исполняй самъ отъ себя казенныя повинности, дорожныя, подводныя, разумѣется, что̀ только возможно. Даже при сдачѣ рекрутъ бери издержки на себя. Мужикъ отвѣчаетъ тебѣ, а ты за него и за себя отвѣчаешь правительству, и даешь ему примѣръ повиновенія и исполненія своей обязанности.
«А мірскія дѣла, раскладки, приговоры?» спросилъ Иванъ Васильевичъ.
— Miрскія дѣла предоставь, братецъ, міру. Знаешь ли, что у насъ на Руси ведется въ волостяхъ съ-изтари такой порядокъ, какой ни Нѣмецъ, ни Французъ, какъ они себѣ ни ломай голову, не выдумаютъ. Посмотри, какъ они ровно и справедливо каждый годъ мѣняютъ между собой участки зеили; послушай, ка̀къ они рѣшаютъ тяжбы и ссоры; вникни, братъ, хорошенько, какъ они иногда умно притворяются, и какъ иногда мудро говорятъ.
«Я думаю» замѣтилъ Иванъ Васильевичъ: «что мірскія сходки должны быть отдаленнымъ преданіемъ прежнихъ вечевыхъ сходбищъ.»
— Не знаю, батюшка. Это ужь не мое дѣло. Мое дѣло, чтобъ мужикъ былъ сытъ и здоровъ, безъ баловства только. Плати оброкъ исправно, на барщину выходи какъ слѣдуетъ. Поработалъ три дни — и поклонился; ступай куда хочешь, а дѣло свое исполни. Чай, вѣдь за три дни работы и за вашей-то за границей нѣтъ такихъ угодій для крестьянина… А?.
«Конечно», замѣтилъ Иванъ Васильевичъ.
— То-то же. Нѣмцы да Французы жалѣютъ объ нашемъ мужикѣ: «мученикъ-де!» говорятъ, а глядишь, мученикъ-то
