— Странно?.. чудачки? — вы въ самомъ дѣлѣ такъ думаете? Правда, мы, южане, не охотники до церемоній, — живемъ въ свое удовольствіе, пользуемся жизнью и всякаго рода увеселеніями.
— Конечно, — повторилъ я, — конечно!
— Кажется, это Clos de Vougeot немножко того, немножко крѣпко… а, правда?
— Конечно, — сказалъ я, — конечно. Кстати, monsieur, система, которую вы примѣняете нынѣ вмѣсто знаменитой системы поблажки, очень строга?
— Ничуть. Строгое заключеніе необходимо, но пользованіе, собственно медицинское пользованіе, скорѣе пріятно для больныхъ.
— Эта новая система ваше изобрѣтеніе?
— Не совсѣмъ. Частью профессора Деготь, о которомъ вы, конечно, слышали; а нѣкоторыя измѣненія предложены знаменитымъ Перье, съ которымъ, если не ошибаюсь, вы связаны тѣсной дружбой.
— Со стыдомъ долженъ признаться, — возразилъ я, — что въ первый разъ слышу имена этихъ господъ.
— Праведное Небо! — воскликнулъ мой хозяинъ, откидываясь на спинку кресла и всплеснувъ руками. — Такъ-ли я васъ понялъ? Неужели вы никогда не слыхали объ ученомъ докторѣ Деготь и знаменитомъ профессорѣ Перье?
— Долженъ сознаться въ моемъ невѣжествѣ, — отвѣчалъ я, — но правда прежде всего. Какъ бы то ни было мнѣ крайне совѣстно, что я до сихъ поръ не ознакомился съ сочиненіями этихъ, безъ сомнѣнія, замѣчательныхъ людей. Я непремѣнно прочту ихъ. Monsieur Мальяръ, признаюсь, вы не на шутку, не на шутку, сконфузили меня.
Такъ и было на дѣлѣ:
— Полноте, мой юный другъ, — сказалъ онъ ласково, пожимая мнѣ руку, — выпьемъ-ка лучше по стаканчику Сотерна.
Мы выпили. Компанія послѣдовала нашему примѣру. Снова посыпались шутки, остроты, раздался смѣхъ, собесѣдники продѣлывали тысячи забавныхъ выходокъ, скрипки визжали, барабанъ грохоталъ, тромбоны ревѣли точно мѣдные быки Фалариса — и по мѣрѣ того какъ вино брало верхъ, сцена становилась все безобразнѣе и безобразнѣе, превратившись, наконецъ, въ настоящій Пандемоніумъ in petto. Тѣмъ временемъ, г. Мальяръ и я передъ баттареей Сотерна и Кло-де-Вужо продолжали разговаривать, крича во всю глотку. Слово, сказанное обыкновеннымъ тономъ, было бы такъ же слышно среди этого гвалта, какъ голосъ рыбы со дна Ніагарскаго водопада.
— Передъ обѣдомъ вы упоминали, — крикнулъ я ему въ ухо, —
