умиленія, крики восторга послышались въ ту же минуту. А другіе стояли, какъ окаменѣлые, устремивъ глаза на предметъ ихъ восхищенія». Въ такой формѣ Малиновскій разсказываетъ объ этомъ событіи въ варшавскихъ газетахъ. Разумѣется, вѣсть о большомъ польскомъ собраніи, на которомъ воздавались почести неблагонадежному поэту-филарету и романтику, не могла укрыться отъ вниманія тѣхъ, кто слѣдилъ за общественными теченіями въ Польшѣ и ненавидѣлъ романтизмъ. Отъ Новосильцова полетѣлъ доносъ намѣстнику Царства Польскаго. Зашипѣли классики, видя въ торжествѣ Мицкевича новое пораженіе для себя. На обѣдѣ у генерала Красинскаго, собиравшаго эпигоновъ ложноклассицизма, Лелевель прочиталъ письмо изъ Петербурга съ извѣстіемъ объ импровизаціи и о томъ, что дѣлаютъ бюстъ Мицкевича изъ мрамора. Одынецъ, присутствовавшій на обѣдѣ, началъ восхвалять своего друга; старцы Каетанъ, Козьмянъ и Моравскій не выдержали и забрюзжали. И долго еще брюзжали въ письмахъ: «навѣрное, думали они, Мицкевичъ упалъ безъ чувствъ какъ разъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ кончалась рукопись. Фокусничество все это!» Вѣдь по собственному опыту они знали, какъ трудно сочинять стихи. Нѣсколько дней спустя Мицкевичъ опять импровизировалъ въ домѣ Ѳаддея Булгарина на тему о путешествіи Пэрри (Parry) на сѣверный полюсъ, заданную ему со злокозненной цѣлью Сенковскимъ. Возможно, какъ предполагаетъ Хмѣлевскій, что къ этой темѣ поэтъ былъ подготовленъ своей юношеской поэмой о путешествіи Хр. Колумба («Картофель»). По крайней мѣрѣ, сцена бунта на кораблѣ могла быть реминисценціей изъ тогдашней поэмы.
Окруженный всеобщимъ вниманіемъ, Мицкевичъ провелъ въ Петербургѣ нѣсколько мѣсяцевъ. «Импровизаціи и пѣсни напомнили мнѣ годы моей юности, писалъ онъ 3 апр. 1828 г. Начались ежедневныя приглашенія въ разныя мѣста, и время прошло очень пріятно. Познакомился въ столицѣ съ русскими литераторами: Жуковскимъ, Козловымъ и пр., и нѣкоторые изъ нихъ дали доказательства своего искренняго ко мнѣ расположенія». 21 февраля 1828 года, когда Мицкевичъ уже вернулся въ Москву, вышелъ «Конрадъ Валленродъ». Памятникомъ этого второго пребыванія его въ Петербургѣ былъ портретъ Ваньковича, о « поразительномъ сходствѣ» котораго сообщаетъ Малиновскій (въ письмѣ 27 декабря 1827 г.), Теперь Мицкевича тянуло
