Записка доктора Спасского о смерти А. С. Пушкина/ДО
| Записка доктора Спасского о смерти А. С. Пушкина |
| Изъ сборника «Пушкин и его современники: Материалы и исследования / Комис. для изд. соч. Пушкина при Отд-нии рус. яз. и словесности Имп. акад. наук. — Пг., 1916. — Вып. 25/27. — С. 60—64». Источникъ: ФЭБ |
Записка доктора Спасскаго подъ заглавіемъ «Послѣдніе дни Пушкина. Разсказъ очевидца» напечатана впервые въ «Библіографическихъ Запискахъ» за 1859 годъ, № 18, ст. 555—559, съ слѣдующимъ примѣчаніемъ М. Н. Лонгинова. «Предлагаемая статья была написана немедленно послѣ кончины Пушкина бывшимъ свидѣтелемъ послѣднихъ дней его жизни, извѣстнымъ петербургскимъ медикомъ Иваномъ Тимофѣевичемъ Спасскимъ (недавно умершимъ), который тогда же подарилъ мнѣ съ нея списокъ. Въ статьѣ этой заключаются многія выраженія, которыя цѣликомъ вошли въ „Послѣднія минуты Пушкина“ сочиненіе В. А. Жуковскаго, для котораго они, вѣроятно, послужили матеріаломъ. Хоть въ статьѣ И. Т. Спасскаго найдутъ немного новаго, но мнѣ кажется — она стоитъ быть напечатанною, какъ современный разсказъ очевидца о смерти Пушкина».
Записка перепечатывалась не разъ. Въ новѣйшее время, какъ «новость», она была опубликована въ варшавской газетѣ «Свободное Слово» въ номерѣ 30-мъ, въ декабрѣ 1909 года и отсюда перепечатана во многихъ газетахъ.
Современный списокъ находится въ собраніи А. Ѳ. Онѣгина. Онъ занимаетъ 6 страницъ и писанъ на большихъ писчихъ листахъ писарскимъ почеркомъ очень четко, безъ помарокъ. Дата въ концѣ и иниціалы — другой рукой, по всей вѣроятности самого Спасскаго. Одна, указанная нами въ своемъ мѣстѣ помѣтка сдѣлана Жуковскимъ.
Въ запискѣ Спасскаго уже нѣтъ той протокольной непосредственности и простоты, которыя отличаютъ записку Шольца. Въ ней есть претензіи на литературность изложенія и чувствуется такое же стремленіе къ огражденію моральныхъ интересовъ семьи Пушкина, какое кладетъ печать на письма Жуковскаго и князя Вяземскаго. Спасскій былъ домашнимъ докторомъ въ семействѣ Пушкина. По словамъ К. К. Данзаса, Пушкинъ мало имѣлъ къ нему довѣрія[1].
Текстъ списка, хранящагося въ собраніи г. Онѣгина, воспроизводится нами безъ всякихъ измѣненій: оставлены даже сокращенія — П. — Пушкинъ; Д. Д. — докторъ Даль и т. д. Въ виду авторитетности нашего списка и незначительности отличій другихъ списковъ, разночтенія не приводятся.
Послѣдніе дни А. С. Пушкина. Разсказъ очевидца.[править]
Его ужъ нѣтъ. Младой пѣвецъ Евгеній Онѣгинъ Гл. VI. XXXI. Друзья мои, вамъ жаль поэта: Тамъ же XXXVI.
|
Въ 7 часовъ вечера, 27 числа минувшаго мѣсяца, пріѣхалъ за мною человѣкъ Пушкина. Александръ Сергѣевичъ очень болѣнъ, приказано просить какъ можно поскорѣе. Я не медля отправился.
Въ домѣ больного я нашелъ докторовъ Аренда и Сатлера. Съ изумленіемъ я узналъ объ опасномъ положеніи Пушкина. Что, плохо, сказалъ мнѣ Пушкинъ, подавая руку. Я старался его успокоить. Онъ сделалъ рукою отрицательный знакъ, показывавшій, что онъ ясно понималъ опасность своего положенія. Пожалуста не давайте большихъ надеждъ женѣ, не скрывайте отъ нее въ чемъ дѣло, она не притворщица; Вы ее хорошо знаете; она должна все знать. Впрочемъ дѣлайте со мною, что Вамъ угодно, я на все согласенъ, и на все готовъ. Врачи, уѣхавъ, оставили на мои руки больного. Онъ исполнялъ всѣ врачебныя предписанія. По желанію родныхъ и друзей П., я сказалъ ему объ исполненіи христіанскаго долга. Онъ тотъ же часъ на то согласился. За кѣмъ прикажете послать, спросилъ я. Возьмите перваго, ближайшаго священника, отвѣчалъ П. Послали за Отцомъ Петромъ, что въ Конюшенной. Больной вспомнилъ о Гречѣ. Если увидите Греча, молвилъ онъ, кланяйтесь ему и скажите, что я принимаю душевное участіе въ его потерѣ.
Въ 8 часовъ вечера возвратился Докторъ Арендъ. Его оставили съ больнымъ наединѣ. Въ присутствіи докт. Аренда прибылъ и священникъ. Онъ скоро отправилъ церковную требу: больной исповѣдался и причастился Св. Таинъ. Когда я къ нему вошелъ, онъ спросилъ, что дѣлаетъ жена? Я отвѣчалъ, что она нѣсколько спокойнѣе. Она бѣдная безвинно терпитъ и можетъ еще потерпѣть во мнѣніи людскомъ, возразилъ онъ; не уѣхалъ еще Арендъ? Я сказалъ, что докт. А. еще здѣсь. Просите за Данзаса, за Данзаса, онъ мнѣ братъ. Желаніе П. было передано Докт. А., и лично самымъ больнымъ повторено. Докт. А. обѣщалъ возвратиться къ 11 часамъ[2]. — Необыкновенное присутствіе духа не оставляло больного. Отъ времени до времени онъ тихо жаловался на боль въ животѣ, и забывался на короткое время.
Докт. А. пріѣхалъ въ 11 часовъ. Въ леченіи не послѣдовало перемѣнъ. Уѣзжая, Докт. А. просилъ меня тотчасъ прислать за нимъ, если я найду то нужнымъ. Я спросилъ П. неугодно ли ему сдѣлать какія либо распоряженія. Все женѣ и дѣтямъ отвѣчалъ онъ; позовите Данзаса. Д. вошелъ. П. захотѣлъ остаться съ нимъ одинъ. Онъ объявилъ Д. свои долги.
Около четвертаго часу боль въ животѣ начала усиливаться, и къ пяти часамъ сдѣлалась значительною. Я послалъ за А., онъ не замедлилъ пріѣхать. Боль въ животѣ возрасла до высочайшей степени. Это была настоящая пытка. Физіономія П. измѣнилась; взоръ его сдѣлался дикъ, казалось глаза готовы были выскочить изъ своихъ орбитъ, чело покрылось холоднымъ потомъ, руки похолодѣли, пульса какъ не бывало. Больной испытывалъ ужасную муку. Но и тутъ необыкновенная твердость его души раскрылась въ полной мѣрѣ. Готовый вскрикнуть, онъ только стоналъ, боясь, какъ онъ говорилъ, чтобъ жена не услышала, чтобъ ее не испугать. Зачѣмъ эти мученія, сказалъ онъ, безъ нихъ я бы умеръ спокойно.
Наконецъ боль, повидимому, стала утихать, но лице еще выражало глубокое страданіе, руки по прежнему были холодны, пульсъ едва замѣтенъ. Жену, просите жену, сказалъ П. Она съ воплемъ горести бросилась къ страдальцу. Это зрѣлище у всѣхъ извлекло слезы. Несчастную надобно было отвлечь отъ одра умирающаго. Таковъ дѣйствительно былъ П. въ то время. Я спросилъ его не хочетъ ли онъ видѣть своихъ друзей. Зовите ихъ, отвѣчалъ онъ. Жуковской, Віельгорской, Вяземской, Тургеневъ и Данзасъ входили одинъ за другимъ и братски съ нимъ прощались. Что сказать отъ тебя Царю, спросилъ Жуковской. Скажи, жаль, что умираю, весь его бы былъ, отвѣчалъ П. Онъ спросилъ здѣсь ли Плетневъ и Карамзины. Потребовалъ дѣтей и благословилъ каждаго особенно. Я взялъ больного за руку и щупалъ его пульсъ. Когда я оставилъ его руку, то онъ самъ приложилъ пальцы лѣвой своей руки къ пульсу правой, томно, но выразительно взглянулъ на меня и сказалъ: смерть идетъ. Онъ не ошибался, смерть летала надъ нимъ въ это время. Пріѣзда Аренда онъ ожидалъ съ нетерпѣніемъ. Жду слова отъ Царя, чтобы умереть спокойно, промолвилъ онъ. Наконецъ, Докт. А. пріѣхалъ. Его пріѣздъ, его слова оживили умирающаго.
Въ 11-мъ часу утра я оставилъ П. на короткое время, простился съ нимъ, не полагая найти его въ живыхъ по моемъ возвращеніи. Мѣсто мое занялъ другой врачъ.
По возвращеніи моемъ въ 12-ть часовъ по полудни, мнѣ казалось, что больной сталъ спокойнѣе. Руки его были теплѣе и пульсъ явственнѣе. Онъ охотно бралъ лѣкарства, заботливо спрашивалъ о женѣ и о дѣтяхъ. Я нашелъ у него доктора Даля. — Пробывъ у больнаго до 4 часу, я снова его оставилъ на попеченіи Д. Д. и возвратился къ нему около 7 часовъ вечера. Я нашелъ, что у него теплота въ тѣлѣ увеличилась, пульсъ сдѣлался гораздо явственнѣе, и боль въ животѣ ощутительнѣе. Больной охотно соглашался на всѣ предлагаемыя ему пособія. Онъ часто требовалъ холодной воды, которую ему давали по чайнымъ ложечкамъ, что весьма его освѣжало. Такъ какъ эту ночь предложилъ остаться при больномъ Д. Д., то я оставилъ П. около полуночи.
Рано утромъ 29 числа я къ нему возвратился. Пушкинъ истаевалъ. Руки были холодны, пульсъ едва замѣтенъ. Онъ безпрестанно требовалъ холодной воды и бралъ ее въ малыхъ количествахъ, иногда держалъ во рту небольшіе куски льду, и отъ времени до времени самъ теръ себѣ виски и лобъ льдомъ. — Докт. А. подтвердилъ мои и Д. Д. опасенія. Около 12 часовъ больной спросилъ зеркало, посмотрелъ въ него и махнулъ рукою.
Онъ неоднократно приглашалъ къ себѣ жену. Вообще всѣ входили къ нему только по его желанію. Нерѣдко на вопросъ: неугодно ли Вамъ видѣть жену, или кого либо изъ друзей, — онъ отвѣчалъ: я позову.
Не за долго до смерти ему захотѣлось морошки. Наскоро послали за этой ягодой. Онъ съ большимъ нетерпѣніемъ ее ожидалъ, и нѣсколько разъ повторялъ: морошки, морошки. Наконецъ привезли морошку. Позовите жену, сказалъ П., пусть она меня кормитъ. Онъ съѣлъ 2—3 ягодки, проглотилъ нѣсколько ложечекъ соку морошки, сказалъ — довольно, и отослалъ жену. Лице его выражало спокойствіе. Это обмануло несчастную его жену; выходя, она сказала мнѣ: вотъ увидите, что онъ будетъ живъ, онъ не умретъ. Но судьба опредѣлила иначе.
Минутъ за пять до смерти, П. просилъ поворотить его на правый бокъ. Даль, Данзасъ и я исполнили его волю: слегка поворотили его и подложили къ спинѣ подушку. Хорошо, сказалъ онъ, и потомъ нѣсколько погодя промолвилъ: жизнь кончена! Да, кончено, сказалъ Докт. Даль, мы тебя поворотили, — кончена жизнь, возразилъ тихо П. Не прошло нѣсколькихъ мгновеній, какъ П. сказалъ: тѣснитъ дыханіе. То были послѣднія его слова. Оставаясь въ томъ же положеніи на правомъ боку, онъ тихо сталъ кончаться, и — вдругъ его не стало.
Недвижимъ онъ лежалъ, и страненъ
Былъ томный миръ его чела.