нездорова, его бы огорчили подобныя извѣстія, но все-таки не такъ, какъ измѣна надежнаго, любимаго тарантаса.
«Что?» повторилъ онъ съ замѣтнымъ волненіемъ. «Что?… сломался?…»
— Да по мнѣ все равно-съ, продолжалъ съ жестокостью Сенька. — Какъ будетъ-съ угодно-съ. Сами извольте-съ взглянуть. Въ переднемъ колесь шина лопнула… А вотъ-съ въ заднемъ три спицы выпали, да и весь-то еле держится. А впрочемъ-съ… какъ прикажете-съ. По мнѣ-съ все равно.
«Что же, чинить надобно?» жалобно спросилъ Василій Ивановичъ.
— Да какъ прикажете-съ. А извѣстно-съ, надобно чинить.
«Да въ Москвѣ изъ каретнаго ряда подмастерья давно ли осматривалъ?»
— Не могу знать-съ… Какъ будетъ-съ угодно. А эвдакъ-съ, сами изволите видѣть, эвдакъ не дойдетъ-съ до станціи. Добро бы еще одна хоть спица выпала, такъ все бы легче. Можно бы проѣхать еще станцію, а можетъ и двѣ бы станціи… а то сами изволите видьть… Да и колеса такія непрочныя… Лѣсъ-то гнилой совсѣмъ. А впрочемъ, по мнѣ все р…
«Ну, молчи ужь, дуракъ!» сердито закричалъ Василій Ивановичъ. «Полно зѣвать-то по пустому… Маршъ за кузнецомъ, да живо, слышишь ли.»
