только Довмонтъ съ небольшимъ числомъ своихъ приверженцевъ успѣлъ бѣжать въ Псковъ, гдѣ его избрали княземъ. Онъ былъ грозою Ливонцевъ. Церковь причла его къ лику святыхъ, и мощи его почиваютъ въ псковскомъ Троицкомъ монастырѣ: Тамъ же показываютъ и мечъ его. Войшелгу пришлось бороться съ удѣломъ Довмонта, Нальшанами (Гольшаны). Лѣтопись говоритъ: «Нача городы имати въ Дявелтовѣ и въ Нальшанахъ», потому что въ Литовскихъ удѣлахъ Войшелга встречали непріязнено (Дявелтовъ, нынѣ Дзѣвальтовъ, недалеко отъ Вилкомира).
Войшелгъ, передавъ правленіе зятю своему Шварну Даніиловичу, князю галицкому, возвратился въ монастырь. Шварнъ былъ нелюбимъ народомъ; народъ ропталъ и требовалъ, чтобы Войшелгъ возвратился править государствомъ. Тогда Левъ Даніиловичъ, братъ Шварна, пригласилъ Войшелга на пиръ во Владиміръ Волынскій и здѣсь 9 декабря 1267 г. измѣннически собственноручно умертвилъ его ударомъ сабли по головѣ, такъ что мозгъ брызнулъ на стѣну. Убійство совершено въ Михайловскомъ монастырѣ.
Такъ погибъ весь родъ Миндовга. Столько писали о Миндовгѣ и наши лѣтописи, и рыцари, и польскіе лѣтописцы, а между тѣмъ происхожденіе его остается загадочнымъ. Ежели же вглядѣться глубже въ эту тревожную жизнь замѣчательнѣйшаго изъ дѣятелей въ Литвѣ и Руси, невольно вкрадывается убѣжденіе, что онъ не былъ природнымъ Литовцемъ. Первая жена его, неизвѣстная но имени, мать Войшелга, княжня тверская, съ чѣмъ соглашается и критическій Бартошевичъ. Вторая — Марѳа. Кто она, не знаемъ. Войшелгъ носитъ имя языческое, но уже съ дѣтства христіанинъ и постригается въ монахи. Завладѣвъ престоломъ и отомстивъ убійцамъ, онъ передаетъ власть Шварну Галицкому, передаетъ вопреки желанію литовскаго народа, который вообще не жаловалъ галицкихъ князей. Войшелгъ былъ грубый фанатикъ и не имѣлъ способностей отца; Миндовгъ умѣлъ въ одно и то же время быть язычникомъ Литовцемъ и православнымъ Русскимъ, а когда нужда заставила, и католическимъ королемъ литовскимъ; но онъ не заставлялъ свой народъ креститься, такъ что едва незначительное число придворныхъ Литовцевъ, конечно для формы, перешло вмѣстѣ съ нимъ въ католичество. Онъ надѣялся, что рыцари не посмѣютъ нападать на короля, вѣнчаннаго по повелѣнію папы. Когда же убѣдился въ противномъ, когда успѣлъ наказать ихъ за вѣроломство, онъ не стѣснялся дозволить разъярившимся Литовцамъ сжечь рыцарей во славу Перкунасу. Лѣтописцы провозглашаюсь его измѣнникомъ, кровожаднымъ, мстительнымъ; все это справедливо — но развѣ не такими же были въ то время и оба Ордена, не такими же всѣ кровожадные Даніиловичи, не такимъ же и Довмонтъ, проливавшій рѣки крови своихъ соотчичей? Таковъ былъ духъ времени. И несмотря на все это, Миндовгъ останется въ исторіи великимъ человѣкомъ, первымъ, который положилъ прочное начало образованію мощнаго Литовско-русскаго государства. Миндовга воспѣли знаменитѣйшіе польскіе поэты—Словацкій и Крашевскій.
Съ 1268 по 1315 является опять цѣлый рядъ князей не вполнѣ яснаго рода и племени. Но это были большею частію князья удѣльные — единовластіе со смертью Миндовга было поколеблено. Нѣкоторые, даже, какъ кажется, большая часть удѣльныхъ князей, признаютъ уже надъ собою верховную власть полоцкаго князя. Подчиненіе удѣльныхъ князей господствующему князю опять начинается при Витенѣ.
Въ числѣ этихъ князей, мало извѣстныхъ, лѣтописи упоминаютъ о Свинторогѣ, или Швинторогѣ, который около 1270 года, въ Вильнѣ, при впаденіи рѣки Вилейки, или Вильны въ Вилію, или Нерисъ, въ долинѣ, окруженной горами, среди дремучаго лѣса, основалъ капище Перкунаса. Въ этой же долинѣ отведено было мѣсто для кострища, на которомъ сожигали тѣла почившихъ князей. Здѣсь же первый былъ сожженъ прахъ Свинторога, отъ чего долина эта получила свое названіе. Такъ называли ее постоянно до нашихъ дней.
Съ 1293 — 1316 княжилъ въ Литвѣ Витенъ или Витенесъ. Затѣмъ въ 1316 г. вотупаетъ на престолъ Гедиминъ. Рыцари по злобѣ распространяли ложныя извѣстія о низкомъ будто бы
