Устюртъ, гдѣ подъ снѣгомъ скотъ ихъ находитъ пищу, а вмѣсто питья служитъ снѣгъ. Съ удаленіемъ нашимъ въ глубь Устюрта, степь становилась все безжизненнѣе, начали встрѣчаться солончаки, песчаныя гряды (барханы); уже не было болѣе родниковъ и тѣхъ каменистыхъ овраговъ, въ стѣнахъ которыхъ такъ хорошо прежде представлялись обнаженія. И справедливъ, по-своему, былъ тотъ козакъ, который, на замѣчаніе мое о бѣдности природы, сказалъ: «помилуйте, здѣсь никакой природы нѣту». Дѣйствительно, степь была такъ однообразна, что въ иной день почти нечего было вносить въ журналъ. Воду мы находили въ кудукахъ, вырытыхъ иногда на днѣ котловинъ въ площади бархановъ; рѣдко вода была въ нихъ совсѣмъ хорошая, большею-же частію солоноватая или затхлая. Иногда цѣлые дни дулъ сильный вѣтеръ и чрезвычайно раздражалъ нервы. Козаки видимо скучали и, какъ дѣти, радовались, когда напр. выскочитъ изъ норы тушканчикъ, поймать котораго было для нихъ величайшей забавой. Погоня ихъ за стадомъ джайрановъ представляла обыкновенно красивое зрѣлище. Подобныя забавы были полезны для экспедиціи: не пройдетъ, бывало, и десяти минутъ на привалѣ безъ того, чтобы кто-нибудь не изловилъ змѣю, фалангу, тарантула или скорпіона; навострились нѣкоторые казаки и искать окаменѣлости.
Верстъ за сто слишкомъ до Саха, мы отправили въ это урочище Утъ-Мамбета впередъ, чтобы онъ развѣдалъ, гдѣ именно стоитъ тамъ оренбургскій лагерь. Вскорѣ послѣ отъѣзда Мамбета произошелъ непріятный для насъ случай: въ Каракъ-кудукѣ ночью украли лошадей, принадлежащихъ членахъ экспедиціи. Поиски ихъ были сначала тщетны, но вотъ возвращается Мамбетъ съ двумя извѣстіями, во-первыхъ, что отрядъ стоитъ въ Сапрыкандыкѣ, а во-вторыхъ, что лошадей у насъ угналъ разбойникъ или батырь Дусанъ, резидирующій въ такой-то лощинѣ. Вотъ примѣръ того, какъ быстро разлетаются вѣсти въ степи, на видъ совсѣмъ безводной. Вооруживъ Мамбета и нѣкоторыхъ охотниковъ нашихъ револьверами и штуцерами, мы ихъ отправили къ Дусану за лошадьми, но онъ предупредилъ посланныхъ гостей, добровольно выславъ
