«О, духъ иль тварь, — предвѣстникъ бѣдъ,
Печальный воронъ древнихъ лѣтъ!»
Воскликнулъ я… «Будь образъ твой
Извергнутъ бурею ночной
Иль посланъ дьяволомъ самимъ,
Я вижу — ты неустрашимъ:
Скажи же мнѣ, молю тебя:
Даетъ ли жалкая земля,
Страна скорбей — даетъ ли намъ
Она забвенія бальзамъ?
Дождусь ли я спокойныхъ дней,
Когда надъ горестью моей
Промчатся многіе года?»
Онъ каркнулъ: — Больше никогда!
И я сказалъ: «О, воронъ злой,
Предвѣстникъ бѣдъ, мучитель мой!
Во имя правды и добра,
Скажи во имя божества,
Передъ которымъ оба мы
Склоняемъ гордыя главы,
Повѣдай горестной душѣ,
Скажи, дано ли будетъ мнѣ
Прижать къ груди, обнять въ раю
Ленору свѣтлую мою?
Увижу-ль я въ гробу нѣмомъ
Ее на небѣ голубомъ?
Ее увижу-ль я тогда?»
Онъ каркнулъ: — Больше никогда!
И я вскричалъ, разсвирѣпѣвъ:
«Пускай же дикій твой припѣвъ
Разлуку нашу возвѣститъ,
И пусть твой образъ улетитъ
Въ страну, гдѣ призраки живутъ
И бури вѣчныя ревутъ!
Покинь мой бюстъ и сгинь скорѣй
За дверью комнаты моей!
Вернись опять ко тьмѣ ночной!
Не смѣй пушинки ни одной
Съ печальныхъ крыльевъ уронить,
Чтобъ могъ я ложь твою забыть!
«О, дух иль тварь, — предвестник бед,
Печальный ворон древних лет!»
Воскликнул я… «Будь образ твой
Извергнут бурею ночной
Иль послан дьяволом самим,
Я вижу — ты неустрашим:
Скажи же мне, молю тебя:
Дает ли жалкая земля,
Страна скорбей — дает ли нам
Она забвения бальзам?
Дождусь ли я спокойных дней,
Когда над горестью моей
Промчатся многие года?»
Он каркнул: — Больше никогда!
И я сказал: «О, ворон злой,
Предвестник бед, мучитель мой!
Во имя правды и добра,
Скажи во имя божества,
Перед которым оба мы
Склоняем гордые главы,
Поведай горестной душе,
Скажи, дано ли будет мне
Прижать к груди, обнять в раю
Ленору светлую мою?
Увижу ль я в гробу немом
Ее на небе голубом?
Ее увижу ль я тогда?»
Он каркнул: — Больше никогда!
И я вскричал, рассвирепев:
«Пускай же дикий твой припев
Разлуку нашу возвестит,
И пусть твой образ улетит
В страну, где призраки живут
И бури вечные ревут!
Покинь мой бюст и сгинь скорей
За дверью комнаты моей!
Вернись опять ко тьме ночной!
Не смей пушинки ни одной
С печальных крыльев уронить,
Чтоб мог я ложь твою забыть!
