Праздничные обряды Литовцевъ имѣли и теперь имѣютъ много общаго съ славянскими вообще и бѣлорусскими въ особенности. Такъ праздникъ Рождества напоминалъ праздникъ каля ды. Новый годъ праздновался языческимъ щедрымъ вечеромъ; въ день крещенія совершались обряды съ пирогами; Пасха Христова напоминала шумное празднество волочиньня; въ Георгіевъ день шумное, веселое празднество въ полѣ съ плясками, пѣснями, играми; въ Троицынъ день завивали вѣнки; въ день Рождества Іоанна Предтечи скакали черезъ огонь; въ день Петра и Павла строили качели. Большая часть всего этого и до сихъ поръ сохранилась; но въ XVI и даже, какъ мы видѣли изъ разсказа Ростовскаго, въ началѣ ХѴIІ ст. обряды эти и имъ подобные имѣли всѣ знаменья язычества.
Въ Лабонарахъ, Виленской губерніи, въ Троицынъ день народъ собирался даже изъ отдаленныхъ мѣстъ и здѣсь послѣ вечерняго крестнаго хода, до слѣдующаго утра, происходилъ страшный развратъ. Очевидцы разсказывали намъ ужасы про эти буйныя ночи! Отецъ не могъ защитить дочери, мужъ жены, женихъ невѣсты. Едва въ сороковыхъ годахъ, особенно усиліями епископовъ Клонгевича и Жилинскаго, обычай этотъ искорененъ по крайней мѣрѣ на столько, что ночныя оргіи стали не такъ публичны.
Въ Лелянахъ, въ Трокскомъ уѣздѣ, въ тотъ же Троицынъ день и до сихъ поръ литовская молодежь собирается изъ окрестныхъ деревень на берегъ озера, считающагося священнымъ, завиваетъ вѣнки и бросаетъ ихъ въ это завѣтное озеро, причемъ поютъ пѣсни на древне-языческой подкладкѣ.
Кромѣ большихъ истукановъ Перкуна и другихъ идоловъ, стоявшихъ въ капищахъ, въ Литвѣ, эти же самыя божества изображались въ меньшемъ, даже маленькомъ видѣ, въ родѣ статуэтокъ изъ бронзы, кости, камня, нѣкоторыя превосходной отдѣлки. Вероятно это были домашніе идолы, принадлежавшіе духовенству или людямъ богатымъ. Такихъ идоловъ извѣстно нѣсколько, и мы упомянемъ здѣсь о нѣкоторыхъ покрайней мѣрѣ.
Въ началѣ второй половины минувшаго столѣтія случайно найденъ былъ замечательный идолъ въ Ковнѣ, въ жилищѣ тамошняго настоятеля ксендза Фронцкевича, задѣланный въ нишѣ. Когда передѣлывали квартиру настоятеля, въ его отсутствіе, при ломкѣ стѣны, открылась ниша и въ ней бронзовый идолъ, изображавшій нагую женщину. Присутствовавши при этомъ викарій настоятеля, ксендзъ Мингайло, озадаченный видомъ нагой женщины въ квартире настоятеля и притомъ, узнавъ изъ объясненій мѣстнаго учителя Лавриновича, что это вѣроятно языческій идолъ, счелъ своею духовною обязанностію изрубить ее въ мелкіе куски. Когда возвратился ксендзъ Фронцкевичъ, то съ горестью узналъ о случившемся. Былъ онъ умнѣе своего помощника, собралъ подробнѣйшія свѣдѣнія о найденномъ идолѣ отъ Лавриновича и Мингайлы, конечно, соображаясь и съ уцѣлѣвшими кусками, и составилъ обстоятельное описаніе, которое хранилось въ архивѣ Ковенскаго приходскаго костела. Изъ этого описанія мы узнаемъ, что идолъ былъ вышиною въ полтора аршина и представлялъ женщину съ сомкнутыми глазами и съ букетомъ цвѣтовъ въ правой рукѣ. На животѣ была повязка. Ксендзъ Фронцкевичъ называетъ ее литовскою Венерою.
Въ виленскомъ музеумѣ древностей (по каталогу № 2743) хранится совершенно схожій съ приведеннымъ выше описаніемъ небольшой идолъ изъ бронзы вышиною въ три дюйма, грубой работы. Идолъ этотъ найденъ въ подземельѣ Замковой горы въ Вильнѣ. Вмѣстѣ съ этимъ идоломъ найдены въ томъ же подземельѣ: 1) превосходной работы бронзовое изображеніе, какъ полагаютъ, римскаго Фаустула съ волчицею; 2) Изображеніе ящерицы, вьющейся вокругъ колонны, внутри которой отверстіе; 3) маленькая фигурка, изображающая медвѣдя въ стоячемъ положеніи; 4) старецъ, въ сидячемъ положеніи, съ бородою и короною на головѣ; 5) музыкальный инструментъ въ родѣ кларнета съ клапанами. Всѣ эти предметы изъ слоновьей кости, отличной отдѣлки, подарены мною Виленскому музеуму, гдѣ и теперь находятся.
