Сомнѣнія анархиста.
(.ЫЪегіу 25 января 1890 г.).
М. Г.
Эта проклятая шарманка, играющая у моего окна, чуть не сводитъ меня съ ума (я хочу сказать, что она приводитъ меня въ болѣе невмѣ-ннемое состояніе, чѣмъ то, въ которомъ я находился раньше). Что мнѣ дѣлать? Я не могу попросить государство въ лицѣ того джентльмена, который стоитъ на углу въ своемъ синемъ мундирѣ, прогнать шарманщика. Вѣдь я уже всѣхъ поставилъ въ извѣстность, что я намѣреваюсь прогнать самого этого одѣтаго въ синее джентльмена; иными словами, я уже извѣ-стилъ государство о томъ, что я его покидаю. Вѣжливо просить шарманщика перенести свою музыку куда-нибудь въ другое мѣсто? Я пробовалъ и это, но онъ только показываетъ мнѣ языкъ. Долженъ ли я ринуться въ бѣшенствѣ изъ своей квартиры и разбить ему голову? Но, во-первыхъ, такое мое поведеніе можно раз сматривать, какъ нападеніе на его личную свободу, а, во-вторыхъ, онъ можетъ разбить мнѣ голову; а послѣднее будетъ гораздо хуже перваго. Долженъ ли я самъ устраниться съ его пути? Но безъ болыпихъ затрудненій я не могу взять съ собою свой домъ или даже свою библіотеку. Я придумалъ другой планъ дѣйствій. Я взялъ свой кларнетъ и, ставъ рядомъ съ шарманщикомъ, пустилъ нѣсколько такихъ нотъ, отъ которыхъ, кажется, должны были перевернуться всѣ внутренности цербера. Но единственнымъ результатомъ этого была вѣжливая просьба моего сосѣда (котораго я уважаю) прекратить мое соло, такъ какъ оно мѣшаетъ слушать пріятные и мелодичные звуки шарманки. Ну, а умалять счастье уважаемаго сосѣда по околотку я ни за что не рѣшусь. Что же мнѣ было дѣлать? Я надѣлъ шляпу и пошелъ бродить по ули-цамъ съ тяжелымъ сознаніемъ всѣхъ трудностей, связанныхъ съ моимъ индивидуалистическимъ ученіемъ. Первое лицо, которое я встрѣтилъ, былъ нищій, подошедшій ко мнѣ и показавшій мнѣ свой бѣлый языкъ, покрытый зловонными язвами, насколько это была не симуляція—не знаю. Меня чуть не стошнило, и я подумалъ: неужели, въ самомъ дѣлѣ, можно позволить людямъ ходить по улицамъ и выставлять на показъ съ цѣлью наживы отвратительныя вещи? Я не далъ нищему пенни, котораго онъ ждалъ, а кратко, очень кратко выразилъ надежду, что нѣкое безконечное существо уготовитъ ему вѣчныя муки, и пошелъ дальше. Я шелъ изъ улицы въ улицу, и всѣ онѣ были застроены домами, окрашенными въ различные оттѣнки желтовато-коричневаго цвѣта, на которые наложилъ свой отпечатокъ лондонскій туманъ. Всѣ они были настолько похожи Одинъ на другой, что хотѣлось видѣть ихъ или совершенно одинаковыми, или совершенно различными. И я спрэшивалъ себя, неужели нельзя ничего сдѣ-лать для того, чтобы принудить всѣхъ собственниковъ этихъ домовъ выкрасить ихъ въ одно и то же время и въ Одинъ и тотъ же цвѣтъ. Я
до-шелъ, наконецъ, до площади, черезъ которую нельзя было пройти: огром-