Но вотъ настало тяжелое время. Портной схватилъ ревматизмъ въ обѣихъ рукахъ; руки распухли; ни одинъ докторъ не могъ ничего подѣлать, даже сама знахарка Стина.
— Не надо вѣшать носа!—сказала Маренъ.—Въ этомъ толку мало! Теперь у насъ парою здоровыхъ рукъ меньше, такъ задамъ побольше дѣла моимъ! Да и Расмусъ умѣетъ держать иглу въ рукахъ!
Онъ уже и въ самомъ дѣлѣ сидѣлъ на столѣ, насвистывалъ и шилъ; веселый онъ былъ мальчикъ!
Но цѣлыми днями ему не слѣдъ было сидѣть за работою—говорила мать—грѣшно такъ мучить ребенка; надо было дать ему и побѣгать, и порѣзвиться!
Первою подругою Расмуса была Іоганна; она была еще изъ болѣе бѣдной семьи, чѣмъ Расмусъ, красотою не отличалась, ходила босикомъ и въ лохмотьяхъ,—некому было о ней заботиться, самой же зашить свои дырья ей въ голову не приходило. Она была еще ребенокъ и весела, какъ птичка, порхающая на солнышкѣ.
Чаще всего играли дѣти подъ большой ивой у каменнаго столба.
Расмусъ задавался великими замыслами; онъ мечталъ сдѣлаться важнымъ портнымъ и поселиться въ городѣ, гдѣ живутъ такіе мастера, что держатъ по десяти подмастерьевъ,—это онъ слышалъ отъ своего отца. Вотъ къ такому-то мастеру Расмусъ и поступитъ въ подмастерья, а потомъ самъ станетъ мастеромъ. Тогда Іоганна непремѣнно должна придти къ нему въ гости, а если къ тому времени выучится стряпать, то можетъ остаться у нихъ и навсегда—готовить имъ кушанье, и тогда ей отведутъ свою комнату.
Іоганна не совсѣмъ-то этому вѣрила, но Расмусъ былъ вполнѣ увѣренъ, что все оно такъ и сбудется.
Такъ они сидѣли вмѣстѣ подъ старымъ деревомъ, а вѣтеръ шумѣлъ въ вѣтвяхъ, словно пѣлъ пѣсню, ива же пересказывала ее.
Осенью всѣ листья опали; съ голыхъ вѣтвей закапалъ дождь.
— Онѣ снова зазеленѣютъ на будущій годъ!—говорила матушка Эльсе.
— Что толку?—отвѣтилъ мужъ.—Новый годъ—новыя печали, новыя заботы о кускѣ хлѣба!
— Кладовая наша полна!—возражала жена.—Спасибо доб-
Но вот настало тяжёлое время. Портной схватил ревматизм в обеих руках; руки распухли; ни один доктор не мог ничего поделать, даже сама знахарка Стина.
— Не надо вешать носа! — сказала Марен. — В этом толку мало! Теперь у нас парою здоровых рук меньше, так задам побольше дела моим! Да и Расмус умеет держать иглу в руках!
Он уже и в самом деле сидел на столе, насвистывал и шил; весёлый он был мальчик!
Но целыми днями ему не след было сидеть за работою — говорила мать — грешно так мучить ребёнка; надо было дать ему и побегать, и порезвиться!
Первою подругою Расмуса была Йоханна; она была ещё из более бедной семьи, чем Расмус, красотою не отличалась, ходила босиком и в лохмотьях, — некому было о ней заботиться, самой же зашить свои дырья ей в голову не приходило. Она была ещё ребёнок и весела, как птичка, порхающая на солнышке.
Чаще всего играли дети под большой ивой у каменного столба.
Расмус задавался великими замыслами; он мечтал сделаться важным портным и поселиться в городе, где живут такие мастера, что держат по десяти подмастерьев, — это он слышал от своего отца. Вот к такому-то мастеру Расмус и поступит в подмастерья, а потом сам станет мастером. Тогда Йоханна непременно должна прийти к нему в гости, а если к тому времени выучится стряпать, то может остаться у них и навсегда — готовить им кушанье, и тогда ей отведут свою комнату.
Йоханна не совсем-то этому верила, но Расмус был вполне уверен, что всё оно так и сбудется.
Так они сидели вместе под старым деревом, а ветер шумел в ветвях, словно пел песню, ива же пересказывала её.
Осенью все листья опали; с голых ветвей закапал дождь.
— Они снова зазеленеют на будущий год! — говорила матушка Эльсе.
— Что толку? — ответил муж. — Новый год — новые печали, новые заботы о куске хлеба!
— Кладовая наша полна! — возражала жена. — Спасибо доб-