Я кончилъ; меня привѣтствовали громкія рукоплесканія, я же не могъ оторвать взгляда отъ старухи, сидѣвшей въ углу. Въ серединѣ моей импровизаціи она вдругъ бросила пряжу и устремила на меня свой пронзительный взоръ. Эти-то темные, огненные глаза еще живѣе и воскресили въ моей памяти ту сцену изъ моего дѣтства, которую я описывалъ. Когда я кончилъ, она встала и быстро подошла ко мнѣ со словами:
— Ты выкупилъ себя своимъ пѣніемъ! Звуки пѣсни звонче бряцанія золота! Я видѣла въ твоемъ взорѣ звѣзду счастья еще тогда, когда рыба и птица пошли вмѣстѣ ко дну! Воспари же къ солнцу, смѣлый орелъ мой! Старуха останется въ своемъ гнѣздѣ и будетъ радоваться за тебя! Никто не свяжетъ тебѣ крыльевъ!
— Мудрая Фульвія!—сказалъ, почтительно кланяясь старухѣ, разбойникъ, заставившій меня импровизировать.—Ты знаешь синьора? Ты уже раньше слышала его импровизацію?
— Я видѣла звѣзду въ его взорѣ!—сказала она.—Видѣла невидимый лучъ, горящій въ очахъ избранниковъ счастья! Онъ плелъ вѣнокъ, сплететъ и еще болѣе прекрасный, но не связанными руками!.. Черезъ шесть дней ты хочешь застрѣлить моего орленка за то, что онъ не желаетъ вонзить своихъ когтей въ спину рыбы! Шесть дней онъ отдохнетъ здѣсь въ гнѣздѣ, а затѣмъ взовьется къ солнцу!—Она открыла маленькій шкафъ, вынула оттуда бумагу и собралась писать.—Чернила загустѣли, что сухая глина, но этой черной влаги и у тебя найдется вдоволь! Царапни-ка себѣ руку, Космо! Старая Фульвія заботится и о твоемъ счастьи!
Разбойникъ молча взялъ ножъ, слегка надрѣзалъ кожу на рукѣ и обмакнулъ перо въ выступившую кровь. Старуха вручила перо мнѣ и велѣла написать: «Я ѣду въ Неаполь».—Подпишись внизу!—прибавила она.
— Къ чему все это?—услышалъ я недовольный шопотъ одного изъ младшихъ разбойниковъ.
— Что? Червякъ подаетъ голосъ?—сказала она.—Берегись, я раздавлю тебя пятой!
— Мы полагаемся на твою мудрость, матушка!—сказалъ старшій.—Твоя воля—законъ; въ немъ наше счастье!
Больше объ этомъ не было и разговора. Опять началась веселая бесѣда, бутылка съ виномъ заходила по рукамъ. Меня дружески потрепали по плечу и предоставили мнѣ лучшій кусокъ жареной дичи. Старуха опять усѣлась въ уголъ и принялась за свою пряжу, а младшій изъ разбойниковъ началъ раскладывать вокругъ нея новый запасъ горящихъ углей, приговаривая: «бабушка зазябла!» Какъ рѣчи, такъ и имя ея подтвердили мнѣ, что это та самая старуха, которая предсказала мнѣ мою судьбу еще въ дѣтствѣ, когда я вмѣстѣ съ матушкой и Маріучіей плелъ вѣнки на берегу озера Неми. Я чувствовалъ, что моя судьба все-
Я кончил; меня приветствовали громкие рукоплескания, я же не мог оторвать взгляда от старухи, сидевшей в углу. В середине моей импровизации она вдруг бросила пряжу и устремила на меня свой пронзительный взор. Эти-то тёмные, огненные глаза ещё живее и воскресили в моей памяти ту сцену из моего детства, которую я описывал. Когда я кончил, она встала и быстро подошла ко мне со словами:
— Ты выкупил себя своим пением! Звуки песни звонче бряцания золота! Я видела в твоём взоре звезду счастья ещё тогда, когда рыба и птица пошли вместе ко дну! Воспари же к солнцу, смелый орёл мой! Старуха останется в своём гнезде и будет радоваться за тебя! Никто не свяжет тебе крыльев!
— Мудрая Фульвия! — сказал, почтительно кланяясь старухе, разбойник, заставивший меня импровизировать. — Ты знаешь синьора? Ты уже раньше слышала его импровизацию?
— Я видела звезду в его взоре! — сказала она. — Видела невидимый луч, горящий в очах избранников счастья! Он плёл венок, сплетёт и ещё более прекрасный, но не связанными руками!.. Через шесть дней ты хочешь застрелить моего орлёнка за то, что он не желает вонзить своих когтей в спину рыбы! Шесть дней он отдохнёт здесь в гнезде, а затем взовьётся к солнцу! — Она открыла маленький шкаф, вынула оттуда бумагу и собралась писать. — Чернила загустели, что сухая глина, но этой чёрной влаги и у тебя найдётся вдоволь! Царапни-ка себе руку, Космо! Старая Фульвия заботится и о твоём счастье!
Разбойник молча взял нож, слегка надрезал кожу на руке и обмакнул перо в выступившую кровь. Старуха вручила перо мне и велела написать: «Я еду в Неаполь». — Подпишись внизу! — прибавила она.
— К чему всё это? — услышал я недовольный шёпот одного из младших разбойников.
— Что? Червяк подаёт голос? — сказала она. — Берегись, я раздавлю тебя пятой!
— Мы полагаемся на твою мудрость, матушка! — сказал старший. — Твоя воля — закон; в нём наше счастье!
Больше об этом не было и разговора. Опять началась весёлая беседа, бутылка с вином заходила по рукам. Меня дружески потрепали по плечу и предоставили мне лучший кусок жареной дичи. Старуха опять уселась в угол и принялась за свою пряжу, а младший из разбойников начал раскладывать вокруг неё новый запас горящих углей, приговаривая: «бабушка зазябла!» Как речи, так и имя её подтвердили мне, что это та самая старуха, которая предсказала мне мою судьбу ещё в детстве, когда я вместе с матушкой и Мариучией плёл венки на берегу озера Неми. Я чувствовал, что моя судьба все-
