тому, что онъ примѣняетъ извѣстное число рукъ въ производствѣ вещей, по общему признанію безполезныхъ, или служащихъ лишь для дрянныхъ побужденій роскоши и чванства. Магнатъ, заставляющій окрестныхъ крестьянъ строить себѣ дворцы, пока «jam pauca aratro jugera regiae moles relinquunt» (лишь немного участковъ для плуга оставляютъ царственныя зданья), льститъ себя мыслью, что онъ снискалъ титулъ патріота, усладивъ побужденія своего тщеславія. И множество празднествъ было устроено, многія женщины затмили свою красоту своими нарядами, чтобы облагодѣтельствовать трудящихся бѣдняковъ и поощрить торговлю. Неужели есть кто-нибудь, кто не видитъ, что это—средство, которое увеличиваетъ зло, временно и неполно смягчая безчисленные недуги общества? Бѣдные вынуждены работать,—для чего? Не для пищи, которой имъ недостаетъ; не для добыванія теплыхъ одѣялъ, благодаря отсутствію которыхъ ихъ дѣти мерзнутъ въ своихъ холодныхъ нищенскихъ лачугахъ; не для тѣхъ удобствъ цивилизаціи, безъ которыхъ цивилизованный человѣкъ гораздо болѣе жалокъ, чѣмъ самый злосчастный дикарь, будучи угнетенъ всѣми ея лукавыми язвами, будучи повседневно раненъ дразнящимъ видомъ безчисленныхъ ея благодѣяній, тщательно выставленныхъ передъ его взорами,—нѣтъ: они трудятся для надменнаго самодурства, для жалкой обособленной гордости, для лживыхъ усладъ сотой части общества. Нѣтъ болѣе очевиднаго доказательства широко распространенныхъ и основныхъ заблужденій цивилизованнаго человѣка, какъ то, что доходность различныхъ видовъ труда находится въ обратномъ отношеніи къ ихъ полезности:[1] ювелиръ, продавецъ игрушекъ, актеръ—пріобрѣтаютъ славу и богатство своимъ безполезнымъ и смѣшнымъ искусствомъ, въ то время какъ земледѣлецъ, безъ котораго общество перестало бы существовать, бьется въ жалкой нищетѣ, окруженъ презрѣніемъ, и умираетъ отъ того самаго голода, который уничтожилъ бы все человѣчество, если бы онъ не работалъ такъ усердно.
Я не буду посягать на здравый смыслъ, настаивая на ученіи о природномъ равенствѣ людей. Вопросъ не въ его желательности,
- ↑ См. Rousseau, De l'Inègalité parmi les Hommes, note 7.
тому, что он применяет известное число рук в производстве вещей, по общему признанию бесполезных, или служащих лишь для дрянных побуждений роскоши и чванства. Магнат, заставляющий окрестных крестьян строить себе дворцы, пока «jam pauca aratro jugera regiae moles relinquunt» (лишь немного участков для плуга оставляют царственные зданья), льстит себя мыслью, что он снискал титул патриота, усладив побуждения своего тщеславия. И множество празднеств было устроено, многие женщины затмили свою красоту своими нарядами, чтобы облагодетельствовать трудящихся бедняков и поощрить торговлю. Неужели есть кто-нибудь, кто не видит, что это — средство, которое увеличивает зло, временно и неполно смягчая бесчисленные недуги общества? Бедные вынуждены работать, — для чего? Не для пищи, которой им недостает; не для добывания теплых одеял, благодаря отсутствию которых их дети мерзнут в своих холодных нищенских лачугах; не для тех удобств цивилизации, без которых цивилизованный человек гораздо более жалок, чем самый злосчастный дикарь, будучи угнетен всеми её лукавыми язвами, будучи повседневно ранен дразнящим видом бесчисленных её благодеяний, тщательно выставленных перед его взорами, — нет: они трудятся для надменного самодурства, для жалкой обособленной гордости, для лживых услад сотой части общества. Нет более очевидного доказательства широко распространенных и основных заблуждений цивилизованного человека, как то, что доходность различных видов труда находится в обратном отношении к их полезности:[1] ювелир, продавец игрушек, актер — приобретают славу и богатство своим бесполезным и смешным искусством, в то время как земледелец, без которого общество перестало бы существовать, бьется в жалкой нищете, окружен презрением, и умирает от того самого голода, который уничтожил бы всё человечество, если бы он не работал так усердно.
Я не буду посягать на здравый смысл, настаивая на учении о природном равенстве людей. Вопрос не в его желательности,
- ↑ См. Rousseau, De l'Inègalité parmi les Hommes, note 7.
