«Парижская Газета» (Дорошевич)/ДО
| «Парижская Газета» |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. Собраніе сочиненій. Томъ V. По Европѣ. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1905. — С. 55. |
«Парижская Газета» жалуется, что писатель Леонардъ у нея «дубинку укралъ».
Это была преоригинальная авантюра — «Парижская Газета», и объ этомъ русскомъ экспонатѣ на всемірной выставкѣ стоитъ сказать слова два.
Столпами редакціи было три русскихъ писателя.
Бывшій антрепренеръ «фуроръ», сидѣвшій за растрату въ тюрьмѣ и бѣжавшій за границу отъ новой высидки, уже за мошенничество. Г. Леонардъ, какъ оказывается, прославившій себя уже «дѣяніями» на прошлой всемірной выставкѣ. И одинъ изъ столповъ «Московскихъ Вѣдомостей» — г. Хозарскій.
Не большая, но добрая компанія.
Бѣжавшій отъ тюрьмы «фуроръ» именовался русскимъ эмигрантомъ-декабристомъ:
— Въ декабрѣ мое дѣло о мошенничествѣ слушалось.
Г. Леонардъ, «натворившій дѣлъ» на прошлой выставкѣ, — былъ «душою дѣла».
А г. Хозарскій — «охранителемъ».
Имъ удалось соблазнить какого-то «капиталиста» помѣщика:
— Хорошее дѣло! На однѣхъ publicités[1] что возьмемъ! Въ Парижѣ принято брать «publicités[1]».
Милое выраженіе.
Это напоминаетъ замѣчаніе одного пойманнаго вора:
— Въ Петербургѣ теперь очень принято булавки изъ галстуковъ таскать.
Направленіе газеты было «въ карманъ». Поведеніе — вольное.
Но прежде всего это былъ «органъ охранительный и патріотическій».
Г. Хозарскій писалъ громовыя статьи противъ свободы печати во Франціи, а бѣжавшій отъ тюрьмы «фуроръ» сообщалъ:
— Честь Россіи будетъ поддержана на всемірной выставкѣ. На-дняхъ въ Парижъ пріѣзжаетъ знаменитый кутящій купецъ, извѣстный «всему веселящемуся» и ужинающему на чужой счетъ Петербургу подъ именемъ «генерала Топтыгина».
— Такое имя, — повѣствовалъ этотъ Гомеръ о своемъ Ахиллѣ, — дано веселящемуся купцу въ виду очень удивительнаго его обыкновенія. Часто веселящійся купецъ приказываетъ пѣть всѣмъ присутствующимъ два слова: «Генералъ Топтыгинъ». И они поютъ эти два слова, а веселящійся купецъ въ это время плачетъ. И это продолжается часами!
Быть-можетъ, къ счастью для читателя, писатель не сообщалъ, гдѣ, собственно, поется этотъ «Топтыгинъ».
— Онъ щедръ! — умиленно восклицалъ бѣглый отъ тюрьмы «фуроръ», и тутъ ужъ прямо давился слюньками:
— Воображаю, какое лицо будетъ у парижскаго ресторатора, когда счетъ «генерала Топтыгина» дойдетъ до 10,000 франковъ!!!
Газета, надо отдать ей справедливость, была предпріимчивая.
Въ то время, какъ г. Леонардъ требовалъ, оказывается, по 89 рублей съ экспонентовъ, желающихъ получить награду, — другой сотрудникъ «обрабатывалъ» экспонентовъ, не желающихъ получить награды.
Работали на два фронта.
— Какимъ образомъ?
— Очень просто. Видали въ «Парижской Газетѣ» интервью съ «крупнѣйшими экспонентами», нежелающими награды? Дѣлается предложеніе: хотите, напечатаю интервью? «Наша, молъ, фирма столь отягощена медалями, что некуда больше вѣшать. Мы въ наградахъ не нуждаемся, а экспонируемъ такъ, изъ патріотизма». Вы понимаете, на случай, если награды не дадутъ, — ловко!
И несмотря на всю предпріимчивость, «тихо она, моя бѣдная, шла».
Я спросилъ какъ-то въ одномъ изъ кіосковъ на большихъ бульварахъ:
— Какъ идетъ «Парижская Газета?»
— Не особенно. Одинъ экземпляръ.
— Остался?
— Нѣтъ, идетъ. Какой-то русскій господинъ съ черной бородой покупаетъ. «Глупа, говоритъ, газета до чрезвычайности, но беру, потому что французской грамотѣ не обученъ».
Говорятъ, впрочемъ, что иногда ближайшіе сотрудники складывались и сами покупали еще одинъ нумеръ, чтобы показать «капиталисту»-помѣщику:
— Газета пошла вдвое лучше!
Мѣры къ завлеченію читателя принимались удивительныя.
Вдругъ, по поводу открытія памятника Мопассану въ его родномъ городѣ, напечатали статью о нѣкоторыхъ «скрытыхъ способностяхъ» покойнаго писателя, и какъ онъ этими «скрытыми способностями» злоупотреблялъ.
— Что за пакость?
— А это для Россіи. Изъ-за такихъ вещей газету въ Россію будутъ выписывать! Въ Россіи этого напечатать нельзя!
— Такъ вы бы ужъ лучше прямо «армянскіе анекдоты» печатали!
— Ахъ, невозможно! Доступъ газеты въ Россію прекратятъ.
И вотъ въ одинъ, дѣйствительно, прекрасный день «Парижская Газета» не вышла.
Другой день, третій.
Я было не обратилъ на это вниманія:
— Вѣроятно, перерывъ: какой-нибудь веселящійся купецъ пріѣхалъ и всю редакцію въ «Олимпію» увелъ. И они тамъ ему «армянскіе анекдоты» разсказываютъ.
Но продавщица газетъ въ кіоскѣ увѣдомила меня:
— Совсѣмъ. кончилась!
— Почему?
— А помните, я вамъ про господина съ черной бородой говорила?
— Ну?
— Пересталъ покупать. «Лучше, — говоритъ, — пускай и по-русски грамотѣ разучусь, но такой ерунды читать не буду». Ну, и газета прекратилась!
«Парижская Газета» «какъ степной огонекъ, замерла».
Г. Леонардъ съ горя сталъ, оказывается, себя за безсмертнаго несуществующей «промышленной французской академіи» выдавать.
А что дѣлаютъ остальные безсмертные «Парижской Газеты»?
Богъ знаетъ!
Нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ Парижѣ издавалась тоже русская, но еженедѣльная газета.
Издавалъ ее «тоже литераторъ» въ компаніи… съ проводникомъ по секретнымъ мѣстамъ.
Фактъ.
На Place de l’Opéra[2] долго потомъ приставалъ къ русскимъ какой-то русскій проводникъ.
— Посѣтить интересныя мѣста желаете? Господинъ! Господинъ! Желаете?
— Да оставьте меня, наконецъ, въ покоѣ!
— Господинъ, дайте заработать. Пожалѣйте русскаго писателя!
— Что-о?
— Я вѣдь здѣсь вмѣстѣ съ такимъ-то русскую еженедѣльную газету издавалъ. Все, что было, на нее загубилъ, вотъ теперь принужденъ публику чортъ знаетъ по какимъ мѣстамъ водить. Піонеръ! Пожалѣйте піонера русскаго дѣла!
Богъ знаетъ, что теперь дѣлаютъ «піонеры русскаго дѣла» изъ «Парижской Газеты».