услаждалось надеждой увидѣть свой портретъ, нарисованный искусною рукою симпатическаго художника, который будетъ содѣйствовать развитію его самосознанiя и сдѣлается его руководителемъ; оно посмотритъ на самаго себя со стороны, критически взглянетъ на свое изображеніе въ зеркалѣ таланта, и лучше пойметъ себя, свои достоинства и недостатки, свое призваніе и назначеніе. И вотъ желанный часъ насталъ; давно и съ нетерпѣніемъ ожидаемый и нѣсколько разъ предсказанный романъ явился наконецъ подлѣ «Геологическихъ очерковъ Кавказа»; ну, разумѣется, всѣ отъ мала до велика съ жаромъ бросились на него, какъ голодные волки на добычу.
И начинается всеобщее чтеніе романа. Съ первыхъ же страницъ, къ величайшему изумленію читающаго, имъ овладѣваетъ нѣкотораго рода скука; но разумѣется, вы этимъ не смущаетесь и продолжаете читать, надѣясь, что дальше будетъ лучше, что авторъ войдетъ въ свою роль, что талантъ возьметъ свое и невольно увлечетъ ваше вниманіе. А между тѣмъ и дальше, когда дѣйствіе романа развертывается предъ вами вполнѣ, ваше любопытство не шевелится, ваше чувство остается нетронутымъ; чтеніе производить на васъ какое-то неудовлетворительное впечатлѣніе, которое отражается не на чувствѣ, а что всего удивительнѣе, — на умѣ. Васъ обдаетъ какимъ-то мертвящимъ холодомъ; вы не живете съ дѣйствующими лицами романа, не проникаетесь ихъ жизнію, а начинаете холодно разсуждать съ ними, или, точнѣе, слѣдить за ихъ разсужденіями. Вы забываете, что передъ вами лежитъ романъ талантливаго художника, и воображаете, что вы читаете морально-философскій трактатъ, но плохой и поверхностный, который, не удовлетворяя уму, тѣмъ самымъ производитъ непрiятное впечатлѣніе и на ваше чувство. Это показываетъ, что новое произведеніе г. Тургенева крайне неудовлетворительно въ художественномъ отношеніи. Давнишнимъ и рьянымъ поклонникамъ г. Тургенева не понравится такой отзывъ объ его романѣ, они найдутъ его рѣзкимъ и даже, пожалуй, несправедливымъ. Да признаемся, мы и сами удивились тому впечатлѣнію, которое произвели на насъ «Отцы и дѣти». Мы, правда, и не ожидали отъ г. Тургенева чего нибудь особеннаго и необыкновеннаго, какъ не ожидали вѣроятно и всѣ тѣ, кто помнитъ его «Первую любовь»; но и въ ней все-таки были сцены, на которыхъ можно было остановиться не безъ удовольствия и отдохнуть послѣ разныхъ, совершенно не поэтическихъ причудъ героини. Въ новомъ романѣ г. Тургенева нѣтъ даже и подобныхъ оазисовъ; негдѣ укрыться отъ удушливаго зноя странныхъ разсужденiй и хоть на минуту освободиться отъ неприятнаго раздражительнаго впечатлѣнія, производимаго общимъ ходом изображаемыхъ дѣйствій и сценъ. Что всего удивительнѣе, въ новомъ произведеніи г. Тургенева нѣтъ
