мощь своимъ родителямъ и собирался научиться какому-нибудь ремеслу—лучше всего переплетному: тогда ему можно будетъ читать всѣ новыя книги!
Но послѣ обѣда госпожа призвала къ себѣ родителей Ганса,—она уже поговорила о мальчикѣ съ мужемъ, Гансъ былъ мальчикъ прилежный, набожный и способный къ ученью, ну, и Господь не оставитъ его!
Въ этотъ вечеръ родители Ганса вернулись домой какъ нельзя болѣе довольные, особенно Кирстина, но черезъ недѣлю она заливалась горькими слезами, снаряжая своего Ганса въ путь. Правда его одѣли въ хорошее платье, и самъ онъ былъ мальчикъ хорошій, но теперь его приходилось отправить за море, далеко-далеко! Онъ поступитъ въ гимназію, и пройдутъ долгіе годы, прежде чѣмъ родители опять свидятся съ нимъ!
Книжку со сказками ему не дали съ собою; родители хотѣли сохранить ее на память. И отецъ частенько перечитывалъ все тѣ же двѣ сказки,—ихъ-то онъ зналъ!
И вотъ, отъ Ганса стали приходить письма, одно другого радостнѣе. Онъ жилъ у хорошихъ людей, въ хорошей обстановкѣ, а лучше всего было то, что онъ могъ посѣщать школу! Многому могъ онъ тамъ научиться! Теперь у него было только одно желаніе: дожить до ста лѣтъ и потомъ когда-нибудь сдѣлаться школьнымъ учителемъ!
— Дожить бы намъ до этого!—толковали родители, пожимая другъ другу руки, словно шли къ причастію.
— Да, вотъ что случилось съ Гансомъ!—сказалъ Оле.—Господь, значитъ, печется и о дѣтяхъ бѣдняковъ! На нашемъ-то сиднѣ это какъ-разъ и сказалось. А, право, все-таки это смахиваетъ на сказку! Такъ вотъ и кажется, что сидень только прочелъ намъ обо всемъ этомъ изъ своей книжки со сказками!
мощь своим родителям и собирался научиться какому-нибудь ремеслу — лучше всего переплётному: тогда ему можно будет читать все новые книги!
Но после обеда госпожа призвала к себе родителей Ганса, — она уже поговорила о мальчике с мужем, Ганс был мальчик прилежный, набожный и способный к ученью, ну, и Господь не оставит его!
В этот вечер родители Ганса вернулись домой как нельзя более довольные, особенно Кирстина, но через неделю она заливалась горькими слезами, снаряжая своего Ганса в путь. Правда его одели в хорошее платье, и сам он был мальчик хороший, но теперь его приходилось отправить за море, далеко-далеко! Он поступит в гимназию, и пройдут долгие годы, прежде чем родители опять свидятся с ним!
Книжку со сказками ему не дали с собою; родители хотели сохранить её на память. И отец частенько перечитывал всё те же две сказки, — их-то он знал!
И вот, от Ганса стали приходить письма, одно другого радостнее. Он жил у хороших людей, в хорошей обстановке, а лучше всего было то, что он мог посещать школу! Многому мог он там научиться! Теперь у него было только одно желание: дожить до ста лет и потом когда-нибудь сделаться школьным учителем!
— Дожить бы нам до этого! — толковали родители, пожимая друг другу руки, словно шли к причастию.
— Да, вот что случилось с Гансом! — сказал Оле. — Господь, значит, печётся и о детях бедняков! На нашем-то сидне это как раз и сказалось. А, право, всё-таки это смахивает на сказку! Так вот и кажется, что сидень только прочёл нам обо всём этом из своей книжки со сказками!
