Дубъ трости говорилъ: конечно трость, Тебѣ долгонько рость,
Быть равной крѣпости и вышины со мною: Какою ты виною,
Прогнѣвала Боговъ, и столько ты слаба? Бояринъ я, а ты раба. Пускай вѣтръ сильный стонетъ, Пускай реветъ и воетъ онъ:
Мнѣ столько жъ, какъ Зефиръ, ужасенъ Аквиллонъ
И не погнетъ меня: а ты, лишь только тронетъ Зефиръ поверхность водъ,
Нагнешся до земли, когда жъ разинетъ ротъ
Вѣтръ сильный на тебя, лишъ губы онъ посунетъ, И хоть немножко дунетъ; Падешъ и ляжешъ ты:
Ты образъ слабости, ты образъ суеты, И видъ несовершенства:
Я образъ крѣпости, видъ вышняго блаженства. Востала буря, трескъ И блескъ На горизонтѣ, И треволненіе въ пространномъ понтѣ, Внимаютъ вѣтра крикъ, Дуброва и тростникъ: Вѣтръ бурный съ лютымъ гнѣвомъ, Дышитъ отверстымъ зѣвомъ, Яряся мчится съ ревомъ, Сразиться съ гордымъ древомъ: Черезъ тростникъ летитъ И весь тростникъ мутитъ: Трость пала;
Такъ сила вѣтрова на воздухѣ пропала,
А онъ на гордый дубъ жестокость устремилъ:
Дубъ силенъ; но тово силъ вѣтра не имѣетъ: А гнуться не умѣетъ!
Ударилъ вѣтръ, и дубъ тотчасъ переломилъ: Крѣпчайша сила древо сшибла,
Дубъ палъ и дубъ погибъ, спѣсь пала и погибла.
Примѣчанія
↑А. П. Сумароковъ. Полное собраніе всѣхъ сочиненій в стихахъ и прозѣ, ч. VII. — М., 1781. — С. 11—12.
