зываетъ на большую извѣстность Мицкевича. Пріѣхалъ даже такой важный человѣкъ, какъ графъ Ходкевичъ, горячій приверженецъ стараго классицизма въ литературѣ. Мицкевичъ декламировалъ «Конрада Валленрода» и увлекъ присутствующихъ. Посыпались приглашенія на вечера. Поэтъ часто импровизировалъ, однажды по просьбѣ мистика Олешкевича, на тему о созданіи Богомъ міра. Паѳосъ былъ особенно сродни таланту Мицкевича, и яркая тема должна была удаться; Малиновскій восхваляетъ эту импровизацію въ восторженныхъ выраженіяхъ. 24 декабря Мицкевичъ выступилъ уже настоящимъ вождемъ своего народа. Бывшіе въ Петербургѣ поляки, въ числѣ которыхъ оказались и высшіе сановники Царства Польскаго, и польская аристократія, устроили въ складчину ужинъ. Среди приглашенныхъ находились знаменитый польскій художникъ Орловскій, мистикъ - художник Олешкевичъ, Мицкевичъ и др. Настроеніе было повышенное и торжественное. Малиновскій замѣтилъ на лицѣ поэта «пробуждающееся вдохновеніе» и совѣтовалъ попросить его импровизировать. Мицкевичъ сталъ пѣть подъ аккомпанементъ рояля «великолѣпную похвалу Литвѣ, ея древней славѣ, добытой оружіемъ, ея жизни традиціонной, поэтической, но возвышенной, ея соединенію съ сосѣднимъ народомъ, благороднымъ и просвѣщеннымъ, ея успѣхамъ въ религіи, смягченію обычаевъ, пріобрѣтенію свободъ, и обо всемъ этомъ онъ говорилъ въ возвышенныхъ, истинно поэтическихъ выраженіяхъ». Потомъ поэтъ перешелъ къ царствованію Сигизмунда III и воспѣлъ похвалу Литовскому статуту, благодѣянія котораго Литва сохранила и послѣ паденія Рѣчи Посполитой. Потомъ, немного отдохнувъ, поэтъ заявилъ, что будетъ импровизировать трагедію и просилъ дать ему тему изъ польской исторіи. Малиновскій назвалъ исторію Самуила Зборовскаго.
Ни одной исторической трагедіи Мицкевичъ послѣ себя не оставилъ. Въ этомъ отношеніи Словацкій оказался счастливѣе его. Но стремленіе къ такой трагедіи у него было постоянно: «Демосѳенъ», «Самуилъ Зборовскій», «Барскіе конфедераты» — вотъ заглавія задуманныхъ, частью и написанныхъ, но не законченныхъ или не появившихся на польскомъ языкѣ трагедій Мицкевича. Можетъ быть слишкомъ много лиризма было въ талантѣ автора «Дѣдовъ» и «Конрада Валленрода», чтобы онъ могъ перевоплотить себя въ героевъ далекаго прошлаго. Въ томъ изло-
