Говно (Шумахер)

Говно : ода
автор Пётр Васильевич Шумахер (1817—1891)

Из сборника «Между друзьями». Источник: «Стихи не для дам», русская нецензурная поэзия второй половины XIX века (под ред. А.Ранчина и Н.Сапова). Москва, Ладомир, 1994, стр. 294-295.

Этот текст содержит ненормативную лексику. Содержание этой страницы или секции некоторым читателям может показаться непристойным или оскорбительным.

ГОВНО

  
‎ода

Пою не громкие победы,
Не торжество, не славный пир,
Не баснословные обеды,
Не золото — людей кумир;
Я славить не хочу героев
И петь не буду Громобоев — ^[1]
Всё то наскучило давно.
Что мне вельможа или воин?
Предмет иной похвал достоин —
То драгоценное говно!

Забытое, в пренебреженьи,
Гонимое из словарей,
Ругательное выраженье
В беседах между писарей,
Говно любви ничьей не знает,
Как парий в мире пребывает,
Бросает в обмороки дам;
Но филосо́ф спокойным взором
Взглянул и указал с укором,
Что и говно полезно нам.

Не раз в гостинице губернской,
Зашедши в ну́жник, чтоб посрать,
Я думал в атмосфере мерзкой:
Ого, какая благодать!
Да, это не пустое слово:
Давно для химиков не ново,
Что жатва на говне сильней,
Что им удобренное поле,
Неплодородное дотоле,
Даст урожай всегда верней.

Для земледельческих народов
Говно и золото — равны,
Приумножения доходов
Для них с говном сопряжены;
На нём почили их надежды;
И хлеб, и по́сконь для одежды ^[2]
Мужик добудет из говна,
Взращённой на говне соломой
Он кормит скот, и кроет до́мы,
И барынь ря́дит. Вот те на!

Продукты поля! Где вы ныне? ^[3]
Где ваш прелестный, милый вид?
Что у людей, что у скотины
В желудках гроб вам предстоит;^[4]
Оттоле вышедшее снова,
Нив плодородия основа,
Говно появится опять
И снова летом хлебом станет:
Премена эта не престанет,
А будет ввек существовать.

Так о говне предрассуждая,
Смиримся в горести своей,
Его вниманьем награждая,
Распорядимся поумней:
На деньги нужники откупим,
А после с дурней втрое слупим
И превращённым вдруг говном
Надутое накормим чванство,^[5]
Его ж — в столовое убранство
Мы в виде скатертей внесём.^[6]

Хвала, говно! Хвала без лести!
Воняй, дружище, чорт возьми!
Презри позор — добьёшься чести,
Превознесёшься ты вельми!^[7]
Себя, конечно, уважая,
И выскочкам не подражая,
Ты и в почёте, и скромно́!
Какой земной был прочен житель?
Сегодня — хлеб ты, я — смотритель,
А завтра? — Оба мы говно!..

~ 1860-е годы, С-Петербург, Нижний,

---

Примечания

Наряду с большим программно-философским стихотворением «Пердёж», две оды: «Сраньё» и «Говно» можно считать манифестивными и концептуальными произведениями как для сборника «Между друзьями», так и для всего «кислобздёшного» творчества Петра Шумахера в целом. Именно в них он излагает мировоззренческие основы своей срамной (копрофильной) поэзии.^[8]

1. «И петь не буду Громобоев» — по-видимому, слово «Громобой» Шумахер использует как собирательный образ чего-то в высшей степени героического с барабанным боем. Ильин день (2 августа) носит название Громобой, Держатель гроз, Громовержец, Перунов день, Илья-грозный или Илья-пророк. Также под таким названием известна последняя опера Верстовского и романтическая баллада Жуковского «Громобой» (первая часть баллады «Двенадцать спящих дев», 1810).
2. «по́сконь для одежды» — в известном смысле, Шумахер употребляет здесь достаточно тонкую тавтологию, поскольку с точки зрения словоупотребления говно и посконь (конопля) в некоторых случаях являются синонимами, и словом «посконный» часто пользуются как стилистически более нейтральным эвфемизмом вместо «говёного» или «говняного».
3. «Продукты поля! Где вы ныне?» — здесь Шумахер, снова имея в виду говно (как переваренную человекком красоту природы), иронически отсылает (травестирует) строку Пушкина из Первой Главы (XXXI) «|Евгения Онегина»: «Ах, ножки, ножки! где вы ныне?»
4. «В желудках гроб вам предстоит» — эта строка в рукописи имеет вариант: «в желудках тлен вам предстоит», однако в окончательном варианте Шумахер всё же избрал устаревшее словоупотребление «гроб», как более подходящее к одически-возвышенному державинскому стилю «Говна».
5. «Надутое накормим чванство» — в этой строке Шумахер делает кивок в сторону своей сатирической гражданской поэзии, хотя и в более мягкой форме, чем это можно было ожидать от человека, судимого в 1872 году по уголовным статьям 1001 (цинизм) и 1045 (политические нападки против существующего строя). Иными словами, поэт с хитрой усмешкой хочет сказать, что «и царя, и придворных, и весь правящий класс с удовольствием накормит говном» — и ещё хорошенько заработает на этом деле.
6. В этой строфе Шумахер развивает в бытовой прикладной форме свою излюбленную философскую идею (весьма характерную для всех киников и многих скептиков), что как ни крути, а всё на свете — есть говно.
7. «Превознесёшься ты вельми!» — в последней строфе Шумахер отдал должное одической форме в её первозданном виде, характерном для екатериниских времён. И слог, и тональность, и словарь максимально приподнят, стилизован и приближен к державинскому и даже сумароковскому одическому стилю.
8. под ред. А.Ранчина и Н.Сапова. Русская нецензурная поэзия второй половины XIX века. — М.: «Ладомир», 1994. — С. 148—153.