КНИГА ЧАСОВЪ[править]
Р.-М. РИЛЬКЕ[править]
СОДЕРЖАНІЕ[править]
Отъ переводчика
Склоняется часъ
Кругами надъ каждымъ предметомъ
Есть много братьевъ
Богородицѣ
И темные свои часы
Ты мнѣ сосѣдъ
Когда бы вдругъ
Живу какъ разъ
Я вѣрю всему
Разъ человѣкъ
Я вѣрить не могу
Что Тебѣ смерть моя
Ты сажи легкое шептанье
Есть гимны
Неосажденныя твердыни
Ныряли столько богословы
Тебя разсѣяли поэты
Какъ у стражи
Я былъ у старѣйшихъ монаховъ
И вотъ проснулся
Ты, монастырь
Такъ одинокъ
Только часъ
И все-таки, кажется мнѣ
Эта книжка менѣе всего хочетъ стать тетрадью стиховъ, такъ, какъ это понимаютъ современные поэты и полупоэты.
Допуская вмѣстѣ съ Рильке неточныя риѳмы (у Рильке, напримѣръ, — zu/du) или иногда нериѳмованныя строки, или, наконецъ, полную нечеткость размѣра, я старался передать лишь нѣсколько наиболѣе характерныхъ мыслей Рильке.
Тѣмъ немногимъ, кто цѣнитъ Рильке не только какъ исключительнаго стихотворца, и кто чувствуетъ его значеніе для Россіи, отдаю я этотъ сборникъ.
Москва
Октябрь 1913
*[править]
Склоняется часъ и чеканитъ меня:
Чеканный и ясный ударъ;
И силы мои — изваяніе дня
Покорно приносятъ мнѣ въ даръ.
Я міръ неоконченнымъ, смутнымъ узналъ,
Началамъ движенья нѣтъ.
Мои взоры созрѣли и каждый взялъ
Въ невѣсты — любой предметъ.
Ничтожное даже, любя, впишу
Великимъ въ червленый щитъ
И подъемлю высоко — и какъ скажу
Чью душу оно разрѣшитъ?
*[править]
Кругами надъ каждымъ предметомъ вздымаясь,
Я въ жизни своей прохожу;
Вотъ кругомъ послѣднимъ пройти попытаюсь,
И пусть я его не свершу; —
Вкругъ Господа, башни древней, я шелъ,
Во тьмахъ кружась вѣковыхъ,
Но не знаю еще — я ли — вихрь, орелъ,
Или великій стихъ.
Есть много братьевъ у меня въ сутанахъ,
Налогѣ, тамъ, гдѣ лавръ въ монастыряхъ;
Но въ ихъ Мадоннахъ земный вижу прахъ
И грежу я о юныхъ Тиціанахъ,
Сквозь коихъ Богъ грядетъ въ огняхъ.
Когда жъ смотрю, склоненный надъ собою, —
Господь мой теменъ и проросъ Онъ сѣтью
Изъ тысячи вѣтвей, въ молчаньи пьющихъ;
Но я, Его питаясь теплотою,
Не знаю болѣе; я, ставшій вѣтвью,
Покойной въ глубинѣ или по вѣтру бьющей.
БОГОРОДИЦѢ[править]
Тебя писать мы недостойны сами,
О, Сумерки, изъ коихъ день возсталъ;
И пишемъ мы старинными штрихами
И тѣми красками, и тѣми же лучами,
Которыми Тебя святитель умолчалъ.
И строимъ мы иконы предъ Тобою;
Высокихъ стѣнъ тяжелые пласты;
И каждый разъ, что сердцу зрима Ты —
Тебя укутаемъ мы набожной рукою.
*[править]
И темные свои часы люблю я,
Куда порой я мыслью ухожу,
И гдѣ, какъ въ старыхъ письмахъ, нахожу
Всю жизнь мою текущую, дневную, —
Легенду побѣждённую, былую.
И знаніе оттуда льется проще:
Просторъ для жизни вѣчной, непришедшей…
И иногда кажусь себѣ я рощей,
Надъ кладбищемъ шумящей и расцвѣтшей;
Свершившей сонъ, что мальчикъ отошедшій·
(Корнями теплыми теперь овитый тѣсно)
Терялъ въ печаляхъ или въ пѣснѣ.
*[править]
Ты мнѣ сосѣдъ, Господь, и Ты меня прости
Когда Тебѣ я ночью стукомъ докучаю:
Такъ рѣдко слышу я Тебя и знаю,
Что Ты одинъ. Но если не найти
Тебѣ питья, чтобъ жажду утолить,
Или иная встрѣтится докука, —
Я здѣсь всегда, мнѣ маленькаго стука
Не пропустить.
Насъ раздѣляетъ тонкая стѣна,
Случайная. Вѣдь, можетъ быть,
Дыханьемъ устъ разрушится она;
Легчайшій хрустъ тогда не услѣдить;
Изъ образовъ Твоихъ построена она,
И образа Твои встаютъ какъ имена;
И если вспыхнетъ вдругъ во мнѣ то пламя
Которымъ до Тебя восходитъ глубина, —
Простымъ сіяніемъ оно пройдетъ по рамѣ. —
И вновь душа, хирѣвшая путями,
Безродная, съ Тобой разлучена.
*[править]
Когда бы вдругъ такая тишина настала:
Когда бы все случайное устало,
Замолкло бы съ усмѣшкою сосѣда.
Когда бы шелестъ мысленнаго бреда
Не такъ мѣшалъ ночному бдѣнью,
Тебя бы могъ въ единомъ напряженьи
Всѣхъ помысловъ додумать я до края,
Имѣть тебя (на срокъ улыбки зная),
Тебя всему живому возвращая
Благодареньемъ.
*[править]
Живу какъ разъ, когда уходитъ вѣкъ,
И слышенъ вѣтеръ, поднятый листомъ,
Что Богъ писалъ и каждый человѣкъ,
И что теперь отогнутъ чужакомъ.
И слышенъ блескъ нетронутой страницы,
— Тамъ, гдѣ всему возможно стать, —
И тихихъ силъ — другъ друга испытать —
Ужъ скрещены темно зеницы.
*[править]
Я вѣрю всему, что еще не сказали,
Я помысламъ лучшимъ дарую путь:
Чего еще люди искать не стали
Случится со мною когда-нибудь.
И если гордыня — Господь прости:
Я этимъ хочу Тебѣ только сказать —
Росткомъ моя сила должна расти,
Расти и не медлить, и не роптать:
Такъ дѣтямъ любовно Тебя нести.
И съ этимъ приливомъ, и съ этимъ впаденьемъ
Въ широкія русла, въ морской просторъ,
И съ этимъ растущимъ Твоимъ возвращеньемъ, —
Твоимъ буду знаменьемъ и возвѣщеньемъ,
Какъ никто до сихъ поръ!
И если тщеславье, — простится вина
Молитвѣ моей,
Что строга и одна
Облачной думѣ предстала Твоей.
*[править]
Разъ человѣкъ Тебя алкалъ когда-то,
Тебя и намъ позволено алкать;
Пусть захотимъ глубины затоптать: —
Когда въ горѣ есть злато,
Когда его не выроетъ рука —
Размоетъ, выроетъ рѣка,
Что розсыпи просѣетъ
Разбудитъ, —
Пусть нашей воли и не будетъ:
Богъ зрѣетъ.
*[править]
Я вѣрить не могу, какъ маленькая смерть,
Что каждый день мы зримъ надъ головою,
Останется заботой и тоскою.
Я вѣрить не могу, что такъ сурова смерть;
Еще живу и строю вновь и вновь
И ярче розъ моя алѣетъ кровь.
И глубже мысль, и не страшна
Ея игра, со страхомъ сирымъ
Вѣдь я тотъ міръ,
Откуда выпала, заблудшая, она
Подобно ей,
Монаховъ странниковъ знакомое круженье;
Мы ихъ боимся возвращенья,
Не знаемъ мы, не прежній ли сегодня
Придетъ одинъ или вдвоемъ, иль сотней;
Узнаемъ только — желтая рука
Обнажена, близка, близка,
Плеща,
Какъ бы изъ нашего плаща.
*[править]
Что Тебѣ смерть моя, скажи Ты?
Я Твой сосудъ (и вдругъ разбитый?),
Я Твой напитокъ (вдругъ разлитый?),
Вѣдь мной одѣтый, мною сытый,
Свой смыслъ теряешь Ты со мной.
Слова съ родною теплотой
Въ какомъ дому Тебя встрѣчаютъ?
И съ ногъ усталыхъ упадаютъ
Сандальи мягкія — со мной.
Тебя оставитъ плащъ вчерашній,
Твой взглядъ, что я своей щекою,
Какъ бы подушкою живою,
Встрѣчалъ, — заблудится; съ тоскою
На камни позднею зарею,
Падетъ чужой, на чуждой пашнѣ…
Что будешь дѣлать, Богъ? — Мнѣ страшно.
*[править]
Ты сажи легкое шептанье —
Тебѣ всѣ печи — ложе сна
Для знанья только времена,
Но о Тебѣ — темно незнанье
`Отъ времени на времена.
Ты — смысла робкое моленье
У всѣхъ вещей, у всѣхъ посѣвовъ,
Ты слогъ единый изъ напѣва,
Чье все дрожащѣй возвращенье
Въ напорѣ сильныхъ голосовъ.
— И таково Твое ученье:
Вѣдь ты не пышный, не богатый,
Твоя кошница не полна,
Себѣ съ трудомъ скопившій хату,
Мужикъ ты старый, бородатый —
Отъ времени на времена.
*[править]
Есть гимны, съ коими смолкаю.
Пусть выпрямленный часъ насталъ
Куда я мысли преклоняю:
Ты зришь великимъ, но я малъ.
Предметы есть, склонивъ колѣни
(Меня темно ты отличишь),
Они стада въ степяхъ весеннихъ,
А я пастухъ съ степного края
Гоню въ зарю, гоню ихъ въ тишь.
За ними самъ иду, одинъ,
И мостъ глухой подъ ними слышу,
И свой возвратъ запрячу тише
За дымомъ ихъ дымящихъ спинъ.
*[править]
Неосажденныя твердыни,
Зовете ли врага къ себѣ,
Чтобы десятки лѣтъ отнынѣ
Перекачнулися въ борьбѣ.
Доколѣ вы его съ тоскою
Рѣшитесь, съ голоду, принять, -"
Онъ, — что окрестность за стѣною;
Умѣетъ онъ любой цѣною
Свою избранницу взыскать.
Смотрите, спрятавшись на кровѣ:
Вотъ онъ раскинулся и ждетъ,
Не ослабѣетъ онъ, и вновѣ
Угрозъ и клятвъ въ летучемъ словѣ
И перебѣжчиковъ не шлетъ; —
Таранъ великій, наготовѣ,
Въ безмолвіи своихъ работъ.
*[править]
Ныряли столько богословы
Во имена — въ Твой мракъ глухой, —
И дѣвушки — къ Тебѣ готовы;
И юноши сребромъ суровымъ,
Въ тебѣ заискрились — Ты бой.
И въ сводчатыхъ Твоихъ покояхъ
Поэтъ съ поэтомъ былъ сведенъ, —
И вотъ онъ царь вѣнчанный строя
Искусенъ, нѣженъ, умудренъ.
Отожествишь Ты часъ заката
Поэтовъ розныхъ розный ликъ
И, темный, просишься въ уста Ты,
И вотъ, находкою богатый,
Тебя прославитъ всякъ языкъ.
И струнъ несчетныя качели
Съ безмолвья взмоютъ высоко,
И вѣтры старые отселе
Ко всѣмъ предметамъ полетѣли
Съ дыханьемъ свѣта Твоего.
*[править]
Тебя разсѣяли поэты,
(Въ ихъ лепетъ шли гроза и градъ),
Но соберу Твои примѣты
Сосудомъ, коему ты радъ
Я проходилъ по вѣтрамъ многимъ,
(Въ нихъ сотни разъ Твоя стезя),
И вотъ — находки по дорогѣ:
Слѣпцу Ты вѣрнымъ былъ сосудомъ,
Тебя, кто сбытъ прислужнымъ людомъ,
Хранила нищая семья,
И у дитяти, у него
Частица смысла Твоего.
Ты видишь, — вѣдь искатель я
Изъ тѣхъ кто пастырь, кто рукою
Своею, скрытый, пробѣгаетъ
(Отъ взгляда чуждаго тропою
Да будетъ, ложной, не смущенъ)
Кто грезитъ, что Тебя свершаетъ
И что себя закончитъ онъ.
*[править]
Какъ у стражи на садахъ плодовыхъ
Есть лачуга малая своя, —
Я шалашъ въ рукахъ Твоихъ суровыхъ,
И я ночь отъ ночи Твоея.
Садъ ли старый или лугъ росистый
Нива, каждою родящая весной,
И смоковница на каменистой
Почвѣ, вся покрытая листвой;
Вѣтви всѣ твои благоухаютъ,
И не спросишь, сторожу ли я? —
И безстрашно, сочныя, взыграютъ
Твои глуби, миновавъ меня.
*[править]
Я былъ у старѣйшихъ монаховъ, сказителей
вѣрной былины:
Спокойно писали сказанья и славы въ иконахъ
несли…
Но въ ликахъ Тебя не узналъ: съ Твоимъ вѣ-
тромъ, лѣсами, стремниной,
У края Христовой земли
Земля не свѣтавшая.
Такъ вотъ — разсмотрю, разскажу и Тебя опишу я,
Но не звономъ, не златомъ, ·-- черниломъ изъ
яблочной кожи,
Не жемчугомъ даже къ страницамъ Тебя при-
вяжу я.
Вѣдь образъ дрожащій, что въ мысляхъ своихъ
нахожу я,
Простымъ приближеньемъ Ты слѣпо разрушишь,
о, Боже!
Такъ лучше, простой и смиренный, Твои назову
я предметы,
Королей назову я древнѣйшихъ, ихъ время, при-
мѣты,
Дѣла ихъ и битвы, включая въ свои письмена.
Ты почва. Что весны летятъ предъ Тобой времена;
О ближнихъ и дальнихъ — въ однихъ Ты внимаешь напѣвахъ,
И лучше ли вспахана кѣмъ, засѣяна ль лучше
страна
Касанье лишь легкое знаешь Ты отъ похожихъ
посѣвовъ,
Ни сѣятелей, ни жнецовъ не слыша, взростишь
сѣмена.
*[править]
И вотъ проснулся я — дитя,
И крѣпокъ сталъ надеждой,
Что каждый страхъ и ночь пройдя,
Къ Тебѣ вернутся вѣжды.
Я знаю сколько можно счесть:·
И ширь, и глубь, и вышина, —
Но Ты — Ты есть, Ты есть, Ты есть
— Вкругъ дрогнутъ времена.
И мнится мнѣ, что я богатъ,
Дитя и мужъ и болѣ,
По кругу движется возвратъ
Его богатой долей.
Благодарю избытокъ силъ,
Неслышно ты меня творилъ,
Какъ будто за стѣною;
Но скроменъ день мой трудовой
Теперь лишь, словно ликъ святой
Съ моей слѣпой рукою.
*[править]
Ты монастырь у язвъ крестовыхъ
Соборовъ древнихъ и суровыхъ
Въ немъ тридцать два. Церквей воздѣтыхъ
Пятидесяти лѣпота.
И на дворѣ Твоемъ предметы
Стихомъ твоихъ звонницъ одѣты
И начинаются врата.
Съ семьсотъ десятою сестрою
Закрылись скрѣпы у дверей:
Къ колодцу та пройдетъ порою,
Возникнетъ та туманной тканью,
Подобна вечеровъ сіянью,
Та, стройная, въ тиши аллей.
Но остальныхъ нельзя увидѣть:
Ихъ тишь домовъ сторожевая
Таитъ, что скрипки грудь больная,
Напѣвъ, незнаемый никѣмъ.
А вдоль церквей, широкимъ кругомъ
Въ жасминѣ чахломъ и простомъ,
Гробницы грустныя другъ съ другомъ
Ведутъ бесѣды о мірскомъ.
О томъ мірскомъ доносятъ вѣсть,
Котораго теперь не стало,
И пусть въ ворота простучало
Несущее и смѣхъ и лесть —
Оно исчезло — вѣдь Ты здѣсь.
Оно свѣчей прольется свѣтомъ
На безучастные года…
Тебѣ же, зорямъ и поэтамъ
Открыты темные предметы
Сквозь лицъ, текущихъ какъ вода.
*[править]
Такъ одинокъ послѣдній домъ въ деревнѣ,
Какъ будто онъ послѣдній въ мірѣ домъ,
И улица — ее ль сдержать деревнѣ? —
Уходитъ медленно своимъ ночнымъ путемъ.
И деревушка — только переходъ,
И даль иная вѣдаетъ и ждетъ,
И вдоль домовъ — дорога какъ мостокъ.
И тѣмъ, кто выйдетъ путь, далекъ, далекъ,
И не одинъ на томъ пути умретъ.
*[править]
Только часъ отъ дневной межи, —
И земля ко всему на встрѣчу…
Что же ищешь, душа, скажи. —
Степью кинься далече,
Курганъ сохрани стариной,
Ширься, расти раздольнѣй,
Если мѣсячно станетъ надъ дольней
Давно отошедшей землей.
Свершайся же тише, свершая
Предметы.
(Это ихъ дѣтство,
И покорными будутъ потомъ).
Стань степью, степи умножи,
И старый придетъ, быть можетъ
(Какъ отъ ночи его отличу?),
Слѣпоту принесетъ въ наслѣдство
Въ мой притаившійся домъ.
Я знаю, онъ мыслитъ отнынѣ
Однимъ моимъ жильемъ,
Вѣдь все въ немъ сердцевина,
И небо и степь, и домъ,
Лишь пѣсни имъ забыты,
Затеряны, зарыты;
Изъ тысячи ушей
Временемъ, вѣтромъ испиты,
— У глупцовъ изъ ушей
*[править]
И все-таки кажется мнѣ,
Всѣ пѣсни свои въ глубинѣ
Сберегъ я ему навсегда.
Молчитъ, но дрожитъ борода,
Должно быть, онъ хочетъ вернуться
Изъ своихъ пѣснопѣній.
Склоняюсь къ нему на колѣни,
Дрожащія снова льются
Къ нему Его пѣсни и пени.