Язычество господствовало въ Литвѣ до конца XIV столѣтія. Въ то же время въ странѣ было много христіанъ, свободно исполнявшихъ свои обряды, такъ что за весь продолжительный періодъ язычества извѣстны только два случая (при Ольгердѣ) возстанія противъ христіанъ. Напрасно думать, что съ окончательнымъ введеніемъ христіанства прежнее вѣрованіе совершенно изменилось. Есть много фактовъ, доказывающихъ, что даже въ XVI столѣтіи, во многихъ мѣстахъ, въ особенности на Жмуди, исполнялись языческіе обряды. О внутреннемъ настроеніи мало и заботились, довольствуясь наружнымъ лоскомъ. Прежніе идолы, прежніе праздники примѣнялись къ христіанскимъ, получали новое названіе, и этимъ довольствовались. Народъ, напр., чтилъ вербу, въ которую, по преданію, обратилась богиня плодородія, окружалъ ее и поклонялся ей. Духовенство повѣсило икону на вербѣ, и народъ продолжалъ молиться передъ нею. Духовенство радовалось, что молятся передъ иконой; народъ радовался, что не запрещаютъ молиться передъ вербой. Невѣста въ дѣвичій вечеръ отправлялась къ своему владѣльцу, чтобы, по обычаю, прежде замужества, пожертвовать ему своею дѣвственностью; ее сопровождали подруги и на пути пѣли пѣсни къ солнцу и лунѣ, умоляя, чтобы заступились за бѣдную и вдохнули своему брату (т. е. владѣльцу) мысль сохранить для суженаго ея невинность. Народъ попрежнему поклонялся подземнымъ божествамъ, чтобы отводили господъ отъ тиранства. Осеннія дожинки еще въ ХѴІ столѣтіи совершались совершенно по языческимъ обрядамъ. Когда всѣ полевыя работы были окончены, на большомъ столѣ клали сѣно, поверхъ его застилали скатерть и ставили бочку алуса (пива). Затѣмъ вводили быка, предназначаемая въ жертвоприношеніе богу оплодотворенія. Присутствующее съ ожесточеніемъ бросались на свою жертву съ кольями и палками и убивали до смерти, приговаривая: «вотъ тебѣ наша жертва, боже земли! благодаримъ тебя за то, что сохранить нашу жизнь въ истекшемъ году, защити же насъ и въ будущемъ отъ врага, огня, меча, мороваго повѣтрія!» Мясо убитой скотины тутъ же жарили и съѣдали, а часть закапывали въ землю для бога земли.
Ростовскій говоритъ, что когда въ 1618 году въ Крожахъ іезуиты основали свой коллегіумъ, то должны были начать съ того, чтобъ уничтожить древніе священные литовскіе дубы и низвергнуть идоловъ, коимъ народъ еще въ то время поклонялся и приносилъ въ жертву животныхъ. Въ окрестностяхъ Россіенъ, Динабурга, Кейданъ, Крожъ іезуиты нашли еще шесть жертвенныхъ алтарей.
Стрыйковскій видѣлъ, какъ еще совершались разные языческіе обряды въ Литвѣ и на Жмуди, а это было между 1565 и 1582 годами. Онъ же говоритъ, что въ четырехъ миляхъ отъ Вильно, въ Лавриркахъ, народъ боготворилъ черныхъ ужей. Въ Виленскомъ уѣздѣ и теперь находятся Лаваришки, вѣроятно, тѣ же Лаврирки, гдѣ действительно много ужей. Какъ въ цѣлой Литвѣ, такъ и здѣсь, народъ ихъ уважаетъ, никогда не убиваетъ. Дѣти ѣдятъ съ ужами изъ одной чаши. На Жмуди и въ Литвѣ убить ужа считается величайшимъ грѣхомъ. На Полѣсьѣ, въ окрестностяхъ Кобрыня (Гродн. губ.), какъ свидѣтельствуетъ Крашевскій, тоже ни въ какомъ случаѣ нельзя убить ужа. Наконецъ, Стрыйковскій же упоминаетъ, что въ его время народъ измѣрялъ свою жизнь по языческимъ праздникамъ, и они были ближе его сердцу, чѣмъ христіанскіе.
Крашевскій говоритъ о томъ уваженіи, какое народъ питаетъ въ тѣхъ окрестностяхъ къ огню. Даже когда вспыхнетъ пожаръ, никто не осмѣлится его тушить. Народъ приветствуетъ его какъ гостя и выставляетъ столы, накрытые бѣлою скатертью съ положенными на нихъ хлѣбомъ и солью. Ежели пожаръ не унимается, то приглашаютъ старуху-чаровницу, и та, раздѣвшись до-нага, обѣгаетъ кругомъ загорѣвшихся строеній три раза, произнося какія-то заклинанія.
Ежели громъ ударитъ въ человѣка или въ строеніе, никто не станетъ его спасать, считая это сопротивленіемъ волѣ божіей. Предразсудокъ этотъ распространенъ какъ въ цѣлой Литвѣ, такъ и въ Бѣлоруссіи. Понятно, что онъ порожденъ вѣрою въ Перкуна.
