Сенька помчался на кузницу, а пріѣзжіе грустно вошли на станцію. Смотритель былъ пьянъ и спалъ, поручивъ заботы управленія безграмотному старостѣ. Смотрительша была въ гостяхъ у супруги цаловальника.
Съ полъ-часа дожидались кузнеца. Наконецъ явился кузнецъ, съ черной бородой, съ черной рожей и чернымъ фартукомъ. За починку запросилъ онъ сперва 50 рублей на ассигнаціи, потомъ, послѣ долгихъ преній, помирился на трехъ цѣлковыхъ и покатилъ колеса на кузницу.
Староста засвѣтилъ въ чулань лучину, значительно поворочалъ подорожную между пальцами и наконецъ сказалъ съ важностью:
— Лошади подъ экипажъ-съ готовы, какъ только ваша милость прикажете закладывать.
«Вотъ тебѣ и лошади!» заревѣлъ съ досадой Василій Ивановичъ: «вотъ тебѣ наконецъ и лошади появились, когда ѣхать-то именно нѐ въ чемъ. Да чортъ ли намъ въ твоихъ лошадяхъ!… Иванъ Васильевичъ!…»
— Что прикажете-съ?
«Да не напиться ли намъ съ горя чайку? Эй, борода, слышь ты. Прикажи-ка самоваръ поставить. Чай есть у васъ самоваръ?…»
— Самоваръ-то есть-какъ не быть самовару! — да поставить нѐкому. Смотритель нездоровъ. Хозяйка ихняя въ гостяхъ, да и ключи съ собой унесла. А вотъ недалечко здѣсь
