Бельгійскіе клерикалы и школа.[править]
Крайне любопытные документы, любезно сообщенные мнѣ бельгійскимъ министерствомъ просвѣщенія, даютъ возможность познакомить читателей съ высшей степени интереснымъ разслѣдованіемъ, только-что законченнымъ коммиссіей, назначенною бельгійскимъ парламентомъ. Парламентская коммиссія, обставивъ свое дѣло, какъ увидимъ, всевозможными гарантіями, вызывающими довѣріе въ ея дѣйствіямъ, произвела обстоятельнѣйшее слѣдствіе во всѣхъ городахъ и селахъ своего отечества по вопросу о проискахъ, интригахъ и открытомъ сопротивленіи бельгійскихъ «клерикаловъ» противъ народной школы, организованной съ 1879 года въ духѣ бельгійскихъ «либераловъ».
Этимъ словомъ «либералъ» въ Бельгіи еще не бранятся, — этимъ именемъ сами называютъ себя люди, которые, оставаясь національными, не чуждаются благъ, выработанныхъ исторіей для всего человѣчества. Либералы, составляя съ 1878 г. большинство въ бельгійской нижней палатѣ, считаютъ политическими противниками своими бельгійское духовенство и лицъ, состоящихъ подъ его вліяніемъ, обзывая ихъ однимъ общимъ именемъ «клерикаловъ», тщательно выдѣляя однако изъ этого враждебнаго лагеря тѣхъ немногихъ представителей церкви, которые не порвали связи съ народною партіей и интересы своихъ согражданъ ставятъ выше узкихъ стремленій своей касты. Не разъ встрѣчались въ исторіи примѣры насильственныхъ дѣйствій одной общественной группы противъ другой; не разъ исторія убѣждала и въ томъ, что насиліе одного вело лишь къ насилію другого, обращавшемуся противъ перваго; не разъ, къ сожалѣнію, случалось и то, что люди прибѣгали къ насилію даже во имя самыхъ святыхъ принциповъ, отнюдь его не допускавшихъ, и, становясь побѣдителями, слишкомъ скоро забывали о страданіяхъ, претерпѣваемыхъ ими въ состояніи удрученія, въ свою очередь становясь угнетателями. Совершенно иную картину представляетъ пятидесятилѣтнее развитіе политической жизни въ Бельгіи; здѣсь партія, начертавшая на знамени своемъ: «свобода, порядокъ и законность», — т. е. партія «либеральная», ни разу этого знамени не опустила и неустанно боролась съ противниками своими исключительно на почвѣ закона, не прибѣгая къ насилію и, въ минуты торжества, возлагая при этомъ всѣ надежды на перевоспитаніе народа путемъ шкоды. Бельгійскіе либералы съумѣли не разобщить слова съ дѣломъ, не позволили себѣ, въ отвѣтъ на крайне предосудительныя дѣйствія клерикаловъ, прибѣгать къ столь же мало нравственнымъ средствамъ, но, продолжая искренно исповѣдывать ту свободу, которую клерикалы чтили только на словахъ, заботились о томъ, чтобы самый способъ дѣйствія ихъ, а не однѣ рѣчи, выражали отношеніе ихъ къ этому свѣточу. Бельгійскіе либералы выиграли дѣло, устоявъ, какъ увидимъ, противъ самой ожесточенной и беззастѣнчивой агитаціи, прибѣгавшей къ клеветѣ,.насилію и возмущенію массы противъ интеллигенціи. Раскрыть эту агитацію, вывести ее на свѣтъ Божій и составляло задачу бельгійской парламентской коммиссіи, гласно допросившей 4.890 свидѣтелей изъ клерикальной и либеральной среды. При этомъ обнаружились вопіющіе факты, свидѣтельствующіе о томъ, насколько у большинства католическаго духовенства Бельгіи слово о христіанской любви и правдѣ расходится съ дѣломъ его и чего ожидать государству отъ стремленія къ преобладанію одного какого-либо сословія надъ остальными и надъ народною школой. Уже не разъ исторіей даны наставительные уроки въ смыслѣ предостереженія отъ клерикализма католическаго духовенства; но едва ли произведенное въ Бельгіи парламентское разслѣдованіе не представляетъ примѣра, исключительнаго по убѣдительности и обилію доказательствъ.
Для того однако, чтобы понять, почему бельгійское духовенство съ пѣною у рта накинулось на народныя школы, излюбленныя «либералами», мы должны припомнить хотя нѣсколько фактовъ изъ исторіи Бельгіи, которая раскроетъ передъ нами, какъ и когда бельгійское общество раздвоилось на два лагеря, «клерикальный» и «либеральный». Самое королевство Бельгійское существуетъ только съ 1830 года и самымъ существованіемъ своимъ часто обязано патріотизму духовенства, которое, отстаивая народные интересы, боролось съ угнетателями своей національности, чѣмъ отчасти и объясняется обаятельное вліяніе его на массу, державшееся такъ долго. Съ 1815-го по 1830 годъ Бельгія входила въ составъ королевства Нидерландскаго, созданнаго Вѣнскимъ конгрессомъ въ числѣ другихъ новыхъ государствъ на окраинахъ Франціи, запугавшей въ то время Европу своими завоевательными стремленіями. Королевство Нидерландское, слагаясь изъ католической Бельгіи, сколько-нибудь образованные люди которой говорятъ по-французски, и протестантской и германской Голландіи, съ самаго начала, получивъ голландское правительство, задалось мыслью о насильственномъ обезличеніи бельгійцевъ, оказывая всякое поощреніе голландцамъ: на 110 депутатовъ нидерландской палаты представителей бельгійцамъ, по числу ихъ, должно бы принадлежать 68; но ихъ было допущено только 55. И какъ же пользовались голландцы своимъ привилегированнымъ положеніемъ? Въ 1830 году на семь министровъ Нидерландскаго королевства былъ всего одинъ бельгіецъ; почти всѣ чиновники были также изъ голландцевъ и въ числѣ 1.573 пѣхотныхъ офицеровъ насчитывали бельгійцевъ только 274; мало того: привилегированному меньшинству голландцевъ удалось достигнуть даже того, чтобъ языкъ его сталъ языкомъ оффиціальнымъ р получилъ господство въ судебныхъ и административныхъ учрежденіяхъ даже въ мѣстностяхъ со смѣшаннымъ населеніемъ, голландскимъ и бельгійскимъ. Понятно, что въ Бельгіи возникла оппозиція противъ Нидерландскаго правительства и что лозунгомъ либераловъ того времени стало освобожденіе отъ ига иноземцевъ. Ничего не имѣвшіе до сихъ поръ общаго съ либералами, клерикалы не менѣе первыхъ возмущались дѣйствіями иноплеменнаго правительства, какъ для того, чтобы не утратить популярности въ народѣ, такъ и потому, что не могли простить ему, съ точки зрѣнія католицизма, стремленія предоставить равноправіе всѣмъ вѣроисповѣданіямъ королевства, что, напротивъ, вполнѣ соотвѣтствовало образу мыслей либераловъ. Общая обѣимъ политическимъ партіямъ опасность повела въ сліянію ихъ, къ союзу между ними въ концѣ двадцатыхъ годовъ, — союзу, просуществовавшему до 1842 года. Благодаря этой, такъ-называемой, «унія», состоялось отдѣленіе Бельгіи отъ Голландіи и положено начало Бельгійскому королевству, какъ самостоятельному государству, въ 1830 году; но не легко досталось бельгійцамъ это освобожденіе и первыя двѣнадцать лѣтъ независимой конституціонной жизни Бельгіи пошли на войны и внѣшнюю политику, при участіи другихъ государствъ Европы; временные союзники, клерикалы и либералы, не расходились подъ угрозой опасности, общей имъ обоимъ, не добиться, въ случаѣ разрозненности, независимости для своего отечества. Но, съ наступленіемъ возможности заняться своими внутренними дѣлами, обѣ политическія партіи увидѣли ту пропасть, которая ихъ раздѣляетъ, и борьба возгорѣлась на цѣлыя сорокъ лѣтъ, да не окончилась и по настоящее время. Монархическая власть въ Бельгіи всегда добросовѣстно подчинялась государственнымъ законамъ страны, а потому избирала министровъ всегда въ соотвѣтствіи съ измѣнявшимся, по направленію, большинствомъ въ парламентѣ: съ 1833-го по 1840 годъ господствовали клерикалы, какъ политическая партія, на сторонѣ которой были всѣ историческія традиціи и матеріальныя средства, какъ и то, что въ 1830 году либералы, начертавъ въ бельгійской конституціи «свободу для всѣхъ и не всемъ», честно соблюдали этотъ завѣтъ, надѣясь осилить клерикаловъ однимъ соперничествомъ, безъ насилія, и разсчитывая на постепенное возрастаніе числа либераловъ по мѣрѣ развитія просвѣщенія, и составившаго одну изъ основныхъ задачъ ихъ. Въ 1840 году уже стало замѣтнымъ, что либералы не ошибутся въ своихъ разсчетахъ: число ихъ въ парламентѣ возросло настолько, что пришлось замѣнить клерикальное министерство либеральнымъ и затѣмъ министерствомъ компромисса, или коалиціоннымъ изъ обѣихъ партій; прежній союзъ между противниками, казалось, возобновлялся, и настолько, что новый школьный законъ въ 1842 году утвержденъ былъ парламентомъ почти единогласно.
Этотъ школьный законъ пытался разрѣшить въ духѣ примиренія вопросъ, давно волновавшій бельгійцевъ, кому долженъ принадлежать верховный надзоръ за школой — государству или церкви; либералы, оставаясь искренно религіозными, не считали возможнымъ устранить само общество, т. е. государство, отъ школы;, клерикалы же доказывали, что наблюденіе за школой и направленіе ея должны принадлежать исключительно духовенству и отнюдь не мірянамъ. Но, при обсужденіи закона 1842 года, клерикалы были вынуждены на уступку; либералы же рѣшились еще разъ попытаться дать посуществовать въ школѣ представителямъ общества рядокъ съ такимъ духовенствомъ, которое считаетъ себя государствомъ въ государствѣ и выдѣляетъ себя изъ общества, какъ изъ толпы малолѣтокъ, которыхъ оно одно и призвано воспитывать. Такимъ образомъ, названнымъ школьнымъ закономъ была установлена двойная школьная инспекція, свѣтская и духовная: наблюденіе за преподаваніемъ школы было предоставлено въ Бельгіи, какъ у насъ, духовенству, а общее наблюденіе за школой — свѣтской власти. Но между тѣмъ какъ въ Россіи, гдѣ по различнымъ причинамъ клерикальной партіи не существуетъ и только немногіе тщетно пытаются сочинить ее, такая двойственность наблюденія можетъ давать наилучшіе плоды до тѣхъ воръ, пока стремленія «сочинителей» русской клерикальной партіи не будутъ имѣть успѣха, — въ Бельгіи такой компромиссъ оказался немыслимымъ, такъ какъ клерикалы только на словахъ признавали равноправность церковнаго, государственнаго и общественнаго начала въ школѣ, а на дѣлѣ продолжали стремиться къ преобладанію и высокомѣрной исключительности. Даже въ самый законъ 1842 года вошло такое установленіе, которое обличало задушевные помыслы клерикаловъ: между тѣмъ какъ духовенству, только одному духовенству, безъ всякаго участія свѣтской власти, было предоставлено одобреніе и неодобреніе учебниковъ по закону Божію, — этотъ законъ обязывалъ распорядителей школы изъ мірянъ, при обсужденіи вопроса о степени пригодности книги для училища, непремѣнно выслушать заключеніе о степени нравственности этой книги со стороны духовенства, какъ будто духовенство обладаетъ особою монополіей на нравственность и, воспитывая мірянъ, не въ состояніи и ихъ сдѣлать нравственными и потому компетентными въ вопросахъ о нравственности и безнравственности учебной книги. Но въ то время, какъ клерикалы продолжали затрачивать значительныя средства на устройство народныхъ школъ съ тѣмъ, чтобы дрессировать въ нихъ изъ массы орудіе покорное ихъ велѣніямъ, — въ то время, какъ клерикалы продолжали и послѣ 1842 года пользоваться установленною бельгійскимъ законовъ «свободой преподаванія» для своихъ цѣлей, и либералы не на словахъ только исповѣдывали «свободу преподаванія», но пользовались этою «свободой» для устройства возможно большаго числа школъ, которыя качествомъ преподаванія привлекали бы къ себѣ населеніе, — сельскія и городскія общины, получивъ еще въ 1826 году права на устройство школъ и назначеніе въ нихъ учителей, съ сохраненіемъ училищъ въ своемъ вѣдѣніи, все болѣе и болѣе стали тяготиться искусственною и насильственною опекой бельгійскихъ, клерикаловъ, а потому стали устраивать независимыя, насколько послѣднее было возможно, отъ нихъ школы. По мѣрѣ того, какъ въ средѣ бельгійскаго народа, который католическое духовенство въ точеніе вѣковъ продержало въ непробудномъ невѣжествѣ, пока ему одному принадлежало право на народное образованіе, возрастало число развитыхъ людей, клерикалы все болѣе и болѣе теряли почву подъ ногами и число ихъ уменьшалось въ парламентѣ по мѣрѣ того, какъ увеличивалось въ Бельгіи число избирателей, но закону. Въ то же время, приблизительно съ половины шестидесятыхъ годовъ, либералы убѣждались и въ томъ, что съ такимъ духовенствомъ, которое не чувствуетъ себя гражданиномъ государства, которое презираетъ общество, считая лишь себя самого непогрѣшимымъ, нѣтъ возможности идти рука объ руку въ школѣ; поэтому либералы стали стремиться къ тому, чтобы двойственности школьной инспекціи былъ положенъ конецъ и чтобы поэтому, въ огражденіе религіи, обученіе ея, попрежнему предоставленное духовенству, было выдѣлено изъ учебной программы въ полное вѣдѣніе духовенства, но съ тѣмъ, чтобъ оно не касалось всего остального въ школѣ, оставленной на отвѣтственности свѣтской власти. Съ 1878 года либералы получили большинство въ парламентѣ и тотчасъ же осуществили свою мечту о секуляризаціи школы. Въ 1879 году, какъ увидимъ, состоялся новый школьный законъ; но едва успѣло правительство заявить о своихъ намѣреніяхъ, какъ духовенство и его сподвижники стали проповѣдывать крестовый походъ противъ «школы безъ Бога», противъ «нигилистическаго и атеистическаго правительства», осыпая послѣднее клеветой, приправленною текстами изъ священнаго писанія и возгласомъ первыхъ крестоносцевъ: «такъ Богу угодно!» (Dieu le veut!). Но не съ 1879 года началась агитація клерикаловъ противъ тѣхъ школъ, въ которыхъ не было простора для ихъ исключительнаго преобладанія: уже давно либералы Успѣли убѣдиться въ томъ, что духовенство терроризируетъ сельское населеніе для того, чтобъ отбивать его отъ общинныхъ, неклерикальныхъ, и другихъ частныхъ училищъ. Парламентская номмиссія говоритъ: «Наиболѣе католическое населеніе стало относиться теперь съ недовѣріемъ, къ своему духовенству: оно уже утратило всякую вѣру въ справедливость и добросовѣстность его; оно боится его. Таково единственное чувство населенія по отношенію къ духовенству и не „безъ основаній страшится народъ духовенства, что до очевидности обнаружено парламентскимъ слѣдствіемъ“. Эта система устрашенія началась гораздо раньше перваго приступа либераловъ въ секуляризаціи школы и уже давно печать приводила массу извѣстій о томъ, какъ враждебно относились клерикалы къ друзьямъ просвѣщенія не одного съ ними лагеря и какъ гнусно они извращали всѣ принципы христіанства изъ-за личнаго властолюбія, только для младенцевъ прикрытаго стремленіемъ къ „спасенію религіи“. Уже давно раздавались жалобы противъ клерикаловъ на учительскихъ съѣздахъ; частныя лица и частныя общества уже пытались даже производить мѣстныя разслѣдованія для обнаруженія истины, а 19-го ноября 1879 года заговорили, наконецъ, о необходимости слѣдствія въ самомъ парламентѣ. Но кто же первый выступилъ съ такимъ требованіемъ? — либералъ, но глава клерикальной оппозиціи, Малу, нѣсколько ракъ бывавшій министромъ въ Бельгіи. Этотъ вождь клерикаловъ, какъ полагаетъ парламентская коммиссія, потребовалъ разслѣдованія дѣйствій своей партіи только въ видѣ вызова своимъ противникамъ, не ожидая того, чтобы либералы воспользовались этою выраженною клерикалами готовностью выставить на свѣтъ Божій всѣ ихъ потаенныя махинаціи противъ школы, въ которой по закону 1879 года предоставляется священнику преподавать законъ Божій во внѣклассное время и которую тѣмъ не менѣе обзываютъ „школой безъ Бога“. Пятаго мая 1880 года была избрана бельгійскою палатой депутатовъ, тайною баллотировкой, коммиссія изъ двадцати пяти членовъ для „разслѣдованія школьнаго дѣла“ (enquête scolaire). Несмотря на то, что въ палатѣ, какъ мы знаемъ, большинство голосовъ было за либералами, послѣдніе были настолько благородны и благоразумны, что избрали въ слѣдственную коммиссію восемь членовъ изъ среды противниковъ своихъ; но эти восемь клерикаловъ не приняли выбора. Во имя безпристрастія, либеральное большинство вновь избрало другихъ восемь клерикаловъ въ замѣнъ отказавшихся, но и вновь избранные сочли возможнымъ уклониться отъ занятій въ коммиссіи; тогда только состоялась коммиссія изъ 25-ти либеральныхъ единомышленниковъ, направившихъ всѣ свои усилія къ тому, чтобы слѣдствіе вышло изъ ихъ рукъ возможно болѣе нелицепріятнымъ. Засѣданія коммиссіи происходили публично и всѣмъ членамъ парламента былъ открытъ свободный доступъ въ нее. Разбившись на отдѣленія, коммиссія засѣдала въ шести пунктахъ Бельгіи одновременно, въ тѣхъ именно мѣстностяхъ, въ которыя наиболѣе удобно было являться свидѣтелямъ и гдѣ находилось удобное помѣщеніе и для публики. О днѣ всѣхъ засѣданій всегда заблаговременно объявлялось въ газетахъ. Цѣлыхъ 157 дней затрачено на засѣданія, во время которыхъ допрошены, какъ мы уже указывали, 4.890 свидѣтелей. Протоколы коммиссіи печатались въ государствѣ, въ которомъ нѣтъ и шести милліоновъ жителей, въ числѣ восьмидесяти тысячъ экземпляровъ, считая газеты и отдѣльные оттиски, и печатались протоколы эти на двухъ языкахъ, французскомъ и фламандскомъ.
Остановимся на минуту на этомъ послѣднемъ обстоятельствѣ, такъ какъ оно даетъ намъ случай подтвердить сказанное нами о томъ, что бельгійскіе либералы, поставленные у власти, не измѣняютъ тѣмъ принципамъ, которые они проповѣдали въ то время, когда ихъ угнетали: мы видѣли, что нидерландское правительство навязывало бельгійцамъ голландскій языкъ и что противъ этого возставали либералы. Съ основаніемъ Бельгійскаго королевства, бельгійское правительство и въ этой ничтожной, по пространству, странѣ не удовольствовалось тѣмъ, что все, хотя сколько-нибудь учившееся, населеніе говоритъ по-французски, но приняло въ разсчетъ, что Бельгія населена 2.256.860 жителями, для которыхъ роднымъ языкомъ служитъ фламандскій языкъ, 21.000 говорящихъ по-нѣмецки и 2.659.890 жителями, которыхъ мать ласкаетъ на французскомъ языкѣ. По школьному закону 1879 года, всѣмъ тремъ языкамъ, даже нѣмецкому, представители котораго составляютъ только 0,7 процента всего населенія государства, предоставлена полнѣйшая равноправность не только въ низшей, но и въ средней школѣ. Программа для народныхъ училищъ но сродному языку» излагается на трехъ языкахъ во французской брошюрѣ и самыя школы организованы такимъ образомъ, что у дѣтей остается по пяти часовъ въ недѣлю времени на изученіе второго языка, кромѣ родного, причемъ рекомендуется учителю вести на необязательно изучаемомъ, не родномъ, языкѣ и другія упражненія по различнымъ учебнымъ предметамъ народнаго училища. Съ точки зрѣнія нашихъ воображаемыхъ сохранителей", сочиняющихъ е сепаратизмъ" и выбивающихся изъ силъ къ увеличенію числа недовольныхъ, Бельгія должна бы распасться на три части, а въ ней вторымъ язызыкомъ во всѣхъ нефранцузскихъ мѣстностяхъ изучается языкъ интеллигенціи, французскій языкъ; это дѣлается не потому, что того требуетъ палка, но потому, что того желаетъ населеніе, такъ поставленное, что оно можетъ желать этого, не нарушая своего національнаго чувства. Но возвратимся къ парламентской слѣдственной коммиссіи, печатаніе протоколовъ которой на нѣсколькихъ языкахъ вынудило насъ прервать нить разсказа.
Для того, чтобы закончить характеристику дѣятельности коммиссіи изъ «либераловъ», намъ остается упомянуть о томъ, что, предъ приступомъ къ разслѣдованію, коммиссія обратилась съ печатнымъ воззваніемъ къ народу, убѣждая согражданъ не скрывать отъ представителей народа ни одного факта; который могъ бы служить къ изобличенію учителей и свѣтской власти въ смыслѣ враждебности ихъ противъ церкви, или въ изобличенію духовенства и его политической партіи въ смыслѣ агитаціи противъ правительственной, не клерикальной, школы. «Мы одушевлены искреннимъ желаніемъ, — высказывается въ этомъ воззваніи коммиссія, — оказать услугу отечеству и великому дѣлу воспитанія; призваніе наше слишкомъ благородно для того, чтобы стать дѣломъ партіи: мы хотимъ справедливости, мы ищемъ правды, сущей правды, — ничего; кромѣ правды. Помогите намъ!» Не мало нашлось людей, дѣйствительно поспѣшившихъ на помощь представителямъ народа, принявшимъ на себя огромную отвѣтственность; но какъ отнеслись къ нимъ клерикалы, изъ лагеря которыхъ, какъ мы видѣли, вышло первое требованіе о производствѣ парламентскаго разслѣдованія школьнаго дѣла? — Вовремя засѣданій коммиссіи появилась брошюра: е Священникъ предъ слѣдственною коммиссіей по школьному дѣлу" — и въ ней, отъ которой не отказываются клерикалы, давались совѣты показывать ложно подъ присягой; сходные съ этой книжонкой памфлеты раздавались католическими патерами народу, по свидѣтельству коммиссіи; клерикалы оставляли запросы коммиссіи безъ отвѣта и уклонялись даже отъ указанія свидѣтелей въ подтвержденіе публично взведенныхъ ими противъ учителей и свѣтской власти обвиненій; такъ поступили даже одиннадцать членовъ парламента, которые въ публичныхъ засѣданіяхъ народныхъ представителей осыпали свѣтовую власть обвиненіями самыми позорными. Но и показаній тѣхъ клерикаловъ, которые, подъ угрозой наказанія, появились въ качествѣ свидѣтелей въ засѣданіяхъ коммиссіи, и тысячъ другихъ свидѣтелей было достаточно для того, чтобы во всей ужасающей наготѣ выставить поведеніе клерикальной партіи и смыть съ либеральной ту грязь, которою мнимые представители христіанства стремились замарать своихъ противниковъ, не пренебрегая для этого никакими средствами, даже самыми возмутительными, какъ увидитъ читатель.
Для того, чтобъ объяснить себѣ ожесточенность той войны, описаніе которой намъ предстоитъ, недостаточно ни страстности, съ которою неразлучна всякая борьба партій, ни фанатизма, который на всѣхъ поприщахъ нерѣдко давалъ явленія, такъ мало достойныя человѣка. Для того, чтобы понять озлобленіе клерикаловъ, устраненныхъ отъ вліянія на учители и всѣ учебные предметы, кромѣ закона Божія, необходимо дать себѣ отчетъ въ томъ, такъ сами клерикалы понимаютъ свои права на школу; и на этотъ вопросъ проливаетъ свѣтъ парламентское разслѣдованіе въ Бельгіи.
«Всѣ свидѣтельскія показанія сходятся въ томъ, что священники въ своихъ проповѣдяхъ всегда опирались на слѣдующій доводъ: Богу слѣдуетъ повиноваться болѣе, чѣмъ людямъ»; эти показанія свидѣтелей изъ мірянъ подтверждаются и спрошенными патерами. «Богъ, — продолжаютъ они, — выражаетъ Свою волю чрезъ посредство епископовъ я священниковъ, между тѣмъ какъ члены законодательнаго собранія и все законное правительство не что иное какъ невѣрующіе, возставшіе противъ воли Божіей». Архіепископъ бельгійскій въ пастырскомъ посланіи своемъ, всецѣло направленномъ противъ школы, руководимой правительствомъ, выясняетъ паствѣ нрава духовенства на школу даже ссылками на текстъ святаго Евангелія (Матѳея XXVIII, 18 и 19): «И приблизившись Іисусъ оказалъ имъ: дана Мнѣ всякая власть на небѣ и на землѣ. И такъ идите, научите всѣ народы...» Изъ того, что Іисусъ обратился съ этими словами къ ученикамъ Своимъ, апостоламъ, клерикалы и выводятъ, что однимъ преемникамъ святыхъ апостоловъ, т. е. духовенству, должно принадлежать право «учить», т. е. преподавать всѣ учебные предметы, если не непосредственно самому, то по крайней мѣрѣ посредствомъ рабски подчиненнаго духовенству учителя. Одинъ изъ самыхъ видныхъ представителей клерикализма въ бельгійской палатѣ представителей, доказывая исключительную пригодность духовенства къ преподаванію всѣхъ учебныхъ предметовъ въ народномъ училищѣ, говорилъ: "я понимаю, до извѣстной степени (?), чтобы не имѣли безусловнаго (?) довѣрія къ подготовкѣ духовенства что касается высшаго обученія; но что касается народныхъ училищъ, для которыхъ идетъ рѣчь о престола (каши знакомыя для насъ рѣчи!) обученіи — о чтеніи, письмѣ, грамматикѣ, начальной географія, то какъ сомнѣваться въ томъ, чтобы духовные лица, которыя непремѣнно окончили курсъ и знаютъ латинскій языкъ (sic!), но довольно образованы для того, чтобы пещись о народныхъ школахъ («s’occuper des écoles primaires) съ большимъ нравомъ и успѣхомъ, нежели большинство свѣтскихъ чиновниковъ, которымъ желали бы предоставить эту заботу». Таковы притязанія, клерикаловъ, что касается учебной программы начальной школы, причемъ мы не возвращаемся болѣе къ вопросу о привилегіи на нравственность, обладаніе которою приписываютъ себѣ клерикалы. Но нельзя не остановиться на томъ, что въ Бельгіи, судя по свидѣтельству парламентской коммиссіи, духовенствѣ, при наученіи нравственности, нерѣдко приходилось бы убѣждать паству не подражать дѣйствіямъ самихъ проповѣдниковъ.
Объявленіе войны со стороны клерикаловъ послѣдовало еще задолго до того школьнаго закона 1879 года, который лишалъ ихъ власти: 12 ноября 1878 года открылась сессія того парламента, на выборахъ въ который состоялось либеральное большинство. Король въ тронной рѣчи говорилъ между прочимъ: «въ, настоящее время умственное развитіе народа болѣе чѣмъ когда-нибудь составляетъ существеннѣйшій источникъ его благоденствія… Обученіе, предоставляемое на счетъ государства, должно быть предоставлено исключительному наблюденію и завѣдыванію свѣтской власти». Эти слова вызвали шумное одобреніе со стороны либеральнаго большинства палаты, которое въ отвѣтномъ адресѣ выразило королю, что палата съ довѣріемъ ожидаетъ законопроектовъ по школьному дѣлу, разсчитывая на то, что правительственное наблюденіе за училищами сочтетъ своимъ призваніемъ внушить подрастающему поколѣнію любовь и уваженіе къ принципамъ, на которыхъ основаны учрежденія страны. Казалось бы, что въ такомъ обмѣнѣ мыслей между монархическою властью и представителями народа, въ которомъ церковь не задѣвалась ни однимъ словомъ, сохраняя даже право на исключительное завѣдываніе учебными заведеніями, содержимыми на счетъ церкви, и указывалось лишь на значеніе образованія и законности, — не было ничего обиднаго для духовенства. Тѣмъ не менѣе, два дня спустя, былъ обнародованъ клерикалами манифестъ объ объявленіи войны свѣтской власти, какъ руководителыницѣ ею не учреждаемыхъ школъ, въ видѣ пастырскаго посланія архіепископа, котораго мы уже касались.
Въ атомъ замѣчательномъ документѣ уже обнаружились все нехристіанское высокомѣріе и притязательность, равно какъ и неразборчивость въ средствахъ со стороны клерикаловъ. Начиная христіанскимъ обращеніемъ: «братія», — архіепископъ продолжаетъ: "Уполномоченные Господомъ нашимъ Іисусомъ Христомъ заботиться о спасеніи душъ вашихъ, ваши епископы обязаны не только указывать вамъ путь къ спасенію для вѣрующихъ, но « останавливать ваше вниманіе на западняхъ и препятствіяхъ, разставляемыхъ на пути вашемъ врагомъ, и увѣщевать васъ, въ особенности въ минуту приближенія борьбы (съ правительствомъ изъ-за школы), искать силы въ вѣрѣ и молитвѣ, дабы вамъ не измѣнили твердость и настойчивость въ тотъ день, когда преслѣдованіе (религіи правительствомъ!) подвергнетъ испытанію вѣрность вашу Іисусу Христу и церкви Его. Теноръ и е, въ виду обширнаго заговора (правительства!?) противъ религіи и въ виду покушеній противъ правъ церкви, — болѣе зловредныхъ покушеній, чѣмъ всякія иныя, — ноженъ ли мы воздержаться отъ браннаго клика? Можемъ ли мы не выяснить вамъ всего значенія опасностей, угрожающихъ вѣрѣ въ нашей Бельгіи?…» Затѣмъ архіепископъ, обращаясь спеціально къ стремленіямъ освободить школу отъ гнета духовенства, говоритъ: «полагая свою ненависть къ христіанству выше самыхъ священныхъ интересовъ общества, отечества и семейства, они рѣшились изгнать религію изъ школы (!?), изгнать изъ народнаго воспитаніи (?!) Іисуса Христа, нашего Бога и нашего Спасителя, — Іисуса Христа, этого Божественнаго Воспитателя человѣчества, родоначальника и зиждителя истинной цивилизаціи…» Такою гнусною клеветой оскорбляли клерикалы такое правительство, которое, какъ увидимъ, категорически высказывалось за религію и по закону предоставляло духовенству право въ самой школѣ преподавать законъ Божій, но независимо отъ учебныхъ часовъ, для того чтобъ избѣжать всякихъ столкновеній съ учителемъ и предупредить вмѣшательство законоучителя въ другіе учебные предметы. И такое воззваніе подписано всѣми шестью епископами Бельгіи!… Но подобный манифестъ былъ не единственнымъ: такихъ «посланій» появилось три и всѣ они были напечатаны и читались въ церквахъ раньше обнародованія новаго школьнаго закона, который заблаговременно предавали поруганію. Но и такихъ воззваній въ возмущенію противъ законнаго правительства показалось мало клерикаламъ, а потому, не задолго до принятія парламентомъ новаго школьнаго закона 1879 года, каждымъ изъ епископовъ были даны подчиненнымъ имъ священникамъ «инструкціи», которыми прямо воспрещаются посѣщеніе дѣтьми школы, не состоящей въ вѣдѣніи духовенства, и обученіе въ правительственныхъ учительскихъ семинаріяхъ; воспрещается всѣмъ вѣрующимъ преподавать въ такихъ школахъ, воспрещается слѣдовательно и преподаваніе закона Божія въ правительственной школѣ священникамъ, что однако отнюдь не мѣшаетъ клерикаламъ взваливать отвѣтственность за отсутствіе его не на церковную власть, преднамѣренно оставившую правительственную школу безъ уроковъ законоучителя, но на правительство, лишь выдѣлившее для этого учебнаго предмета особое время въ школѣ. Чрезвычайно характернотичными для клерикальной партіи представляются распоряженія названныхъ «инструкцій», что касается нѣкоторыхъ «льготъ», предоставляемыхъ ими учителямъ: между прочимъ разрѣшается продолжать преподаваніе такому учителю, который за свою преподавательскую дѣятельность освобождается отъ военной повинности и которому осталось лишь пробыть нѣкоторое время въ школѣ для того, чтобъ освободиться затѣмъ отъ военной службы; но это разрѣшается епископами учителю только подъ тѣмъ условіемъ, чтобъ онъ обязался отнюдь не привлекать въ свою школу дѣтей, если въ той же мѣстности есть другая, клерикальная, школа. Короче сказать, клерикалы разрѣшаютъ учителю, въ личныхъ интересахъ своихъ, похолоднѣе относиться къ своему дѣлу и обманывать тѣхъ, отъ которыхъ объ зависитъ… Крайне наставительно и то, что въ этихъ «инструкціяхъ» высшее духовенство воспрещаетъ учителю, допускаемому церковною властію, преподавать законъ Божій безъ разрѣшенія ея же; это воспрещеніе объясняется тѣмъ, что бельгійское правительство, принять въ свое вѣдѣніе училища и убѣдившись въ томъ, что духовенство преднамѣренно не посѣщаетъ ихъ для, религіознаго обученія, разрѣшило учителямъ преподавать законъ Божій во внѣклассное время, если родителя не предпочтутъ иного способа обученія религіи дѣтей своихъ. И такой способъ дѣйствіи бельгійской либеральной партіи выставляется клерикальною партіей какъ стремленіе создать «школу безъ Бога», какъ "«ненависть къ христіанству» и т. п. Такія небылицы взводятся тѣми самыми клерикалами, которыми принимаются всевозможныя мѣры къ тому, чтобы не преподавался законъ Божій въ правительственныхъ училищахъ ни духовенствомъ, ни мірянами.
Желая безпристрастія, мы долго выслушивали до сихъ поръ обвинителей, клерикаловъ; но пора выслушалъ и обвиняемыхъ, либераловъ, либеральное бельгійское правительство, — только вскользь касались мы до сихъ поръ того вопроса, какъ либералы отнеслись къ религіи въ школѣ. По статьѣ четвертой школьнаго закона 1879 года, о которомъ мы уже нѣсколько разъ упоминали, «обученіе религіи предоставляется заботамъ семействъ и священнослужителей различныхъ исповѣданій; въ школѣ предоставляется помѣщеніе для уроковъ законоучителей до начала, или по окончаніи ежедневныхъ классныхъ занятій…» По статьѣ седьмой того же закона учитель обязанъ «воздерживаться, при преподаваніи, отъ полной критики религіозныхъ вѣрованій семействъ, поручающихъ ему дѣтей своихъ». Уже изъ сказаннаго видно, что школьный законъ, взводимый клерикалами въ преступленіе противъ христіанства, не только не отрицаетъ религіи, но возлагаетъ обязанность обученія ей на родителей и духовныхъ лицъ, ограждая, къ тому же, дѣятельность послѣднихъ отъ какого бы то ни было враждебнаго отмщенія къ нимъ учителей. Но еще гораздо категоричнѣе самого закона высказывается министерская инструкція, состоявшаяся въ 1880 году для выясненія учебной программы народной школы. Въ ней говорится буквально: «выясненіе обязанностей къ Богу относится преимущественно къ религіи; но и учитель можетъ найти случай бесѣдовать съ дѣтьми о Богѣ, о душѣ, о великихъ истинахъ нравственности и христіанства, къ чести человѣчества постепенно ставшихъ достояніемъ всѣхъ религій и всѣхъ цивилизованныхъ народовъ; при этомъ учитель вдохновится принципами общими всѣмъ вѣроисповѣданіямъ, не касаясь догматической стороны религій». Послѣ такого опредѣленнаго отношенія либеральнаго министерства въ области законоучителей не оставалось бы, въ виду крестоваго похода клерикаловъ противъ подобнаго закона, ничего, болѣе; какъ предположить, что министерство запоздало съ разъясненіями текста закона, не удовлетворившаго клерикаловъ. Къ несчастію, и такое извиненіе послѣднихъ не можетъ имѣть мѣста, такъ какъ выписанныя выше изъ министерской инструкціи слова заимствованы изъ министерскаго циркуляра отъ 17 іюля 1879 года, т. е. состоявшагося раньше окончательнаго утвержденія новаго школьнаго закона и потому способнаго предупредить недоразумѣнія со стороны всѣхъ, кто пожелалъ бы отнестись добросовѣстно къ намѣреніямъ правительства. Въ какое же отношеніе къ нимъ стали клерикалы? «Правительство, братія, — читаемъ мы въ мастерскомъ посланіи, — еще старается скрыть свои истинныя намѣренія, обязуясь предоставить помѣщеніе въ школѣ для уроковъ по закону Божію передъ или послѣ классныхъ занятій. Правительство не могло прельщаться настолько, чтобы предположить, что епископы ваши допустятъ до того, чтобъ это плутовство (supercherie) удалось; но оно надѣется предложеніемъ этимъ, какъ бы оно ни было шуточно, ввести васъ въ обманъ (donner le change sur) касательно истиннаго значенія задуманнаго имъ и убѣдить васъ въ томъ, что оно не исключаетъ абсолютно закона Божіи изъ народнаго училища. Но вы не настолько проори, чтобы, дать обмануть себя такимъ образомъ…» Итакъ, представители нравственности и религіи, или считающіе себя таковыми, всенародно, съ каѳедры и въ печати, усиливаются изобличить правительство въ «обманѣ» и «плутовствѣ», не только не стѣсняясь истиной, но даже и выборомъ выраженій. Съ одной стороны правительство предоставляетъ духовенству полнѣйшую свободу дѣйствія въ религіозномъ обученіи и отпираетъ ему для этого двери школы, а съ другой стороны архіепископъ дѣлаетъ распоряженіе о томъ, чтобы всякое воскресенье во всѣхъ церквахъ читалась слѣдующая молитва, спеціально направленная противъ законнаго правительства, какъ преобразователя школы. Приведемъ и этотъ замѣчательный документъ дословно.
«Молитва»: «Свершилось, о Боже нашъ, что враги имени Твоего и враги наши поклялись погубить души наши, искупленныя цѣной крови Іисуса Христа! Искоренить вѣру въ сердцахъ бельгійцевъ, умертвить зародыши ея въ душахъ дѣтей, предать все юношество въ руки учителей — если не безбожниковъ, то непремѣнно холодныхъ въ религіи, лишить его лицезрѣнія священнаго знаменія искупленія, воспретить юнымъ сердцамъ молитву въ школѣ, устранить или ослабить вліяніе священника тамъ, гдѣ, по назначенію послѣдняго, оно всего необходимѣе: таковы намѣренія, раскрывающіяся нашимъ глазамъ и повергающія насъ въ глубокую скорбь».
Прерывая на минуту этотъ документъ, который бельгійское духовенство называетъ «молитвой», мы должны сказать, что никогда бельгійское правительство не дѣлало распоряженія объ удаленіи распятія изъ школы. Мы къ этому вопросу, впрочемъ, еще возвратимся, а теперь у насъ должно стать мужества на то, чтобы дослушать такъ-называемую «молитву».
«Владыко Господи, хотятъ съ корнемъ вырвать вѣру изъ нѣдръ отечества нашего, похитить у Бельгіи достославное званіе „католической“, исторгнуть изъ вѣрнаго и трудящагося населенія нашего надежду и утѣшеніе религіи! Нѣтъ, Господи, Ты не попустишь этого! Опираясь на Твои завѣты, уповая на Твое милосердіе, мы прибѣгаемъ къ Тебѣ, умоляя о пощадѣ. Соединяясь съ молитвами Пресвятой и Безгрѣшной Дѣвы Маріи, Матери Божіей и пособницы христіанъ, съ молитвами преславнаго патріарха Святого Іосифа, покровителя Бельгіи, первыхъ апостоловъ нашей страны и ангеловъ-хранителей дѣтей отечества нашего, мы говоримъ Тебѣ съ благочестивою царицей Священнаго Писанія: Владыко, спаси свой народъ, спаси души, которыя Тебѣ дороги, спаси Бельгію, которая любитъ Тебя и хочетъ сохранить вѣру отцовъ! Избави насъ, о Боже нашъ, отъ школъ безъ Бога и учителей безъ вѣры! Аминь».
Легко себѣ представить, какое впечатлѣніе на массу должна была производить подобная агитація духовенства, и тѣмъ не менѣе либералы на клевету, на открытыя воззванія противъ правительства, какъ плута и богоотступника, не отвѣчали ни насиліемъ противъ печати и духовенства, ни исключительными законами; горячо любя свободу и порядокъ, они полагались на здравый смыслъ народа и на силу правды. Факты, раскрытые парламентскимъ разслѣдованіемъ, какъ нельзя болѣе убѣдили ихъ въ томъ, что они не ошибались въ своей вѣрѣ въ свободу и развитіе, какъ въ вѣрнѣйшія средства въ врачеванію противъ ядоносныхъ укушеній противниковъ: населеніе Бельгіи, устоявъ противъ устрашенія, въ огромномъ большинствѣ случаевъ оцѣнило благородство и прямоту дѣйствій либеральнаго большинства палаты представителей, охладѣваетъ къ клерикальной оппозиціи и все болѣе и болѣе усердно и охотно посылаетъ дѣтей въ тѣ школы, которыя духовенство тщетно силится оклеветать. Можетъ ли это быть иначе, когда слѣдственною коммиссіей бельгійскаго парламента обнаружено, что религіозныя эмблемы, о которыхъ упоминалось въ молитвѣ, приведенной выше, удалялись изъ правительственныхъ школъ не правительствомъ, но самимъ духовенствомъ, желавшимъ создать этимъ эффектный поводъ въ обвиненію ни въ чемъ неповинныхъ. «Само духовенство, — говоритъ парламентская коммиссія, — устранило себя отъ школы, въ которую его приглашали». Почти всѣ священники, спрошенные парламентскою коммиссіей о томъ, на имѣютъ ли они возразить что-нибудь противъ направленія преподаванія учителей, отозвались, что они «ничего не имѣютъ сказать противъ этого обученія». Ни одинъ изъ священниковъ, спрошенныхъ коммиссіей въ качествѣ свидѣтелей, не былъ въ состояніи привести ни одного фанта, который изобличалъ бы свѣтскую администрацію училищъ въ нарушеніи свободы вѣроисповѣданія и обученія. Показанія патеровъ вводились, по свидѣтельству коммиссіи, къ слѣдующему свидѣтельству священника: «я не имѣю другихъ причинъ жаловаться на преподаваніе въ общинной школѣ, кромѣ общихъ, вытекающихъ изъ законодательства, которое упраздняетъ (?!) обученіе религіи въ школѣ, наблюденіе священника и церковнаго инспектора… До меня не доходило отъ родителей жалобъ на преподаваніе учителя». Такъ показывали бельгійскіе патеры предъ слѣдственною комиссіей, а вотъ какъ они бесѣдовали съ прихожанами въ проповѣдяхъ: «Хотятъ изгнать Бога изъ школы; и что же? — Вотъ что изъ этого выйдетъ: на будущее время не будетъ болѣе религіи, все будетъ дозволено, будутъ красть и убивать. Кто помѣшаетъ заграбить у тебя кошелекъ?»
Но такою проповѣдью, простымъ злоупотребленіемъ слова въ рѣчи и печати, не ограничивались клерикалы въ войнѣ, объявленной ими либеральному правительству и созданному послѣднимъ народному училищу: они позволяли себѣ въ проповѣдяхъ личныя нападки на короля и бельгійское правительство. «Нѣкоторые изъ наиболѣе фанатичныхъ, — говоритъ слѣдственная коммиссія, — простерли неприличіе и дерзость до личностей, направленныхъ противъ особы короля», какъ исполнителя утвержденнаго имъ закона. «Эти выходки часто превосходили всякую мѣру, свидѣтельствуя какъ о грубости первоначальнаго воспитанія авторовъ ихъ, такъ и о томъ, какъ мало Духовныя семинаріи успѣваютъ переработать его. Нѣкоторые изъ проповѣдниковъ не ограничились личностями противъ короля, какъ главы исполнительной власти, но осмѣлились касаться и частной жизни его». Коммиссія приводитъ семнадцать присяжныхъ свидѣтельскихъ показаній такого возмутительнаго характера изъ одиннадцати различныхъ мѣстностей. Послѣ сказаннаго удивляться ли тому, что нашелся такой мнимый представитель христіанской любви и христіанскаго смиренія, который позволилъ себѣ сказать съ церковной каѳедры, всенародно, что «школьный законъ 1879 года — дѣло шестидесяти семи революціонеровъ, франкмасоновъ и негодяевъ», обвиняя этими эпитетами законныхъ представителей народа въ парламентѣ.
Не одними словами ограничивались клерикалы въ крестовомъ походѣ, объявленномъ противъ школы за то, что, но имѣнію большинства представителей народа, дѣло обученіи могло выиграть отъ строгаго разграниченія между областью церкви и государства, — клерикалы отъ словъ, которыми они старались ополчить народъ противъ законнаго правительства и либераловъ, его поддерживавшихъ, переходили къ самымъ недобросовѣстнымъ дѣйствіямъ. Духовенство съ особенною энергіей вербовало себѣ войско въ средѣ общественныхъ и правительственныхъ чиновниковъ, и ему удалось сбить съ толку и запугать не одну земскую и городскую управу, не одного волостнаго старшину и городского голову. Вслѣдствіе этого во множествѣ мѣстностей Бельгіи клерикалы изъ среды общинныхъ и государственныхъ чиновниковъ старались всячески вредить школѣ — тутъ во-время не назначали учителя для того, чтобы школа закрылась; здѣсь вынесутъ изъ школы классную мебель, или среди зимы перестанутъ отпускать учителю освѣщеніе и топливо, или уплачивать ему жалованье; нѣкоторые администраторы старались даже помѣшать учителямъ въ пріисканіи квартиры, или любовались тѣмъ, какъ невѣжественные фанатики, возбужденные духовенствомъ, выгоняли изъ домовъ своихъ учителей, въ нихъ пріютившихся. Но всего возмутительнѣе при этомъ то, что нѣкоторые бургомистры и общинныя управленія, подстрекаемые духовенствомъ, сами выносили распятіе изъ правительственныхъ школъ, изъ которыхъ либералы его никогда не удаляли, для того только, какъ говоритъ парламентская коммиссія, чтобъ оправдать въ глазахъ массы постоянно повторяемый призывъ къ войнѣ и включенный даже въ нечестивую молитву: «избави насъ, о Боже нашъ, отъ школъ безъ Бога и учителей безъ вѣры».
Причемъ же были тутъ, при такомъ способѣ дѣйствія клерикаловъ, интересы народнаго образованія и воспитанія, изъ-за которыхъ будто бы возгорѣлась вся война? Эти священныя права школы, право дѣтей на образованіе настолько оставлялись въ тѣни клерикалами, что послѣдніе позволяли себѣ даже систематически поддерживать невѣжество, а не образованіе. Такъ одинъ изъ патеровъ показываетъ, ни мало не стѣсняясь: «я отказываю въ первомъ причастіи дѣтямъ, который посѣщаютъ правительственную школу, и признаю при этомъ, что допускаю къ первому пріобщенію Святыхъ Тайнъ дѣтей, которыя, не посѣщая правительственной школы, остаются дома, не посѣщая к церковной школы», т. е. ни въ какой школѣ не обучаются. «Въ значительномъ числѣ общинъ, — говорить слѣдственная коммиссія бельгійскаго парламента, — въ 1880 и 1881 годахъ дѣти были лишены перваго причащенія въ томъ возрастѣ, когда оно должно было состояться, несмотря на то, что многіе изъ учениковъ правительственныхъ школъ были лучше обучены и болѣе развиты, нежели дѣти, учившіяся въ клерикальныхъ школахъ». Это дѣлалось даже въ такихъ мѣстностяхъ, въ которыхъ не было иной школы, кромѣ ненавистной правительственной, и такимъ образомъ духовенство надѣялось заставить родителей предпочитать полное невѣжество дѣтей обученію въ воображаемой «школѣ безъ Бога»; для того же, чтобы навязываемый клерикалами правительственной школѣ характеръ вполнѣ оправдывался въ глазахъ эксплуатируемой массы, духовенство воспретило учителямъ правительственныхъ школъ преподаваніе закона Божія и даже обученіе молитвамъ, вопреки вѣковымъ и непрерывнымъ обычаямъ страны".
Не останавливаясь ни предъ какимъ средствомъ, клерикалы, по свидѣтельству парламентскаго разслѣдованія, прибѣгали и въ экономическому давленію на массу, невѣжество которой они поощряли всѣми силами; бельгійское духовенство вступило съ этою цѣлью въ союзъ съ нѣкоторыми изъ крупныхъ землевладѣльцевъ, фабрикантовъ и торговцевъ и существуютъ 12 присяжныхъ показаній о томъ, какъ солоно приходилось отъ своихъ хозяевъ тѣмъ злосчастнымъ рабочимъ и земледѣльцамъ, которые дерзали посылать дѣтей своихъ не въ ту школу, которую указывалъ мѣстный священникъ. Этимъ экономически угнетеннымъ людямъ, дрожавшимъ изъ-за куска хлѣба насущнаго, угрожали голодомъ и нищетою въ случаѣ предпочтенія ими правительственной школы церковной и нерѣдко приводили въ исполненіе такія угрозы: у арендаторовъ отбирали землю, рабочихъ лишали работы, бѣдныхъ квартирантовъ выгоняли изъ домовъ — и все это лишь за то, что эти граждане, считавшіе себя свободными, осмѣливались предпочесть клерикальной школѣ правительственную общинную школу, какъ такую, которая состоитъ въ вѣдѣніи отвѣтственныхъ предъ ними органовъ самоуправленія, а не обособленнаго и безотвѣтственнаго духовенства.
Даже власть, непосредственно вытекающая изъ сана католическаго священника и предоставленная ему исключительно въ интересѣ добра и нравственности, служила орудіемъ терроризаціи въ рукахъ клерикальной Партіи: патеры отказывали въ отпущеніи грѣховъ на: исповѣди, въ причащеніи и въ соборованіи лицамъ, не раздѣлявшимъ неукротимой ненависти ихъ къ правительственнымъ школамъ. Собранныя парламентомъ данныя обнаруживаютъ, что уже съ сентября 1879 года священники предваряли общинныхъ администраторовъ о томъ, что если они признаютъ новый школьный законъ, то могутъ и не являться къ исповѣди, такъ какъ отпущенія грѣховъ они не получатъ. Подобныхъ фактовъ не отрицаютъ и сами клерикалы. Такъ, напримѣръ, парламентской коммиссіи указывали на то, что священники отказывали въ соборованіи умирающимъ за то только, что въ числѣ учениковъ правительственной школы оказывались дѣти, даже внуки лицъ, просившихъ о послѣднемъ религіозномъ утѣшеніи, при вступленіи въ жизнь загробную; такихъ возмутительныхъ сообщеній было много, и вотъ какъ отвѣчалъ на допросѣ коммиссіи одинъ изъ священниковъ. Его спросили, не требовалъ ли онъ отъ умиравшей больной женщины, просившей напутствовать ее святымъ причастіемъ, чтобъ она взяла своего ребенка изъ правительственной школы; на это допрашиваемый замѣтилъ, что бесѣда его съ умирающею составляетъ тайну… Духовенство не предварило учителей, учительницъ и инспекторовъ народныхъ училищъ объ отлученіи ихъ отъ церкви, а потому большинства ихъ явилось въ обычное время къ исповѣди; но въ ней имъ было отказано съ возмутительною грубостью.
Вообще клерикалы обратили особенное вниманіе на учительскій персоналъ правительственныхъ школъ, надѣясь добиться того, чтобы школы правительства остались безъ наставниковъ и наставницъ; тутъ все пускалось въ ходъ: и застращиваніе, и мелочныя придирки, и даже подкупъ деньгами и обѣщаніями. Озлобленіе клерикаловъ противъ тѣхъ изъ учителей и учительницъ, которыхъ не удалось ни запугать, ни соблазнить, — а такихъ оказалось значительное большинство, — дошли до того, что многіе священники, подчиняясь распоряженіямъ своего высшаго начальства, отказывались вѣнчать учителей и учительницъ правительственныхъ школъ, а иногда, какъ бы въ насмѣшку, изъявляли согласіе на бракъ дашь одной изъ сторонъ, искавшихъ бракосочетанія съ благословеніемъ церкви и не желавшихъ довольствоваться гражданскимъ бракомъ. "Я признаю, — говорилъ одинъ изъ священниковъ въ присутствіи парламентской коммиссіи, — что я сначала отказалъ учительницѣ въ таинствѣ бракосочетанія, а затѣмъ «огласился обвѣнчать ее; во второй разъ она приняла условія, которыхъ не хотѣла допустить въ первый разъ». Священникъ отказывается пояснить эти условія, такъ какъ бесѣда его съ учительницею составляетъ его тайну, по сану; на это учительница, о которой идетъ рѣчь и которая присутствуетъ при допросѣ, замѣчаетъ, что она и во второй разъ не приняла никакихъ условій. Тогда священникъ поясняетъ коммиссіи, что въ первый разъ, когда учительница обращалась къ нему съ просьбой обвѣнчать ее, шла рѣчь о томъ, чтобъ учительница обѣщала возможно скорѣе покинуть правительственную школу, отъ чего учительница тогда отказалась; во второй же разъ шла между ними рѣчь уже о томъ, чтобъ учительница обѣщала бросить правительственную школу, едва она замѣтитъ въ ней что-нибудь дурное (!), и въ такой формѣ учительница дала обѣщаніе и была поэтому обвѣнчена. Учительница продолжаетъ однако настаивать на первоначальномъ своемъ показаніи.
Нѣтъ той сферы общественной и частной жизни, въ которую клерикалы не внесли бы смуты и которой они не подвергли бы гоненію и угнетенію — и все изъ-за ими же оклеветанной школы; при этомъ, по словамъ коммиссіи, «они нигдѣ не позволили себѣ посягательствъ на свободу людей съ вліяніемъ и матеріально независимыхъ, но обрушились съ остервенѣніемъ на бѣдныхъ и безпомощныхъ, защищать которыхъ призывала ихъ христіанская любовь». Итакъ, исповѣдуя религію не въ сердцѣ, но только на устахъ, бельгійскіе клерикалы осквернили то знамя, которымъ они прикрывались, систематическимъ преслѣдованіемъ беззащитныхъ, женщинъ и дѣтей, не останавливаясь ни предъ какими послѣдствіями. Вотъ какъ, напримѣръ, показывала женщина, о «спасеніи души» которой хлопотали клерикалы; приходскій священникъ сказалъ ей: «Лучше покинь мужа, взявъ съ собой и троихъ дѣтей своихъ, и побирайся подаяніемъ, чѣмъ посылать дѣтей своихъ въ общинную школу». И не разъ случалось, что жены бросали мужей и взрослыя дочери отцовъ своихъ и на долгое время пропадали изъ дому, чтобы такимъ способомъ, по наущенію клерикаловъ, побудить главу семейства взять учащагося ребенка изъ правительственной школы. Такимъ образомъ вышла изъ дому жена одного крестьянина и цѣлыхъ четыре мѣсяца къ нему не возвращалась, поддерживая постоянныя сношенія съ мѣстнымъ патеромъ; этого послѣдняго встрѣтилъ однажды мужъ на улицѣ. «Я поздоровался съ нимъ, — разсказываетъ крестьянинъ, — и онъ отдалъ мнѣ поклонъ и затѣмъ говоритъ: если ты согласенъ опредѣлить дѣтей своихъ въ церковную школу, то жена твоя возвратится къ тебѣ; если же ты ихъ туда не отдашь, то твоя жена въ тебѣ не возвратится». Старшія дѣти этого крестьянина посѣщали правительственную школу, а младшую дочку мать, взявъ ее съ собою, послала въ церковную школу. Первоначально отецъ настаивалъ на томъ, чтобъ и младшая дочь была взята изъ церковной школы, но впослѣдствіи жена возвратилась въ домъ къ мужу на томъ условіи, чтобы каждый изъ учившихся въ то время членовъ семьи оставался въ томъ училищѣ, которому былъ ввѣренъ во время размолвки между родителями. Выслушаемъ еще одно свидѣтельское показаніе: «Жена моя пошла къ исповѣди. Онъ спросилъ ее: почему вы не посылаете своихъ дѣтей въ церковную школу? Жена отвѣчала: я не властна въ этомъ дѣлѣ. На это онъ возразилъ: у васъ такія же права въ этомъ отношеніи, какъ и у вашего мужа; вѣдь еслибы мужъ вашъ задумалъ топить вашего дитятю, вы ему бы помѣшали? Ну, вотъ же, онъ поступаетъ еще хуже, такъ какъ посылаетъ ребенка въ общинную школу, чтобъ отравить его. Вы не получите отпущенія грѣховъ до тѣхъ поръ, пока я не узнаю, что вы ссоритесь и деретесь съ мужемъ для того, чтобы заставить его посылать дѣтей въ церковную школу».
Къ этому нечего было бы прибавлять, еслибы намъ не оставалось еще ознакомить читателей съ тѣмъ, какъ клерикалы, преслѣдуя беззащитныхъ, вліяли на самихъ дѣтей и отношенія послѣднихъ къ родителямъ. Коммиссіею собрано 96 присяжныхъ показаній въ 20 мѣстностяхъ, свидѣтельствующихъ о томъ, что бельгійское духовенство домогалось и достигало того, чтобы дѣти отказывались повиноваться отцу и матери и вопреки волѣ родителей посѣщали не то училище, которому они были ввѣрены. «Почти повсемѣстно, — говоритъ коммиссія, — послѣдовали многочисленныя, вполнѣ совпадающія и самими дѣтьми подтвержденныя, свидѣтельства о томъ, что съ церковной каѳедры, во время исповѣди и за уроками предъ конфирмаціей священники убѣждали дѣтей не слушаться родителей, еслибы послѣдніе пожелали опредѣлитъ ихъ въ правительственную школу; они наставляли дѣтей, какъ послѣднимъ добиваться своего, подъучивая ихъ умолять, плакать, цѣловать колѣни, въ случаѣ же безуспѣшности этихъ средствъ притвориться и лгать и скорѣе проболтаться учебные часы на улицѣ, чѣмъ подчиниться волѣ родителей, посылающихъ ихъ въ правительственную школу». Закончимъ присяжнымъ показаніемъ бочара: «Дѣти мои посѣщаютъ церковную школу вопреки моему желанію и я утратилъ всякій авторитетъ надъ ними съ тѣхъ поръ, какъ ихъ ваяли изъ правительственной, общинной, школы. Я однажды попытался самъ пойти за сынкомъ, учащимся въ церковной шкодѣ, — ему тринадцать лѣтъ отъ роду. Онъ отвѣчалъ мнѣ въ ругательныхъ (orduriers) выраженіяхъ, что онъ меня и въ усъ не дуетъ; мальчикъ добавилъ: разрѣжьте меня на куски, если хотите; я буду повиноваться только тому, что справедливо и разумно, а что касается общиннаго училища, то я въ него не пойду; затѣмъ мальчикъ мой удралъ отъ меня. Есть у меня еще дочка шести лѣтъ; я самъ отвелъ ее въ учительницѣ общинной школы, прося приласкать ее, для того чтобъ удержать ее въ этой школѣ. Г-жа Б. употребила всѣ усилія и малютка провела этотъ день въ ея училищѣ. Но, возвратившись домой, дѣвочка объявила мнѣ, что она въ эту школу болѣе не пойдетъ (шестилѣтняя дѣвочка!), что это бѣсовская школа, что она будетъ ходить въ Божію школу, что мать ея такъ наставляла ее. „Итакъ, папаша, — сказала она, — вы — діяволы, такъ-какъ вы либералы“. Вслѣдствіе этого произошла сцена между моею женой и мною. Я не позволилъ себѣ никакого насилія, тѣмъ не менѣе жена по телеграфу вызвала жандармовъ, которые, въ сопровожденіи мѣстнаго бургомистра, ввалились ко мнѣ въ шесть часовъ утра. Начальство тотчасъ же убѣдилось въ томъ, что призывъ его былъ лишенъ всякаго основанія, и удалилось, давъ моей женѣ совѣтъ повиноваться мужу своему. Послѣ всѣхъ этихъ передрягъ однако спокойствіе моего домашняго очага нарушено. Для того, чтобы не доводить дѣла до крайностей, я долженъ былъ примириться съ тѣмъ, чтобы посылать дѣтей своихъ въ такую школу, которая не внушаетъ мнѣ довѣрія» (См. № 166 Chambre des représentants. Enquête scolaire. Bruxelles 1882, стр. 43).
Теперь, послѣ всѣхъ вопіющихъ фактовъ, мною приведенныхъ, читатель, вѣроятно, допуститъ, что я имѣлъ данныя называть агитацію бельгійскихъ клерикаловъ противъ школьнаго закона, проведеннаго либералами, крестовымъ молодомъ, попыткой ополчить народъ противъ либеральнаго правительства. Въ виду глубоко-возмутительныхъ дѣйствій клерикаловъ, отрадно встрѣтить утѣшеніе въ томъ, что либералы ни одного разу не прибѣгли къ грязнымъ средствамъ и насилію противниковъ своихъ, но выиграли дѣло только благодаря гласности, противъ свѣта которой не устояли приверженцы школы, и благодаря настойчивой и сплоченной дѣятельности на пользу народа. На этотъ разъ мы еще не можемъ привести новѣйшихъ числовыхъ данныхъ въ подтвержденіе того, насколько успѣваютъ правительственныя школы въ Бельгіи, вопреки соперничеству и вознямъ клерикаловъ, и должны ограничиться только общимъ замѣчаніемъ парламентской коммиссіи о томъ, что здравый смыслъ взялъ верхъ, что народъ распозналъ истинныхъ друзей своихъ отъ волковъ въ овечьей шкурѣ, что школа, организованная либералами на началахъ нравственности и религіи и оклеветанная врагами, все болѣе и болѣе привлекаетъ въ себѣ народный симпатіи. Но бельгійское правительство не замедлитъ обнародованіемъ документовъ и по второй части «школьнаго разслѣдованія», которая отвѣтитъ на вопросъ, насколько привилась правительственная школа, которую клеветники тщетно старались выставить «школою безъ Бога». Мы не замедлимъ тогда возвратиться къ этому вопросу въ той надеждѣ, что среди нашихъ читателей найдется не мало такихъ, для которыхъ слова «клерикализмъ», «либерализмъ» и школа" — не пустые звуки, но такіе, которые заставляютъ сердце сильнѣе биться.