бовалась красота, а по тогдашнимъ понятіямъ красивыми считались толстыя и круглыя лошади, то особенно старательно заботились о тѣлѣ, считая хорошимъ тѣломъ не развитые мускулы, а жиръ, дѣлающій лошадь круглою; достиженіе такого тѣла требовало самаго умѣреннаго движенія, и лошади по цѣлымъ днямъ не выводились изъ конюшенъ. Чистка лошадей была доведена до такого педантизма, что ихъ даже стригли и брили, а чтобы не отрастала длинная шерсть, въ холодное время держали лошадей въ теплыхъ конюшняхъ. Въ результатѣ всего этого получались лошади, изломанныя искусственною выздкою, совершенно неспособныя къ быстрымъ и продолжительнымъ движеніямъ. О тактическомъ обученіи конницы никто и не думалъ въ это время исключительнаго господства манежа. Аванпостной службѣ конница обучалась лишь между прочимъ, во время травы, когда дѣлать было нечего, притомъ въ пѣшемъ строю и на ровномъ мѣстѣ. Офицеры большую часть года находились въ отпуску, а когда они состояли на лицо въ полкахъ, то отъ нихъ требовалось только выѣзжать на строевыя ученья и на офицерскую ѣзду; обученіемъ же нижнихъ чиновъ занимались исключительно эскадронные командиры и вахмистра. Однимъ словомъ, все воспитаніе и образованіе конницы было ведено такъ, какъ будто имѣлось въ виду уничтожить ея боевыя качества. Каковы были требованія, предъявляемыя тогда конницѣ, можно судить по тому, что мѣриломъ благосостоянія кавалерійскихъ полковъ служили манежная ѣзда и прохожденіе церемоніальнымъ маршемъ.
До подобнаго незавиднаго положенія дошла и наша конница подъ вліяніемъ взглядовъ на нее, существовавшихъ въ періодъ времени съ 1831 г. до Крымской войны
бовалась красота, а по тогдашним понятиям красивыми считались толстые и круглые лошади, то особенно старательно заботились о теле, считая хорошим телом не развитые мускулы, а жир, делающий лошадь круглою; достижение такого тела требовало самого умеренного движения, и лошади по целым дням не выводились из конюшен. Чистка лошадей была доведена до такого педантизма, что их даже стригли и брили, а чтобы не отрастала длинная шерсть, в холодное время держали лошадей в теплых конюшнях. В результате всего этого получались лошади, изломанные искусственною выздкою, совершенно не способные к быстрым и продолжительным движениям. О тактическом обучении конницы никто и не думал в это время исключительного господства манежа. Аванпостной службе конница обучалась лишь между прочим, во время травы, когда делать было нечего, притом в пешем строю и на ровном месте. Офицеры большую часть года находились в отпуску, а когда они состояли налицо в полках, то от них требовалось только выезжать на строевые ученья и на офицерскую езду; обучением же нижних чинов занимались исключительно эскадронные командиры и вахмистры. Одним словом, все воспитание и образование конницы было ведено так, как будто имелось в виду уничтожить ее боевые качества. Каковы были требования, предъявляемые тогда коннице, можно судить по тому, что мерилом благосостояния кавалерийских полков служили манежная езда и прохождение церемониальным маршем.
До подобного незавидного положения дошла и наша конница под влиянием взглядов на нее, существовавших в период времени с 1831 г. до Крымской войны
