Между тѣмъ, подписавши карточку, всякій, не жертвуя лично ничѣмъ, ускоритъ осуществленіе традіціоннаго идеала человѣчества.
Когда число присланныхъ подписей дойдетъ до десяти милліоновъ, тогда всѣ имена и адресы будутъ опубликованы въ особой книгѣ, и на слѣдующее утро послѣ появленія книги окажется, что десять милліоновъ или больше человѣкъ обязались другъ передъ другомъ изучить интернациональный языкъ, — и вопросъ будетъ рѣшенъ.
Собирать подписи можно для всякаго дѣла, но не много найдется охотниковъ дать свою подпись, хотя бы дѣло было самое возвышенное и общеполезное; но если эта подпись, содействуя осуществленію великаго идеала, не требуетъ отъ подписывавющагося ровно никакой матеріальной или нравственной жертвы, ровно никакихъ хлопотъ, тогда мы имѣемъ полное право надѣяться, что никто не откажетъ въ своей подписи. Ибо въ подобномъ случаѣ отказъ былъ бы уже не выгодолюбіемъ, а преступленіемъ, не небрежнымъ отнощеніемъ къ общему дѣлу, а умышленнымъ противодѣйствіемъ ему; отказъ въ подобныхъ случаяхъ могъ бы быть объясненъ только опасеніемъ какого нибудь аристократа крови, науки или денегъ, чтобы имя его не очутилось рядомъ съ именемъ лица, стоящаго ниже его. Но я позволяю себѣ надѣяться, что мало найдется лицъ, которые бы изъ-за этого пустаго чванства рѣшились тормозить важное общечеловѣческое дѣло. Не подлежитъ сомнѣнію, что противъ введенія интернаціональнаго языка вообще не можетъ никто имѣть что-нибудь; если же кто нибудь не одобряетъ ин-
Между тем, подписавши карточку, всякий, не жертвуя лично ничем, ускорит осуществление традиционного идеала человечества.
Когда число присланных подписей дойдёт до десяти миллионов, тогда все имена и адреса будут опубликованы в особой книге, и на следующее утро после появления книги окажется, что десять миллионов или больше человек обязались друг перед другом изучить интернациональный язык, — и вопрос будет решён.
Собирать подписи можно для всякого дела, но не много найдётся охотников дать свою подпись, хотя бы дело было самое возвышенное и общеполезное; но если эта подпись, содействуя осуществлению великого идеала, не требует от подписывавющегося ровно никакой материальной или нравственной жертвы, ровно никаких хлопот, тогда мы имеем полное право надеяться, что никто не откажет в своей подписи. Ибо в подобном случае отказ был бы уже не выгодолюбием, а преступлением, не небрежным отнощением к общему делу, а умышленным противодействием ему; отказ в подобных случаях мог бы быть объяснён только опасением какого-нибудь аристократа крови, науки или денег, чтобы имя его не очутилось рядом с именем лица, стоящего ниже его. Но я позволяю себе надеяться, что мало найдётся лиц, которые бы из-за этого пустого чванства решились тормозить важное общечеловеческое дело. Не подлежит сомнению, что против введения интернационального языка вообще не может никто иметь что-нибудь; если же кто-нибудь не одобряет ин-
