ной репутаціи, а слѣдуетъ только заявить, что онъ магь; народъ вѣритъ на слово. И поэтому я продолжалъ:
— Я зналъ Мерлэна семьсотъ лѣтъ тому назадъ.
— Семьсотъ лѣть?..
— Не прерывайте меня. Онъ умиралъ и оживалъ тринадцать разъ и каждый разъ путешествуетъ подъ различными именами: Слиста, Джонса, Робинсоона, Джэкгона, Петерса, Гэскенса, Мерлэна, словомъ, всякій разъ онъ припимаетъ новое вымышленное имя. Я зналъ его въ Египтѣ триста лѣтъ тому назадъ; я зналъ его въ Индіи пятьсотъ лѣтъ тому назадъ, онъ постоянно толчется на моей дорогѣ и это начинаетъ мнѣ надоѣдать. Онъ не можетъ действовать, какъ настоящій чародѣй; ему извѣстны только нѣкоторые старые фокусы, но онъ никогда не переступалъ извѣстныхъ границъ и никогда ихъ не переступить; онъ хорошъ для провинціи, но никогда не рѣшится дѣйствовать въ присутствіи настоящаго чародѣя по призванію. Теперь, слушайте, Кларенсъ, я сдѣлался вашимъ другомъ и взамѣнъ вы должны также подарить и меня своей дружбой. Я прошу васъ объ одной милости. Закиньте словечко королю, что я великій магъ Гэй-ю-Мукалеерсъ, вождь цѣлаго племени; я хочу, чтобы вы дали понять королю, что я имѣю намереніе навести бѣдствіе на эту страну, если только проектъ сэра Кэя будетъ приведенъ въ исполненіе и мнѣ причинять зло. Не хотите-ли вы сказать объ этомъ королю?
Бѣдный мальчикъ быль въ такомъ состояніи, что не могъ мнѣ отвѣчать. Даже жалость брала смотрѣть на такое испуганное созданіе. Онъ обѣщалъ мнѣ все; но также и меня онъ заставилъ дать ему обѣщаніе, что я останусь его другомъ, не стану ничего предпринимать дурного противъ него и не буду наводить на него никакихъ чаръ; мальчикъ стоялъ какъ больной, опершись о стѣну.
Меня же теперь занимала мысль: какое я сдѣлалъ безуміе! Когда мальчикъ успокоится и поразмыслитъ хорошенько обо всемъ, то сочтетъ меня за обманщика, потому что если бы я былъ действительно великимъ чародѣемъ, то не сталь бы просить его, такого ничтожнаго мальчика, освободить меня изъ заключенія.
Я болѣе часу терзался этими мыслями и бранилъ себя за свою оплошность. Наконецъ, я нѣсколько успокоилъ себя темь, что эти животныя почти никогда не разсуждаютъ, никогда не дѣлаютъ никакихъ сопоставленій; изъ всѣхъ ихъ разговоровъ видно, что они не понимаютъ противорѣчій.
Размышляя объ этомъ, я нашелъ, что сдѣлалъ еще одну оплошность: я послалъ мальчика напугать весь дворъ, а между темъ и самъ не знаю, какое могу навести на нихъ бѣдствіе; этотъ народъ крайне падокъ до всевозможныхъ чудесъ, но жаждетъ, чтобы эти
