ему измѣнила память. „Свитезянка“ написана совершенно во вкусѣ „романтическихъ чертей и вѣдьмъ“, не безъ вліянія стараго сантиментализма. Ночь, мѣсяцъ, глухое озеро, буря, таинственная русалка, охотникъ, блуждающій по лѣсу: вотъ обычная балладическая обстановка. Цѣль баллады и здѣсь морализаторская; сантиментализмъ проявляется въ образѣ двухъ возлюбленныхъ: „она изъ корзины даетъ ему малину, а онъ подаетъ ей цвѣты для вѣнка“. Содержаніе „Свитезянки“ не сложно, даже слишкомъ не сложно, для тѣхъ 38 строфъ, въ которыхъ оно растянуто. Вліяніе „Лѣсного Царя“ сказывается и въ вопросительной формѣ начала, и въ тѣхъ приманкахъ, которыя сулять русалки. „Кто этотъ юноша, прекрасный и молодой, кто эта дѣвица рядомъ съ нимъ, что идутъ по берегу синихъ водъ Свитязи при свѣтѣ мѣсяца "? Это — молодой охотникъ и какая то странница дѣвушка, которая таинственно проходить и исчезаетъ. „Откуда она пришла? Напрасно вздумаешь услѣдить за ней; куда она ушла, никто этого не откроетъ. Какъ мокрый очеретъ, она подымается съ болота; какъ ночной огонекъ, пропадаетъ“. Юноша проситъ открыть ему тайну; онъ умоляетъ дѣвушку стать его женой и клянется ей въ вѣчной вѣрности. Но возлюбленная его не вѣритъ мужчинамъ, искушаетъ его: „Можетъ быть, я бы исполнила твои мольбы, но будешь ли ты мнѣ вѣренъ?“ Страшной клятвой поклялся охотникъ. „Смотри, охотникъ, соблюди свою клятву. Совѣтую тебѣ соблюсти ее: ибо, кто нарушитъ клятву, бѣда тому, бѣда при жизни и бѣда его злой душѣ!“ „Послѣ этихъ словъ дѣвушка пропала, исчезла, какъ легкое дуновенье вѣтерка, а онъ остался одинъ“. Страшно стало вокругъ него; романтическіе ужасы окружаютъ его. „Подъ его ногами трясется топкая земля, вокругъ тишина, только подъ ногами шелеститъ увядшая вѣточка. Онъ идетъ надъ водой, онъ блуждаетъ и блуждающими глазами смотритъ вокругъ: вдругъ вихрь зашумѣлъ въ густомъ лѣсу, вода возмутилась и поднялась. Возмутилась и поднялась, раздвигаются волны, о необычайныя вещи! Надъ серебристой гладью Свитязи возносится дѣвичья прелесть“. Она зоветъ къ себѣ охотника, манитъ его, какъ дочери „Лѣсного Царя“ Гёте, „Ко мнѣ, ко мнѣ; Мы будемъ здѣсь вмѣстѣ плясать по водному кристаллу“.
„Willst, feiner Knabe, du mit mir gehn?
Meine Töchter sollen dich warten schön:
