Августъ Бебель.[править]
Въ глубинѣ швейцарскаго Граубюндена, тамъ, гдѣ волны Рабьюссы низвергаются водопадомъ въ горную долину, и бьютъ ключи курорта Пассугга, раннимъ утромъ 12 августа навѣки заснулъ этотъ кипучій, неутомимый, благородный борецъ за соціалистическіе идеалы и лучшее будущее человѣчество. Бебель принадлежитъ прежде всего Германіи, нѣмецкому народу, изъ рабочихъ глубинъ котораго онъ вышелъ и интересы котораго онъ защищалъ втеченіе столькихъ десятковъ лѣтъ съ неподражаемымъ талантомъ и рѣдкой энергіей. Но онъ принадлежитъ и всему трудящемуся и мыслящему человѣчеству, поскольку на нѣмецкой почвѣ и въ особыхъ національныхъ условіяхъ онъ работалъ надъ приближеніемъ всеобщаго царства труда и счастія. Жизнь Бебеля на протяженіи полвѣка сливается съ исторіей нѣмецкаго рабочаго движенія и, можно сказать, съ политической исторіей современной Германіи, съ политической исторіей Европы вообще. И не въ короткой некрологической замѣткѣ охарактеризовать все значеніе этого подлиннаго дѣтища народа, сына унтеръ-офицера, зарабатывавшаго хлѣбъ насущный ручнымъ трудомъ — токарнымъ ремесломъ — еще на пятомъ десяткѣ лѣтъ и мало-по-малу ставшаго однимъ изъ крупнѣйшихъ политическихъ дѣятелей всего міра.
Бебель былъ, дѣйствительно, прежде всего рѣдкостнымъ политикомъ, вожакомъ массъ, тактикомъ партіи, предъ прирожденнымъ чутьемъ котораго въ практическихъ дѣлахъ жизни и борьбы преклонялись такіе выдающіеся друзья, какъ Марксъ и Энгельсъ, и удивительному дару котораго віліять на массы и организовать единомышленниковъ въ партію завидовали самые заклятые враги. Конечно, въ этой области Бебель былъ многимъ обязанъ своему цѣльному, благородному характеру, вѣрности убѣжденіямъ, фанатической вѣрѣ въ окончательное и притомъ близкое торжество своихъ идеаловъ: всемірнаго братства людей труда и мысли. Но эту кипящую душу сдерживалъ и направлялъ поистинѣ исключительно, проницательный тонкій и гибкій практическій умъ, который намѣчалъ наилучшіе ближайшіе пути къ основнымъ цѣлямъ, взвѣшивалъ окружающія условія, оцѣнивалъ и устранялъ препятствія, открывалъ друзьямъ исходъ порою изъ очень затруднительныхъ обстоятельствъ и мастерски разстраивалъ планы враговъ.
Бебель не былъ теоретикомъ. Поколебавшись въ началѣ своей политической карьеры между бюргерскимъ демократизмомъ и рабочимъ кооператизмомъ, онъ еще молодымъ человѣкомъ, сначала подъ вліяніемъ Либкнехта, а затѣмъ и самостоятельно, склонился въ сторону того міровоззрѣнія, которое подъ названіемъ «научнаго соціализма» было создано преимущественно Марксомъ и которое въ послѣдней четверти прошлаго столѣтія достигло наибольшаго своего вліянія на интеллигенцію и рабочія массы. Я говорю о вліяніи въ чистой первоначальной формѣ, когда критика исходила исключительно изъ вражескаго лагеря, среди друзей, а въ нѣдрахъ нѣмецкой соціалъ-демократіи, являвшейся наиболѣе типичнымъ воплощеніемъ доктрины въ жизни, почти всѣ положенія ученія принимались за евангеліе. Эту «благую вѣсть» марксовскаго соціализма Бебель распространялъ съ замѣчательнымъ пониманіемъ психологіи массъ и успѣхомъ. Пропаганда доктрины Бебелемъ, разумѣется, заключала въ себѣ и недостатки своихъ достоинствъ: давая приверженцамъ непоколебимую вѣру въ свои ясныя, рѣзкія, крайне опредѣленныя формулы, она черезчуръ упрощала вопросы и развивала особое доктринерство, жестоко бичевавшее самомалѣйшее прегрѣшеніе противъ догмата. Но агитаторская, практическая сторона дѣятельности Бебеля зачастую являлась удачнымъ коррективомъ, дополненіемъ и исправленіемъ его апостольской доктринальной работы.
Уже въ его многочисленныхъ печатныхъ вещахъ, начиная съ очень популярной книжки «женщина и соціализмъ» и кончая разными злободневными брошюрами, несгибаемость доктрины смягчалась привлеченіемъ вниманія аудиторіи къ жизненнымъ непосредственнымъ задачамъ. Но въ чисто практической дѣятельности, какъ глава политической партіи, какъ старѣйшій и опытнѣйшій парламентарій (за исключеніемъ полутора лѣтъ въ 1881—1882 гг. Бебель съ 1867 г. непрерывно былъ избираемъ въ представительныя учрежденія Германіи: учредительный, сѣверо-германскій, имперскій рейхстагъ), какъ первоклассный ораторъ, Бебель почти всегда успѣвалъ находить такія рѣшенія злободневныхъ вопросовъ, которыя, удовлетворяя психологическимъ требованіямъ безусловной вѣры въ доктрину, въ то же самое время были проникнуты геніальнымъ оппортунизмомъ. Въ этомъ отношеніи Бебель былъ своеобразнымъ Маккіавелли нѣмецкой соціалъ-демократіи, но Маккіавелли высоко благороднаго, безкорыстнаго типа, ставившимъ интересы живого дѣла выше себя и твердокаменнаго доктринерства.
Напр., самъ будучи несомнѣннымъ революціонеромъ по темпераменту, Бебель прекрасно понималъ, что при настоящихъ условіяхъ нѣмецкій пролетаріатъ въ громадномъ большинствѣ случаевъ не проявитъ достаточной активности, чтобы ступить за своимъ, хотя и страстно любимымъ, вождемъ на революціонный путь.. Но онъ никогда не хотѣлъ вмѣстѣ съ тѣмъ ослабить тяжеловѣсный на подъемъ энтузіазмъ рабочихъ массъ Германіи призывомъ къ. малымъ дѣламъ. Отсюда тонко-двойственный характеръ нѣкоторыхъ изъ замѣчательнѣйшихъ ораторскихъ и практическихъ" выступленій Бебеля: преклоненіе передъ единоспасающей доктриной, скажемъ прямо, на словахъ, при помощи обычныхъ революціонныхъ формулъ и фразъ, а, какъ практическій выводъ, приглашеніе примѣниться къ обстоятельствамъ и избрать дорогу компромисса.
Когда въ началѣ 90-хъ годовъ прошлаго вѣка, возникла ревоволюціонно настроенная оппозиція «молодыхъ», Бебель отнюдь.. не грозилъ ей отлученіемъ отъ церкви, не обѣщалъ «вышвырнуть'»' ее изъ партіи, какъ то дѣлалъ болѣе непримиримый Либкнехтъ, но, разгромивъ революціонной фразеологіей оппортунизмъ Фольмара, повертывался на другой фронтъ, противъ «молодыхъ», и сердито отдѣлывалъ ихъ за ихъ боевыя вожделѣнія, доказывая, что правительство «перестрѣляетъ ихъ, какъ воробьевъ». А затѣмъ снова, обращалъ умы слушателей къ волшебнымъ перспективамъ будущаго и обѣщалъ наступленіе соціалистическаго строя — черезъ нѣсколько лѣтъ! Когда ревизіонизмъ сталъ сильно распространяться въ рядахъ нѣмецкой соціалъ-демократіи, не только выражая критическія сомнѣнія нѣкоторыхъ наиболѣе выдающихся умовъ парти, но и являясь воплощеніемъ практической осторожности и медлительности самого нѣмецкаго пролетаріата, Бебель опять-таки жестоко обрушился на сторонниковъ новаго направленія, грозилъ, имъ по-кавалерійски «рѣзать шлеи на крупѣ коней у бѣгущихъ уже отъ него всадниковъ» оппортунизма, а въ концѣ концовъ воспротивился исключенію изъ партіи Бернштейна и его многочисленныхъ. единомышленниковъ. Или передъ выборами въ рейхстагъ 1912 г., какъ умѣло онъ повелъ агитацію въ пользу проведенія возможнобольшаго числа соціалъ-демократическихъ депутатовъ, очень кстати забывая о еще недавно развивавшейся имъ «революціонной» мысли: не важно число избранныхъ, важенъ лишь смотръ арміи во время: голосованія!
Какъ бы то ни было, Бебель былъ однимъ изъ крупнѣйшихъ, благороднѣйшихъ, умнѣйшихъ представителей современнаго человѣчества, сквозь всевозможныя препятствія, бури и туманъ двигающагося къ лучшему будущему. И какъ мнѣ жаль, что потеря, моего архива (оставленнаго мною въ Финляндіи весною 1907 г. въ «вѣрныхъ рукахъ» и до. сихъ поръ неотысканнаго) мѣшаетъ: мнѣ привести письмо ко мнѣ Либкнехта съ интересной характеристикой Бебеля, сдѣланной его старымъ соратникомъ въ 1892 г., въ отвѣтъ на отказъ мой отъ дальнѣйшаго сотрудничества по русскимъ дѣламъ въ «Vorwärts» (подъ псевдонимомъ Ивана Сергѣевскаго), отказъ, внушенный мнѣ тогдашнею рѣчью Бебеля о необходимости возстановить «историческую Польшу» въ ея старыхъ границахъ («отъ моря до моря»?!). Либкнехтъ совѣтовалъ мнѣ подружески забыть эту неудачную формулировку и помнить, что пламенная натура Бебеля въ пылу импровизаціи способна внушить ему мимолетную ошибочную мысль, которую онъ самъ же постарается смягчить и исправить при первой возможности…
Конечно, всѣ мелочи и возможныя ошибки доблестнаго борца за соціалистическіе идеалы исчезаютъ нынѣ передъ сознаніемъ"огромной потери, которую несетъ въ его лицѣ общечеловѣческій міръ мысли и труда. Слава тому, кто работалъ всю жизнь надъ осуществленіемъ правды, свободы и счастья людей-братьевъ на землѣ!..