Здѣсь мы замѣчаемъ слѣдующія градаціи:
а) Въ спиритизмѣ общеизвѣстенъ тотъ фактъ, что явленія не подчиняются волѣ медіума и это одинаково относится къ явленіямъ какъ умственнаго, такъ и физическаго порядка.
Медіумъ не можетъ вызывать ихъ по своему желанію. Я не говорю о явленіяхъ на сеансахъ случайныхъ, въ кружкѣ новичковъ или разномыслящихъ лицъ, но говорю о явленіяхъ, происходящихъ въ цѣломъ рядѣ сеансовъ, въ одномъ и томъ же кружкѣ и съ наилучшими результатами. Часто случается, что въ слѣдующій сеансъ, при совершенно тѣхъ же условіяхъ и когда ничего лучшаго не желаютъ, какъ получить тѣ же явленія — не получается ничего: ни малѣйшаго движенія стола или карандаша въ рукѣ медіума. Даже извѣстно, что настойчивое желаніе только вредитъ явленіямъ.
б) Разъ явленія начались, ихъ нельзя продолжать по волѣ присутствующихъ. Такъ, когда проявляющаяся въ письменномъ сообщеніи разумная сила заявляетъ, что она кончила, карандашъ останавливается, или даже падаетъ изъ рукъ медіума, особенно если послѣдній находится въ трансѣ, и сколько бы вы ни повторяли свой вопросъ, рука останется неподвижной. Точно также и на сеансахъ физическихъ явленій, разъ прощаніе произнесено или конецъ заявленъ (напр., словомъ «кончено», какъ то было въ обыкновеніи въ семействѣ Фоксовъ; см. «Missing link» стр. 53), столъ становится какъ мертвый — и сколько бы вы ни сидѣли — ни звука, ни движенія.
в) И наоборотъ, явленія не могутъ быть прерваны или пріостановлены по волѣ присутствующихъ, развѣ только насиліемъ. Вы желаете прекратить сеансъ по какой нибудь причинѣ (напр., болѣзненнаго состоянія медіума), вы берете изъ его рукъ карандашъ, если онъ находится въ трансѣ, а рука судорожно сжимаетъ его, не выпускаетъ, или требуетъ его обратно такими настойчивыми движеніями, что вы вынуждены возвратить ей карандашъ; или движенія стола, или стуки настойчиво требуютъ азбуку, когда вы думаете, что все уже кончено.
г) Личный характеръ сообщеній точно также не зависитъ отъ воли медіума. Г. Гартманъ правъ, говоря, что большинство сеансовъ устраивается ради «интересовъ сердца»; ничего такъ не желаютъ, какъ войти въ сообщеніе съ близкими намъ отшедшими, а это-то именно и удается весьма рѣдко — если не удовлетворяться самыми банальными фразами. Вопросъ о самоличности духовъ, какъ хорошо извѣстно, есть камень преткновенія въ спиритизмѣ. А между тѣмъ, по теоріи Гартмана, съ помощью такихъ могущественныхъ факторовъ, какъ гипер-эстезія памяти и передача мыслей, ничего бы не было легче, какъ получать доказательства этой самоличности. Такъ, мнѣ извѣстенъ кружокъ, который былъ устроенъ вдовцомъ съ цѣлью получить сообщеніе отъ покойной жены; кружокъ состоялъ только изъ него, изъ сестры и сына покойной жены — всего изъ трехъ лицъ, которымъ желанная личность была разумѣется коротко извѣстна; и тѣмъ не менѣе этотъ кружокъ, получая въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ сообщенія болѣе или менѣе замѣчательныя, изъ коихъ нѣкоторыя были отъ имени личностей, извѣстныхъ членамъ кружка или даже родственниковъ — ни разу не получилъ сообщенія отъ имени жены вдовца. А вѣдь по теоріи Гартмана ничего не могло быть легче.
д) И наоборотъ, сообщенія, полученныя отъ имени какой- либо личности единожды или нѣсколько разъ, не могутъ быть получаемы по желанію; напр., вы желали бы получить сегодня сообщеніе отъ А., какъ и въ прошлый разъ, но получается оно отъ Б., или А. даже никогда болѣе не сообщается. Такъ въ кружкѣ, который былъ устроенъ мною самимъ, среди самыхъ банальныхъ сообщеній, появился собесѣдникъ, который выказалъ столько остроумія, столько критическаго, глубокофилософскаго ума, что было истинное наслажденіе получать его отвѣты; но онъ появлялся только рѣдко, не смотря на все наше желаніе бесѣдовать съ нимъ почаще; онъ укорялъ насъ въ томъ, что мы не умѣемъ говорить съ нимъ, что онъ теряетъ свое время съ нами, и кончилъ тѣмъ, что пересталъ являться.
е) Имена, которыя очень часто сопровождаютъ сообщенія, точно также не зависятъ отъ воли медіума. Самыя банальныя сообщенія подписываются великими именами — лучшее доказательство, что они исходятъ не отъ этихъ личностей. Но очень часто, когда сообщенія выше обыкновеннаго уровня, собесѣдникъ не даетъ своего имени и отказывается представить доказательство своей самоличности; такъ, напр., невидимый собесѣдникъ, о которомъ я говорилъ въ предшествующемъ параграфѣ, никогда не хотѣлъ назваться. Точно также замѣчательныя сообщенія, полученныя М. А. (Oxon)’омъ и напечатанныя подъ заглавіемъ «Spirit Teachings», остались анонимными, не смотря на всѣ старанія медіума проникнуть въ эту тайну. И наоборотъ, иногда заявляется имя, когда медіумъ ни за что на свѣтѣ не желалъ бы его оглашенія. Такъ я былъ свидѣтелемъ слѣдующаго факта: на сеансѣ, гдѣ медіумомъ была моя жена, стуки въ столѣ потребовали азбуку, и начало складываться слово; съ первыхъ же буквъ жена догадалась, что то было имя, относившееся до семейной тайны; всею силою воли жена противилась складыванью этого имени и, тѣмъ не менѣе, все имя, состоявшее изъ 10 буквъ, было сложено къ величайшему ея неудовольствію.
ж) Также и способъ сообщенія не зависитъ отъ воли медіума. Вы держите планшетку, а отвѣчаетъ столъ, или вы держите столъ, а требуютъ планшетку. Вы говорите русскую азбуку, а требуютъ французскую; въ случаѣ недоразумѣнія получается русскими буквами слова французскія или англійскія; иногда вмѣсто буквъ вы получаете цифры, въ которыхъ ничего не понимаете, покуда та же разумная сила не дастъ вамъ ключа къ соотвѣтствующимъ буквамъ; иногда это анаграммы, слова писанныя на выворотъ, или съ переставками и исчисленіями весьма сложными, которыя вамъ только надоѣдаютъ, но сообщеніе идетъ своимъ порядкомъ до конца; правописаніе сокращается и упрощается самымъ курьезнымъ образомъ, такъ что, переписывая буквально полученное сообщеніе, съ трудомъ сохраняешь это странное правописаніе и невольно впадаешь въ обычное. Я знаю случай, гдѣ молодая особа, имѣвшая способность писать медіумически, получала сообщенія отъ имени своей матери; она часто участвовала въ кружкѣ, гдѣ сообщенія получались типтологически (стуками), и часто пользовалась этимъ случаемъ, чтобы обращаться къ матери съ вопросами, но мать ея никогда не хотѣла прибѣгать къ этому способу и каждый разъ, если она тутъ проявлялась, она только отвѣчала своей дочери: «пиши».
з) Случается иногда, что сообщающаяся разумная сила идетъ прямо противъ воли медіума. Такъ одинъ мой знакомый, И. И. Мусинъ-Пушкинъ, убѣдившись иа частномъ сеансѣ въ постороннемъ домѣ въ реальности этихъ явленій, захотѣлъ попробовать у себя дома, не имѣетъ ли онъ самъ какихъ-нибудь медіумическихъ способностей? Раздаются стуки, онъ получаетъ сообщеніе отъ имени своей матери, которая, сдѣлавъ ему нѣсколько упрековъ самаго интимнаго характера, заканчиваетъ словами: «ты не долженъ заниматься спиритизмомъ, это тебѣ вредно». Послѣ того всякій разъ, когда онъ садился за сеансъ, ничего другого не получалось, кромѣ словъ: «не занимайся спиритизмомъ».
и) Бываетъ такъ, что по проявленіи медіумическихъ способностей дѣйствующая въ нихъ сила ставитъ себѣ задачей нравственное и физическое воспитаніе медіума, стараясь побороть его дурныя наклонности.
Мнѣ извѣстенъ случай, гдѣ молодая особа, пишущая въ трансѣ, къ великому своему смущенію, сообщала другимъ, своей собственной рукой, о такихъ своихъ поступкахъ, въ которыхъ сознательно ни за что бы не призналась. Что касается до физическаго воспитанія, то та же разумная сила даетъ медіуму указанія, какъ сохранять и развивать свои способности; если же онъ не соблюдаетъ ея предписаній, то она прямо противится его дѣйствіямъ и прибѣгаетъ даже къ насилію, чтобы заставить его повиноваться.
Д-ръ Никкольсъ разсказываетъ слѣдующее: «Медіумы поучаются своими руководителями соблюденію извѣстной діэты, воздержанію отъ опьяняющихъ напитковъ и наркотически дѣйствующихъ средствъ, они признаютъ такой образъ жизни необходимымъ условіемъ для достиженія явленій высшаго порядка. Лучшій изъ извѣстныхъ мнѣ медіумовъ въ продолженіе сорока лѣтъ не ѣлъ мяса, рѣдко пилъ вино и никогда не употреблялъ ни чаю, ни кофе. Я знаю въ Америкѣ хорошаго медіума для физическихъ явленій, котораго руководитель хотѣлъ отучить отъ дурной привычки курить табакъ. По этому поводу у нихъ нерѣдко происходили столкновенія. Разъ медіумъ сказалъ: „Если ты вынешь сигару у меня изо рта, то я перестану курить“. Сигара, которую онъ держалъ во рту, была тотчасъ же вырвана и исчезла. Но отъ такой привычки отдѣлаться трудно; медіумъ продолжалъ курить и пить, и кончилъ тѣмъ, что потерялъ свою медіумическую способность.
„Одинъ изъ лучшихъ знакомыхъ мнѣ медіумовъ для различныхъ явленій долженъ былъ пройти строгую школу у своихъ руководителей, желавшихъ отучить его отъ дурныхъ привычекъ, сдѣлать его образъ жизни чище и подготовить его къ новому призванію. Онъ былъ молодъ и отличался жадностью къ пищѣ, вредно отзывавшейся на его здоровьѣ. Мясо, чай, кофе и табакъ были ему совершенно запрещены, а молоко, масло и соль разрѣшались только въ весьма ограниченномъ количествѣ, — это послѣднее, вслѣдствіе особенныхъ причинъ, связанныхъ съ состояніемъ его печени, почекъ и кожи. Если медіумъ намѣревался нарушить діэту, его предостерегали громкими стуками въ столѣ, за которымъ онъ обѣдалъ или завтракалъ. Если же онъ продолжалъ упорствовать, столъ отъ него отклонялся, а иногда слышался даже голосъ руководителя съ увѣщаніемъ не нарушать предписанія. Здоровье медіума поправилось совершенно и онъ сталь получать удивительныя явленія. Табакъ чаще всего вводилъ его въ искушеніе, какъ это бываетъ со многими. Однажды, будучи на морѣ, соблазняясь примѣромъ товарищей, онъ выкурилъ сигару. Но по возвращеніи на сушу, на первомъ же сеансѣ онъ былъ за это сильно наказанъ. Во время транса его бросили на полъ и засунули ему въ ротъ толстый окурокъ сигары, послѣ чего онъ уже навсегда получилъ отвращеніе отъ табаку“ („Light“ 1881 г., стр. 79).
к) Когда медіумъ злоупотребляетъ своими способностями и впадаетъ въ крайности, могущія имѣть для него дурныя послѣдствія, руководящая имъ разумная сила прибѣгаетъ иногда къ особымъ средствамъ, чтобы вернуть его на путь благоразумія, какъ видно изъ примѣра, сообщеннаго м-ромъ Брэккетомъ въ лондонскомъ „Light“, отъ 14 августа 1886 г., № 392, стр. 368:
«Дама, пробывшая нѣкоторое время въ заведеніи для умалишенныхъ въ Соммервилѣ (Массачусетсъ), разсказывала, по своемъ возвращеніи оттуда, слѣдующій случай изъ собственной жизни. Она была богатая вдова, получила прекрасное образованіе и вращалась въ лучшемъ обществѣ Бостона и его окрестностей. Съ перваго появленія спиритизма, она стала пишущимъ медіумомъ. Увлекаясь открывшейся ей возможностью сообщенія съ отшедшими, она широко растворила свои двери, приглашая всѣхъ желающихъ пользоваться ея способностью, не требуя при этомъ „платы за входъ или иного вознагражденія“. Нерѣдко приходилось ей просиживать съ утра до ночи, доставляя всѣмъ приходившимъ къ ней утѣшеніе и желаемыя ими доказательства. Постоянное возбужденіе, въ которомъ она находилась, стало вредно отзываться на ея здоровьѣ и ея незримые друзья не разъ убѣждали ее не увлекаться и умѣреннѣе пользоваться своимъ даромъ. Но она не слушала ихъ совѣтовъ, считая дѣло слишкомъ хорошимъ и не желая лишать кого-бы то ни было отрады новаго откровенія.
«У нея былъ братъ, очень искусный врачъ, жившій въ сосѣднемъ домѣ. Какъ большинство его товарищей, онъ относился къ спиритизму весьма скептически; внимательно слѣдя за образомъ жизни сестры, онъ полагалъ, что она подпала опасному заблужденію, и часто намекалъ, что она кончитъ домомъ умалишенныхъ, если будетъ продолжать такую жизнь. Однажды утромъ ея невидимые друзья предложили ей спуститься въ подвалъ. Она спросила: „зачѣмъ?“. Они отвѣчали, что скажутъ, когда она будетъ тамъ. Неохотно повинуясь имъ, она увидала на нижней ступени большой чанъ. „Поставь его на полъ“, приказали ей. „Зачѣмъ?“ — „Сама увидишь. — Теперь войди въ него“. Она отказалась выполнить такое нелѣпое требованіе, но ее уговорили послушаться — „Теперь садись!“ — было ей вновь приказано. Ей это показалось смѣшнымъ, но ее увѣрили, что она вскорѣ увидитъ смыслъ этого требованія. Едва она его исполнила, какъ братъ зашелъ ее провѣдать. Не находя ее въ комнатахъ и увидавъ дверь на подвальную лѣстницу отворенной, онъ спустился въ подвалъ и засталъ тамъ сестру въ этомъ смѣшномъ положеніи.
«Пристально взглянувъ на нее, онъ выразилъ свое удивленіе и затѣмъ удалился. Она въ ту же минуту освободилась изъ-подъ бывшаго на ней вліянія, почувствовала, что наступилъ кризисъ въ ея жизни, и не удивилась даже, когда вернувшійся черезъ нѣсколько минутъ братъ пригласилъ ее съ нимъ прокатиться. Хотя она и подозрѣвала его намѣреніе, но чувствуя, что всякое сопротивленіе будетъ безполезно, согласилась. Черезъ нѣсколько времени они остановились у воротъ пріюта для умалишенныхъ Мэкъ-Лина, въ Соммервилѣ, гдѣ братъ сдалъ ее въ качествѣ душевно-больной.
«Оставшись, наконецъ, одна въ отведенной ей комнатѣ, она стала упрекать своихъ невидимыхъ друзей за то, что они вовлекли ее въ такую непріятность. Они отвѣтили: «Мы сдѣлали это нарочно для твоей же пользы. Ты не хотѣла слушать нашихъ предостереженій и совѣтовъ, и мы привели тебя сюда, чтобы спасти отъ гибели физической и нравственной, къ которой ты упорно стремилась.
„Она поняла справедливость сказаннаго и охотно подчинилась своему положенію. Къ счастью, пріютъ Мэкъ-Лина находился въ то время подъ надзоромъ нашего стараго пріятеля д-ра Лютера Бэлля[1]), который, признавая отчасти спиритическіе факты, занимался ихъ изслѣдованіемъ и былъ знакомъ съ различными видами медіумизма. Онъ очень скоро понялъ ея положеніе, увидалъ, что она нисколько не душевно-больная, а только медіумъ, и имѣлъ съ ней много интересныхъ сеансовъ. По прошествіи нѣсколькихъ недѣль или мѣсяцевъ, необходимыхъ для отдыха и успокоенія, ей было дозволено оставить заведеніе. Она вернулась домой, гдѣ стала относиться къ своему прежнему увлеченію съ надлежащей трезвостью“.
л) Бываетъ и обратно, что разумная сила, производящая явленія, избираетъ себѣ извѣстное лицо и заставляетъ его, не смотря на сопротивленіе, покориться ея вліянію. Одинъ изъ замѣчательнѣйшихъ примѣровъ подобнаго случая представляетъ собой д-ръ Декстеръ, черезъ посредство котораго были получены въ 1852 году сообщенія, помѣщенныя въ сочиненіи судьи Эдмонса „Спиритуализмъ“, 1853 г. Свидѣтельство г. Декстера имѣетъ тѣмъ болѣе значенія, что онъ докторъ медицины, и стало быть лицо вполнѣ способное наблюдать и анализировать подобныя явленія. Въ своемъ предисловіи къ первому тому помянутаго сочиненія онъ, разсказывая о своей борьбѣ съ силами, сдѣлавшими изъ него медіума, говоритъ такъ:
«Теперь прошло безъ малаго два, года, съ тѣхъ поръ какъ „спиритическія явленія“ впервые привлекли мое вниманіе, и я уже говорилъ, что невѣріе мое было такъ сильно, что я готовъ былъ признать ихъ всѣ за одно изъ величайшихъ шарлатанствъ нашего времени. Соглашаясь же на предложеніе одного пріятеля посѣщать сеансы спиритическаго кружка, я руководился двумя соображеніями: во-первыхъ, желаніемъ удовлетворить собственное любопытство, а во-вторыхъ, предположеніемъ, что если явленія не обусловливаются преднамѣреннымъ обманомъ, то могутъ быть слѣдствіемъ естественнаго закона и что мнѣ, можетъ быть, удастся или раскрыть обманъ, или найти естественную причину, лежащую въ ихъ основаніи (стр. 82).
«Удовлетворивъ свое любопытство ежедневнымъ ихъ наблюденіемъ и убѣдившись, что не было ни фокусничества, ни стачки, какъ въ умственныхъ, такъ и въ физическихъ явленіяхъ, я долженъ былъ сознаться, что ни естественные, ни психическіе законы, доселѣ извѣстные, не даютъ имъ надлежащаго объясненія; тѣмъ не менѣе, какъ бы страннымъ это ни казалось, не смотря на частыя и поразительныя доказательства, получаемыя мною, я продолжалъ относиться къ вопросу скептически. И хотя даже послѣ нѣсколькихъ мѣсяцевъ внимательныхъ изслѣдованій я не былъ въ состояніи разрѣшить эту удивительную проблему, и бывали минуты, когда я готовъ былъ признать себя почти убѣжденнымъ спиритуалистомъ, все-таки я продолжалъ не вѣрить. Ибо я не могъ допустить возможности, чтобы духъ, неосязаемый, невещественный, эфирный, какимъ я его всегда представлялъ себѣ, могъ входить въ общеніе съ человѣкомъ; и въ особенности не вѣрилъ я тому, чтобы духъ, по общему о немъ понятію, не имѣющій ничего осязаемаго, могъ двигать столы, стучать въ стѣну, поднимать на воздухъ людей, вообще проявлять себя въ этомъ матеріальномъ мірѣ, имъ на вѣки покинутомъ. Безпристрастно сравнивая фактъ съ фактомъ, доказательство съ доказательствомъ, я не могъ не сознавать, что въ любомъ спорномъ вопросѣ половины всѣхъ предъявленныхъ фактовъ было бы достаточно, чтобы повѣрить. Но я зналъ, что этого не можетъ быть, и потому не вѣрилъ (стр. 88).
«Ни воля моя, ни желаніе нисколько не участвовали въ моемъ медіумическомъ развитіи, ибо оно шло противъ нихъ, и когда въ первый разъ я почувствовалъ на себѣ то вліяніе, проявленіе котораго я видалъ на другихъ медіумахъ, то воспротивился этому всѣми силами духа и тѣла (стр. 89).
«Однажды, поздно вечеромъ, я сидѣлъ у себя въ пріемной комнатѣ одинъ, на креслѣ; правая рука моя лежала на ручкѣ его. Мысли мои были заняты тѣмъ, что я только что читалъ. Я почувствовалъ во всей рукѣ какое-то странное ощущеніе, какъ если бы у плеча схватили ее двѣ руки; я попробовалъ поднять ее, но не могъ, и едва сдѣлалъ усиліе, какъ пальцы были прижаты къ ручкѣ кресла и невольно крѣпко обхватили ее. Вслѣдъ затѣмъ рука моя стала дрожать и всю ее сильно дергало. Въ это время я ясно услыхалъ два громкихъ стука въ стѣнѣ, и тогда мнѣ пришло въ голову, что та невидимая сила, проявленія которой я такъ часто наблюдалъ на другихъ, хочетъ подѣйствовать и на меня. „Такъ-ли это?“ — спросилъ я громко. Тотчасъ раздались три отчетливыхъ стука. Тогда я всталъ, привелъ свои книги въ порядокъ и пошелъ спать. Покуда я убиралъ столъ, ощущеніе въ рукѣ моей прошло. Когда же я легъ, опять послышались стуки въ стѣнѣ, и рука моя начала дрожать, но я всею силою воли противился вліянію, и оно отошло. Я желалъ бы понять, какому дѣйствію естественнаго закона можетъ быть приписано подобное странное явленіе? Что касается меня лично, то я былъ тутъ ни при чемъ. Я даже не думалъ о спиритизмѣ, и еще менѣе ожидалъ, чтобы я самъ могъ подвергнуться какому нибудь подобному вліянію. Зачѣмъ послышались стуки въ то же время? зачѣмъ перешли они и въ спальню? Я полагалъ до этого, что всѣ такъ называемыя спиритическія воздѣйствія на физическую природу медіумовъ возникаютъ отъ дѣйствія какой-либо силы, исходящей изъ тѣла или духа присутствующихъ лицъ; но я не могъ не сознавать, что умъ мой не былъ виновникомъ ощущенія, которое я испытывалъ въ своемъ собственномъ тѣлѣ, а такъ какъ я былъ одинъ, то и не могъ приписать его умственному вліянію другого лица. Сознавая, насколько я всей силою воли противился этимъ вліяніямъ, я не могу иначе объяснить мое странное ощущеніе въ рукѣ, какъ приписавъ его дѣйствію невидимой разумной силы, избравшей меня своимъ орудіемъ и дѣйствительно успѣвшей овладѣть мной (стр. 89-90).
«Въ виду очевиднаго намѣренія „духовъ“ приспособить мой организмъ для ихъ общенія съ нашимъ міромъ, возникаетъ вопросъ: если для установленія вліянія одной воли на другую требуется полная пассивность субъекта и если электрическое или психическое сродство лицъ, составляющихъ кружокъ, также необходимо для установленія требуемаго соотношенія, то какимъ образомъ могла моя рука поддаться такому вліянію, когда, какъ я уже не разъ говорилъ, я былъ невѣрующимъ, и мыслями и волей противился всякому роду подобныхъ проявленій. Во всякомъ случаѣ мое отношеніе къ нимъ было не пассивное. Казалось бы по крайней мѣрѣ вѣроятнымъ, что мое враждебное отношеніе къ этой силѣ электрической или психической, дѣлало меня физически и психически для нея недосягаемымъ, не допуская никакого воздѣйствія ея на мой организмъ. Предоставляю разрѣшить этотъ вопросъ тѣмъ, которые объясняютъ такъ называемыя спиритическія явленія дѣйствіемъ матеріальныхъ силъ (стр. 91).
«Послѣ такихъ попытокъ завладѣть мною я пересталъ посѣщать сеансы и надѣялся, что это меня избавитъ отъ всякихъ вліяній, но вышло наоборотъ. Даже во время сна рука моя приходила въ движеніе и тѣмъ будила меня. Въ тотъ промежутокъ времени, когда я избѣгалъ участвовать въ какихъ бы то ни было сеансахъ, меня дважды приподнимали съ постели и держали на воздухѣ. Первый разъ это случилось со мной, когда я перешелъ изъ прежней спальни въ другую комнату. Я еще не засыпалъ и сознавалъ все, что происходило вокругъ меня. Лежа на постели съ намѣреніемъ заснуть, я замѣтилъ, что все мое тѣло слегка дрожитъ. Попробовалъ поднять руку, но не могъ пошевельнуть ни единымъ членомъ; глаза мои были сомкнуты и вѣки не поднимались. Умственная же дѣятельность была въ полной силѣ, и все происходившее вокругъ сознавалось мною яснѣе, чѣмъ когда-либо прежде. Тѣлесная воспріимчивость также замѣтно усилилась. Когда я такимъ образомъ лежалъ, лишенный всякой возможности движенія, я почувствовалъ, какъ тѣло мое было приподнято и осторожно вмѣстѣ съ одѣяломъ и простыней подвинуто къ краю постели; тамъ оно пролежало съ минуту, затѣмъ было совсѣмъ снято съ кровати и нѣсколько секундъ продержалось на воздухѣ. Въ эту минуту раздался набатъ, и тотчасъ же тѣло мое было перенесено на кровать, на прежнее мѣсто, причемъ я почувствовалъ толчокъ, точно державшія меня руки выпустили меня. Способность движенія вернулась ко мнѣ въ ту же минуту; я всталъ съ постели, осмотрѣлъ простыню и одѣяло; они были стянуты къ тому краю, съ котораго я былъ поднятъ, и волочились по полу (стр. 91-92).
„Такое очевидное проявленіе спиритической силы меня глубоко тронуло. Повторявшіяся раньше попытки овладѣть мною, по минованіи ихъ, не оставляли во мнѣ никакого впечатлѣнія. Прежде бывало, только одна рука попадала странному вліянію; теперь же все мое тѣло подверглось ему, не смотря на все мое усиліе и желаніе ему противодѣйствовать. Въ другой разъ, когда я точно также никакъ не ожидалъ этого, повторилось то же самое. Тутъ впервые мнѣ пришло въ голову, что если я отдамся вполнѣ этому вліянію, которое очевидно хочетъ сдѣлать изъ меня медіума, мнѣ, быть можетъ, удастся добраться до истины въ этомъ дѣлѣ. Я вздумалъ спросить: есть ли тутъ кто? Три отчетливыхъ стука были даны въ знакъ утвержденія. Будучи слишкомъ возбужденъ, чтобы разспрашивать далѣе, я легъ опять въ постель, раздумывая надъ этимъ неопровержимымъ для меня доказательствомъ, что силы эти могутъ въ самомъ дѣлѣ вліять на человѣка (стр. 92).
„То же самое повторилось со мной и въ другой разъ во время моего пребыванія въ деревнѣ. Тѣло мое двигали и поднимали точно также, когда я уже былъ въ постели. Какъ въ первый, такъ и въ этотъ разъ я испытывалъ странныя ощущенія и все произошло такъ неожиданно, что, казалось, невидимые дѣятели намѣренно проявляли свое вліяніе надо мною, когда я всего менѣе ожидалъ этого. Такая возможность со стороны духовъ дѣйствовать на меня безъ всякой предварительной подготовки съ моей стороны открыла мнѣ существованіе внутренней связи между духовнымъ и нашимъ міромъ, а также ихъ способность проявлять свое вліяніе независимо отъ разныхъ условій и обстоятельствъ. Но чтобы дать мнѣ еще большее доказательство ихъ способности воздѣйствія на меня, они показали, что могутъ, черезъ посредство моего организма, проявлять ту разумность, которая характеризуетъ ихъ, какъ существъ мыслящихъ и чувствующихъ. Убѣдившись на опытѣ въ ихъ физической силѣ, я сталъ искать случая ближе ознакомиться съ ихъ проявленіями. Когда я сталъ съ этой цѣлью посѣщать спиритическіе кружки, невидимая сила схватывала мою руку и заставляла ее писать. Вначалѣ фразы были коротки и выражали отрывочныя мысли, но по мѣрѣ моего развитія исписывались цѣлыя страницы на разнообразные темы и вопросы. Но все-таки въ томъ, что писалось тогда моей рукой, не проявлялось еще положительнаго намѣренія написать черезъ меня цѣлое сочиненіе“ (стр. 92-93).
Одинъ изъ самыхъ поразительныхъ примѣровъ вторженія медіумическихъ явленій и преслѣдованія ими опредѣленной, разумной цѣли, несмотря на сопротивленіе субъектовъ, представляетъ намъ возникновеніе спиритическаго движенія черезъ дѣтей-медіумовъ семейства Фоксъ въ 1848 году. Безполезно будетъ входить во всѣ подробности этого событія, такъ какъ ихъ можно найти въ спеціальныхъ сочиненіяхъ Капрона и Ліи Ондергиль, одной изъ сестеръ Фоксъ (Modern spiritualism, its facts and fanaticisms, by Capron, Boston, 1855. — The missing link in modern spiritualism, by Lea Underhill of the Fox family. New-York 1885 г.) и также въ русскомъ изданіи сочиненія Дэль-Оуэна „Спорная область“ (С.-Петерб. 1881 г.), въ спеціальной главѣ: „Рочестерскіе стуки“, стр. 267—281. Оуэнъ самъ разспрашивалъ членовъ семейства Фоксовъ о всѣхъ подробностяхъ. Поэтому я укажу вкратцѣ только на главные моменты этого достопамятнаго событія: Начало стуковъ въ февралѣ 1848 года, въ Гайдсвилѣ. Они продолжаются каждый день, не даютъ покоя семейству и пугаютъ дѣтей. Невозможность сохраненія тайны. Вторженіе сосѣдей и начало гоненій. Фоксовъ публично обвиняютъ въ мошенничествѣ или въ сношеніяхъ съ нечистой силой. Методистская епископальная церковь, къ которой принадлежали Фоксы, пользуясь среди ея членовъ общимъ уваженіемъ, исключаетъ ихъ изъ среды своей. Открытіе разумности стуковъ; посредствомъ ихъ заявляется, что въ домѣ было совершено убійство, жертва коего зарыта въ погребѣ, что потомъ и подтвердилось. Въ апрѣлѣ 1848 года, въ надеждѣ избавиться отъ явленій, семейство переселяется въ Рочестеръ, въ домъ г-жи Фишъ, старшей дочери Фоксовъ, которая была учительницей музыки; но явленія продолжаются и развиваются съ еще большей силою; къ стукамъ присоединяются движенія и киданія всякаго рода предметовъ, безъ прикосновенія къ нимъ, появленія и прикосновенія рукъ и пр. Любопытные вторгаются въ домъ съ утра до вечера и дѣлаются свидѣтелями явленій. „Безпорядокъ дошелъ до того, что музыкальные классы г-жи Фишъ совсѣмъ разстроились и правильное теченіе домашняго хозяйства нарушилось“ (Capron, стр. 63). „Методистскій пасторъ предложилъ изгнать духовъ заклинаніемъ“ (тамъ же стр. 60), но это ни къ чему не послужило. Только четыре мѣсяца спустя послѣ начала стуковъ, случай открываетъ возможность войти въ сношеніе съ невидимыми разумными силами посредствомъ азбуки. „Назвавъ себя, къ великому удивленію семейства, ихъ родственниками и знакомыми“ (Capron, стр. 64), первымъ дѣломъ разумныхъ силъ было потребовать и настаивать, чтобы изслѣдованіе этихъ явленій сдѣлалось публичнымъ: „вы должны провозгласить эти истины міру“ — было первымъ сообщеніемъ (Missing link, стр. 48). Такое требованіе встрѣтило со стороны семейства самое упорное сопротивленіе. Чтобы составить себѣ ясное понятіе о положеніи дѣла, я приведу слова Ліи Ондергиль:
„Я должна здѣсь обратить вниманіе на тотъ фактъ, что общее чувство нашей семьи, всѣхъ насъ, было единодушно направлено противъ всѣхъ этихъ странныхъ, диковинныхъ вещей. Мы смотрѣли на нихъ, какъ на великое несчастіе, какъ на испытаніе, намъ ниспосланное — кѣмъ, какъ и почему, мы знать не могли. Взгляды и понятія окружающихъ насъ сосѣдей и всего околотка совпадали съ нашимъ собственнымъ, привитымъ отъ воспитанія убѣжденіемъ, что все это дѣло было „нечистое“. Оно насъ мучило и смущало, неестественность же его бросала на насъ скорбную тѣнь. Мы противились ему, боролись съ нимъ и постоянно и горячо молились объ избавленіи, даже въ то время, когда какое-то странное обаяніе приковывало насъ къ этимъ чудеснымъ проявленіямъ, намъ противъ воли навязаннымъ какими-то невидимыми силами или дѣятелями, которыхъ мы не могли ии понять, ни осилить. Если бы наша воля, горячее желаніе и молитвы могли помочь намъ, если бы онѣ были услышаны, то все это дѣло и прекратилось бы тогда же, не пошло бы далѣе нашего маленькаго околотка; міръ никогда бы не услыхалъ о рочестерскихъ стукахъ или о несчастномъ семействѣ Фоксовъ. Но дѣло было не въ нашихъ рукахъ и не мы заправляли имъ (стр. 55).
„Въ ноябрѣ 1848 года эти „дѣятели“ заявили семейству, что они не могутъ вѣчно бороться съ нимъ, что въ виду постояннаго невниманія медіумовъ къ ихъ просьбамъ, они должны покинуть ихъ. На это послѣдовалъ со стороны медіумовъ отвѣтъ, что они ничего лучшаго и не желаютъ“ (Capron, стр. 88). Дѣйствительно, въ продолженіе двѣнадцати дней все прекратилось — ни одного стука не раздалось. И вотъ тогда произошелъ въ чувствахъ поворотъ: стали глубоко сожалѣть о томъ, что мірскія соображенія были поставлены выше долга, налагаемаго во имя истины, и когда по просьбѣ зашедшаго пріятеля стуки раздались вновь, они были привѣтствованы съ восторгомъ. „Это было для насъ, — говоритъ Лія Ондергиль, — какъ бы возвращеніе долго отсутствовавшихъ друзей, цѣны которымъ, покуда они были съ нами, мы не знали“ (стр. 60). Но стуки вернулись только, чтобы повторять: „Вамъ надлежитъ исполнить долгъ; мы требуемъ, чтобы вы предали это дѣло гласности“ (Capron, стр. 90). Невидимые дѣятели сами указали планъ дѣйствія со всѣми подробностями: — нанять большой публичный залъ — „коринфскій“; медіумы должны предстать на платформѣ съ нѣкоторыми изъ своихъ друзей; лица, назначенныя для ознакомленія публики съ предметомъ, были Вильетсъ и Капронъ (авторъ цитируемой книги); этотъ послѣдній имѣлъ прочесть лекцію о возникновеніи и развитіи явленій; комитетъ изъ пяти лицъ имѣлъ быть выбранъ публикой для изслѣдованія предмета и представленія о немъ отчета на слѣдующемъ митингѣ; сами невидимые распорядители обѣщали произвести стуки столь громкіе, чтобы ихъ было слышно по всей залѣ. Это требованіе было встрѣчено положительнымъ отказомъ. „Мы не имѣли желанія, — говоритъ г. Капронъ, — подвергать себя публичному осмѣянію и вовсе не хотѣли получить извѣстности такимъ путемъ… Но насъ увѣряли, что это былъ наилучшій способъ для прекращенія всякихъ нареканій и утвержденія истины, и что такимъ путемъ откроется возможность для болѣе широкаго развитія спиритическаго общенія въ недалекомъ будущемъ“ (стр. 90-91).
Но страхъ міра сего бралъ верхъ и никто не рѣшался предстать публично; тогда тѣ же „невидимые распорядители предложили, чтобы митинги устраивались въ частныхъ домахъ съ большими залами, гдѣ бы можно было убѣдиться въ возможности услыхать стуки въ присутствіи разнороднаго общества“. Цѣлый годъ прошелъ въ колебаніяхъ и толкахъ съ одной стороны и увѣщаніяхъ съ другой; наконецъ, попытка была сдѣлана и г. Капронъ „приступилъ къ устройству митинговъ въ частныхъ домахъ; залы всегда были полны и стуки каждый разъ раздавались громко и отчетливо“ (стр. 91). Тогда только рѣшились на великій шагъ: публичный митингъ былъ объявленъ на вечеръ 14 ноября 1849 г., въ коринфскомъ залѣ, въ Рочестерѣ. Успѣхъ былъ полный. Три послѣдовательныхъ митинга состоялись съ одинаковымъ результатомъ и спиритическое движеніе возникло!
м) Мы видѣли въ предшествующемъ случаѣ, что явленія, хотя и противныя волѣ медіума, преслѣдовали однако цѣль благую, что причины ихъ или были поняты, или оправдывались результатомъ. Но это бываетъ не всегда. Случается весьма часто, что сообщенія, получаемыя автоматическимъ письмомъ, содержатъ только насмѣшки или вышучиванія, первыми жертвами которыхъ — сами медіумы; явленія какъ бы находятъ удовольствіе въ мистификаціяхъ. Сообщенія, имѣвшія до этого правильное и удовлетворительное теченіе — исходившія постоянно отъ однѣхъ и тѣхъ же личностей, или извѣстныхъ медіуму при жизни своей, или знакомство съ которыми было сдѣлано цѣлымъ рядомъ сообщеній, — вдругъ прерываются вторженіемъ личности, которая говоритъ однѣ пошлости, напр.: изъясненія въ любви, или брань, или наконецъ непристойности, что только надоѣдаетъ медіуму и сердитъ его; и нѣтъ иной возможности отдѣлаться отъ такого вліянія, какъ прекратить сеансы. Точно такъ и съ физическими явленіями: иногда это только шутки, шаловливыя продѣлки, которыя лишь надоѣдаютъ медіуму: прячутъ отъ него необходимыя вещи, стаскиваютъ съ него одѣяло, обрызгиваютъ водой, пугаютъ разными шумами и т. и. (см. ,,Light“ 1883 г., стр. 31); на темныхъ сеансахъ проявленія дѣлаются иногда столь буйными, даже враждебными, что продолженіе сеанса становится опаснымъ и приходится немедленно прекратить его. Иногда проявленія, не будучи вызваны никакимъ сеансомъ, внезапно вторгаются въ семейство. Тутъ мы встрѣчаемся съ цѣлымъ цикломъ явленій, извѣстныхъ подъ общимъ именемъ „нечистыхъ“, привязывающихся къ дому, жильцовъ котораго они обращаютъ въ бѣгство, или къ какому-нибудь семейству, принимая характеръ настоящаго преслѣдованія, жертвою котораго становится не только семейство медіума, но и онъ самъ.
Я остановлюсь только на двухъ подобныхъ случаяхъ. Первый относится къ безпорядкамъ, происходившимъ въ Стратфордѣ (Соединенные Штаты), въ семействѣ пастора Эліакима Фельпса, въ 1850-51 гг.; они пространно описаны въ помянутомъ выше сочиненіи Капрона. Проявленія начались, какъ обыкновенно, со стуковъ, движеній и таинственныхъ киданій различныхъ домашнихъ вещей; запираніе на замокъ не препятствовало ихъ исчезновенію. „Видѣли, какъ стулъ поднимался съ полу и ударялся объ него нѣсколько разъ съ такою силою, что домъ приходилъ въ сотрясеніе, ощущавшееся въ сосѣднихъ квартирахъ. Большой металлическій подсвѣчникъ, стоявшій на каминѣ, былъ какою-то невидимой силой поставленъ на полъ и тутъ началъ ударяться объ него съ такою яростью, что наконецъ сломался. Это была первая попорченная въ домѣ вещь“… „Иногда громкіе стуки заканчивались страшнымъ крикомъ“ (стр. 141). „Посреди комнаты являлись чучелы, сдѣланныя изъ находившагося въ домѣ разнаго платья, нагороженнаго на подобіе человѣческой фигуры“ (стр. 145). „Тогда еще не знали, чтб такое медіумъ, но замѣтили, что явленія особенно привязывались къ одиннадцатилѣтнему сыну Фельпса — Генри. Его шляпа и платье нерѣдко разрывались на мелкіе куски“ (стр. 142). „Однажды его бросили въ цистерну съ водой, а другой разъ связали и привѣсили къ дереву“ (стр. 146). „Когда его отдали въ школу въ Пенсильваніи, то стали щипать его, колоть булавками и всякимъ образомъ надоѣдать ему, рвали его платья и книги; стуки преслѣдовали его даже въ школѣ“… „Семья, въ которую его помѣстили, встревоженная этими странными явленіями, отказалась держать его, такъ что пришлось взять его домой“ (стр. 170). „Вскорѣ началась порча и уничтоженіе имущества, главнымъ образомъ фаянсовой и стеклянной посуды. Въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль почти каждый день разбивались оконныя стекла; общее число разбитыхъ дошло до 71. Д-ръ Фельпсъ видѣлъ, какъ щетка, лежавшая на каминѣ, возлѣ котораго никого не было, полетѣла въ окно и пробила его. Онъ видѣлъ, какъ стаканъ, стоявшій на полкѣ, поднялся съ своего мѣста, полетѣлъ въ окно и пробилъ въ немъ послѣднее уцѣлѣвшее стекло, когда въ комнатѣ никого не было, кромѣ его самого и Генри, стоявшаго все время рядомъ съ нимъ возли двери, на далекомъ разстояніи отъ полки, такъ что для него было невозможно достать до нея“ (стр. 148). „Около половины мая Фельпсъ съ сыномъ отправились за семь миль въ Хентонктонъ. Когда они отъѣхали отъ дома одну милю, въ ихъ экипажъ брошенъ былъ камень величиною съ куриное яйцо; за первымъ послѣдовали другіе… По возвращеніи домой, въ экипажѣ нашлось ихъ шестнадцать“ (стр. 157-58). Д-ръ Фельпсъ имѣлъ въ своемъ столѣ двѣ записныя книжки; въ одной изъ нихъ онъ записывалъ въ формѣ дневника подробный отчетъ о таинственныхъ проявленіяхъ. Однажды онъ замѣтилъ, что всѣ исписанныя страницы были изъ книжки вырваны и исчезли. Послѣ долгихъ поисковъ, остатки ихъ были найдены въ подвалѣ. Копіи различныхъ появлявшихся писаній, тщательно сберегаемыя Фельпсомъ, исчезли безъ слѣда. Въ туалетномъ ящикѣ сохранялось большое количество таинственно появившихся записокъ. Онѣ были въ этомъ ящикѣ подожжены, о чемъ узнали, когда оттуда появился дымъ; записки оказались иа столько уже обугленными, что ни къ чему болѣе не годились“ (стр. 163). „Вечеромъ, 18 іюля, были опять подожжены въ столѣ д-ра нѣкоторыя бумаги, и до двадцати писемъ и бумагъ сгорѣло. Одновременно въ обоихъ шкапахъ подъ лѣстницей были подожжены бумаги, о чемъ также узнали по дыму“ (стр. 165). Когда наконецъ г. Фельпсъ, благодаря вмѣшательству г. Капрона, согласился войти въ собесѣдованіе съ дѣйствовавшими силами, тогда узнали, чего они добивались; требованіе было исполнено и явленія мало-по-малу прекратились.
Другой случай, который я здѣсь приведу и который также окончился самовозгораніемъ предметовъ, произошелъ у насъ на Руси, въ Уральской области, на хуторѣ, недалеко отъ Илецкаго городка. Владѣлецъ хутора, Василій Андреевичъ Щаповъ, сообщилъ „Ребусу“ въ 1886 году (№№ 43-48) подробное описаніе таинственныхъ преслѣдованій, коимъ подвергалось его семейство въ теченіе шести мѣсяцевъ, начиная съ ноября 1870 года. Случай этотъ, чисто русскій, на столько интересенъ и замѣчателенъ, на столько поучителенъ по общимъ чертамъ своимъ съ подобными же явленіями, — извѣстія о которыхъ намъ приходится большою частію почерпать изъ иностранныхъ источниковъ — и описаніе, сообщенное г. Щаповымъ, составлено имъ такъ обстоятельно, что я считаю необходимымъ воспроизвести его въ слѣдующихъ пространныхъ выдержкахъ:
„Вотъ уже 15 лѣтъ минуло съ того памятнаго для меня времени, когда вдругъ, ни съ того ни съ сего, мирное существованіе всей нашей семьи встревожило происшествіе, до того небывалое и необычайное, что ему въ то время рѣшительно не подыскивалось никакого болѣе или менѣе реально-разумнаго объясненія; его попросту въ концѣ концовъ свели на шарлатанство, въ которомъ и обвинили насъ, ни въ чемъ неповинныхъ и не преминули оповѣстить о томъ въ мѣстной газеткѣ (не помню, въ какомъ № мартовскихъ 1871 года „Уральскихъ Вѣдомостей“). И хотя съ тѣхъ поръ мое знакомство съ такъ называемыми медіумическими явленіями, почерпнутое мною изъ всего, что только писалось объ этомъ на русскомъ языкѣ, и уяснило до нѣкоторой степени бывшія у насъ явленія, но, тѣмъ не менѣе, былая дѣйствительность и, такъ сказать, невольное личное участіе во всемъ происходившемъ, — далеко оставляетъ за собой всю силу впечатлѣнія прочитаннаго или слышаннаго, потому что тутъ, при прочтеніи напримѣръ, возможенъ еще простой выходъ, къ которому обыкновенію прибѣгаютъ многіе, не испытавшіе лично — именно: не вѣрить. Но что подѣлаете вы, когда при всемъ желаніи какимъ бы то ни было способомъ стряхнуть съ себя эту обузу необычайности и неестественности происходившаго, при желаніи даже насильственно измыслить что нибудь подходящее къ естественному понятію, — чувствуете между тѣмъ, что вы просто приперты, такъ сказать, къ стѣнѣ силою фактовъ, говорящихъ вамъ наперекоръ вашего такъ называемаго здраваго смысла — совершенно противное. И тѣмъ болѣе еще, что при отсутствіи тогда знакомства съ какимъ бы то ни было даже намекомъ на существованіе медіумической силы — явленія эти, кромѣ высшей степени странности ихъ характера, своеобразности и неподатливости къ наблюденіямъ, имѣли подъ конецъ какую-то враждебность и явное, почти, посягательство на наше благополучіе, не говоря уже о той нелестной репутаціи, сплетняхъ и злословіи, какія сложились о насъ у общества верстъ на полтораста въ окружности, по поводу этихъ явленій. Положимъ, я самъ былъ виновникомъ этой огласки, такъ какъ, не стѣсняясь нисколько и дѣйствуя единственно въ интересахъ научной любознательности — разсказывалъ, писалъ и просилъ всѣхъ и вся объяснить мнѣ по возможности: что все это значило? И ко мнѣ пріѣзжали, слѣдили, слушали, смотрѣли все происходящее у всѣхъ на виду, но объясненія тѣмъ не менѣе не находилось. Были люди вполнѣ образованные, съ полнымъ и обширнымъ знаніемъ науки, и всячески старались какъ нибудь (именно: какъ нибудь!) свести все это на обыкновенную реальную почву, и мы всей нашей семьей съ радостью ухватились за всякія объясненія этихъ явленій, происходящихъ, какъ намъ объяснили вначалѣ, при помощи яко бы свободнаго электричества, магнетизма, а потомъ даже стали объяснять болѣзненностью моей жены, маніей дурачествъ, которыми она будто бы одержима и, дурача всѣхъ окружающихъ, сама, яко бы, смѣется въ душѣ надъ нами простаками. И охотно повѣришь тому и другому, но черезъ день, черезъ недѣлю, всѣ эти теоріи рушились сами собою, при очевидной ихъ несостоятельности. Именно все это надо было испытать на себѣ, видѣть и слышать, не спать ночей, мучиться физически и нравственно до крайняго истощенія силъ, чтобы придти наконецъ къ неоспоримому убѣжденію, что дѣйствительно есть въ природѣ то, о чемъ не снилось мудрецамъ“…
«16-го ноября 1870 года, передъ вечеромъ, я вернулся изъ сосѣдняго городка, верстахъ въ 30-ти отъ нашего хутора, при мельницѣ, гдѣ года за полтора передъ тѣмъ мы поселились всей нашей семьей, состоявшей тогда изъ двухъ старухъ — .матери и тещи, лѣтъ по 60-ти каждой, жены моей, бывшей тогда лѣтъ 20-ти съ небольшимъ, и дочери, еще грудного ребенка. Съ первыхъ же словъ послѣ привѣтствій жена сообщила мнѣ, что они безъ меня вотъ уже двѣ ночи почти совсѣмъ не спали отъ какихъ-то неестественныхъ, по ея словамъ, стуковъ на. подволокѣ дома, въ стѣны, въ окна и проч. и заключила, „что у насъ просто завелись въ домѣ черти“.
Разсказавъ, какъ, тотчасъ по своемъ пріѣздѣ, самъ г. Щаповъ сдѣлался свидѣтелемъ непонятныхъ стуковъ, раздававшихся пять ночей подъ рядъ, почти постоянно то въ окно, то въ стѣны; какъ 20-го декабря они на нѣсколько дней возобновились и, кромѣ того, началось самопроизвольное летаніе разныхъ вещей, причемъ мягкія тѣла „производили звукъ какъ бы отъ паденія твердаго тяжелаго тѣла, а всѣ твердыя тѣла падали безъ всякаго звука“; какъ наканунѣ новаго 1871 года стуки возобновились опять, и ихъ наблюдали ужо цѣлымъ обществомъ, причемъ „стоявшіе снаружи дома слышали звукъ исходившимъ извнутри, а оставшіеся въ комнатѣ слышали тотъ же звукъ исходившимъ снаружи“, — г. Щаповъ продолжаетъ:
«Послѣ того какъ 8-го января въ бытность у меня одного знакомаго Ф. Ф. С., по минованіи многочисленныхъ манифестацій, въ формѣ различныхъ стуковъ и самопроизвольныхъ летаній вещей — съ женой моей случился обморокъ отъ появленія какого то свѣтящагося шара, вылетѣвшаго изъ-подъ ея кровати, сначала небольшого, а потомъ увеличившагося, по ея словамъ, до величины обыкновенной суповой чашки, похожаго на надутый гуттаперчевый пузырь краснаго цвѣта, — мы ужъ положительно стали относиться къ нимъ (явленіямъ) враждебно и со страхомъ, тѣмъ болѣе, что на другой день, 9-го января, эти проклятые стуки въ окно жениной спальни — раздались уже днемъ, часовъ около 3-хъ, когда она вздумала прилечь отдохнуть послѣ обѣда, и начали съ этого времени преслѣдовать ее всюду. Такъ, когда она сидѣла на диванѣ въ этотъ день за чаемъ часовъ въ 5 вечера — забарабанило рядомъ съ ней по ручкѣ дивана, и когда я пересѣлъ на ея мѣсто, то звукъ перешелъ опять рядомъ съ ней на клеенку дивана и по временамъ слышался въ складкахъ ея шерстяного платья; переходилъ за нею въ шкафъ, куда она ставила посуду, преслѣдовалъ въ кладовой и проч. Тутъ ужъ мы, надо правду сказать, даже оробѣли, потому что такая безспорная реальность явленій среди бѣлаго дня, да исключительная группировка ихъ около жены — ложились какъ-то тяжело на душу намъ обоимъ, а она такъ даже всплакнула. Боясь какихъ нибудь дурныхъ послѣдствій для ея здоровья, въ особенности умственнаго разстройства, такъ какъ она говорила, что хотя и не испытываетъ особеннаго страха, но тѣмъ не менѣе передъ началомъ явленій чувствуетъ каждый разъ какую то безотчетную слабость въ организмѣ и какъ бы позывъ ко сну, что дѣйствительно и было рѣзко замѣтно: она въ это время была какъ бы въ забытьи, а когда находилась въ постели, то спала неестественно крѣпко. Избѣгая еще большихъ бѣдъ — рѣшили переѣхать въ городъ, гдѣ и остановились въ своемъ домѣ, намѣреваясь пробыть съ мѣсяцъ. Но въ первый же день нашего пріѣзда встрѣтились съ однимъ знакомымъ врачемъ Ш-вымъ, пріѣхавшимъ по службѣ, который, выслушавъ мой разсказъ обо всемъ и отбросивъ, разумѣется, всякую таинственность и сверхъестественность его подкладки, — отнесъ эти явленія прямо къ области электричества и магнетизма, проявившихъ свою силу, по его словамъ, вслѣдствіе, вѣроятно, или особаго состава почвы подъ нашимъ домомъ, или, быть можетъ, отъ особаго индивидуальнаго свойства въ организаціи моей жены. Эти хотя и не особенно ясныя, а главное мало подходящія къ данному случаю объясненія, но показавшіяся намъ, людямъ малосвѣдущимъ, довольно убѣдительными — подѣйствовали на насъ успокоительно, и хотя они, повторяю, по уровню нашихъ научныхъ познаній, тоже были довольно отвлеченными, но все же мы могли понять изъ этого, что рѣчь идетъ о естественныхъ законахъ природы, и это для насъ было уже находкой, лишь-бы избавиться отъ гнетущей насъ чертовщины, названіемъ которой до этого мы окрестили эту силу за неимѣніемъ болѣе подходящаго…
«Но каково было наше изумленіе и даже ужасъ, когда 21-го января, возвратившись домой по наступленіи ночи, какъ только жена моя улеглась въ постель — стуки и бросаніе вещей въ комнатахъ дома снова возбновились и вдобавокъ еще начали летать небезопасныя вещи: такъ, напримѣръ, столовый ножикъ, лежавшій до этого на печкѣ, съ силою ударился въ дверь, и мы стали тщательнѣе прятать всякія подобныя и тяжеловѣсныя вещи, но и это не помогало. Иногда среди ночи внезапно всѣ ножи и вилки, бывшіе съ вечера положенными въ шкафъ съ плотно затворенными дверцами — съ силою разлетались по комнатѣ, и нѣкоторые оказывались вонзившимися въ стѣну у нашей кровати. Признаюсь, я ужъ не на шутку началъ опасаться этихъ какъ бы угрожающихъ манифестацій и былъ благодаренъ тому, что многіе изъ нашихъ знакомыхъ навѣщали насъ въ это время и ради любопытства оставались ночевать. И если доселѣ докторская теорія электричества не вязалась какъ то съ страннымъ характеромъ явленій, то ужъ послѣ 24-го числа января, когда случайно обнаружилась новая способность этой силы, — теорія эта оказалась окончательно не пригодной. Такъ, вечеромъ этого числа, въ бытность у меня въ гостяхъ одного знакомаго Л. С. Алексѣева, когда они съ женой моей сидѣли въ одной комнатѣ, а я въ другой въ это время ходилъ съ своей дочкой на рукахъ, напѣвая ой какіе-то куплеты, — слышу, что Алексѣевъ и жена моя просятъ меня продолжать только что прерванный мотивъ цыганки; я пропѣлъ и меня просятъ перемѣнить на другой — я начинаю „Фигурантку“ и подойдя къ нимъ узнаю, что подъ мое пѣніе раздаются стуки въ стѣну около нихъ и совершенно точно воспроизводятъ тактами мотивъ пѣсни. Запѣваю опять что-то и дѣйствительно слышу, что въ стѣну прямо противъ меня — безъ участія кого бы то ни было, какъ внутри дома, такъ и снаружи (о чемъ справиться мы сочли, разумѣется, первымъ долгомъ), — точь въ точь, какъ бы ногтями пальцевъ, отчетливо выбивается каждый тактъ пѣсни. Пріятель мой при этомъ намѣренно затягиваетъ протяжную пѣсню и нарочно прерываетъ ее, по тѣмъ не менѣе ритмъ звуковъ въ точности слѣдовалъ за каждымъ тактомъ, хотя въ то же время видимо сбивался при намѣренныхъ перерывахъ со стороны Алексѣева. Пробовали вести мотивъ тихо, доходя до шопота, а потомъ до простого шевеленія губами и даже продолжали, ради опыта, перебирать разные мотивы только въ умѣ, безъ всякихъ звуковъ — и тогда аккомпаниментъ получался совершенно вѣрный. Словомъ, ясно и неоспоримо было видно, что сила эта одарена и слухомъ и смысломъ и даже больше того, — способностью угадыванія! Мы на столько были поражены разумностью этой силы, чего доселѣ въ ней не примѣчали, что рѣшили продолжать наблюденія въ тотъ вечеръ, и, чтобы имѣть звуки отчетливѣе и громче, попросили жену мою перемѣститься съ своей кровати на другую, которая находилась возлѣ стеклянной двери, куда тотчасъ же, слѣдомъ за ней, перенеслись и цѣлые потоки стуковъ по стеклу. Тутъ, кромѣ воспроизведенія аккомпаниментовъ всевозможныхъ маршей, полекъ и мазурокъ (а гимнъ „Боже Царя храни“ вышелъ даже эффектенъ), обнаружена была способность силы и просто отзываться на стукъ по стеклу столько разъ, сколько кто стукнетъ или задумаетъ.
«Считаю не лишнимъ упомянуть снова, что мы во все это время самымъ тщательнымъ образомъ контролировали возможность обмана и не выпускали изъ виду главную виновницу, около которой группировалось все это, т. е. мою жену, спавшую все это время самымъ спокойнымъ образомъ.
«Понятно, что послѣ этого никакія теоріи электричества сюда не подходили, и я рѣшился писать обо всемъ этомъ самому автору этой теоріи — знакомому доктору Ш-ву, тѣмъ болѣе, что къ этому времени подоспѣла и болѣе побудительная причина для описанія, именно запросъ отъ Оренбургскаго отдѣленія Императорскаго географическаго общества, которое черезъ управляющаго Илецкими станицами маіора Погорѣлова просило сообщить о явленіяхъ вообще, а главное о метеорологическихъ, какъ тамъ было названо явленіе свѣтящагося шара, о которомъ я упоминалъ, какъ о причинѣ обморока моей жены. И вотъ, изложивъ все какъ было, я послалъ по одному экземпляру въ общество и д-ру Ш-ву въ Уральскъ съ просьбою, разумѣется, объяснить, что все это значило? Съ своей же стороны, какъ ни стыдно было въ этомъ признаться — совершенно откровенно окрестилъ все это чертовщиной, такъ какъ, не смотря иа всю нелѣпость этого эпитета — иныхъ никакихъ объясненій не подыскивалось.
«Вскорѣ, къ величайшему моему удовольствію, изъ Уральска къ намъ пріѣхало три лица и именно такихъ, какихъ и было желательно въ данномъ случаѣ, по ихъ образованности, развитости и прочимъ достоинствамъ, каковы въ нихъ намъ были хорошо извѣстны. 1-й — инженеръ-технологъ, состоявшій тогда чиновникомъ особыхъ порученій при губернаторѣ, есаулъ Александръ Ѳеогніевичъ Акутинъ; 2-й — бывшій въ то время, кажется, редакторомъ „Уральскихъ Войсковыхъ Вѣдомостей“ (мѣстный литераторъ и поэтъ) Никита Федоровичъ Савичевъ и 3-й — тотъ же докторъ, что пріѣзжалъ въ первый разъ и къ которому я адресовалъ свои описанія — А. Д. Ш-въ.
«Пріѣхали они, какъ сказали вначалѣ, просто въ качествѣ интересующихся моихъ знакомыхъ, для изслѣдованія явленій. Оказалось же потомъ, что это была оффиціальная комиссія, наряженная по распоряженію самого губернатора генерала Веревкина. Я былъ, повторяю, несказанно радъ ихъ пріѣзду и, снова повторивъ имъ во всей подробности происходившее — отдался весь къ ихъ услугамъ, попросивши въ то же время и жену свою отбросить на этотъ разъ всякія излишнія церемоніи и щепетильности; такъ, напримѣръ, чтобы спальня ея была доступна для насъ всѣхъ во всякое время и всякіе лишніе уборы, драпировки и, по возможности, прислуга были бы удалены, на что она изъявила полное свое согласіе и готовность къ облегченію успѣха изслѣдованій, тѣмъ болѣе, что люди эти были ей вполнѣ извѣстны и уважаемы; первые двое какъ ея бывшіе учителя того заведенія, гдѣ она училась, а послѣдній — какъ докторъ.
«Понятно, что съ перваго же разу они приступили къ строжайшему и подробному осмотру дома, въ которомъ жилыхъ комнатъ, гдѣ мы помѣщались въ эту зиму — было только три, считая и переднюю, остальная половина дома съ капитальной стѣной была необитаема, какъ лѣтнее помѣщеніе, служившее въ эту зиму какъ кладовая. Такъ какъ до этого времени ничего не происходило и въ домѣ все было тихо, то я, конечно, не могъ ручаться за непремѣнное повтореніе явленій. Но только въ первый же вечеръ ихъ пребыванія — явленія обнаружились, какъ въ стукахъ въ стѣны, въ стекла оконъ, такъ и въ летаніи предметовъ и проч. На другой день ими поставлены были привезенные съ собою физическіе приборы, для чего даже взломали часть пола въ спальной жены и поставили тамъ желѣзный прутъ (какъ онъ въ физикѣ называется, — не знаю), одинъ конецъ котораго углубили въ самую почву подъ поломъ, а другой, верхній, съ загнутымъ и заостреннымъ концомъ — приходился противъ той стеклянной двери, въ которую обыкновенно раздавались удары и на стеклѣ который устроенъ былъ конденсаторъ изъ листовъ свинцовой бумаги. Привезена была ими и Лейденская банка, компасы, магнитъ и всякая научная диковинка, но ни одинъ изъ приборовъ во все время не оказался пригоднымъ ни для одного опыта и посредствомъ ихъ не удалось уловить ни малѣйшаго намека на сродство явленій съ электричествомъ и магнетизмомъ; равно какъ и химическія реакціи, производимыя самимъ Акутинымъ, не показали никакого особенно напряженнаго состоянія атмосфернаго электричества въ помѣщеніяхъ дома, или насыщенія окружающаго воздуха сгущеннымъ озономъ. Словомъ, всѣ усердныя старанія ихъ по этому предмету не привели ни къ чему, а явленія между тѣмъ своеобразно продолжались каждый вечеръ аккуратно. Для записыванія ихъ въ послѣдовательномъ и строгомъ порядкѣ былъ заведенъ журналъ, и всѣ мы поочередно во всѣ почти ночи дежурили въ спальной жены, откуда они преимущественно и начинались.
„Первое и главное желаніе было подвести ихъ подъ какую- либо систему или правило, но какъ нарочно (а пожалуй и дѣйствительно нарочно!) выходило всегда наоборотъ. Такъ, напримѣръ, съ самаго еще, кажется, начала, сидя всѣ вмѣстѣ за чаемъ, наблюдали самопроизвольное летаніе со стола разныхъ вещей — ложечекъ, крышки съ чайника и проч., и всѣ эти вещи слетали непосредственно въ направленіи отъ моей жены въ стороны, что навело на мысль о присутствіи въ ней отталкивающей силы, какъ бы отрицательнаго тока; но тутъ же вслѣдъ за этимъ обнаружилось и противоположное; идетъ, напримѣръ, она въ посудный шкафъ и только-что отворяетъ дверцы, какъ на нее сыплются вещи оттуда и летятъ далеко прочь. Но всякій разъ это случалось такъ, что намъ, собравшимся вокругъ стола или шкафа вчетверомъ или пятеромъ, никакъ не удавалось уловить того момента, когда вещь поднимается съ своего мѣста, а приходилось видѣть ее уже только на лету и падающею. И вотъ заставляемъ жену мою дотрогиваться по очереди до вещей въ шкафу и всѣ онѣ у насъ на виду остаются въ спокойномъ состояніи, а потомъ вдругъ откуда нибудь изъ-за угла, куда никто изъ насъ не смотрѣлъ въ данный моментъ — срывается съ своего мѣста какой-нибудь предметъ: подсвѣчникъ, ковшъ и т. и. и летитъ изъ шкафа къ ней навстрѣчу и, перелетѣвъ черезъ наши головы, — падаетъ далеко въ сторону. Тутъ уже приходилось признавать въ ней притягательную силу, и такъ во всемъ и всюду встрѣчались противорѣчія, сбивавшія наблюдателей съ толку“.
«Не помню ужъ, сколько именно дней мы сообща наблюдали и записывали разнородныя явленія, выражавшіяся то въ различныхъ звукахъ, то въ передвиженіи предметовъ, и по прежнему не приходили ни къ какому результату, когда однажды обнаружилось случайно нѣчто уже болѣе загадочное. Такъ, самъ Акутинъ, сидя разъ ночью очереднымъ, такъ сказать, дозорщикомъ въ спальнѣ около глубоко-спящаго медіума, тревожнымъ шопотомъ зоветъ насъ изъ другой комнаты и сообщаетъ, что онъ, слыша временами какой-то неопредѣленный шорохъ, какъ бы по подушкѣ и одѣялу спящей, — вздумалъ просто поцарапать ногтемъ по той же подушкѣ и простынѣ и къ удивленію услышалъ точно такой же звукъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ онъ самъ его передъ тѣмъ произвелъ, и приглашаетъ насъ прислушаться, такъ какъ просто не довѣряетъ уже себѣ. Дѣйствительно, какъ только онъ провелъ ногтемъ по шелковому или шерстяному, кажется, одѣялу спящей — такъ тотъ же самый звукъ, почти одновременно и на томъ же самомъ мѣстѣ отчетливо повторился самъ собою. Проведетъ ногтемъ же по наволочкѣ два раза — и точно такой же двукратный звукъ отзовется въ отвѣтъ. Начнетъ варьировать звуки, — напримѣръ, сдѣлаетъ два болѣе сильныхъ и третій слабѣе — въ отвѣтъ повторится то же самое до точности поразительной. Сколько бы ни отсчитали звуковъ по одѣялу, подушкѣ, спинкѣ кровати или стула — даже далеко отъ неподвижно спящей и иногда едва- едва слышнымъ образомъ — звуки повторялись и воспроизводились безошибочно — точно столько же разъ, съ одинаковой силой и по тому же самому мѣсту, гдѣ были сдѣланы. Тогда Акутинъ, просто начинаетъ спрашивать, напримѣръ: кто изъ насъ 4-хъ или 5-хъ произвелъ звукъ и перебираетъ имена присутствующихъ, и каждый разъ отвѣтъ такимъ же шорохомъ раздается именно при имени того, кто произволъ звукъ. А за спящею мы, между тѣмъ, наблюдаемъ всѣ, и она лежитъ совершенію неподвижно, даже съ отворотившейся нѣсколько головой къ стѣнѣ и ужъ насъ ни въ какомъ случаѣ видѣть по можетъ, даже если бы и полуоткрывала нѣсколько глаза, что при достаточномъ освѣщеніи, на виду всѣхъ, тоже было бы неминуемо замѣчено.
«Это Акутина ужасно взволновало и онъ долго ходилъ молча, задумавшись и отдуваясь. Затѣмъ опять подсѣлъ и началъ спрашивать о разныхъ событіяхъ изъ области политики, литературы и проч., напримѣръ о ходѣ бывшей тогда Франко-Германской войны — и отвѣты звуками получались до того вѣрные и точные, какъ о времени событій, такъ о мѣстѣ и лицахъ, что только постоянно и внимательно-толково читавшій газеты — могъ давать такіе отвѣты, но никакъ уже не жена моя, не бравшая почти въ руки газетъ, которыхъ, кстати, въ домѣ въ ту пору у насъ и не получалось. И сколько мы ни пытались и ни настаивали, чтобы получить звукъ на умышленно невѣрный вопросъ — ни разу не получалось ни малѣйшаго шороха, а соблюдалось полнѣйшее молчаніе, которое означало отрицательность. При этомъ Акутинъ задавалъ вопросы и на иностранныхъ языкахъ — французскомъ и нѣмецкомъ, и результатъ былъ одинъ: вѣрность и безошибочность, что утверждалъ уже самъ спрашивающій, такъ какъ большая часть изъ насъ окружающихъ не знали этихъ языковъ… Тутъ ужъ я вплотную, что называется, присталъ къ Акутину: что же это такое?! Если это опять-таки, какъ-нибудь незамѣтно для насъ жена моя продѣлываетъ шорохи (мы все-таки еще думали тогда про себя: по одурачены ли мы какъ-нибудь ею) — то какъ же она, напримѣръ, буквально не читая газетъ (это я положительно утверждаю), можетъ знать о событіяхъ войны, о дѣятеляхъ ея и прочихъ эпизодахъ, о которыхъ она навѣрное и во снѣ не видала; или — почему ей извѣстно, напримѣръ, что . одинъ изъ извѣстныхъ писателей-соціалистовъ, — Лассаль — (еще живъ въ то время), тогда какъ я, напримѣръ, кое-что еще зная о Лассалѣ — думалъ, что онъ уже давно не существуетъ, такъ какъ при полученіи утвердительнаго отвѣта, что онъ еще живъ — я воскликнулъ тутъ же: что это уже вздоръ; но Акутинъ же и поправилъ тогда мою ошибку. А потомъ: какимъ образомъ получились точные отвѣты на вопросы, задаваемые по-французски и нѣмецки, когда она, учась еще въ дѣтствѣ, знала по-французски только чуть ли не одну азбуку, а нѣмецкому языку и совсѣмъ не училась? Понятно, что Акутинъ волновался при этомъ больше, чѣмъ мы, прося оставить его пока въ покоѣ — и не ложился во всю остальную часть ночи, прошагавъ до утра въ глубокой задумчивости. А утромъ, за чаемъ, наведя нарочно разговоръ на политику, обратился къ женѣ съ нѣкоторыми самыми обыкновенными вопросами о текущихъ военныхъ событіяхъ, но оказалось, что она не только о подробностяхъ, сообщенныхъ вчера шорохо-образными отвѣтами — не знала, но чуть ли знала даже о существованіи самой войны между нѣмцами и французами; также точно о Лассалѣ и о другомъ прочемъ не имѣла никакого понятія (такъ какъ выйдя рано замужъ, она исключительно была занята дѣтьми и хозяйствомъ).
«Тогда Акутинъ долженъ былъ признать, что это ужъ проявленія не электричества и магнетизма, хотя быть можетъ и нѣчто сродное; и что, слѣдовательно, жена моя во время сна находится въ такомъ исключительномъ, какъ бы прозорливомъ состояніи, что, воспринимая впечатлѣнія извнѣ, даетъ на нихъ отвѣты такъ сказать, нутромъ (какъ онъ выразился на мѣстномъ народномъ жаргонѣ), т. е. психически. Это было тѣмъ болѣе ново, какъ для него, такъ и для насъ остальныхъ, что въ то время еще нигдѣ не упоминалось о психическихъ явленіяхъ… Отъ себя Акутинъ объявилъ, приблизительно, слѣдующее: такъ какъ эти проявленія не подходятъ ни подъ одну изъ общеизвѣстныхъ и принятыхъ въ наукѣ рубрикъ, а между тѣмъ факты на лицо и для него они уже теперь не опровержимы, то онъ до времени пока отрѣшается отъ какого-либо предвзятаго, извѣстнаго ему, научнаго взгляда и ограничился пока тѣмъ, что окрестилъ эту силу словомъ „Еленизмъ“, — производя его по просту отъ имени жены моей Елены — намѣреваясь писать объ этомъ въ одну изъ нѣмецкихъ газетъ. А между тѣмъ, для. вящшей убѣдительности, просилъ перенести мѣсто наблюденія въ Илецкій городокъ, гдѣ мы и остановились опять въ своемъ домѣ. Тамъ повторялось почти то ;ке самое, хотя въ меньшей и слабѣйшей степени. Такъ, звуки, напримѣръ, отдавались только въ полу и именно около того мѣста, гдѣ находилась жена, какъ будто стуки прятались за нее, а въ каменныхъ стѣнахъ дома ихъ совсѣмъ слышно не было…
«Какъ только въ первыхъ числахъ марта мы перебрались въ хуторъ, такъ съ перваго же шага въ домѣ опять пошла разгуливать эта сила. И на этотъ разъ явленія совершались даже безъ присутствія жены. Такъ, однажды, передъ вечеромъ, на моихъ глазахъ запрыгалъ на всѣхъ четырехъ ножкахъ большой тяжелый диванъ, да еще вдобавокъ въ то время, когда на немъ лежала моя старуха-мать, перепугавшаяся, разумѣется, ужаснѣйшимъ образомъ. Этотъ случай имѣетъ для меня особое значеніе потому, что до этого я все какъ будто не такъ хорошо могъ провѣрить себя во многомъ изъ видѣннаго и слышаннаго, такъ какъ во все время былъ посторонній народъ и я могъ быть подъ чужимъ вліяніемъ, хотя, повторяю, сомнѣній и тогда не было, но тутъ вѣдь весь диванъ былъ на виду, такъ какъ дѣло было днемъ, подъ нимъ никого и ничего не было, мать-старуха лежала на немъ совершенно спокойно, въ комнатѣ, кромѣ меня и мальчика у двери въ передней, тоже никого не было, а между тѣмъ пяти-шести пудовый диванъ, съ лежащей на немъ старухой — раза три-четыре подпрыгнулъ, какъ сказано, сразу на всѣхъ ножкахъ — ясно, что ужъ тутъ никакъ не галлюцинація. Затѣмъ въ тотъ же, или на слѣдующій день, вечеромъ, когда мы сидѣли въ большой нашей комнатѣ — вдругъ у всѣхъ насъ на виду, изъ-подъ умывальнаго шкафчика, стоявшаго въ передней — съ трескомъ вылетѣла синевато-фосфорическаго цвѣта искра, по направленію къ спальной жены (гдѣ ея въ это время не было), и, одновременно съ стремительнымъ вылетомъ этой искры — мы увидѣли, что въ спальнѣ что-то моментально вспыхнуло. Опрометью ринувшись туда, я увидѣлъ, что горитъ ситцевое недошитое платье, лежащее на столикѣ въ переднемъ углу. Затушить его предупредила меня моя теща, находившаяся одна въ этой комнатѣ и успѣвшая вылить на вспыхнувшее пламя кувшинъ воды. Я, остановившись въ узенькихъ дверяхъ и не пропуская никого впередъ себя въ эту комнату, принялся первымъ долгомъ за изслѣдованіе: не было ли причиной воспламененія платья чего-либо иного, помимо видѣнной нами искры, какъ-то: упавшей свѣчки, спички или т. и. Но положительно ничего такого вблизи этого мѣста но было, а между тѣмъ въ то же время въ комнатѣ чувствовался довольно сильный и смрадный запахъ сѣры, исходившій именно отъ залитаго платья, горѣлыя мѣста котораго, не смотря на то, что были мокры отъ вылитой воды, на ощупь были еще горячія и отъ нихъ шелъ паръ, какъ будто вода была вылита на горячее желѣзо, а не на ситецъ.
«Какъ ни тяжело и опасно было оставлять въ такое время своихъ семейныхъ — двухъ старухъ и жену съ ребенкомъ, но я по одному безотлагательному дѣлу долженъ былъ на одинъ день поѣхать въ городъ, а чтобы семейнымъ не было страшно оставаться однимъ (такъ какъ мы всѣ уже не на шутку стали бояться этихъ явленій), я попросилъ одного юношу, сосѣда нашего А. И. П-ва, остаться съ ними. Вернувшись черезъ день, застаю всю семью въ сборахъ съ уложенными уже на возъ вещами; мнѣ объявляютъ, что оставаться долѣе никакъ нельзя, потому что начались самовозгоранія въ домѣ разныхъ вещей и дошло до того, что вчерашнимъ вечеромъ на самой хозяйкѣ дома (т. е. моей женѣ) воспламенилось само собою платье и П-въ, бросившійся тушить его на ней, обжегъ себѣ всѣ руки, которыя у него и оказались дѣйствительно забинтованными и сплошь почти покрытыми пузырями. Вотъ что разсказалъ мнѣ объ этомъ П-въ. Вечеромъ, въ день моего отъѣзда, явленія, кромѣ стуковъ и проч., осложнились еще появленіемъ свѣтящихся метеоровъ, которые появлялись передъ окномъ, выходящимъ въ наружный корридоръ; числомъ ихъ было нѣсколько штукъ и разной величины, начиная отъ большого яблока и до грецкаго орѣха; формой круглые и цвѣтомъ темно-красные и синевато-розовые, не совсѣмъ прозрачные, а скорѣе матовые. Довольно долго, по его словамъ, продолжалось это удивительное летаніе свѣтящихся огоньковъ, смѣнявшихъ одинъ другого. Подлетитъ такой шарикъ къ окну, повертится по ту сторону стекла нѣсколько времени, безъ всякаго шума и только-что скроется, какъ на смѣну ему, отъ противоположной стѣны корридора — другой, третій; потомъ два, три вмѣстѣ и т. д. продолжалась эта игривая смѣна огоньковъ, какъ будто желавшихъ проникнуть внутрь дома. Жена моя не спала въ это время. На другой день къ вечеру, только что они вышли посидѣть на крыльцо (время настало уже теплое), какъ П-въ сейчасъ же вернулся опять зачѣмъ-то въ комнату и видитъ, что горитъ постель. Зоветъ на помощь, сбрасываютъ покрывало, простыни, прогорѣвшія уже довольно изрядно, и затушивши все тщательно и осмотрѣвши кругомъ, не осталось ли гдѣ огня — снова выходятъ на воздухъ отъ дыма въ комнатѣ и недоумѣваютъ, откуда могъ появиться на постели огонь, когда тамъ не было ни зажженной свѣчки, ни курящихъ папиросы… какъ вдругъ снова слышатъ гарь въ комнатѣ. На этотъ разъ оказался горящимъ волосяной тюфякъ, съ. нижней его стороны, около угла и огонь настолько уже успѣлъ проникнуть во внутрь толстой волосяной (безъ всякой примѣси) набивки тюфяка, что, по ихъ мнѣнію, этого никакъ не могло произойти отъ недосмотра при тушеніи перваго воспламененія, потому что горящія мѣста были потушены окончательно и огня не должно было остаться, тѣмъ болѣе, что волосяная набивка — матеріалъ не горючій — не то что мочала или вата, которыхъ тутъ и не было.
«Но и этимъ все не кончилось, а завершилось въ тотъ же вечеръ такой катастрофой, послѣ которой уже и рѣшено было совсѣмъ оставить домъ, переѣхать куда-нибудь, не смотря на то, что уже снѣгъ таялъ и кругомъ бѣжали вешніе ручьи.
«Этотъ случай тотъ же П-въ передалъ мнѣ такъ: «Сижу говоритъ, я и наигрываю на гитарѣ, а сидѣвшій тутъ передъ тѣмъ мельникъ вышелъ изъ комнаты, а вслѣдъ за нимъ вскорѣ вышла и Елена Ефимовна (моя жена), и только-что затворилась за ней дверь, какъ я услышалъ откуда-то, какъ-бы изъ далека, глухой и протяжно-жалобный вопль. Голосъ же мнѣ показался знакомый и, оторопѣвъ на мгновеніе отъ охватившаго меня безотчетнаго ужаса, — бросился за дверь и въ сѣняхъ увидалъ буквально огненный столбъ,, посреди котораго, вся объятая пламенемъ, стояла Елена Ефимовна, — на ней горѣло платье снизу и огонь покрывалъ ее почти всю. Разомъ соображаю, что огонь не сильный, такъ какъ платье на ней тоненькое, легкое, — кидаюсь тушить руками; но въ то же самое время чувствую, что ихъ страшно жжетъ, какъ будто онѣ прилипаютъ къ горящей смолѣ; раздается какой-то трескъ и шумъ изъ-подъ пола и весь онъ въ это время сильно колеблется и сотрясается. Прибѣжалъ со двора на помощь мельникъ, и мы вдвоемъ внесли на рукахъ пострадавшую въ обгорѣломъ платьѣ и безъ чувствъ.
«Жена же разсказала слѣдующее. Только-что вышла она за дверь въ сѣни, какъ подъ ней вдругъ затрясся весь полъ, раздался оглушительный шумъ, и въ то же время изъ-подъ полу съ трескомъ вылетѣла точно такая же синеватая искра, какую мы прежде видѣли вылетѣвшею изъ-подъ умывальнаго шкафика, и только-что она успѣла вскрикнуть отъ испуга, какъ внезапно очутилась вся въ огнѣ и потеряла память. При этомъ весьма замѣчательно то, что сама она не получила ни малѣйшаго обжога, тогда какъ бывшее на ней тоненькое жаконетовое платье кругомъ обгорѣло выше колѣнъ, а на ногахъ не оказалось ни одного обожженнаго пятнышка.
„Что же дѣйствительно оставалось дѣлать? Передо мною былъ съ искалѣченными, отъ обжоговъ, руками П-въ, обгорѣлое платье, на тонкой матеріи котораго не было ни малѣйшихъ слѣдовъ какого-либо горючаго матеріала, — ясно, что оставалось бѣжать! Что мы и сдѣлали въ тотъ же день, переѣхавши въ сосѣдній поселокъ, въ квартиру казака, гдѣ и прожили все время половодья безъ всякихъ уже тревогъ. Не было никакого повторенія и по возвращеніи нашемъ въ домъ, который я однако тѣмъ же лѣтомъ распорядился сломать“.
Не могу отказать себѣ въ удовольствіи привести здѣсь, хотя и не идущее прямо къ предмету, но драгоцѣнное по себѣ, столь рѣдко удающееся, наблюденіе надъ матеріализаціей, которымъ г. Щаповъ заканчиваетъ свою статью:
«Забылъ еще въ своемъ мѣстѣ упомянуть о томъ, что было два случая видѣть, такъ называемую теперь — матеріализацію (тогда же просто мы называли дьявольскимъ навожденіемъ).
«Такъ въ первый разъ жена видѣла въ окнѣ, снаружи, нѣжную розовую, какъ бы дѣтскую, ручку, съ прозрачными свѣтящимися ногтями, которыми и барабанили въ стекло. Потомъ въ томъ же окнѣ видѣла два какія-то темнаго цвѣта живыя существа въ родѣ піявокъ, которыя и напугали ее до обморока. А другой разъ я уже самъ, будучи одинъ въ домѣ и мучась нѣсколько часовъ подсмотрѣть: кто и какъ (не жена ли сама, притворяясь спящею) барабанитъ по полу въ ея спальнѣ, — я нѣсколько разъ незамѣтно подкрадывался къ дверямъ спальни, гдѣ стуки по полу шли непрерывно, но каждый разъ лишь только я чуть-чуть заглядывалъ въ спальню — звуки пріостанавливались и тотчасъ же возобновлялись снова, когда я отходилъ или отводилъ только глаза отъ внутренности спальни, какъ будто дразнили меня. Но вотъ, полагаю въ двадцатый, а то и большій разъ, я какъ-то вдругъ ворвался въ комнату, лишь только тамъ начались стуки и… оледенѣлъ отъ ужаса: маленькая, почти дѣтская розовенькая ручка, быстро отскочивъ отъ пола, юркнула подъ покрывало спящей жены и зарылась въ складкахъ около ея плеча, такъ что мнѣ ясно было видно, какъ неестественно быстро шевелились самыя складки покрывала, начиная отъ нижняго его конца до плеча жены, куда ручка спряталась. И пугаться-то, кажется, особенно было нечего, но меня, какъ я говорю, оледенилъ ужасъ, потому что спрятавшаяся ручка была вовсе не рука моей жены (хотя и у той руки были небольшой величины). Это ужъ я замѣтилъ ясно, и, кромѣ того, самое положеніе спящей жены было такое (на лѣвомъ боку отворотившись къ стѣнѣ), что при ея неподвижности, на моихъ глазахъ, невозможно было спускать руку на полъ и потомъ такъ неестественно быстро поднять ее въ одной вертикальной линіи съ плечемъ… Что тутъ надобно было думать — галлюцинація? Но нѣтъ, тысячу разъ — нѣтъ! Я этому совершенно не подверженъ. Обманъ со стороны жены, ея болѣзненное къ тому предрасположеніе? Но форма, цвѣтъ, величина самой ручки, какую я видѣлъ? — Да, наконецъ, покойница была женщина вполнѣ солидная, серьезная, любящая мать и жена, строго религіозная и никакимъ болѣзненнымъ припадкамъ до самой смерти (отъ родовъ, въ апрѣлѣ 1879 г.) не подвергалась. А между тѣмъ всѣ почти явленія, какъ-то летаніе вещей и стуки, какъ бы прятались за нее, отчего многимъ казалось, что это дѣлаетъ именно она сама, въ особенности въ тѣхъ случаяхъ, когда наблюдали съ недовѣріемъ или сомнѣніемъ, хотя въ то же самое время можно было привести сто шансовъ противъ одного за невозможность исполнить ею то, что совершалось, такъ какъ зачастую вылетали, напр., вещи изъ закрытыхъ помѣщеніи шкафовъ, сундуковъ и проч., до которыхъ она въ данный моментъ и не дотрагивалась. Такъ однажды, когда наша комиссія въ полномъ составѣ трехъ лицъ, и насъ постороннихъ столько же, сѣли обѣдать и жена въ это время, возвращаясь изъ кладовой съ полными руками банокъ съ маринадами, только что начинала еще — съ трудомъ отъ занятыхъ ношею рукъ — отворять наружныя изъ сѣней двери, противъ которой находился обѣденный столъ — какъ въ этотъ самый моментъ, къ намъ на приборы и на столъ, черезъ головы и въ промежутки сидящихъ, посыпались разныя мелкія вещи: свинцовыя пули, старыя ржавыя гайки и прочій хламъ въ количествѣ нѣсколькихъ горстей, — находившійся до этого (какъ я едва припомнилъ) въ закрытомъ и заваленномъ разнымъ громоздкимъ старьемъ ящикѣ, въ той же кладовой, до котораго, однако, по удостовѣренію прислуги, барыня и не дотрагивалась. Да и бросить ей такое количество вещей прямо на столъ черезъ одну комнату — занятыми руками — было невозможно.
„Странно было еще и то, что, несмотря на силу, съ какой упали эти тяжеловѣсныя вещи на тарелки, ни одна изъ нихъ не была разбита. А все же казалось, что бросила она, хотя всѣ, видя ее входящую въ дверь, но могли замѣтить ни малѣйшаго со стороны ея жеста или усилія. И такъ, повторяю, было во всемъ и всегда: т. е. желаніе этой силы какъ бы скомпрометировать самого медіума“[2]).
Въ „Ребусѣ“ можно найти извѣстія о многихъ другихъ русскихъ случаяхъ преслѣдованія медіумическими явленіями, изъ коихъ упомяну здѣсь о не мало нашумѣвшемъ въ 1853 г. случаѣ, бывшемъ въ Липцахъ, около Харькова, единственномъ въ своемъ родѣ, такъ какъ явленія были удостовѣрены полицейскими и судебными разбирательствами; замѣчательно, что и тутъ они окончились самовозгараніемъ. Производство по этому дѣлу хранилось въ упраздненномъ нынѣ архивѣ Харьковскаго внутренняго гарнизоннаго батальона, подъ заглавіемъ: „Дѣло Харьковскаго уѣзднаго суда о явленіяхъ, бывшихъ въ квартирѣ начальника Липецкой конно-этапной команды, капитана Жандаченко, и пожарѣ, происшедшемъ вслѣдствіе оныхъ 25 числа іюля, 1853 г., въ слободѣ Липцахъ“. См. описаніе въ „Ребусѣ“ 1884 г., стр. 4, составленное по подлинному дѣлу, находившемуся у меня и нынѣ сданному мною на храненіе въ Императорскую Публичную Библіотеку.
Упомяну еще о случаѣ подобнаго же преслѣдованія, происшедшемъ въ 1862 году, въ семействѣ г-жи Каролины Плотъ, проживавшемъ въ Ташликѣ, мѣстечкѣ Кіевской губерніи. Подробное описаніе помѣщено въ „Ребусѣ“ 1888 года, стр. 120, куда оно было сообщено докторомъ М. И. Кузнецовымъ въ подлинномъ письмѣ г-жи Плотъ къ своей сестрѣ — его тещѣ.
Любопытно, что въ этомъ самомъ году точно такіе же по ихъ типу преслѣдованія разразились надъ семействомъ почтеннаго Іоллера въ Швейцаріи и точно также заставили его покинуть родительскій домъ. Въ случаѣ г-жи Плотъ молитва совершенно измѣнила характеръ проявленій; въ случаѣ Іоллера, несмотря даже на просьбы невидимыхъ дѣятелей, къ молитвѣ не прибѣгли, вслѣдствіе чего и результаты вышли другіе. Читателя, желающаго познакомиться съ злоключеніями г. Іоллера, отсылаемъ къ интересной брошюрѣ самого протерпѣвшаго, цѣликомъ переведенной въ „Ребусѣ“, подъ заглавіемъ: „Описаніе таинственныхъ явленій“ (См. 1888 годъ, стр. 203 и слѣдующія) или къ выше упомянутой моей книгѣ „Предвѣстники Спиритизма“.
Кстати укажу еще на нѣсколько подобныхъ случаевъ, не входя въ утомительныя повторенія. См. „Spiritual Magazine“ 1862 г., стр. 499, и 1864 г., стр. 49. — „Human Nature“ 1875 года, стр. 176 и статью о „Polter Geist“ въ „Light“4 1883 года, страница 125.
Я не понимаю, какимъ образомъ подобранные мною здѣсь факты могутъ согласоваться съ теоріями г. Гартмана По его мнѣнію, всѣ спиритическіе факты суть ничто иное, какъ проявленія сомнамбулическаго сознанія и производятся либо черезъ посредство мышцъ медіума, либо черезъ посредство нервной силы. Сомнамбулическое сознаніе, какъ мы видѣли, есть ничто иное, какъ функція мозга и находится въ зависимости „отъ тѣхъ частей большого мозга, въ которыхъ гнѣздится сознательная воля“; „дѣятельность же этихъ среднихъ частей мозга обыкновенно имѣетъ значеніе подготовительное или исполнительное“. Далѣе г. Гартманъ прибавляетъ: „такъ какъ этимъ среднимъ частямъ мозга принадлежитъ также память, пониманіе и хотѣніе, то результаты ихъ дѣятельности могутъ представляться какъ бы исходящими отъ разумной индивидуальности“; „у натуръ анормальныхъ нѣкоторая самостоятельность среднихъ частей мозга по отношенію къ частямъ, которымъ принадлежитъ сознательная воля, можетъ достигать значительной степени“ (стр. 31 и 32).
Какъ видно, эта теорія не идетъ далѣе возможности приписать среднимъ частямъ мозга „относительную самостоятельность“, принимающую видъ „разумной индивидуальности“, „отличной отъ медіума“. Это допускаемъ и мы для значительной части явленій. Но нѣтъ возможности ни понять, ни допустить, чтобы низшія части мозга могли возмутиться противъ высшихъ, не повиноваться „указаніямъ“, или еще менѣе приказаніямъ бодрственнаго сознанія, категорически высказаннымъ; чтобы сомнамбулическое сознаніе стало прямо противодѣйствовать сознанію нормальному, и, наконецъ, чтобы безсознательная воля взяла верхъ надъ волею сознательной и не только при стремленіи къ добру, но и къ явному вреду носителя бодрственнаго сознанія, до преслѣдованія его и причиненія ему даже физическаго зла. Единственное мѣсто въ сочиненіи Гартмана, которое могло бы относиться къ разряду упоминаемыхъ здѣсь фактовъ, слѣдующее: „Часто случаются такія явленія, что въ домѣ въ опредѣленные часы звонятъ колокольчики… или извѣстное мѣсто бомбардируется камнями, кусками угля, или другими лежащими вокругъ предметами, а поставленные при этомъ полиціей или частными людьми сторожа никакъ не могутъ замѣтить того, кто причиняетъ подобное безпокойство. Потомъ оказывается обыкновенно, что явленія условливаются присутствіемъ въ данномъ мѣстѣ какой- нибудь служанки, или истерической женщины, или дѣвочки въ возрастѣ развитія, и что именно вблизи этихъ лицъ падаютъ брошенные предметы. Власти, какъ и частныя лица, обыкновенно и не подозрѣваютъ подобнаго соотношенія, и скорѣе готовы вѣрить сверхъестественному происхожденію явленій, чѣмъ приписывать ихъ къ безсознательному вліянію медіума“ (стр. 52). Но это мѣсто ничего не объясняетъ; нельзя попять, какимъ образомъ медіумъ заряжаетъ нервной силой камни, находящіеся на улицѣ, и заставляетъ ихъ описывать параболы; нельзя понять, зачѣмъ бы онъ сталъ бомбардировать ими свой собственный домъ; да наконецъ, „безпокойство“ не есть еще явленіе прямо противное волѣ медіума или преслѣдованіе, направленное прямо противъ его личности.
Еще серьезное затрудненіе: по теоріи Гартмана ясно, что степень „относительной самостоятельности“ сомнамбулическихъ функцій зависитъ отъ степени самостоятельности бодрственнаго сознанія; т. е., что высшая степень сомнамбулической самостоятельности имѣетъ мѣсто при низшей степени бодрственнаго сознанія — когда оно находится въ состояніи усиленія; самъ Гартманъ говоритъ, что „физическія явленія, требующія особеннаго напряженія, происходятъ, когда медіумы впадаютъ въ явный сомнамбулизмъ“ (См. стр. 38). Кажется, не можетъ быть спора о томъ, что явленія у Фоксовъ, Фельпсовъ, Щаповыхъ и другихъ должны были потребовать нанвысшаго „напряженія нервной силы“ и, тѣмъ не менѣе, они всегда происходили въ то время, когда медіумы бььли въ нормальномъ состояніи. И такъ мы должны предположить здѣсь, по Гартману, одновременную полную дѣятельность двухъ сознаній въ борьбѣ между собою, причемъ такъ называемое сомнамбулическое сознаніе одерживаетъ даже верхъ надъ бодрственнымъ, подвергая его всякаго рода непріятностямъ и мученіямъ.
Примечания[править]
- ↑ См. о немъ у Гера въ его „Опытныхъ изслѣдованіяхъ спиритическихъ явленій“.
- ↑ Эти явленія у г. Щапова, равно какъ и ниже указываемые случаи самопроизвольныхъ явленій въ слободѣ Липцахъ, въ Харьковской губ., въ семействѣ Іоллера въ Швейцаріи и другіе, подробно описаны мною въ моей книгѣ: Предвѣстники Спиритизма, изданной въ 1895 г. (см. также прибавленіе къ ней: Воспоминанія очевидца о загадочныхъ явленіяхъ въ слободѣ Липцахъ. Опб. 1897 г.).