выми ордами. Эти же побѣды, обезпечивъ Литовцевъ отъ Монголовъ, дали Миндовгу значительный перевѣсъ надъ русскими князьями и открыли путь къ сліянію Литвы съ Русью.
Густинская лѣтопись говоритъ: «Въ сіе лѣто (1246) великій князь литовскій Миндовгъ принялъ вѣру христіанскую отъ востока съ многими своеми бояры». Мы думаемъ, что Миндовгъ, какъ и братъ его Эрдзивилъ и отецъ Рингольдъ, родились христіанами, какъ происходившіе отъ Рюриковичей, отъ князей полоцкихъ. Конечно, у нихъ не было вѣры прочной, твердой, и въ средѣ подвластныхъ имъ литовскихъ язычниковъ они держались ихъ вѣры, не гнушаясь, въ случаѣ надобности, приносить въ жертву богамъ христіанскихъ военноплѣнныхъ, можетъ быть даже съ радостью, потому что это были Нѣмцы-рыцари.
Ливонцы не переставали тревожить Литву; русскіе князья Эрдзивиллъ (полагаютъ, родной братъ Миндовга), правившій въ Смоленске, Викиндъ витебскій, Товтивилъ полоцкій и др. постоянно обращались къ рыцарямъ, а тѣ радовались каждой смутѣ между родственными киязьями и, подъ предлогомъ обращенія въ вѣру, опустошали страну. Миидовгу надоѣли эти набѣги, особенно же безпрестанныя подстрекательства князей галицкихъ и другихъ, вносившія раздоръ и неурядицу внутри государства. Чтобы разъ навсегда обезпечить себя отъ ихъ происковъ, онъ обратился непосредственно къ папѣ Иннокентію IV, изъявивъ желаніе перейти въ католичество. Папа за это пожаловалъ Миндовга въ короли литовскіе. Обрядъ перекрещенія и коронація совершены кульмскимъ епископомъ въ 1252 г. въ Новогрудкѣ.
Ливонцы этимъ не были обезоружены. Набѣги ихъ не прекращались и Миндовгу, не разъ еще пришлось бороться съ ними. Въ 1261 г. онъ разбилъ ихъ на голову и не препятствовалъ своимъ литовскимъ воинамъ принести въ жертву своимъ богамъ восемь рыцарей, которые и были торжественно сожжены по обрядамъ языческимъ. Озлобленіе доходило до такой степени, что Литовцы истязали взятыхъ въ плѣнъ, рубили имъ руки и ноги.
Въ 1263 г. умерла супруга Миндовга, Марфа. Родная сестра ея была за Довмонтомъ, княземъ Нальшанскимъ (Стрыйковскій пишетъ Занальшавскимъ, нынѣ Ольшаны или Гольшаны, въ Ошмянскомъ уѣздѣ Виленской губерніи, бывшій удѣлъ князей Гольшанскихъ). Она пріѣхала на похороны сестры. Миндовгъ оставилъ ее при себѣ, чтобы была матерью сыновей его, Рукля и Репикасса. Озлобленный Довмонтъ, соединясь съ племянникомъ Миндовга, Тройнатомъ, однимъ изъ князей на Жмуди, Товтивиломъ полоцкимъ, Эрденемъ, или Герденемъ, сыномъ Давила (Давида), двоюроднымъ братомъ Миндовга, составили заговоръ, подкупили любимца Миндовга, Остапа Константиновича, 12 сентября 1263, въ лагерѣ, когда Миндовгъ шелъ на брянскаго князя Романа, напали на спящаго князя и умертвили его вмѣстѣ съ двумя малолетними сыновьями.
Но у Миндовга былъ старшій сынъ, Войшелгъ, въ православіи Романъ, родившійся въ 1223 г. отъ княжны тверской (Татищевъ). Юность свою онъ провелъ при разныхъ княжескихъ дворахъ, былъ храбръ, мужественъ, но, какъ увѣряютъ лѣтописцы, очень жестокосердъ. Могущество отца заставляло обращать вниманіе и на сына. Ливонцы заискивали у него, а папа обѣщалъ сдѣлать королемъ Руси, если приметъ католичество. Войшелгъ однако чувствовалъ, что при жизни отца для него нѣтъ дѣла. Онъ удалился въ Полонинскую обитель, на Волыни, и постригся въ монахи. Потомъ предпринялъ путешествіе на Аѳонскую гору, но, не доѣхавъ туда, возвратился на родину и, вмѣстѣ съ архимандритомъ Елисеемъ, сыномъ князя Тройната, на берегу Нѣмана, вблизи Новогрудка, основалъ обитель и поселился въ ней. Тамъ дошла до него вѣсть о смерти отца; страшась за собственную жизнь, онъ бѣжалъ въ Лещинскій монастырь близъ Пинска. Между тѣмъ въ Новогрудкѣ происходили смуты, похитители престола разграбили казну, но не могли ею подѣлиться. Тогда Войшелгъ слагаетъ клобукъ и является грознымъ мстителемъ за смерть отца. И Русскіе и Литовцы тотчасъ ему покорились. Кровь полилась рѣкою. Тройнатъ и всѣ заговорщики были казнены; окаяннаго бѣглеца изъ Рязани (какъ говоритъ лѣтопись), Остапа Константиновича Войшелгъ убилъ собственноручно; одинъ
