названіемъ Нѣмца, снова принялся за странствованіе. Сперва перешелъ онъ черезъ мостъ, потомъ очутился на небольшой заросшей травой площадкѣ, обогнулъ небольшой прудъ, у котораго ворчали утки съ утятами, и наконецъ очутился близъ церкви. Тутъ онъ успокоился духомъ и мысли его приняли другое направленіе. Около церкви возвышалась каменная ограда, за которой, въ густой травѣ, наклонялось нѣсколько крашеныхъ темно-красныхъ деревянныхъ крестовъ. При видѣ этихъ простыхъ ознаменованій мелькнувшей простой жизни, душа смиряется въ какомъ-то благоговѣйномъ молчаніи. И точно: сельскія кладбиша производятъ совершенно другое впечатлѣніе, чѣмъ городскія. При видѣ послѣднихъ, невольно рождается какое-то тяжелое, мучительное чувство. При видѣ первыхъ, на сердцѣ становится безмятежно и ясно. Чѣмъ болѣе жизнь приближается къ природѣ, тѣмъ менѣе смерть кажется ужасною. Напротивъ, она является мирнымъ преобразованіемъ, за многое вознаграждающимъ, а не безотраднымъ лишеніемъ, не сокрушительнымъ разрывомъ со всѣми надеждами, со всѣми заботами, съ цѣлымъ бытіемъ человѣка.
У церковной ограды пробирался пономарь съ узелкомъ въ рукѣ, а издали шелъ священникъ въ длинной шелковой рясѣ, въ широкой шляпѣ, съ высокой тростыо въ рукѣ. По мѣрѣ того, какъ онъ приближался, крестьяне вставали, снимали шапки и почтительно кланялись своему пастырю. Иные цаловали у него руку, другіе подводили дѣтей къ благословенію. Одинъ только блѣдный, изнуренный мужикъ
