ниченному уму. Поэтому, какъ только г. Тургеневъ начинаетъ острить и издѣваться надъ своимъ героемъ, такъ и кажется, что еслибы герой былъ живое лицо, еслибы онъ могъ освободиться отъ безмолвія и заговорить самостоятельно отъ себя, то онъ на-повалъ сразилъ бы г. Тургенева, посмѣялся бы надъ нимъ гораздо остроумнѣе и основательнѣе, такъ что самому г. Тургеневу пришлось бы тогда играть жалкую роль безмолвія и безотвѣтности. Г. Тургеневъ черезъ какого-то изъ своихъ фаворитовъ спрашиваетъ героя: «вы отрицаете все, не только искусство, поэзію…. но и …. страшно вымолвить…. Все, съ невыразимымъ спокойствіемъ отвѣчалъ герой» (стр. 517). Конечно, отвѣтъ неудовлетворительный; но какъ знать, живой-то герой можетъ быть отвѣтилъ бы: «Нѣтъ», и прибавилъ бы: мы отрицаемъ только ваше искусство, вашу поэзію, г. Тургеневъ, ваше и; но не отрицаемъ и даже требуемъ другаго искусства и поэзіи, другаго и, хоть такого и, какое представлялъ себѣ, напримѣръ, Гёте, такой же поэтъ, какъ и вы, однако отрицавшiй ваше и. — О нравственномъ характерѣ и нравственныхъ качествахъ героя и говорить нечего; это не человѣкъ, а какое-то ужасное существо, просто дьяволъ, или, выражаясь болѣе поэтически, асмодей. Онъ систематически ненавидитъ и преслѣдуеть все, начиная отъ своихъ добрыхъ родителей, которыхъ онъ терпѣть не можетъ, и оканчивая лягушками, которыхъ онъ рѣжетъ съ безпощадною жестокостью. Никогда ни одно чувство не закрадывалось въ его холодное сердце; не видно въ немъ и слѣда какого нибудь увлеченія или страсти; самую ненависть онъ отпускаетъ разсчитанно, по гранамъ. И замѣтьте, этотъ герой — молодой человѣкъ, юноша! Онъ представляется какимъ-то ядовитымъ существомъ, которое отравляетъ все, къ чему ни прикоснется; у него есть другъ, но и его онъ презираетъ и къ нему не имѣетъ нималѣйшаго расположенія; есть у него послѣдователи, но и ихъ онъ такъ же ненавидитъ. Всѣхъ вообще подчиняющихся его вліянію онъ учить безнравственности и безсмыслію; ихъ благородные инстинкты и возвышенныя чувства онъ убиваетъ своей презрительной насмѣшкой, и ею же онъ удерживаетъ ихъ отъ всякаго добраго дѣла. Женщина, добрая и возвышенная по натурѣ, сначала увлекается имъ; но потомъ, узнавъ его ближе, съ ужасомъ и омерзѣніемъ отъ него отварачивается, отплевывается и «обтирается платкомъ». Онъ даже позволилъ себѣ презрительно относиться къ отцу Алексѣю, священнику, человѣку «очень хорошему и разсудительному», который однако зло остритъ надъ нимъ и обыгрываетъ его въ картахъ. Повидимому г. Тургеневъ хотѣлъ изобразить въ своемъ героѣ, какъ говорится, демоническую или байроническую натуру, что-то въ родѣ Гамлета; но съ другой стороны онъ придалъ ему черты, по которымъ эта натура кажется самою дю-
