Беседы мичмана Жевакина с публикой (Вашков)/ДО

Беседы мичмана Жевакина с публикой
авторъ Иван Андреевич Вашков

Опубл.: 1873. Источникъ: az.lib.ru

БЕСѢДЫ МИЧМАНА ЖЕВАКИНА СЪ ПУБЛИКОЙ

БЕСѢДА ПЕРВАЯ

Новый годъ! желанія новаго счастья, новыя надежды, которыя, господа, по истинѣ можно назвать старыми погудками на новый ладъ. Всѣ убѣждены, что особенното новаго ничего и не будетъ; но не смотря на то, всѣ съ какимъ то лихорадочнымъ нетерпѣніемъ ждутъ наступленія новаго года. Въ двѣнадцать часовъ устраиваются жженки, хлопаютъ пробки и даже люди, никогда не пьющіе, считаютъ необходимостью хотя подержаться за рюмку при встрѣчѣ новаго года. По конечно нигдѣ на встрѣчается новый годъ въ такой ажитаціи, какъ въ театральномъ маскарадѣ. Въ двѣнадцать часовъ

Въ театральномъ маскарадѣ

Все ликуетъ и шумитъ

И Эрлангеръ на эстрадѣ

Туши ярые гремитъ;

Домино, костюмы, маски,

Посылая всѣмъ привѣтъ,

Оставляя танцы, пляски,

Направляются въ буфетъ.

Все ликуетъ, все смѣется,

Все веселіемъ полно;

Звонъ посуды раздается

И струей въ буфетахъ льется

Водка, пиво и вино.

Новичку всѣ честь воздали,

Проводили старый годъ

И съ юнцами загуляли

Много лысинъ и бородъ.

У насъ на Руси существуетъ примѣта, что всякій будетъ проводить новый годъ именно такъ, какъ его встрѣтилъ. Для человѣка, придерживающагося этого мнѣнія (а много ли людей безъ предразсудковъ?) конечно не можетъ показаться страннымъ, что кутилы паши, не смотря на всѣ обличенія, заключенія, колоченія и т. п. послѣдствія попоекъ, не унимаются. Выше я сказалъ, что даже люди не пьющіе, встрѣчая новый годъ, считаютъ необходимостью хотя подержаться за рюмки, то какъ же встрѣчаютъ новый годъ заправскіе питухи? Конечно, эти господа, въ обыкновенное время, придираясь ко всякому удобному и неудобному случаю, чтобъ только напиться при встрѣчѣ новаго года, считаютъ своей обязанностью напиться до безумія. А если приведенная мною примѣта вѣрна, то удивительно ли, что встрѣтя новый годъ, какъ говорится, «пьянѣй вина», они и проводятъ его такимъ же образомъ, а то, что примѣта вѣрна доказывается какъ нельзя болѣе приводимымъ мною примѣромъ. Впрочемъ примѣтѣ это вѣрятъ многіе, если не всѣ, и всякій хочетъ встрѣтить новый годъ какъ можно веселѣе, чтобы и провести его также, и всѣ непремѣнно встрѣчаютъ новый годъ съ бокалами, стаканами, рюмками. Что же это значитъ? А это значитъ, господа, что «Руси есть веселіе пити».

Пускай шумятъ, кричатъ журналы,

Но я пари держать готовъ,

Что манятъ насъ какъ идеалы

Бутылки, чарки и бокалы,

Графины, рюмки и полштофъ!

Пускай гремятъ нравоученья,

Но увѣряю я весь міръ.

Всѣ библіотеки для чтенья

По силѣ кровнаго влеченья

Мы промѣняемъ на трактиръ!

Мы на попойки очень ходки

И я пари держать готовъ,

Мы не забудемъ винъ и водки

И всѣ собранія и сходки

У насъ украситъ лишь Поповъ!

Недавно, господа, содержатель одного загороднаго ресторана ѣздилъ къ «Троицѣ» и разсказывалъ, что цѣлью его поѣздки было поблагодарить Бога за успѣхъ въ отдѣлкѣ ресторана и попросить преуспѣяній въ торговлѣ. Вотъ до чего дошло, скажутъ нѣкоторые, — Богу молятся о томъ, чтобъ больше пьянства было! — Но, господа, разберите это религіозное побужденіе почтеннаго содержателя категорически и вы увидите, что побужденіе это, не смотря на всю кажущуюся странность, служитъ въ интересахъ и публики, и торговли, и даже литературы. Вспомнимъ опять-таки изреченіе «Руси есть веселіе пити». Посѣщающіе этотъ ресторанъ ѣдутъ туда пить, слѣдовательно веселиться и никакъ не могутъ быть въ претензіи, что въ религіозномъ побужденіи содержателя видно желаніе, чтобы у нихъ было болѣе возможности посѣщать его, — слѣдовательно публика удовлетворена. Самъ содержатель, принимая всѣхъ пьянствующихъ и буянствующихъ, не злится, не сердится на нихъ, нѣтъ, напротивъ, онъ имъ прощаетъ и даже радуется въ интересахъ торговли, и наконецъ я душевно благодаренъ ему за его религіозное побужденіе и знай прежде о его намѣреніи ѣхать къ Троицѣ, принялъ бы половину издержекъ на свой счетъ. Это я надѣюсь, ни кого не удивитъ, такъ какъ всякій разсудитъ, что интересы содержателя ресторана и мои настолько общи, что преуспѣяпіе его дѣла есть вмѣстѣ съ тѣмъ преуспѣяніе моего.

Когда толпы къ нему повалятъ,

Онъ заторгуетъ, — вмѣстѣ съ тѣмъ

Конечно больше наскандалятъ

И будетъ болѣе мнѣ темъ.

Л восклицаю: пусть гуляки

Къ нему стекаются на пиръ,

Пусть процвѣтаютъ пьянство, драки,

Пусть процвѣтетъ его трактиръ!

Внемли-жь, славянороссовъ раса!

Бѣги, бѣги къ нему толпой,

Пускай его полнѣетъ касса,

Пусть фельетонъ полнѣетъ мой!

Пусть процвѣтаютъ всѣ попойки

И по дорожкѣ столбовой

Пусть одиночки, пары, тройки

Къ нему въ трактиръ летятъ стрѣлой.

Да, господа, это хорошо, что онъ ѣздитъ къ Троицѣ, нехорошо только, зачѣмъ онъ вслухъ разсказываетъ, о чемъ молился; иной не сообразитъ, да скажетъ, что молиться-то объ этомъ пожалуй и грѣхъ.

Противъ почтамта, господа, на оградѣ церкви св. Фрола и Лавра явилась вывѣска, гласящая, что въ церковномъ домѣ помѣщается редакція «Будильника». Около нея сдѣлана церковная кружка. Прохожіе снимаютъ шапки и осѣняютъ себя крестнымъ знаменіемъ. Вывѣска довольно пестро разукрашена, чѣмъ и привлекаетъ всеобщее вниманіе; выходитъ очень забавно. Недавно шелъ я съ однимъ знакомымъ по Мясницкой, знакомому моему нужно было по дѣлу зайдги въ почтамтъ, а я остался ждать его на тротуарѣ; подходитъ ко мнѣ татаринъ.

— Знакомъ, скажи пожалста, чаво это молытву тамъ писанъ? спросилъ онъ меня, указывая на вывѣску.

— Нѣтъ, говорю я, — это не молитва, а вывѣска.

— А чего жь всэ молатся на него?

— Молятся на церковь.

— А чего жь тутъ написанъ?

— Написано: «редакція Будильника».

— Будыльныкъ… въ раздумьи сказалъ татаринъ. — А за што ему деньга даютъ? спросилъ онъ вдругъ.

— Кто даетъ?

— Кружка тамъ, всѣ деньга кладутъ.

— Это не ему… это кружка въ пользу бѣдныхъ.

Какъ-то былъ я, господа, въ «Стрѣльнѣ», подхожу къ буфету и соображаю, чего бы вкусить отъ сока лознаго, вдругъ глаза мои наткнулись на объявленіе, гласящее: «Будильникъ»… и т. д.

— Развѣ у васъ принимается подписка на «Будильникъ»? спросилъ я буфетчика.

— Нѣтъ, отвѣтилъ онъ, — это такъ только, объявленіе повѣшено.

— А-а!…

Я, господа, несказанно обрадовался, встрѣтивъ за буфетомъ собрата по оружію и, наскоро выпивъ и закусивъ, сейчасъ же пропѣлъ ему слѣдующую импровизацію на славянскій маршъ:

Нарочно, иль случайно,

Ты здѣсь, лихой камрадъ?

Повѣрь, необычайно

Я встрѣчѣ нашей радъ.

Съ тобою мы вѣдь братья,

Чужіе здѣсь вокругъ,

И такъ простремъ объятья

Другъ другу, милый другъ!

Скажу тебѣ по чести,

Повѣрь, что это такъ:

Ты здѣсь, мой другъ, на мѣстѣ —

Для страха всѣхъ гулякъ.

Кутилы всѣ навѣрно,

Увидятъ лишь тебя,

Пристойно и примѣрно

Вести начнутъ себя.

И такъ, тебѣ желаю:

Буди, буди нашъ градъ

И рюмку выпиваю

За твой успѣхъ, камрадъ!

Какъ-то не задолго до святокъ, я, проходя черезъ Срѣтенку съ Мясницкаго и бульвара на Рождественскій, наткнулся на народный спектакль, происходившій близъ виннаго погреба Войникова; дѣйствующими лицами оказались — лихачъ извощикъ и шарманщикъ. Спектакль заключался въ слѣдующемъ: шарманщикъ помѣстился противъ названнаго мною погреба и уже началъ завывать какую-то увертюру, какъ одинъ изъ стоящихъ здѣсь на биржѣ лихачей-извощиковъ, не желая слушать музыку, или въ силу какихъ другихъ причинъ, началъ гнать шарманщика, по тотъ на всѣ словоизверженія лихача отвѣчалъ стоическимъ молчаніемъ и, не взирая на его доводы, продолжалъ свое дѣло, взирая съ надеждой на окна. Лихачъ, выведенный изъ терпѣнія такой невнимательностью и для вящей убѣдительности шарманщика далъ ему зуботычину, шарманщикъ отвѣчалъ бранью на нѣмецкомъ языкѣ, въ отвѣтъ на которую послѣдовалъ взрывъ хохота со стороны лихачей. Собралась толпа народа; шарманщикъ присталъ къ извощику и обращался къ окружающимъ, прося войти въ его положеніе. На всю эту сцену, спокойно сложивъ на груди руки, смотрѣлъ городовой, къ которому и обратились нѣкоторые изъ зрителей, предлагая ему войти въ это дѣло, но городовой почему-то уклонился отъ этого. Потребовали показать закрытую башлыкомъ бляху; показавъ бляху, городовой захлопоталъ и началъ съ того, что просилъ толпу разойтись, но зрители не расходились и требовали номера извощика и отправленія его самого въ кварталъ. Номера у лихача не оказалось, повторились требованія «отправить его»; тутъ былъ исполненъ финалъ, котораго не ожидалъ никто изъ присутствующихъ. Извощикъ сѣлъ въ сани, куда собирался сѣсть и городовой, но лихачъ крикнулъ, ударилъ по лошади и скрылся, оставивъ изумленными и дѣйствующихъ лицъ, и зрителей; городовой побѣжалъ за нимъ и, возвратясь, очень основательно замѣтилъ, что ему не догнать лошади.

Кстати объ извощикахъ.

Давно уже идутъ толки о томъ, что необходимо установить въ Москвѣ таксу для извощиковъ и о томъ, что установить ее нельзя; почему нельзя установить таксу, я вамъ не скажу, потому что самъ не знаю. А о томъ, что такса штука хорошая, и говорить нечего — это всякій самъ знаетъ. Всякому извѣстно, каково торговаться съ нашими извощиками, всякому извѣстна ихъ изворотливость въ доводахъ на необходимость «прибавочки», а ужь въ случаѣ предложенія низкой платы рѣдкаго не проводятъ они «пѣшечкомъ пройдитесь», а если мало-мальски у нанимающаго «въ мундиришкѣ изъянъ», то пустятъ вслѣдъ что нибудь и посердитѣй; это, говорю я, извѣстно всѣмъ; всѣмъ извѣстно также, что при существованіи таксы этого быть не можетъ и что извощики тогда не будутъ, торгуясь съ сѣдокомъ, сбивать съ ногъ прохожихъ. Не смотря на все это, таксы въ Москвѣ не существуетъ. Но нужно посмотрѣть, что дѣлаютъ извощики близь желѣзныхъ дорогъ и въ какой тупикъ ставятся прибывшіе въ Москву въ первый разъ. Ошеломленные просимой цѣной и не зная разстоянія, несчастные туристы, не запасшіеся нужными свѣдѣніями, платятъ иногда за проѣздъ отъ петербургской дороги до Красныхъ воротъ по рублю и болѣе. Вотъ гдѣ слѣдовало бы установить таксу, вотъ гдѣ она положительно необходима и какое спасибо сказали бы всѣ тогда, конечно исключая извощиковъ.

А впрочемъ мало ли что необходимо…

Вотъ, напримѣръ, вѣдь у васъ по улицамъ совѣстно идти съ дамой, просто хоть уши затыкай! Вѣдь выраженія черезчуръ энергическія преслѣдуются и за нихъ даже положено какое-то наказаніе; а между тѣмъ площадную брань приходится слышать на каждомъ шагу и никогда не приходится видѣть, чтобы любители ея были преслѣдуемы. Даже на самыхъ многолюдныхъ улицахъ…

Впрочемъ, что-жь мы, намъ могутъ замѣтить:

Брань на улицѣ что за бѣда?

Мы словцо можемъ крѣпкое встрѣтить

И вездѣ, господа, и всегда:

Въ театральныхъ и клубныхъ салонахъ,

На бульварахъ, въ линейкахъ, въ вагонахъ,

Въ полпивной и среди кабака,

Въ ресторанахъ и въ злачныхъ притонахъ,

Всюду брызжетъ оно съ языка;

И шутя, и смѣясь, и въ задорѣ

Мы словечко то вставимъ сейчасъ,

И веселье, и радость, и горе

Имъ встрѣчается всюду у насъ.

Гдѣ народъ, тамъ и брань. Эхъ словечко!

Въѣлось въ русскаго ты человѣчка,

И за крѣпость твою возлюбя,

Онъ повсюду тебя запускаетъ,

И бранится тобой, и ласкаетъ,

Да вѣдь какъ ужь и скажетъ тебя!…

Кстати, господа, не обращали ли вы вниманія на… какъ назвать-то?… ну хоть на жаровню что ли, устроенную для кучеровъ на театральной площади? Эта штука достойна вниманія: побольше бы такихъ въ Москвѣ надѣлать, да хоть немного:

Такихъ жаровенъ пару

Прибавить бы у насъ,

И Хива, и Бухара

Тогда предъ нами насъ!

Въ самомъ дѣлѣ, въ центрѣ столицы, противъ театровъ — и устроили такое безобразіе! Да ужь устроили-то хоть бы въ углу гдѣ нибудь, а то вѣдь какъ есть на самой-то середкѣ площади! У людей на такомъ мѣстѣ монументы ставятъ, а у насъ чортъ знаетъ что поставили!

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 2, 1873

БЕСѢДА BТОРАЯ

«Уже сколько разъ», пишутъ въ «Современныя Извѣстія» изъ Тифлиса, — «былъ поднятъ вопросъ о водопроводахъ и газовомъ освѣщеніи въ нашемъ городѣ и не смотря на то, что Поти Тифлисская желѣзная дорога уже готова, газовое освѣщеніе и водопроводы улетѣли за облака». Такъ, господа, скорбитъ тифлисскій корреспондентъ «Современныхъ Извѣстій». Что же долженъ подумать каждый москвичъ, читая эти строки? А то, что молъ намъ ужь нечего скорбѣть объ этомъ; у насъ это все въ наличности обрѣтается.

Скажу я: ужь многіе, братцы, года

Дана намъ такая отрада,

Давно ужь у насъ «громовая» вода

Повсюду бѣжитъ среди града.

Насчетъ освѣщенія славно у насъ

И тутъ мы не знались съ отказомъ,

И только настанетъ лишь сумерекъ часъ,

Заблещутъ всѣ улицы газомъ.

Одинъ лишь колодезь вотъ что то пока

Къ концу все у насъ не приходитъ,

И мысль о немъ выше летитъ въ облака,

Чѣмъ глубже буравъ въ землю входитъ.

Да, вотъ только артезіанскій колодезь что-то подгулялъ, а давненько уже долбятъ его; ужь на что нѣмцы народъ терпѣливый, а такъ долго ждать, мнѣ кажется, и нѣмецкаго терпѣнія не хватитъ.! прочемъ артезіанскій колодезь вѣдь это — роскошь, можно и погодить, вѣдь есть «громовая» вола, чего-жь еще? И газъ есть. Газъ… гмъ, газъ у насъ что то все болѣе и болѣе меркнетъ, а иногда выкидываетъ такіе фортели, что просто остановишься да и ротъ разинешь, что и было. Не задолго передъ Рождествомъ пришлось мнѣ проѣзжать поздно вечеромъ по Малой Дмитровкѣ; ну, какъ вамъ извѣстно, улица эта не изъ ничтожныхъ, находится опять же почти въ центрѣ города и все такое, освѣщена она, какъ и быть должно, газомъ. Только замѣтилъ я «фонари тамъ какъ будто кутятъ», нѣкоторые какъ будто мигаютъ, другіе такъ себѣ подмигиваютъ, — по случаю ли поста это было, по случаю ли поздняго времени, или по другому какому случаю, не знаю, но во всѣхъ фонаряхъ вообще горѣлъ одинъ «огонь желанья» — потухнуть. Нѣтъ, виноватъ, не во всѣхъ, одинъ фонарь выручался за всѣхъ, газъ въ немъ горѣлъ такъ свирѣпо, что огнемъ былъ объятъ не только самый фонарь, но вся, верхняя часть столба, на это газобѣсіе, не смотря на поздній часъ, взирала цѣлая толпа народа и всѣ конечно дивились, съ чего это не въ примѣръ прочимъ одниь фонарь такъ разгулялся?

Этимъ, господа, мнѣ кажется, нашъ текучій газъ до казалъ самымъ нагляднымъ образомъ, что постоянно скромно горитъ онъ, такъ себѣ, но что онъ можетъ горѣть не только такъ, какъ нужно, но даже и такъ, какъ не нужно

Горитъ у насъ

Текучій газъ,

Но все-жь подъ часъ

Коли хоть глазъ;

Я-жь, господа,

Скажу всегда,

Что никогда

То не бѣда;

Но вотъ укоръ

Въ чемъ съ давнихъ поръ:

Что зритъ нашъ взоръ

Въ бассейнахъ соръ.

И если ужь выбрать изъ двухъ стихій, то пусть бы огонь у насъ былъ тусклъ, а вода свѣтлѣе. Кому не приходилось встрѣчать въ водѣ, привезенной съ бассейна, и конскій волосъ, и сѣно, и щепки, и листья и т. п. Многіе сваливаютъ всю вину въ этомъ на водовозовъ; согласенъ я, что отчасти виноваты въ этомъ и водовозы, по большая доза вины опять таки приходится на долю бассейновъ. Скажу даже болѣе, въ нѣкоторыхъ бассейнахъ чистая вода положительно невозможна. Возьмемъ для примѣра хоть бассейнъ близъ Смоленскаго рынка. Резервуаръ въ этомъ бассейнѣ открытый и очень широкій; съ одной стороны бассейна находится сѣнной рынокъ, съ другой бульваръ, а со всѣхъ сторонъ площадь. Слѣдовательно, если вѣтеръ подуетъ съ сѣнной, въ водѣ получатся сѣно и конскій волосъ, съ бульвара — песокъ и листья, а съ площади — и въ томъ, и другомъ случаѣ конечно налетитъ всякая всячина. Оно конечно и сѣно, и конскій волосъ вещи очень хорошія, но только не тогда, когда они находятся въ бассейнѣ, а потому было бы очень недурно, если бы устроили что нибудь такое, вслѣдствіе чего наши бассейны давали бы намъ одну чистую воду, а не супы съ разныни приправами.

— Ѳедулъ, что губы надулъ?

— Кафтанъ прожогъ.

— Зашей.

— Иглы нѣтъ.

— А велика дыра-то?

— Одинъ воротъ остался.

Эту русскую присказку приходится иногда говорить, конечно на другой ладъ, акціонерамъ нѣкоторыхъ компаній въ тѣхъ случаяхъ, когда главы предпріятія начнутъ…. увлекаться и когда придется созывать экстренное собраніе акціонеровъ для обсужденія вопроса: что дѣлать? Странно, а между тѣмъ это такъ; вопросъ этотъ является на сцену именно тогда, когда дѣлать уже ничего не остается. Теперь пока тихо, ни одна акціонерная компанія не того… не увлеклась, а слѣдовательно намъ и толковать объ нихъ нечего. Перейдемъ къ банкамъ.

У меня въ настоящее время находится письмо изъ Скопина, полученное въ двадцатыхъ числахъ декабря, въ которомъ корреспондентъ сообщаетъ между прочимъ, что одинъ изъ товарищей директора скопинскаго городскаго общественнаго банка отказался (?) платить по векселямъ, учтеннымъ на него этимъ банкомъ, а векселей-то учтено на двѣсти тысячъ рублей! Это, господа, какъ хотите, фактъ знаменательный въ банковой дѣятельности, тѣмъ болѣе, что скопинскій банкъ считается однимъ изъ образцовыхъ банковъ. Желательно бы было, чтобы дѣло это выяснилось нѣсколько подробнѣе.

Вотъ объ ростовскомъ банкѣ пишутъ, такъ любо-дорого читать. Въ «Современныхъ Извѣстіяхъ» помѣщена корреспонденція изъ Ростова (Яр. губ.). въ которой корреспондентъ говоритъ: «Ростовскій общественный банкъ доживаетъ шестой годъ своего существованія подъ управленіемъ директора г-на Хлѣбникова и товарищей. Въ этотъ довольно продолжительный періодъ времени банкъ не подвергался ни разу правильной и обстоятельной повѣркѣ со стороны городскаго общества, которое по этому остается въ полной неизвѣстности объ истинномъ положеніи дѣлъ. Установленнаго уставомъ ежемѣсячнаго свидѣтельства банковыхъ суммъ и капиталовъ до настоящаго года (1872) вовсе не производилось, въ настояніемъ же году по настоянію думы хотя и производятся подобныя свидѣтельства, но трудно имѣть к-» нимъ полное довѣріе (!) по тѣмъ близкимъ родственнымъ отношеніямъ, какія существуютъ между городскимъ головою и директоромъ банка — между ревизующимъ и ревизуемымъ (г. директоръ банка женатъ на родной сестрѣ г на головы), (а! понимаю!). Тоже приходится сказать и о ежегодной повѣркѣ банковыхъ суммъ уполномоченными отъ городскаго общества лицами. И эти гг. уполномоченные ревизоры точно также не входятъ въ повѣрку благонадежности банковаго кредита и ограничиваются лишь безмолвнымъ утвержденіемъ годоваго отчета, Такимъ образомъ завѣса, скрывающая истинное положеніе банковыхъ дѣлъ, оставалась до сего времени не поднятою. Я приподнять ее не мѣшало бы: вѣдь говорятъ у насъ, что нѣкоторые учитываютъ векселя своихъ садовниковъ"!!! Почему же именно садовниковъ? Что за предпочтеніе? Почему напримѣръ не кучеровъ? Или до нихъ еще чередъ не дошелъ?

Ростовцы, не будучи склонны къ бездѣлью,

Цвѣтами, садами себя веселя,

Садовниковъ держатъ съ двоякою цѣлью:

Чтобъ чистить сады и давать векселя.

А банку-то, банку тутъ лихо придется,

Какъ флора съ фауной въ него забредутъ,

И много когда векселей тѣхъ учтется;

Директоры, право, концовъ не сведутъ.

Коль правда тутъ все, то ростовскій банкъ знатный,

Всѣмъ банкамъ, надѣюсь, его предпочтутъ, —

Тутъ видится въ дѣлѣ порядокъ халатный

И образъ правленія родственный тугъ.

Если такимъ образомъ пойдутъ дѣла въ какомъ ни будь банкѣ, то дирекціи-то одной мало окажется, придется инспекцію потуже учредить. А впрочемъ, господа, вспомнимте слова Грибоѣдова: «Какъ не порадѣть родному человѣчку!» и успокоимтесь на томъ основаніи, что это общій недостатокъ людей, а поговоримте объ удовольствіяхъ и увеселеніяхъ. Вотъ газета «Новости» сообщаетъ, что на казанской сценѣ за дняхъ была изрѣзана до безобразія шуба артистки г-жи Алексѣевой въ уборной. Такъ какъ входъ на сцену постороннимъ лицамъ строго воспрещается, то позволительно думать, что эта продѣлка была дѣломъ кого нибудь изъ артистовъ. Артисты, нечего сказать!

Изрѣзавшій шубу вѣдь право имѣетъ На званье артиста, друзья, ей же ей: Доказано имъ, что онъ ловко умѣетъ И рѣзать, и скрыться отъ взоровъ людей.

Не рѣзала ли г-жа Алексѣева кого нибудь на сценѣ ₍своей игрой? ну, а артисты игрой своей рѣзать ее не могли, потому что за это нужна способность; рѣзать же ножемъ ее нужно присутствіе духа, а изрѣзать шубу нужны только отсутствіе ума и аккуратность чтобъ не увидали.

Въ клубахъ казанскихъ по газетнымъ извѣстіямъ случились два казуса. Первый казусъ случился на танцовальномъ вечерѣ въ купеческомъ клубѣ и состоялъ въ томъ, что два господина, занимающіе очень видное положеніе въ обществѣ, именно: прокуроръ Б. и докторъ философіи В. дали другъ другу пощечины Кто изъ нихъ; правъ, кто виноватъ, судить не намъ; нравственной стороны подобнаго спора я тоже касаться не буду, скажу только: странно, что большая часть желающихъ заушить другъ друга непремѣнно стараются произвесть эту операцію гдѣ нибудь въ публичномъ мѣстѣ. Почему это считается болѣе удобнымъ? Потому ли, чтобы изъ одного неприличія сдѣлать два, или потому, что, какъ говоритъ пословица, «на людяхъ и смерть красна», а пощечина «на людяхъ» должна быть еще краснѣе.

Другой казусъ случился въ «соединенномъ собраніи» и состоялъ въ томъ, что тамъ упала люстра въ пятнадцать пудовъ вѣсу, по въ залѣ никого не было. Что жь такъ?… Никого не было, стало быть и говорить объ этомъ не стоитъ. Падаютъ и не однѣ люстры, у меня сейчасъ находится письмо изъ Боброва, въ которомъ корреспондентъ разсказываемъ, что строившаяся въ теченіи семи мѣсяцевъ колокольня обрушилась и что архитекторъ въ этомъ не виноватъ, потому что умеръ. Несчастій впрочемъ при этомъ большаго не произошло, только задавило одиннадцать человѣкъ! По чести, для колокольни это немного: поѣзда желѣзныхъ дорогъ и тѣ больше давятъ. — Однако вѣдь я заговорилъ-то объ удовольствіяхъ. Казусы въ казанскихъ клубахъ, которые я привелъ, нисколько мнѣ кажется, не должны подвергать нареканію эти клубы.

Всюду, гдѣ лишь посѣщаютъ

И собранія, и клубы,

Тамъ другъ друга оскорбляютъ

И другъ другу крошатъ зубы.

И Казани клубы, братцы,

Не корите вы заранѣ:

Могутъ драться и ругаться

Не въ одной вѣдь лишь Казани.

И ни въ комъ вѣдь нѣгъ сомнѣнья,

Что вездѣ въ весельи бала,

Подъ наитьемъ опьяненья,

Грянетъ шумъ и гамъ скандала.

Вотъ напримѣръ въ симбирскомъ благородномъ собраніи пьяная компанія кутила и шумѣла, а потомъ отправилась въ гостинницу «Пассажъ», гдѣ и устроила пассажъ, оскорбивъ ни за что, ни про что полицейскаго чиновника; но дѣло это аматерамъ буйства и скандала обошлось «себѣ дороже»: губернаторъ предложилъ имъ извиниться передъ обиженнымъ въ залѣ губернаторскаго дома при полномъ собраніи полиціи, что они и испол пили, конечно въ трезвомъ видѣ. Оба они, какъ пишутъ, принадлежатъ къ лучшимъ симбирскимъ фамиліямъ.

За неприличную ухватку,

За буйство и скандалъ въ «Пассажѣ»,

Какъ людямъ лучшимъ по порядку,

Имъ данъ урокъ хорошій даже.

Къ удовольствіямъ же можно отнести сообщаемое въ «Биржевыхъ Вѣдомостяхъ»; вотъ что тамъ пишутъ: «Въ № 322 мы сообщили о появленіи въ Поварскомъ переулкѣ таинственнаго стрѣлка, два дня сряду (23-го и 24-го ноября) стрѣлявшаго въ окна дома № 13 сперва во второй, а потомъ въ четвертый этажъ. Тогда въ виду нѣкоторыхъ распоряженій мы надѣялись, что полиція найдетъ стрѣлка; по стрѣлокъ не найденъ и, мало того, 27-го декабря, т. е. немного болѣе чѣмъ черезъ мѣсяцъ, возобновилъ свои нападенія на домъ № 13. Въ пятомъ часу дня 27-го декабря была пущена пуля въ окно втораго этажа. Какъ прежде, такъ и теперь на улицѣ не было слышно выстрѣла».

Не думаю, чтобы этотъ стрѣлокъ забавлялся съпьяна, а впрочемъ съпьяна иногда удивительно забавляется русскій человѣкъ. «Петербургскій Листокъ» сообщаетъ, что 28-го декабря рядовой Дмитрій Горшковъ въ пьяномъ видѣ выскочилъ изъ форточки втораго этажа на панель и получилъ значительный вывихъ копчиковой кости…

Согласенъ я, друзья, въ похмѣльи

Играемъ русскіе мы больно;

Но я надѣюсь о весельи

Наговорились мы довольно.

И такъ, оставивъ ихъ на время,

Къ другимъ курьезамъ перейдемъ;

Искать ихъ намъ не будетъ бремя:

Мы тотчасъ въ клубахъ ихъ найдемъ.

На дняхъ, господа, случилось мнѣ быть въ Артистическомъ кружкѣ, и я не могъ не подивиться тому обилію зубныхъ врачей, которыхъ я тамъ видѣлъ. Оказалось, что почти всѣ московскіе зубные врачи — состоятъ дѣйствительными членами этого кружка. По уставу этого клуба дѣйствительными его членами могутъ быть литераторы, ученые, художники, артисты и вообще лица, посвятившія себя какой либо отрасли искусства и наукъ. Къ какому же разряду прикажете причислить зубныхъ врачей?

Я бы долго, эту тайну,

Разъяснить себѣ не могъ,

Если бъ въ этомъ мнѣ случайно

Мой пріятель не помогъ.

Разговорился я съ нимъ объ этомъ и онъ мнѣ сказалъ:

— Вѣдь нашъ клубъ называется «артистическимъ», а это тоже артисты своего рода: вотъ этотъ, напримѣръ, которой такъ щеголяетъ своими перстнями, — занимается ростовщичествомъ, этотъ — сводчикъ, а этотъ, хоть и не зубной врачъ, но содержитъ артель театральныхъ барышниковъ; впрочемъ, онъ еще пока не членъ, но вѣроятно скоро будетъ выбранъ въ члены: здѣсь на это просто. При томъ этимъ зубнымъ врачамъ нигдѣ не представляется столько практики по ихъ профессіи, какъ здѣсь: то челюсть придется поправить, то выпавшій зубъ вставить. И я полагаю, что клубъ дѣлаетъ очень хорошо, что такъ заботится о своихъ членахъ и посѣтителяхъ.

Слова моего пріятеля вскорѣ подтвердились на дѣлѣ. Шелъ «Ревизоръ». Послѣ поднятія занавѣса (2 то дѣйствія), какой-то маленькій, черненькій господинъ съ жидовской физіономіей, сидя между двумя дамами, разсказывалъ имъ что-то смѣшное и вдругъ произнесъ такое словцо, которое не говорится вслухъ въ приличномъ обществѣ. Дамы нисколько этимъ не смутились, а еще болѣе расхохотались и доказали этимъ смѣхомъ, къ какой категоріи принадлежатъ онѣ. Но за этимъ господиномъ сидѣлъ отецъ семейства съ женою и дочерью, и онъ замѣтилъ веселому господину, что выражаться такъ не слѣдуетъ. Тотъ обидѣлся и сказалъ съ нахальствомъ:

— Если вамъ не нравится, то уходите.

— Да я здѣсь съ женою и дочерью, отвѣчалъ солидной господинъ, и такія слова непозволительны въ порядочномъ обществѣ.

— Такъ заткните уши вашей дочери. Какая невинность!

— Послушайте, м. г., вѣдь за такія слова можно и по зубамъ.

— Ну что же? Я зубной врачъ и могу ихъ поправить.

Я не слышалъ окончанія этого препирательства; по въ концѣ вечера видѣлъ этого зубнаго врача разсказывающаго другому зубному врачу о своемъ торжествѣ.

Такъ вотъ какіе казусы можно видѣть въ Артистическомъ кружкѣ!

Если хочешь другъ услышать

Непечатныхъ словъ потокъ, —

Отправляйся поскорѣе

Въ Артистическій кружокъ.

Если ты не побоишься,

Чтобъ тебя прибить кто могъ, —

Отправляйся преспокойно

Въ Артистическій кружокъ.

Если хочешь изъ камелій

Выбрать роскошный цвѣтокъ,

Отправляйся поскорѣе

Въ Артистическій кружокъ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 4, 1873

БЕСѢДА ТРЕТЬЯ.

Я, господа, уважаю трудъ, а уважая его, конечно, не могу равнодушно видѣть, когда трудъ тратится непроизводительно. Всякій согласится, конечно, что это въ порядкѣ вещей. Не думаю, чтобъ нашлись люди, которые согласились бы трудиться, зная напередъ, что въ трудѣ ихъ толку не будетъ и что трудъ ихъ принесетъ не пользу, а положительный вредъ. А между тѣмъ посмотрите на нашихъ московскихъ дворниковъ, какъ каждый изъ нихъ просто, что называется «изъ гужей лѣзетъ», стараясь очистить тротуаръ отъ снѣга. Всюду куда ни посмотришь дворники и скоблятъ, и скребутъ, и метутъ, и подметаютъ тротуары, какой же результатъ получается отъ этихъ усиленныхъ стараній? А результатъ тотъ, что по тротуарамъ, покрытымъ снѣгомъ, мы ходимъ хотя и съ крайнимъ неудобствомъ, но безъ опаски, тротуаръ же, до котораго коснулась рука дворника, обладаетъ всѣми шансами, чтобъ доставить прохожему возможность разбить носъ или затылокъ, такъ какъ вмѣсто счищеннаго снѣга получается ледъ. Такимъ образомъ оказывается, что тамъ, гдѣ объ удобствахъ радѣетъ сама природа, если не получается положительнаго удобства, то покрайней мѣрѣ, нѣтъ той опасности, какую мы испытываемъ въ тѣхъ мѣстахъ объ удобствахъ, которыхъ радѣемъ сами.

Отъ чего же происходятъ эти неудобства, отъ чего непроизводительно тратится трудъ? А отъ того, господа, что пословица говоритъ: русскій человѣкъ заднимъ умомъ крѣпокъ; мы же можемъ, положа руку на сердце; сказать, что дворники московскіе изо всего русскаго народа и заднимъ, и переднимъ умомъ слабы. Издѣліе свое по приведенію тротуаровъ въ достодолжный видъ, они начинаютъ съ того, что очищаютъ ихъ отъ снѣга и дойдя до льда оканчиваютъ свое занятіе, въ полной увѣренности, что они сдѣлали то, что отъ нихъ требуется. А требуется то отъ нихъ, сколько помнится, очистить тротуары отъ льда и затѣмъ посыпать ихъ пескомъ. Этого-то послѣдняго требованія московскіе дворники и не считаютъ нужнымъ исполнять, а въ немъ-то вся суть. Если бы тротуары наши посыпались пескомъ, то трудъ дворниковъ не тратился бы непроизводительно и пѣшеходы не разбивали бы себѣ физіономій, — что и требовалось доказать. Отъ чего же тротуары у насъ не посыпаются, отъ нерадѣнія ли дворниковъ или почему другому? Я, господа, держусь того мнѣнія, что именно почему нибудь другому. Вѣдь если у дворника есть желаніе посыпать тротуаръ, а нѣтъ песку, то очень понятно одного желанія будетъ слишкомъ недостаточно для достиженія цѣли, и тротуаръ будетъ не посыпанъ, поэтому и выходитъ, что дворники-то не такъ виноваты, какъ это кажется, или иначе, на волка только слава, а Саввой то въ этомъ случаѣ оказываются наши домовладѣльцы.

О, Москвы домовладѣтели!

Будьте общества радѣтели

И, оставивъ всѣ сужденія,

Вы на пѣшихъ оглянитеся,

Ихъ спасая отъ паденія,

Хоть золой обзаведитеся.

Въ самомъ дѣлѣ хоть бы золой посыпали тротуары; оно хоть и неприглядно, да изъ двухъ золъ слѣдуетъ выбирать меньшее. Пусть лучше будетъ не такъ красиво, да покрайней мѣрѣ носы и затылки пѣшеходовъ цѣлы будутъ. Въ этой небрежности московскихъ домовладѣльцевъ можно одному подивиться, тому, что вѣдь не всѣ же домовладѣльцы и не всегда ѣздятъ на лошадяхъ, ходятъ же вѣдь они пѣшкомъ, или они никогда не падаютъ? Если это послѣднее предположеніе вѣрно, то, конечно, дивиться нечему, если же напротивъ ноги домовладѣльцевъ устроены такъ же, какъ и у всѣхъ смертныхъ, то удивительно, какъ это никто изъ домовладѣльцевъ пройдя, или правильнѣе, проскользивъ по тротуарамъ, придя домой не придетъ къ убѣжденію — семъ ка дескать посыпать тротуаръ то у своего дома, а то вѣдь ходить-то нѣтъ возможности. А вѣдь ужь куда какъ ретивы наши домовладѣльцы въ прибавленіи цѣнъ на квартиры: всѣ почти придрались къ случаю наложить на квартиры по причинѣ выставки и наложили А вотъ на счетъ расходовъ по ремонтировкѣ домовъ, очистки дворовъ, — куда какъ туги. Впрочемъ, господа, всѣ люди эгоисты, а такъ какъ домовладѣльцы тоже люди, то, конечно, и они неизбавлены отъ этого общаго недостатка. Очень бы, впрочемъ, желательно было, чтобъ примѣръ посыпанія тротуаровъ показала московская Дума. Это желательно и потому, что ей, какъ хозяйкѣ и приличествуетъ показать примѣръ, сдѣлать первый шагъ, а главное желательно это потому, что во всей Москвѣ нѣтъ такого скользкаго тротуара, какъ у Думы.

Тому вы, можетъ, подивитесь,

По я завѣрить смѣю васъ:

У Думы, только лишь пройдитесь,

И носъ расквасите какъ разъ.

О томъ я самъ былъ занятъ думой,

И долго вѣрить не хотѣлъ,

Но, растянувшись передъ Думой,

Я сомнѣваться въ томъ не смѣлъ.

Тогда средь грохота и шума

Поднялся съ мыслію я злой:

Знать не додумалась и Дума

Панель посыпать хоть золой.

Кстати, заговоривъ о Думѣ, не могу пройти молчаніемъ слѣдующаго: У воротъ Думы стоятъ два фонаря, два газовыхъ фонаря, а не какихъ нибудь… но дѣло не въ томъ, что стоятъ два фонаря, а въ томъ, что одинъ фонарь четырехъугольный, какъ и всѣ фонари на этой улицѣ, а другой почему-то восьмиугольный. Почему это такъ, я навѣрно не знаю, по позволяю себѣ догадываться, что сопоставленіе двухъ разнокалиберныхъ фонарей у воротъ Думы имѣетъ нѣсколько символическое значеніе. Такъ я думаю, что четыре угла одного фонаря, означаютъ четыре времени года, изъ восьми же угловъ другаго, семь означаютъ — семь разъ примѣряй, а восьмой — тоже примѣряй. По это мое личное мнѣніе и я его никому не навязываю, такъ какъ могу ошибиться, а потому:

Про тайный смыслъ не говоря,

Скажу: одно мнѣ лишь извѣстно,

Что у воротъ два фонаря

Разнокалиберныхъ — прелестно!

На нихъ еще милѣй смотрѣть,

Когда ихъ на ночь зажигаютъ,

Они, какъ бы боясь горѣть,

Другъ другу кротко такъ мигаютъ.

Примѣръ, достойный подражанія, фонарь имѣющій восемь угловъ ничѣмъ не отличается отъ того, у котораго ихъ четыре.

Еще, господа, считаю не лишнимъ указать на одно явленіе, достойное замѣчанія по мѣсту, на которомъ мнѣ приходилось натыкаться на него. Проходя одинъ разъ по тротуару Тверскаго бульвара, я сзади кофейни наткнулся на тротуарѣ, на что бы вы думали? На лошадь. Я удивился. Встрѣчаться на тротуарахъ съ коровами приходится частенько и къ этому мы уже привыкли, но лошадь на тротуарѣ, это штука еще невиданная. Къ тому же лошадь была осѣдлана и попала на тротуаръ непроизвольно, такъ какъ была привязана за поводъ къ скобѣ отворенной двери. Какому это всаднику, подумалъ я, пришла оригинальная мысль, поставить на тротуаръ лошадь? Но дѣло объяснилось очень просто. Въ домѣ, около котораго была привязана лошадь помѣщался какой-то Штабъ; вѣстовые, пріѣзжая въ правленіе Штаба, имѣютъ похвальную привычку привязывать лошадей; по та бѣда, что ставягъ-то они ихъ на тротуаръ. А, говоря оффиціальнымъ слогомъ, принимая во вниманіе, что тротуары устроены не для лошадей и что обходить но мостовой стоящую на тротуарѣ лошадь не всегда удобно, желательно, чтобъ сдѣлано было распоряженіе ставить лошадей тамъ, гдѣ имъ стоять подобаетъ.

Далѣе о томъ же Тверскомъ бульварѣ и тоже о лошадяхъ. По этой же линіи бульвара помѣщается нѣсколько извощичьихъ дворовъ. Не знаю, для какой цѣли это дѣлается, но часто приходится видѣть, что извощичьи кареты помѣщаются не на дворахъ, какъ бы это и слѣдовало, по на улицѣ близъ самого тротуара, гдѣ и запрягаются въ нихъ лошади. Можетъ быть для извощиковъ это такъ и нужно, Ѣо для проходящихъ по тротуару это не всегда пріятно, потому что зачастую, пока одну лошадь запрягаютъ, другая безъ церемоніи стоитъ повернувшись къ тротуару задомъ, а такъ какъ извѣстно, что нѣкоторыя лошади лягаются, то и слѣдуетъ… запрягать лошадей тамъ, гдѣ это слѣдуетъ.

Насъ рысаки и такъ пугаютъ

И пѣшеходъ отъ нихъ хоть плачь,

А тутъ извощики впрягаютъ

Близь тротуаровъ жалкихъ клячь.

Но я надѣюсь, всѣ бъ желали

И было бъ во сто кратъ умнѣй,

Когда бъ извощики впрягали

Среди дворовъ своихъ коней.

БЕСѢДА ЧЕТВЕРТАЯ.

Смѣшно, господа, видѣть рысачника, несущагося куда нибудь во весь карьеръ! глядишь и думаешь: безъ дѣла вѣдь гонитъ. Цо все гаки здѣсь есть возможность предположить, что, можетъ быть, рысачникъ и за дѣломъ торопится. Конечно предположеніе это трудно, но все таки возможно. Но положительно смѣшно видѣть нѣсколькихъ рысачниковъ, носящихся взадъ и впередъ по одной и той же улицѣ. Видишь, что положительно безъ толку гоняются и даже малѣйшая возможность предположенія о цѣлѣсообразности такой гоньбы исчезаетъ. Вѣроятно найдутся скептики, которые скажутъ: "Э, молъ, кто же будетъ безъ толку взадъ и впередъ лошадь гонять? А между тѣмъ мнѣ пришлось видѣть такую безтолочную гоньбу. Нѣкоторые удальцы выбрали себѣ странную и вмѣстѣ глупую потѣху — гоняться во весь карьеръ вокругъ Чистыхъ прудовъ. И нелѣпую же роль розыгрываютъ эти господа! смотришь: лошадь тутъ при дѣлѣ — везетъ, кучеръ при дѣлѣ — правитъ, а самъ хозяинъ сидитъ, какъ будто «для мебели» и восхищается кружась, какъ турманъ вокругъ бульвара. Неужели эти господа, гоняясь другъ за другомъ, думаютъ что они дѣло дѣлаютъ? Жаль ихъ, право жаль!

О вы, рысачники столицы,

О вы гранители Москвы!

Носяся шумной вереницей,

Подъ часъ, ей ей, потѣшны вы!

Въ своемъ стремленіи удаломъ,

Вы стали баснею Молвы,

И я съ смущеніемъ немалымъ

Скажу: ей ей потѣшны вы!

Но вкругъ бульвара вихремъ мчася,

Не зная сами для чего,

Вы тутъ, скажу вамъ не таяся:

Ей-ей, потѣшнѣе всего!

Въ самомъ дѣлѣ люди кажется, какъ люди, могли бы тратить время болѣе производительно, а гоняются какъ угорѣлые. Прохожіе, указывая на нихъ пальцами, говорятъ: видно вѣтеръ въ головахъ-то ходитъ, коль не найдутъ себѣ инаго занятія, кромѣ гоньбы лошадей безъ толку. Эпитетъ нелестный и нужно имѣть слишкомъ мало уваженія къ себѣ, чтобъ заслуживать его съ полнымъ сознаніемъ. А отказать въ сознаніи, безусловно всѣмъ гонятелямъ рысаковъ конечно невозможно, вѣдь изъ нихъ многіе пожалуй себя даже умными людьми считаютъ. Рысачники!

Такъ яро не спѣшите,

Смотрите бѣгъ коней,

Столицы не смѣшите,

Не будьте басней въ ней.

Пріятно вамъ гоняться,

Но толкъ одинъ вѣдь тутъ, —

Что будутъ всѣ смѣяться

И глупыми сочтутъ.

Впрочемъ о самосознаніи много толковать нечего, всякому предоставляю на волю казаться смѣшнымъ или нѣтъ, но замѣтить слѣдуетъ о томъ, что носиться сломя голову по большимъ улицамъ, къ которымъ, конечно, относятся проѣзды Чистыхъ прудовъ, положительно не должно. На бульваръ большею частію выходятъ гулять дѣти и очень легко ребенокъ, переходя улицу, можетъ попасть подъ лошадь. Не говоря уже о томъ, что быстрая ѣзда по городу запрещена, но на проѣздахъ бульваровъ, въ виду посѣщанія послѣднихъ дѣтьми, она положительно не можетъ быть терпима.

Не мѣшало бы также обратить кому слѣдуетъ вниманіе на собакъ, цѣлыми стаями бѣгающихъ по улицамъ.

Депо собакъ, породъ различныхъ,

Увидишь, гдѣ ты ни пойдешь,

Отъ нихъ на улицахъ столичныхъ,

Нигдѣ проходу не найдешь.

Псы да рысачники въ столицѣ,

Насъ занимаютъ день и ночь,

Ихъ всюду видишь вереницы;

Иль намъ спастись отъ нихъ не въ мочь?

Что жь дѣлать съ этой незадачей?

Съ ней примириться намъ должно,

Хоть крикъ возницъ и лай собачій

Всѣмъ надоѣли намъ давно.

Извѣстно, что за вредъ, причиненный собакою, отвѣчаетъ ея владѣлецъ; въ Москвѣ, по моему мнѣнію, это правило не можетъ имѣть своего настоящаго примѣненія, во первыхъ потому, что собаки бѣгаютъ цѣлыми стаями, а во вторыхъ потому, что гдѣ же искать хозяина собаки? самъ онъ не придетъ и не скажетъ, что его собака причинила вредъ, это было бы уже слишкомъ гуманно, а отыскивать его въ большинствѣ случаевъ не только трудно, но и невозможно.

Всѣмъ извѣстно, господа, что въ Москвѣ существуетъ, заявляя впрочемъ крайне плачевно о своемъ существованіи, «Контора уличныхъ объявленій». Но дѣло не въ томъ, какъ она существуетъ, а въ томъ, что она существуетъ дѣйствительно, въ чемъ каждый легко можетъ убѣдиться, такъ какъ на столбахъ, разставленныхъ этою конторой, значится ея адресъ. Слѣдовательно контора существуетъ; къ этому убѣжденію легко можетъ придти всякій даже самый отъявленный скептикъ, размысли, что вѣдь не можетъ же быть адреса того, что не существуетъ. Я кажется ясно доказалъ, что «Контора уличныхъ объявленій» существуетъ. А если существуетъ она, то само собою разумѣется существуетъ и ея монополія, а монополія ея заключается въ томъ, что никто и нигдѣ, кромѣ ея щитовъ, не имѣетъ права приклеивать никакихъ объявленій, о чемъ почтенная контора заявляла даже печатно, упомянувъ въ своемъ заявленіи, что привиллегія эта утверждена Думой и что нарушеніе ея будетъ конторою преслѣдоваться. Въ настоящее же время въ газетахъ появилась публикація, что принимаются объявленія для наклейки на каретахъ желѣзноконной дороги и кареты этой дороги движутся, покрытыя со всѣхъ сторонъ объявленіями. Что же сонъ сей означаетъ? Вломилось ли правленіе желѣзноконной дороги въ чужую привиллегію? Дума ли, выдавъ привилегію конторѣ, спустя нѣсколько времени, выдала на тоже дѣло другую? Или же привиллегія, о которой публично заявила контора уличныхъ объявленій, должна быть отнесена къ области фантазіи ея учредителей?

Явилась тутъ вопросовъ груда,

Кому же право намъ отдать,

Коль ни оттуда, ни отсюда,

Въ чемъ суть, до сихъ поръ не видать?

На тѣ вопросы гдѣ отвѣты?

Столбы всѣ пусты, видно намъ;

Конножелѣзныя-жь кареты

Покрыты множествомъ рекламъ.

Судя про ту контору здраво,

Конечно думать мы могли бъ,

Что, заявивъ de jure право,

Она de facto съѣла грибъ.

Увидимъ, будетъ ли преслѣдовать Контора уличныхъ объявленій правленіе желѣзноконной дороги. Что же касается за наклейки объявленій на каретахъ желѣзноконной дороги, то можно сказать, что на рекламы и объявленія теперь манія. Странно, что наши магазинщики до сихъ поръ не догадаются помѣщать свои рекламы на бочкахъ товарищества ассинезаціи, во первыхъ это важно въ томъ отношеніи, что бочки ѣздятъ по всѣмъ улицамъ, а во вторыхъ всякій на нихъ обратитъ вниманіе и по запаху. Если отъ объявленій и рекламъ перейти къ вывѣскамъ, то слѣдуетъ обратить вниманіе на слѣдующее. Не всякому конечно извѣстно, что въ Москвѣ существуетъ второе общество потребителей, а между тѣмъ оно должно быть существуетъ, такъ какъ на нѣкоторыхъ вывѣскахъ написано: «поставщикъ втораго московскаго общества потребителей». Сколько извѣстно, то кажется отъ перваго и втораго обществъ потребителей осталось одно грустное воспоминаніе. Для чего же существуютъ поставщики несуществующаго общества и почему нѣкоторые изъ бывшихъ поставщиковъ не снимутъ съ своихъ вывѣсокъ неприсущее имъ наименованіе?

Я объясню сейчасъ же вамъ,

Друзья, все то въ словахъ немногихъ:

Вѣдь «храмъ разрушенный все храмъ»,

Кумиры павшіе — все боги!

Объявленія о несуществующемъ у насъ встрѣчаются нерѣдко. Кстати сейчасъ же разскажу вамъ о первомъ попавшемся На Тверской улицѣ есть колоніальный магазинъ Андреева, въ магазинѣ этомъ между прочими товарами продаются, какъ и слѣдуетъ ожидать, макароны. Мнѣ пришлось купить пять фунтовъ этихъ макаронъ и я долженъ сказать, что они оказались очень хорошими, во вмѣстѣ съ тѣмъ и заставили меня посмѣяться. На ящикѣ наклеенъ ярлыкъ, на которомъ сверху изображенъ домъ съ дымящейся огромной трубой, затѣмъ написано «паровая колоніальная лабораторія (?) Л. В. Андреева въ Москвѣ. Макароны витые вѣс. 5 фун.» Смыслъ картинки и текста на ярлыкѣ заставляетъ предполагать о существовеніи фабрики колоніальныхъ товаровъ, на самомъ же дѣлѣ оказывается, что никакой фабрики-лабораторіи не существуетъ, о чемъ сказали мнѣ въ магазинѣ Андреева, заявленіе же о ея существованіи на ярлыкахъ есть чистѣйшій пуфъ, или иначе, лабораторія г-на Андреева существуетъ только на ярлыкѣ да еще можетъ быть въ его воображеніи. Къ чему же, спросятъ нѣкоторые, г. Андрееву прибѣгать къ такимъ фокусамъ, вѣдь его магазинъ и безъ того пользуется лестною и вполнѣ заслуженною популярностью? Да видно такъ, господа, для пущей важности.

Ужь видно должно намъ сознаться,

Что ты не можемъ удержаться, Чтобъ какъ нибудь Не прихвастнуть.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 6, 1873

БЕСѢДА ПЯТАЯ.

Странное дѣло, господа, смотрю я все, смотрю да удивляюсь, то есть странное то дѣло собственно не въ томъ, что я удивляюсь, такъ какъ дивиться у насъ въ Москвѣ многому можно, а въ томъ, чему удивляюсь я, а удивляюсь я вотъ чему: существуютъ у насъ разныя филантропическія, богоугодныя, помогательныя, вспомогательныя и иныя прочія общества и учрежденія, существуютъ комитеты для разныхъ пособій, и не тому я удивляюсь, что они существуютъ, а тому, гдѣ они и что они дѣлаютъ? Или филантропическія учрежденія можно отнести къ нѣжнымъ тропическимъ растеніямъ, которыя произростаютъ, закрытыя въ парникахъ и оранжереяхъ и благоуханіе которыхъ доступно немногимъ избранникамъ. Если это такъ, то конечно дивиться тому, что они заявляютъ о себѣ очень рѣдко и вовсе не мѣтко — нечему. А все же вотъ думается мнѣ да и на поди, что ихъ не существуетъ вовсе. А что, господа, если:

Вдругъ филантропы всѣ возстанутъ

Да грозно крикнутъ мнѣ въ отвѣтъ:

«Вздоръ мелешь, малый, уши вянутъ,

Какъ могъ ты думать, что насъ нѣтъ?»

Ну, я конечно испугаюсь

И имъ отвѣчу такъ: друзья,

Я лишь тому и удивляюсь,

Что васъ нигдѣ не вижу я.

Напримѣръ, ходятъ у насъ по Москвѣ шарманщики, то есть тѣ же самые нищіе, только подъ болѣе благовидной обстановкой. Впрочемъ, какъ смотрѣть на это, мнѣ приходилось слышать мнѣніе, что шарманщикъ человѣкъ трудящійся, что онъ не дармоѣдъ, а напротивъ, онъ увеселяетъ публику и ему за это деньги даютъ. Но однако я на эту тему распространяться много не стану, во-первыхъ потому, что отъ тасканія шарманокъ никому ни тепло, ни холодно, и будутъ ли шарманщики таскать ихъ или нѣтъ, — думаю, никому до этого дѣла не будетъ. Относительно увеселенія въ защиту шарманщиковъ тоже многаго сказать невозможно: увеселенія оплачиваются потому, что публика желаетъ ими пользоваться, а шарманщику даютъ деньги потому, что желаютъ отъ него отвязаться. Слѣдовательно трудъ непроизводительный и никому кромѣ самихъ шарманщиковъ не нужный, но и никому не мѣшающій; слѣдовательно, носятъ шарманщики свои шарманки — и пусть ихъ носятъ. По съ шарманщиками ходятъ дѣти, это ужь, воля ваша, положительный вредъ. Вотъ я и удивляюсь, какъ это наши филантропы не обратили на это обстоятельство своего вниманія. А вѣдь многихъ бы дѣвочекъ съ «торной дорожки» свели на настоящую, изъ многихъ мальчиковъ полезныхъ согражданъ могли бы сдѣлать. Часто приходится мнѣ видѣть одного шарманщика, съ которымъ ходятъ двѣ маленькія дѣвочки. Родственныя ли узы связываютъ ихъ, или нѣтъ, — мнѣ неизвѣстно, но шарманщикъ видимо эксплоатируетъ этихъ дѣтей, стараясь конечно подѣйствовать на состраданіе прохожихъ, и не счастныя малютки, не смотря ни на какой морозъ, ни на какую погоду, тянутъ подъ акомпаниментъ шарманки пѣсни, иногда далеко небезукоризненнаго содержанія. Вотъ

И дивлюсь, господа, я подъ часъ,

Существуетъ ли жалость на свѣтѣ,

Филантропы-то есть ли у насъ,

Коль у всѣхъ на глазахъ гибнутъ дѣти?

Филантропы, завѣряю я васъ,

Не могли не видать тѣхъ малютокъ;

Да ужь есть ли взаправду у насъ

Филантропы? спрошу я безъ шутокъ.

Очень бы желательно было, чтобы на эту эксплоатацію дѣтьми было обращено вниманіе кого слѣдуетъ. У насъ, странное дѣло, какъ будто по пословицѣ: «громъ не грянетъ, мужикъ не перекрестится», нѣкоторыя изъ филантропическихъ учрежденій поставили своей задачей, если можно такъ сказать, замазывать зло. Существуетъ у насъ одно частное учрежденіе, именно: «Пріютъ для падшихъ дѣвочекъ»; по мысли учрежденіе очень гуманное, но… Формалистика то насъ очень ужь заѣла. Приходитъ, напримѣръ, въ этотъ пріютъ бѣдная женщина съ малолѣтней дочерью.

— Что вамъ угодно? спрашиваютъ ее.

— Я бы хотѣла помѣстить въ вашъ пріютъ мою дочь.

— Что же она… гмъ…-- вопрошающій лѣзетъ за словомъ въ карманъ, — падшая? выговариваетъ онъ наконецъ.

— Нѣтъ, но…-- мать начинаетъ объясненія, изъ которыхъ видно, что она не имѣетъ возможности не только дать дочери воспитаніе, но и имѣть за ней надлежащій надзоръ и, боясь дурныхъ послѣдствій… проситъ принять дочь въ предупрежденіе могущаго случиться съ ней несчастія.

— Нѣтъ, отвѣчаютъ ей, — если-бъ ваша дочь была… гмъ… мы бы съ удовольствіемъ, охотно приняли бы ее, а то мы не можемъ, такъ какъ нашъ пріютъ назначенъ исключительно для падшихъ.

Значитъ, не нашего квартала.

Впрочемъ мнѣ могутъ замѣтить, что филантропы не только существуютъ между нами, а напротивъ, всѣ мы безъ исключенія филантропы. Какіе спектакли, концерты, вечера, обѣды задаемъ мы съ благотворительною цѣлью! Какъ охотно ѣдемъ на нихъ! Дамы наши, заплативъ рубль за кресло въ благотворительномъ спектаклѣ, не щадятъ сотенъ на свои костюмы для этого же спектакля, И хоть бѣднякамъ достается иногда отъ той благотворительной затѣи «нѣчто въ родѣ фиги», но все же они должны быть благодарны за то сочувствіе, которое встрѣчаютъ среди богатыхъ.

Да, сознаюсь, съ поконъ вѣковъ

Всѣ россіяне филантропы,

Когда на пользу бѣдняковъ

Мазурки пляшутъ и галопы.

А дамы, — чтобъ утѣшить голь,

Въ благотворительномъ спектаклѣ

Играютъ сами часто роль;

Вѣдь филантропки всѣ — не такъ ли?

А въ пользу бѣдныхъ съѣвъ обѣдъ,

И мы, средь дружескихъ объятій,

Спасая ближняго отъ бѣдъ,

Икаемъ въ пользу меньшихъ братій.

О! въ пользу бѣдныхъ мы всегда

Плясать и ѣсть стремимся жадно,

По намъ сознаться, господа,

Что филантропы мы, отрадно.

Отъ филантропическихъ обществъ и шарманокъ перейду къ «Петербургскому Листку»; переходъ, правда, нѣсколько кругъ, ну да что дѣлать.

Въ № 24-мъ «Петербургскаго Листка» помѣщено письмо въ редакцію слѣдующаго содержанія:

"Мм. Гг.! Въ № 28 газеты «Новости» г. Шрейеръ позволилъ себѣ слѣдующую выходку противъ обстоятельствъ частной жизни моей теши г-жи Кроль, женщины безусловно уважаемой всѣми ее знающими. Обозначивъ ея полную Фамилію и заявивъ безъ всякаго на то права и полномочія о стѣсненномъ ея положеніи, этотъ издатель, неучъ газетныхъ приличій (?!), позволилъ себѣ обращать вниманіе благотворителей, т. е. другими словами, приглашать къ пожертвованіямъ въ пользу моей тещи. По порученію г-жи Кроль, я имѣю честь заявить, что ни она, ни кто другой изъ имѣющихъ на это право не поручали г-ну Шрейеру дѣлать подобныхъ приглашеній. Если она обратилась къ Обществу дешевыхъ квартиръ съ просьбой объ отводѣ ей квартиры, то потому, что семейныя ея дѣла такъ нынѣ устраиваются, что ей совершенно не нужно болѣе одной комнаты, за которую платить нынѣшнія высокія пѣны она не находитъ для себя ни нужнымъ, ни возможнымъ. Приглашать же печатно къ пожертвованіямъ въ пользу лица, не просившаго этого, есть такая неделикатная медвѣжья услуга, на которую способенъ только редакторъ «Новостей». Приглашенія къ непрошеннымъ пожертвованіямъ тѣмъ болѣе кажутся для г-жи Кроль оскорбительными, что они идутъ со стороны г-на Шрейеръ (?!). Г-жа Кроль проситъ тѣхъ изъ господъ «благотворителей», которые поддались бы на непрошенныя приглашенія къ пожертвованіямъ г-на Шрейера, — обратить эти послѣднія въ пользу самого редактора «Новостей» въ пополненіе безчисленнаго числа (?) исковыхъ дѣлъ, ведущихся противъ него у мировыхъ судей, въ уплату десяткамъ хозяевъ квартиръ, гдѣ онъ жилъ, не заплативъ, типографіямъ, гдѣ печатались «Новости», десяткамъ газетныхъ сотрудниковъ и стенографовъ, которымъ онъ не уплатилъ заработанныхъ денегъ до сихъ поръ и со стороны которыхъ ему грозятъ въ скоромъ времени самые скандальные иски, изъ которыхъ достаточно выяснится для публики личность этого издателя-афферисга.

Примите и пр. Д. Гирсъ".

За что же, спросите вы, господа, прочтя это пасквильное словоизверженіе, — за что это гоненіе на редактора «Новостей»? За что этотъ потокъ оскорбительныхъ выраженій? За что эта площадная брань? И въ концѣ концовъ, къ чему и за что это разоблаченіе передъ читающей публикой кухонныхъ дрязгъ, собранныхъ по чернымъ лѣстницамъ? А вотъ за что. Въ № 28-мъ «Новостей» напечатано слѣдующее: «Вдова умершаго поэта П. И. Кроля находится въ такомъ стѣсненномъ положеніи, что вынуждена была обратиться съ просьбою въ комитетъ Общества дешевыхъ квартиръ о помѣщеніи ея на дешевую квартиру. Обращаемъ вниманіе на этотъ фактъ нашихъ благотворителей». Гдѣ же здѣсь тѣ «обстоятельства частной жизни», о которыхъ не должна знать публика, гдѣ «приглашеніе къ непрошеннымъ пожертвованіямъ»? Можетъ быть г. Шрейеръ и не имѣлъ права печатать этого, но вѣдь онъ сообщилъ дѣйствительно совершившійся фактъ и обратилъ на него вниманіе благотворителей, можетъ быть, тѣхъ же членовъ комитета общества дешевыхъ квартиръ, къ которымъ обращалась и сама г-жа Кроль. Изъ самаго тона этого заявленія видно, что печатано оно безъ всякаго намѣренія оскорбить. За что же г. Гирсъ такъ свирѣпо напустился на редактора «Новостей»? Онъ укоряетъ его въ томъ, что онъ коснулся «обстоятельствъ частной жизни его тещи». А эти неоплаченныя квартиры, типографіи, сотрудники, скандальные иски… или это не «обстоятельства частной жизни»? А слова «обратить пожертвованія въ пользу г. Шрейера» и т. д., или это не оскорбленія? А слова «неучъ», «афферистъ» или это не брань, которой въ печати не должно быть и мѣста? Удивительная растяжимость въ пониманіи вещей! За то, что газета сообщила то, что дѣйствительно совершилось, на редактора ея льется цѣлый потокъ непозволительныхъ оскорбленій, и борзописецъ, извергающій ихъ, считаетъ себя въ правѣ дѣлать это! И редакція газеты помѣщаетъ на своихъ столбцахъ цѣлый рядъ пасквилей и ругательствъ, на которыя возстаютъ ея сотрудники, услыхавъ ихъ отъ извощиковъ!… О, г. Гирсъ!

Возставъ въ защиту милой тещи,

Всѣ фибры сердца распаливъ,

Вы показали удаль мощи,

Себя лишь этимъ уронивъ.

Бранясь въ печати неприлично,

Вы доказали этимъ намъ,

Что вы ругаетесь отлично,

Что ругатня въ привычку вамъ.

Скажите: гдѣ же вы учились?

Да и учились ли вы гдѣ?

Вы въ ругатнѣ такъ навострились,

Какъ не слыхали мы нигдѣ.

Не думаю, чтобы другая газета, кромѣ «Петербургскаго Листка», позволила себѣ угощать своихъ читателей бранью и дрязгами, до которыхъ никому нѣтъ дѣла. Брань, изрыгаемая «Петербургскимъ Листкомъ» на г. Шрейера, мало того, что уже всѣмъ надоѣла, но въ послѣднее время приняла уже такой характеръ, что такъ и проглядываетъ въ ней, по нѣмецкому выраженію, Brodneid (зависть изъ-за куска хлѣба), и газета, рѣшающаяся стать на подобную почву, роняетъ сама себя. «Петербургскій Листокъ»! ты часто попадаешь на «Новости», но:

По чести, я тебѣ скажу:

Поищешь, въ комъ не сыщешь пятенъ?

И ни тебя какъ погляжу,

Ты самъ куда какъ неопрятенъ.

Даешь ты «Новостямъ» урокъ,

Къ нимъ тайной злобой преисполненъ,

А вѣдь подъ часъ твой нумерокъ

Начинкой тухлою наполненъ.

Скажу тебѣ, хоть ты сердись,

Авось совѣтъ мой пригодится:

Самъ на себя, другъ оглянись,

«Чѣмъ кумушекъ считать трудиться».

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 7, 1873

БЕСѢДА ШЕСТАЯ.

Конечно первое, о чемъ слѣдуетъ говорить теперь, это только что отпированная нами масляница. Но что же говорить о ней? Если сказать, что было много пьяныхъ, такъ это всякому и такъ извѣстно, такъ какъ масляница безъ пьяныхъ — это все тоже, что масляница безъ блиновъ. Перечислять скандалы, случившіеся на масляницѣ, выйдетъ хроника очень длинная, не занимательная и даже очень криминальная. И такъ:

Дни различныхъ безобразій,

Дни попоекъ на повалъ,

Дни случайностей, оказій —

Вотъ онъ, вотъ нашъ карнавалъ!

Дни баловъ и маскарада,

Дни блестящихъ клубныхъ залъ,

Дни — кабатчиковъ отрада —

Вотъ онъ, вотъ нашъ карнавалъ!

Дни приличій позабытыхъ,

Дни, когда царитъ скандалъ,

Дни носовъ и скулъ разбитыхъ —

Вотъ онъ, вотъ нашъ карнавалъ!

Дни оставленной работы,

Дни тасканія въ кварталъ,

Дни полиціи заботы —

Вотъ онъ, вотъ нашъ карнавалъ!

Дни веселья полной чаши,

Всякой мысли интервалъ:

Вотъ вамъ масляница наша,

Нашъ родимый карнавалъ!

Народное гулянье на Дѣвичьемъ полѣ было крайне незавидное: катающейся публики было мало и вѣроятно по пословицѣ «на безрыбьи и ракъ рыба, на безлюдьи и Ѳома дворянинъ», въ кругъ за неимѣніемъ паръ были допущены одиночки и даже неприглядные «ваньки». Для публики, наслаждающейся по пѣшему хожденію, даже не сочли нужнымъ расчистить снѣгъ за барьеромъ, а ужь о посыпаніи пескомъ, какъ бывало подъ Новинскимъ, и помину не было; но это маленькое неудобство не охладило жаждущихъ веселья. Публика безъ церемоніи растаптывала груды снѣга, наглядно доказавъ, что если русскій человѣкъ захочетъ разгуляться, то и сама природа ничего не подѣлаетъ. И конечно, разгулялись русскіе люди на масляницѣ, пьяныхъ было депо. Да и въ самомъ дѣлѣ:

Коль никогда вино, друзья,

Не позабыто было нами,

Могу сказать одно лишь я:

Какъ не хлебнуть передъ блинами?

И всѣ, толково разсудивъ,

Со мной согласны будутъ дружно,

Что, аппетитъ свой возбудивъ,

И за блинами выпить нужно.

Блиновъ поѣвши, ей-же ей,

Отъ нихъ отрыжки нѣтъ вѣдь гаже,

И, чтобъ избавиться отъ ней,

Вѣдь не запить блины нельзя же.

Ну, а соблюдая такую послѣдовательность, конечно большинство къ полудню бываетъ, какъ говорится, уже «готово». Впрочемъ, вѣдь я о сырной-то недѣлѣ говорить много не хотѣлъ, такъ лучше перейду къ чему нибудь другому. Къ чему бы, напримѣръ? Да вотъ хоть бы къ «Современнымъ Извѣстіямъ». Пришлось мнѣ тамъ прочесть такого рода публикацію: «Торговыя бани имѣютъ честь увѣдомить московскую публику, что при посѣщеніи торговыхъ бань не дозволяется мыть бѣлье, равно и разжаривать носильное платье». Признаюсь, я задумался надъ этой публикаціей. Къ чему бы это разжаривать носильное платье? Ужь не выдумали ли вслѣдствіе дороговизны провизіи употреблять въ пищу брюки, жилеты и т. п.? Если это такъ, то:

Торговцамъ за котлеты

Мы денегъ не дадимъ,

И брюки, и жилеты

Подъ соусомъ съѣдимъ.

Цѣна на мясо сбудетъ,

Войдутъ обноски въ честь,

Какъ жареными будетъ

Ихъ людъ московскій ѣсть.

Это не мѣшаетъ принять къ свѣдѣнію нѣкоторымъ изъ нашихъ трактирщиковъ, которые имѣютъ обыкновеніе подавать въ своихъ заведеніяхъ бифштексы въ видѣ окаменѣлостей и рыбу, къ которой можно примѣнить пословицу: «не столько съѣшь, сколько расплюешь». Приготовленіе бифштексовъ и холоднаго изъ платья, конечно но новаго я не моднаго, было бы выгодно для нихъ и удобно для посѣтителей. Подобная заботливость была бы не лишняя. Впрочемъ русскій человѣкъ подъ часъ куда какъ заботливъ. Въ «Петербургскомъ Листкѣ» пишутъ: «2-го участка Спасской части, по набережной рѣки Фонтанки, въ домѣ Семенова, въ квартиру штабсъ-капитана Ѳомина подкинутъ младенецъ женскаго пола, съ узломъ изготовленныхъ пеленокъ. При ребенкѣ оказалась такая записка: „парное кипяченое молоко разбавить пополамъ съ кипяченою водою, положить кусокъ сахару, давать посредствомъ рожка черезъ два часа, а ночью два или три раза. Шейку, подъ мышкой и всѣ складочки присыпать присыпкой“. Ребенокъ оставленъ г-мъ Ѳоминымъ на воспитаніе». Этакая нѣжность, этакая заботливость, право! Другой видъ чадолюбія и заботливости выказался нѣсколько иначе. Дѣло, какъ сообщаютъ газеты, было въ Костромѣ. Врачъ В. знакомъ былъ съ семействомъ чиновника N. Частыя посѣщенія В. при писали тому, что онъ хочетъ жениться на дочери N. Родные невѣсты, думая, что онъ не дѣлаетъ предложенія изъ за застѣнчивости, сами предложили ему вступить въ бракъ. В. согласился и по настоянію выдалъ отцу невѣсты подписку. Но впослѣдствіи, услыхавъ о своей невѣстѣ нѣкоторые неблагопріятные отзывы, не смотря на всѣ уговариванія ея родныхъ, отказался исполнить принятое на себя обязательство. М., зять чиновника N., пригласивъ В. въ домъ своего тестя, вновь предложилъ ему исполнить свое обѣщаніе, но когда тотъ отвѣтилъ рѣшительнымъ отказомъ, онъ началъ его бить. В. выбѣжалъ на дворъ и закричалъ «караулъ», но М., догнавъ его на дворѣ, опять началъ бить и билъ такъ безпощадно, что когда явилась полиція, В. былъ уже: безъ чувствъ, а черезъ 16 часовъ умеръ. Во вскрытій трупа оказалось, что смерть послѣдовала отъ ударовъ въ голову кулакомъ и что черепъ разбитъ на двое и одно полушаріе Мозга вдавлено въ другое. Вотъ такъ кулакъ!

Въ такомъ рукобитіи, вѣрьте,

Заботливость зятя видна,

А что рукобилъ онъ до смерти,

Такъ это случайность одна.

Скажу вамъ, сомнѣніе гложетъ,

Понять не могу я никакъ,

Что больше дивить насъ тутъ можетъ:

Заботливый зять, иль кулакъ?

Какъ хотите, господа, а вѣдь это прогрессъ въ дѣлѣ сватанья. Употребляя эту систему рукобитья, можно, навѣрное сказать, что всякій отецъ можетъ скоро выдать замужъ дочерей. При этомъ кстати можно узнать, крѣпокъ ли женихъ, надежный ли изъ него мужъ выйдетъ, можетъ ли невѣста разсчитывать, что въ случаѣ надобности онъ съумѣетъ защитить ее. Я даже нахожу, что въ настоящее время такой искусъ для жениховъ необходимъ, такъ какъ мужьямъ, защищая женъ, частенько приходится ссылаться на кулачное право. Прогрессъ, во всемъ прогрессъ! Вотъ Казань, не смотря на свое татарское происхожденіе, и то такъ ломится по пути прогресса, что и столицы могутъ ей позавидовать. Въ «Камско-Волжской Газетѣ» пишутъ: «Къ ряду крупныхъ реформъ, павшихъ въ послѣднее время на долю нашей Казани, каковы: водопроводъ, портъ, газъ, реальное училище и пр., мы присоединяемъ еще крупную новость — рѣшеніе вопроса о сибирской желѣзной дорогѣ въ пользу южнаго направленія». Конечно, читая эти «крупныя реформы», каждый придетъ къ убѣжденію, что Казань на пути прогресса оставила за собою всѣ города и веси и что жителямъ тамъ такъ привольно и хорошо живется, какъ нигдѣ. Затѣмъ будемъ читать далѣе: «На дняхъ одинъ изъ казанскихъ городскихъ почтальоновъ, Дудинъ, подвергся на Армянской улицѣ нападенію ночныхъ грабителей (вѣроятно въ Казани есть еще денные грабители). Злоумышленники дѣлали попытку отнять у него деньги, а можетъ быть и раздѣть, но Дудину удалось отдѣлаться отъ нихъ, хотя и не совсѣмъ въ добромъ здоровья. Грабители не поживились ничѣмъ».

О, по пути прогресса разомъ

Пошелъ въ Казани весь народъ,

Коль освѣщенъ ихъ городъ газомъ

И проведенъ водопроводъ.

Коль тамъ въ училищѣ реальномъ

Свой курсъ проходитъ молодежь

И производится нахально

На свѣтлыхъ улицахъ грабежъ.

Должно быть тамъ для общей нормы

Прогрессъ и жуликовъ объялъ,

Коль ихъ ни «крупныя реформы»,

Ни даже газъ не разогналъ.

А ужь дамы, дамы въ Казани! Я и не знаю ужь что и сказать. Просто всѣмъ дамамъ дамы. Либералки такія есть между ними, что хоть бы и въ Америкѣ. Такъ, напримѣръ, двѣ барыни заразившись равноправностью, рѣшили, что молъ мужчины дерутся и скандальничаютъ въ публичныхъ мѣстахъ, отъ чего же дамы не могутъ пользоваться равноправностью? Конечно, могутъ. Ну дамы и подрались. Вотъ что пишутъ: "Въ казанскомъ купеческомъ собраніи происходила недавно новая мело драма: поссорились двѣ дамы, ссора приняла крупный тонъ и кончилась взаимной потасовкой. Говорятъ, что причиной драки былъ «одинъ изъ актеровъ казанскаго театра».

Прогрессъ заявленъ очень гласно,

Какъ дамы въ клубѣ подрались

И ручкой нѣжною, атласной

По щечкѣ бархатной прошлись.

Въ Москвѣ хоть рьяно картъ тасовкой

Заняться дамы въ клубъ идутъ,

Но передъ дамской потасовкой

Всѣ наши дамы ницъ падутъ.

И прогрессивную идею

Узритъ, конечно, въ томъ народъ,

Что дама даму, не робѣя,

Въ собраньи за косы деретъ.

Можно надѣяться, что не далеко то время, когда дамы будутъ драться на дуэляхъ и не давать на улицахъ проходу мужчинамъ, тогда вопросъ о равноправности будетъ рѣшенъ окончательно. Вотъ послѣ этого и говорите, что театръ не имѣетъ вліянія на общество, а изъ за актера дамы передрались!…

Кстати объ актерахъ.

Въ театрѣ Берга въ Петербургѣ, пишутъ въ «Новостяхъ» во время представленія водевиля «Мотя» произошелъ нѣкоторый курьезъ. Г. Падельманъ исполнявшій роль Фарфоровскаго при самомъ своемъ выходѣ на сцену, какъ только онъ снялъ шляпу, вызвалъ смѣхъ какъ въ публикѣ, такъ и между участвующими въ піесѣ. Лобъ актера оказался выкрашеннымъ черною краскою совсѣмъ излишняя гримировка. Бѣдный актеръ растерялся. По наведеннымъ справкамъ оказалось, что это ни болѣе, ни менѣе какъ милая шутка двухъ актеровъ французской труппы, вымазавшихъ подкладку шляпы краской. Дѣйствительно шутка милая только жаль, что эти два актера попали къ Бергу, а не къ намъ на Дѣвичье ноле, гдѣ поистинѣ были бы лучшимъ украшеніемъ балкона. Эта милая шутка напомнила мнѣ выходку одного изъ извѣстныхъ провинціальныхъ актеровъ въ театрѣ на Нижегородской ярмаркѣ. Шла піеса «Князь Михаилъ Васильевичъ Скопинъ Шуйскій», актеръ, про котораго я разсказываю, игралъ выходную роль какого то мужика. Въ одномъ актѣ мужикъ этотъ стоялъ у задней кулисы, на авансценѣ актеръ, игравшій главную роль, произносилъ монологъ. Мужикъ стоитъ и почесываетъ свою! «казенную часть», обходится «посредствомъ пяти пальцевъ», запускаетъ пальцы въ волосы и казнитъ на ногтяхъ безпокоющихъ его паразитовъ и вообще старается; обратить на себя вниманіе, вызывая сдержанный смѣхъ въ публикѣ. Но публика сдерживалась, вдругъ въ самомъ патетическомъ мѣстѣ, мужикъ какъ чхнетъ, да такъ аппетитно, что въ публикѣ раздался громкій хохотъ, и актеръ, произносившій монологъ, принужденъ былъ кой-какъ договорить его при громкомъ хохотѣ и аплодисментахъ публики. Но вѣдь это было въ провинціи, а не въ столицѣ. А изъ провинцій сюда

Курьезовъ тьма, извѣстно вамъ,

Летитъ печатно и изустно

И посмѣяться бъ можно намъ

«Когда бы не было такъ грустно».

Напримѣръ, всѣмъ, конечно, извѣстенъ случай, бывшій въ засѣданіи Зарайской думы. Тамъ, какъ сообщаютъ газеты, былъ поднятъ вопросъ о томъ, что мѣстный нотаріусъ пользуясь тѣмъ, что онъ одинъ въ Зарайскѣ, беретъ за исполненіе своихъ обязанностей произвольную плату. Большинство гласныхъ, какъ купцы, были особенно не довольны тѣмъ, что нотаріусъ за засвидѣтельствованіе торговыхъ довѣренностей вмѣсто одного рубля, который слѣдуетъ брать по таксѣ, требуетъ по 2 р. 50 к. Въ слѣдствіе этого дума, выслушавъ заявленіе одного лица (желающаго быть нотаріусомъ, но не имѣющаго возможности внести узаконенный залогъ), что если дума согласится внести за него залогъ изъ городскихъ суммъ, то онъ обязывается за всѣ торговые довѣренности и контракты на отдачу въ аренду городскихъ имуществъ брать половинную противъ таксы цѣну. Дума согласилась, но настоящій нотаріусъ, стоявшій въ числѣ публики, видя, что иронія приходятъ къ концу, подошелъ сзади къ стульямъ и, стараясь заглушить голоса разговаривающихъ гласныхъ, крикнулъ: «А.! не дѣлайте этого! Беру по рублю») Всѣ захохотали. «Берите полтинникъ»! кричали одни. «Нельзя ли четвертакъ»? возглашали другіе, и хохотъ все усиливался и долго не умолкалъ, хохоталъ даже и самъ нотаріусъ. Не правда ли, господа, смѣшно?

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 8, 1873

БЕСѢДА СЕДЬМАЯ.

Всѣмъ извѣстно, господа, что извощикамъ запрещено гонять лошадей порожнякомъ. А между тѣмъ неисполне nie этого приходится видѣть на каждомъ шагу. Особенно въ этой безтолковой гоньбѣ отличаются наши лихачи и стоящіе около трактира «Саратовъ». Эти ухари изволятъ «накаливать» своихъ лошадей по проѣзду Мясницкаго бульвара, чѣмъ ясно доказываютъ, что или это распоряженіе имъ неизвѣстно, или исполненіе его они считаютъ для себя не обязательнымъ.

И вереницы лихачей,

Желая безъ толку гоняться,

Пугая пѣшихъ москвичей,

По мостовымъ стрѣлою мчатся.

Не мѣшало бы кому слѣдуетъ внушить этимъ лихачамъ что слѣдуетъ.

Насъ на панеляхъ льды пугаютъ,

Страшатъ рысачники подъ часъ,

Собаки ужасъ навоняютъ,

Садятся зданія на насъ.

Такъ неужель ко всѣмъ проказамъ,

Что такъ пугаютъ москвичей,

Прибавить можно будетъ разомъ

Еще бѣду отъ лихачей?

Москвичъ никогда не можетъ считать себя въ большей опасности, какъ проходя по тротуару у Цвѣтнаго бульвара, около бассейна. Въ теченіи всей зимы этотъ отчаянный тротуаръ, поливаемый обильно водою, носимою съ бассейна, не подвергался ни разу какой нибудь попыткѣ для приведенія его въ мало-мальски сносное состояніе. Правда, его среди зимы поковыряли немного, но результатъ оказался еще болѣе плачевный, такъ какъ послѣ этого ковырянья ходить но этому тротуару стало положительно невозможно, и эта попытка оказалась пыткою для прохожихъ. А вѣдь привести его въ достодолжное состояніе вовсе не трудно, для этого стоитъ только запретить носить по тротуару воду. Это уже и такъ запрещено, но запретить еще разъ. Другой извѣстный мнѣ тротуаръ пользуется зимою какимъ то правомъ невмѣняемости. Тротуаръ этотъ находится на Тверскомъ бульварѣ у дома, находящагося сзади развалинъ кофейни. Тротуаръ этотъ чугунный и зимой представляетъ положительную невозможность для прохода. Старательный же дворникъ какъ за смѣхъ постоянно счищаетъ съ него снѣгъ и прохожіе изъ чувства самосохраненія не рѣшаются ходить по этому тротуару, а шествуютъ прямо во мостовой. Впрочемъ относительно тротуаровъ, расположенныхъ параллельно бульварамъ, можно сказать, что домовладѣльцы даже обязаны содержать ихъ такъ, чтобъ по нимъ не было возможности ходить. Зачѣмъ же у насъ и бульвары? Гораздо удобнѣй и пріятнѣй для самихъ прохожихъ, если они вмѣсто тротуаровъ будутъ ходить по бульварамъ.

На прошлой масляницѣ въ одномъ изъ балагановъ на Дѣвичьемъ полѣ показывались великанъ и великанша. Великанъ одѣтъ былъ въ гусарскій мундиръ, въ красномъ кепи, на груди его болтались какіе-то невообразимые ордена. Рекомендуясь публикѣ, онъ между прочимъ сказалъ, что онъ «франсузскій офисье, биль въ Медъ съ марешаль Базенъ» и up. Великанша рекомендовалась урожденной Полтавской губерніи. Когда великаны окончили свою рекомендацію и занавѣсъ опустился, въ публикѣ послышались крики: «Великанъ! носомъ не вышелъ въ великаны то! — Коротокъ больно! — Помѣрять еще тебя надо!» Я не буду распространяться о томъ, насколько позволительно брать съ публики деньги даромъ, хотя бы и на народномъ гуляньѣ, и нужно ли «помѣрять» великана, чтобъ убѣдиться въ его длинѣ, но убѣдиться въ томъ, дѣйствительно ли онъ «франсузскій офисье», по моему слѣдуетъ. Если это окажется справедливымъ, думаю, что французскимъ подданнымъ, живущимъ въ Москвѣ, не будетъ но вкусу, что офицеръ французской арміи показываетъ себя за пятачки. Если же великанъ окажется офицеромъ самозванцемъ, то не мѣшало бы ему сдѣлать достодолжное внушеніе.

Судя по газетнымъ извѣстіямъ, Дибавская желѣзная дорога имѣетъ странную особенность: служащіе бѣгутъ съ нея во всѣ лопатки Особенность, нужно сознаться, очень грустная; тѣмъ не менѣе въ теченіи полутора года съ Либавской желѣзной дороги бѣжали три начальника станцій и два телеграфиста и того пять человѣкъ.

Отчего отъ той дороги

Всѣ скорѣй давай Богъ ноги?

Отчего бы это такъ?

Иль то люди ужь такіе,

Иль порядки тамъ лихіе,

Что не выдержишь никакъ.

Въ редакціи «Развлеченія» получено письмо слѣдующаго содержанія: «Одинъ изъ подписчиковъ „Развлеченія“ проситъ Мичмана Жевакина разъяснить сообщаемое въ № 38 „Русскихъ Вѣдомостей“ (получаемое изъ достовѣрныхъ источниковъ) извѣстіе, что въ маѣ мѣсяцѣ Египетскій хедивъ, отправляется изъ Константинополя, на выставку въ Вѣну въ сопровожденіи султана». Считаю себя обязаннымъ отвѣчать на это письмо и постараюсь разъяснить то, что на самомъ то дѣлѣ должны бы были разъяснить сами «Русскія Вѣдомости». Что вышеприведенное извѣстіе, сообщаемое «Русск. Вѣдом.», ложно, я утверждать не могу, по той простой причинѣ, что не имѣю никакихъ данныхъ оспаривать его справедливость, и на оборотъ я не могу доказать что оно справедливо, такъ какъ не могу оспаривать того, что оно ложно. Это кажется ясно. По дѣло не въ томъ, правильно оно или нѣтъ, допустимъ даже что оно ложно, по вѣдь говорятъ что во всякой лжи есть доля правды, слѣдовательно ложь есть, а такъ какъ во всякой лжи есть доля правды, то слѣдовательно лжи нѣтъ И это, думаю, довольно ясно. Теперь обратимся прямо къ извѣстію. Если слово «султанъ» относится прямо къ особѣ турецкаго султана, то извѣстіе слѣдуетъ понимать такимъ образомъ: Египетскій хедивъ отправится въ Вѣну въ свитѣ султана, или турецкій султанъ отправится въ Вѣну въ сопровожденіи хедива. Если же паче чаянія слово «султанъ» слѣдуетъ принять въ чисто русскомъ значеніи, то есть какъ собачью кличку, то этого я разъяснить не берусь, потому что въ извѣстіи сказано просто султанъ, а какой онъ породы, кто жь его знаетъ.. Наконецъ, хедивъ, можетъ быть, надѣнетъ въ дорогу кепи съ султаномъ, слѣдовательно поѣдетъ въ нѣкоторомъ смыслѣ тоже въ сопровожденіи султана. Вѣдь вотъ и ко мнѣ чего добраго придерутся, я сказалъ: хедивъ поѣдетъ въ нѣкоторомъ смыслѣ, ну пожалуй и пришлетъ кто нибудь письмо съ просьбою объяснить, что за экипажъ этотъ «нѣкоторый смыслъ» и какъ хедивъ въ немъ поѣдетъ? Впрочемъ серьезно, будемте говорить объ дѣлѣ. Я вывелъ три степени возможности сопровожденія хедива султаномъ, но долженъ сказать но чести, что самъ склоняюсь въ пользу двухъ послѣднихъ, то есть что хедивъ поѣдетъ въ Вѣну въ сопровожденіи султана на сворѣ или въ сопровожденіи султана на шапкѣ, но уже никакъ не въ сопровожденіи Е. В. турецкаго султана. Это очень понятно и не зная придворнаго этикета, можно додуматься до той простой истины, что человѣкъ стоящій выше, человѣка стоящаго ниже, никогда не сопровождаетъ, хотя зачастую и выпроваживаетъ. Ну съ однако что же я рѣшилъ-то? А рѣшилъ: перейти къ чему нибудь другому.

Ха, ха, ха! батюшки, что жь это, братцы,

Вотъ ужь ей-Богу я васъ одолжу

Въ клубѣ… охъ мочи нѣтъ, съ духомъ собраться

Дайте немного, сейчасъ разскажу.

Блохи съ клопами тамъ деньги поѣли!

Хохотъ, родные, сдержать не могу

Вы вѣдь пожалуй, молъ: что ты въ умѣ ли?

Слухъ ходитъ, право ну, вѣрьте не лгу.

Въ общемъ совраніи, ну я заврался,

Въ общемъ собраньи, хотѣлъ я сказать,

Общій отчетъ тамъ недавно читался,

Впрочемъ какъ слѣдъ все спѣшу доказать.

Ходитъ, изволите видѣть, слухъ такого рода. 27 февраля, чтобы вы не подумали какъ нибудь что дѣйствіе происходило въ допетровскія времена, я считаю нужнымъ сказать что дѣло было 27 февраля 1873 года, назначено было въ одномъ достопочтеннѣйшемъ Коммерческомъ клубѣ, общее совравіе, опять! Собраніе, господа, было назначено Назначено оно изволите ли видѣть было въ 7 часовъ вечера, но одинъ старшина распорядился почему то, да вѣроятно по пословицѣ, что «лучше поздно чѣмъ никогда», приступить къ началу, не ранѣе десяти часовъ, когда большая часть съѣхавшихся членовъ, уже разъѣхались и задавали храповицкаго и въ собраніи осталось не болѣе тридцати человѣкъ, впрочемъ вѣдь дѣло не въ количествѣ. Вотъ хорошо, усѣлись, начали… читать отчетъ. Когда этотъ отчетъ читался, то слушавшіе его съ каждой статьей разѣвали рты болѣе и болѣе, такъ что наконецъ рты разинулись до послѣдней степени невозможности и неизвѣстно чѣмъ бы это все кончилось, слушатели рисковали разорвать себѣ щеки или свихнуть челюсти…

Вѣдь безъ всякой осторожности

Рты разинулись у всѣхъ

До послѣдней невозможности

И случиться могъ бы грѣхъ.

Вдругъ… фу чортъ! вотъ безобразіе

Даже риѳма не берегъ!

Вотъ такъ странная оказія. —

Хоть кого и то взорветъ.

Не могу, друзья почтенные,

Какъ ни бьюсь, сказать вамъ я

Однимъ словомъ! Вдругъ отмѣнная

Прочтена была статья:

160 рублей на истребленіе насѣкомыхъ въ клубѣ! Всѣ рты мгновенно закрылись, но въ свою очередь вытаращились глаза, затѣмъ будто бы раздался такой хохотъ, что шедшая мимо клуба запоздавшая старуха, перекрестилась, или пула и со страхомъ посмотрѣла на освѣщенныя окна, проворчавъ: «комедь ломаютъ должно, грѣховодники и поста то нѣтъ на нихъ, ни стыда, ни совѣсти». Вотъ и рѣшите, господа, кто кого потребилъ: деньги насѣкомыхъ или насѣкомыя потребили деньги? Слушатели вспомнивъ вѣроятно про насѣкомыхъ, невольно почесали затылки и принялись слушать и разѣвать рты далѣе. Далѣе имъ прочли, что израсходовано, «пять тысячь рублей на мелкіе расходы». Какъ тамъ ни судите, а израсходованіе такой крупной цифры на мелкоту показываетъ, что дѣла Клуба находятся въ блестящемъ положеніи. Этому нельзя не порадоваться и всякій конечно пожелаетъ Клубу такого преуспѣянія въ дѣлахъ, чтобы онъ имѣлъ возможность тратить на мелкіе расходы по пятидесяти тысячъ. Затѣмъ собраніе будто бы очень недружелюбно приняло расходы вообще, по одинъ старшина заявилъ, что протоколъ, утверждающій эти расходы, подписанъ на общемъ собраніи я что изъ числа подписавшихъ его находится на лицо въ настоящемъ собраніи г. Г. На что будто бы г. Г. очень любезно отвѣтилъ, что мнѣ молъ остается только благодарить васъ за то что вы, давая мнѣ подписывать протоколъ, не дали возможности ознакомиться съ его содержаніемъ.

Своя своихъ тутъ не познаша.

Друзья, я смѣха не уйму

И какъ ни мыслю, воля ваша,

Никакъ въ чемъ дѣло не пойму.

Одно лишь только мнѣ понятно

За чистотой просмотръ тамъ плохъ:

Отчетъ показываетъ внятно

Что въ клубѣ этомъ много — блохъ.

И должно быть очень много, если понадобилось тратить такъ много денегъ на ихъ истребленіе. А я въ послѣднее время никакъ не могъ понять, отчего это персидская ромашка подорожала, теперь же это для меня совершенно ясно, еще бы не подорожать, когда на нее такой запросъ въ клубѣ. Въ концѣ концовъ собраніе, выразивъ свое удовольствіе бухгалтеру клуба за "систематичное (?) веденіе имъ книгъ, попросило его такія почтенныя цифры какъ пять тысячь рублей показывать подробнѣе, а не ставить ихъ въ отчетахъ подъ лаконической рубрикой «мелкихъ расходовъ». Да съ, «бываютъ странны сны, а на яву страннѣе», скажу я: вмѣстѣ съ Фамусовымъ. Да ужь правда-ли это? Впрочемъ выше мы рѣшили, что лжи то собственно не существуетъ.

Въ Петербургѣ, господа, 3 то марта продавалось съ аукціона имущество; я признатся хотѣлъ было ѣхать туда, посмотрѣть, не придется ли купить что, да поздно узналъ то объ этомъ. Публикація объ этой продажѣ помѣщена въ № 40 «Петербургскаго Листка» и гласитъ приблизительно слѣдующее: "Судебный приставъ при С.-Петербургскомъ Мировомъ Съѣздѣ Сердюковъ, объявляетъ, что по исполненію рѣшенія Съѣзда имъ будетъ продаваться съ аукціоннаго торга имущество Головина, состоящее изъ фотографическаго портрета въ рамкѣ и мѣдной дощечки, оцѣненное на сумму: семьдесятъ копѣекъ. Опись, оцѣнку и вещи можно разсмотрѣть въ день продажи. Я очень жалѣю что не могу попасть на эту продажу, особенно то мнѣ хотѣлось купить мѣдную дощечку, а купить по всей вѣроятности можно было очень выгодно. Вѣроятно и публикація объ этомъ аукціонѣ стоила дороже самаго аукціона. Въ Петербургѣ вообще можно удивительно дешево пріобрѣтать разныя необходимыя вещи. Вотъ напримѣръ, въ томъ же «Листкѣ» помѣщена публикація такого рода: «До 25-го марта будутъ продаваться за треть цѣны вышедшія изъ моды игры, игрушки, куклы» и т. д. Ну не выгодно ли это? Положимъ, что игрушки вышли изъ моды, но за то вѣдь за треть цѣны! Жаль только, что не помѣщено подробное описаніе, какія игрушки модныя, какія нѣтъ. Какъ же не сказать, господа, послѣ этого, что

Вѣкъ нашъ — вѣкъ благополучій,

Вѣкъ забавы и утѣхъ,

И валятся цѣлой кучей

Блага разныя на всѣхъ.

Говорятъ, что будто мода

Тяжела для нашихъ шей;

Мода — благо для народа,

Но бѣда для торгашей.

Въ самомъ дѣлѣ, бѣдные торговцы! Возьмемте хоть этотъ случай. Какая нибудь, напримѣръ, дудка или конь, или кукла изъ моды вышла, извольте продавать ее за треть цѣны. Вѣдь это легко сказать, сколько тутъ убытку-то будетъ! Да тоже нужно правду сказать, что у насъ не цѣнятъ самоотверженія торговцевъ, а между тѣмъ вотъ придетъ Ѳомина недѣля, всѣ бросятся по магазинамъ да по лавкамъ, спѣша закупать по дешевымъ цѣнамъ, а каково это торговцамъ-то? Вѣдь они, такъ сказать, своими руками свое же добро отдаютъ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 10, 1873

БЕСѢДА ВОСЬМАЯ.

Мы часто слышимъ жалобы на невѣжество и грубость людей необразованныхъ; но что же сказать о тѣхъ, которые, получивъ высшее образованіе, позволяютъ себѣ невѣжества? Къ сожалѣнію, мы видимъ это нерѣдко.

Возьмемте для примѣра нѣкоторыхъ изъ нашихъ докторовъ. Вѣдь кажется народъ ученый, получившій высшее образованіе; во время университетскаго курса кто изъ нихъ не проповѣдывалъ идей гуманныхъ, кто не представлялъ себѣ въ розовомъ свѣтѣ возможности помогать ближнему? А многіе ли изъ нихъ остались вѣрны этимъ мечтамъ? Приходится согласиться, что розовый цвѣтъ не проченъ и скоро выгораетъ, такъ и эти розовыя мечты, распаленныя блескомъ богатства, у многихъ выгорѣли и… улетучились. Въ самомъ дѣлѣ, нѣкоторые изъ нашихъ эскулаповъ получили извѣстность не только своимъ знаніемъ дѣла, но и притязаніями на вознагражденіе своего труда въ такихъ размѣрахъ, что только ахнешь да и согласишься, что это возъ награжденія. Какъ же послѣ этого не удивляться, что такой докторъ, прописавъ два-три рецепта, вылѣчиваетъ больнаго? Да какъ же не вылѣчить то, господа, — вѣдь человѣкъ мало-мальски съ ограниченными средствами по неволѣ со страху выздоровѣетъ, чтобъ только не платить этотъ возъ награжденія.

Такой докторъ, поѣздивъ немного,

Рублей во сто какъ вгонитъ свой часъ,

То визитовъ въ немного, ей-богу,

Паціента подниметъ какъ разъ.

Способъ лѣченія страхомъ огромной платы за визиты, по моему мнѣнію, дѣйствительно существуетъ и въ успѣхѣ его всякій можетъ убѣдиться, стоитъ только вспомнить, что во Франціи, кажется при Лудовикѣ XIV, лѣчилъ же одинъ докторъ своихъ паціентовъ разсказами; успѣхъ лѣченія былъ такъ великъ, что скоро у доктора не стало хватать времени для визитовъ и онъ началъ издавать журналъ, наполненный росказпями, листки котораго и разсылалъ паціентамъ, тѣ читали и такъ увлекались, что многіе забывали даже умирать и волей неволей выздоравливали. Паши доктора перещеголяли французскаго доктора и нѣкоторые этотъ методъ довели до высшей степени развитія: они не просятъ за визиты, а требуютъ. Такъ для примѣра разскажу два случая, бывшіе недавно съ однимъ изъ нашихъ эскулаповъ, грубость котораго вошла въ Москвѣ чуть не въ пословицу. Я не назову его фамиліи, а разскажу только самое дѣло.

Приглашаютъ этого доктора къ одному купцу; онъ является, прописываетъ рецептъ, получаетъ двадцать пять рублей и уѣзжаетъ. Проходитъ нѣсколько дней, докторъ къ больному не ѣдетъ. Купецъ шлетъ посланнаго.

— Ты отъ кого? спрашиваетъ докторъ.

— Отъ такого-то купца, — просятъ пожаловать.

— Твой хозяинъ торгуетъ?

— Никакъ нѣтъ-съ, они оставили торговлю, потому что ослѣпли.

— Все равно, говоритъ докторъ, — онъ торговалъ, такъ скажи ему, что въ мою лавочку съ двадцатью пятью рублями не ходятъ, я беру по сту рублей; если твой хозяинъ хочетъ, чтобъ я его лѣчилъ, то пускай пришлетъ мнѣ семьдесять пять рублей, которые долженъ за первый визитъ, и сто рублей за слѣдующій.

Купецъ послалъ требуемую сумму и докторъ пріѣхалъ.

Ростовщики и жмутъ хоть насъ,

Коль попадется кто имъ въ лапы,

Не тоже ль дѣлаютъ подъ часъ

У насъ въ Москвѣ и эскулапы?

Другой случай, бывшій съ тѣмъ же докторомъ, не менѣе характеристиченъ. Одинъ докторъ лѣчилъ мальчика, потребовалась необходимость консультаціи и докторъ предложилъ родителямъ свезть своего паціента къ своему собрату, именно къ тому, въ «лавочку» котораго ходятъ только со ста рублями. Родители согласились и докторъ съ мальчикомъ являются въ пріемную врача-лавочника. Послѣ первыхъ привѣтствій пріѣхавшій док торъ объясняетъ причину своего посѣщенія.

— Что-жь вы, милостивый государь, ребенокъ что ли? напускается тотъ на коллегу, — беретесь лѣчить я потомъ ѣздите къ другимъ за совѣтами!…

Пріѣхавшій докторъ, что называется, опѣшилъ.

— Это сынъ богатыхъ родителей, говоритъ онъ по латинѣ, — и за совѣтъ вамъ будетъ хорошо заплачено.

Эти слова мгновенно измѣнили гнѣвъ на милость.

Прошу васъ, садитесь пожалуйста, приглашаетъ онъ доктора, и затѣмъ обращается къ мальчику: — садитесь, душенька, вотъ сюда, на диванъ… Ну, что у васъ болитъ?

Такъ вотъ какія метаморфозы иногда случаются съ людьми! Впрочемъ этотъ докторъ до того простираетъ свое деньголюбіе, что можно даже усомниться въ нормальномъ состояніи его мозга.

Милый докторъ! пощадите!

Что за грозный видъ!

Хоть въ дипломъ свой загляните:

Что онъ говоритъ?

Вы берете очень много,

Докторъ дорогой!

Побоялись бы хоть Бога, —

Скажетъ вамъ больной.

Другой докторъ, тоже имѣющій поползновеніе лѣчить страхомъ, былъ приглашенъ къ больной.

— Извините, докторъ, что я побезпокоила васъ, говоритъ больная.

— Не думайте пожалуйста, что я къ вамъ пріѣхалъ даромъ, отвѣчалъ докторъ, — это теперь въ модѣ, и я вовсе не изъ такихъ филантроповъ.

Нужно замѣтить, что обстановка квартиры нисколько не говорила о томъ, чтобъ больная имѣла необходимость прибѣгать къ великодушію доктора.

БЕСѢДА ДЕВЯТАЯ.

"Волга, Волга! весной многоводной,

Твои волны не такъ всѣмъ грозятъ,

Какъ весною статьею расходной

Жены сердце мужей поразятъ;

Какъ, задавшись предвзятой задачей,

Приступаютъ къ супругамъ они,

Предложивъ озаботиться дачей,

На грядущіе лѣтніе дни.

Многіе мужья, хотя и терпѣть не могутъ дачной жизни, но не въ силахъ выдержать междоусобной войны съ дражайшими половинами и волей-неволей нанимаютъ дачи. Изъ какихъ только побужденій, въ самомъ дѣлѣ, нанимаются иногда дачи! Тотъ имѣетъ взрослыхъ дочерей и считаетъ дачу однимъ изъ способовъ для болѣе удачнаго отыскиванія жениховъ; другой, напротивъ, хочетъ выгодно жениться и ѣдетъ на дачу, въ чаяніи встрѣтить тамъ привлекательную невѣсту и еще болѣе привлекательнѣе приданое; третій ѣдетъ самъ не знаетъ зачѣмъ, ѣдетъ безъ всякой предвзятой цѣли, потому что другіе ѣдутъ, не ѣхать невозможно, чего добраго заподозрятъ въ недостаточности средствъ, а это мнѣніе заслужить, согласитесь, очень страшно.

Хоть подлецомъ зовутъ инаго,

Но онъ нимало не скорбитъ:

Въ названьи этомъ, чтожь дурнаго,

Когда карманъ его набитъ?

Но бѣднякомъ коль назовете,

Его то вѣрно оскорбитъ:

Какъ вы того не сознаете,

Что у него карманъ набитъ?

Вещь далеко не новая, что люди всѣми силами стараются казаться хоть на нѣсколько градусовъ выше того, что они суть на самомъ дѣлѣ, изъ этого же побужденія частенько нанимаются и дачи. Всѣ эти побужденія, всѣ эти заднія мысли, всякій старается прикрыть благовиднымъ предлогомъ: «дышанія чистымъ воздухомъ, отдыхомъ, поправленіемъ здоровья». Какъ бы тамъ ни было, но иниціативы отъѣзда на дачу въ большинствѣ случаевъ принадлежатъ прекрасному полу. Въ этомъ меня убѣждаетъ во первыхъ то, что большинство мужей на вопросъ, поѣдутъ ли они на дачу, отвѣтятъ вамъ съ кислой миной:

— Да, будемъ жить на дачѣ: женѣ докторъ велѣлъ.

Во вторыхъ, если вамъ случится быть въ праздникъ въ гостяхъ въ семейномъ домѣ, то вы, или встрѣтите весело улыбающуюся хозяйку, которая обратится къ вамъ съ словами: «мы будемъ жить на дачѣ, пріѣзжайте пожалуйста къ намъ», тутъ же вы увидите ухмыляющагося супруга, а если вы обѣдаете въ этомъ домѣ, то къ закускѣ передъ обѣдомъ хозяйка велитъ горничной подать, ну хоть сардинокъ, напримѣръ; вы какъ гость, конечно, примете эту заботливость на свой счетъ и скажете: не безпокойтесь пожалуйста, на что хозяйка непремѣнно отвѣтитъ: «Ахъ, Петенька или Пашенька очень любитъ сардины», и Петенька или Пашенька съ аппетитомъ кушаетъ сардины, мысленно соображая, во что обойдется ему каждая маленькая рыбка. Или же вы рискуете застать чету въ размолвкѣ, хозяйка встрѣчаетъ васъ такъ порывисто, супругъ напротивъ, радуется вашему приходу, при васъ онъ гарантированъ отъ всѣхъ поползновеній супруги; но вы видите: тутъ что-то не такъ, что какъ только супруги столкнулись вдвоемъ въ другой комнатѣ, между ними начинается сдержанная перестрѣлка. Мужъ непремѣнно хочетъ оста вить васъ обѣдать, вы остаетесь. Но за обѣдомъ опять таже исторія. Мужъ любитъ кушать горячее съ пеклеваннымъ хлѣбомъ, пеклеваннаго хлѣба на столѣ не оказалось, робко обращается онъ съ вопросомъ о томъ къ женѣ, та молча распоряжается и хлѣбъ приносится, когда горячее уже съѣдено. Наконецъ подаютъ жаркое. Мужъ любитъ его кушать съ огурцами, подаютъ салатъ и т. д. Въ третьихъ, во вліяніи дамъ, на отъѣздъ на дачи, убѣждаетъ меня то, что по словамъ аптекарей, никогда не выходитъ такого громаднаго количества лавровишневой воды, какъ въ промежутокъ времени между масляницей и первымъ мая; ну, а это ясно доказываетъ, что нервы у прекраснаго пола дѣйствуютъ въ это время самымъ сильнѣйшимъ образомъ. Приведенныхъ мною этихъ трехъ доказательствъ вліянія дражайшихъ половинъ на паемъ дачъ, мнѣ кажется вполнѣ достаточно Не могу утвердительно сказать, какъ пользуются на дачахъ дышаніемъ чистымъ воздухомъ дамы, но убѣжденъ въ томъ, что большинство супруговъ пользуются имъ въ самой микроскопической дозѣ. Изъ всѣхъ московскихъ окрестностей лучше другихъ отвѣчаетъ условіямъ дачной жизни одно только Богородское, это и доказывается его каждогоднымъ расширеніемъ. Ну нотъ-съ, мы слѣдовательно и возьмемъ въ примѣръ чету, поселившеюся для дышанія чистымъ воздухомъ въ Богородскомъ. Супругъ, напримѣръ, человѣкъ занятой, онъ долженъ бывать каждый день въ Москвѣ; извощика въ Богородскомъ найдти, благодаря линейкамъ, трудно, и супругъ волей-неволег долженъ совершать свое путешествіе въ линейкахъ и конечно вдоволь наглотаться и нанюхаться пыли. Да вѣдь послѣ этой пытки цѣлаго дня недостаточно, чтобы прочистить себѣ носъ и горло, а ужь чтобъ смыть пыль, насѣвшую во время этой экскурсіи, такъ одного купанья, воля ваша, недостаточно, а необходимо, по просту скажу, идти въ баню.

Такимъ-то образомъ, благодаря извощикамъ, «гоняющимъ линейки», дачная жизнь въ Богородскомъ, которая по истинѣ могла бы назваться пріятной, для большинства дачниковъ представляетъ положительное неудобство. Изъ Москвы стараются изгнать «гитару», а почему-то до сихъ поръ не обратятъ вниманія на линейки. Давно уже говорили о ихъ безобразіи и неудобствѣ, но вотъ явилась необходимость устроить между Москвою и Богородскимъ дешевое и удобное сообщеніе — и безобразныя линейки явились тутъ какъ тутъ. Не мѣшало бы замѣнить чѣмъ нибудь болѣе удобнымъ и сноснымъ эти злокачественныя линейки.

Театры наши, какъ извѣстно, по обыкновенію закрыты на весь великій постъ и любители Таліи и Мельпомены принуждены по неволѣ смирить свои желанья и удовольствоваться концертами да живыми картинами Разбирать тѣ причины, по которымъ театры закрываются въ постъ, я не буду. Вѣроятно причины эти уже разобраны и выяснены прежде насъ и вѣроятно также, что они очень уважительны, что не смотря на толки, предшествующіе каждому великому посту, что театры не закроются, театры все-таки закрыты. Меня удивляетъ только вотъ что: почему французская труппа изъята изъ этого? Странно; неужели русская драматическая труппа можетъ пагубнѣе подѣйствовать на дѣвственные нравы москвичей, нежели французская?

И москвичи, ища отрады,

Въ душѣ конечно сознаютъ,

Что имъ французы буффонады

На постномъ маслѣ пропоютъ.

Вотъ петербургскій театръ Буффъ такъ сама судьба заставила поститься. По словамъ «Новостей» театръ Буффъ совершенно неожиданно закрытъ въ четвергъ 1-го марта. Афиши возвѣстили спектакль; подъѣзжавшая къ театру публика должна была возвращаться во свояси. Говорятъ, что причина закрытія — неплатежъ жалованья артистамъ, отказавшимся играть. Еще наканунѣ спектакль начался только въ 9 часовъ вечера и то послѣ настоятельныхъ упрашиваній… Газета слышала, что и г-жа Билли, на дняхъ уѣхавшая изъ Петербурга, не получила платы за одинъ спектакль. Будущая судьба этого театра пока неизвѣстна.

Дирекція театра Буффъ

Артистамъ этакъ или такъ ли,

Давая вмѣсто денегъ пуфъ,

Даетъ за сценою спектакли…

Тутъ смыслъ конечно очень простъ,

Самъ рокъ за нравы заступился,

Коль начался лишь только постъ,

Весь персоналъ бѣжать пустился.

До чего иногда изощряются посѣщающіе маскарады, можетъ служить обращикомъ приводимое въ той же газетѣ сообщеніе изъ Казани. Тамъ въ маскарадѣ въ Соединенномъ собраніи была интересная маска астрологъ, у которой на плечѣ находился картонъ съ предсказаніями на 1873 годъ. Всѣхъ предсказаній было восемь, изъ нихъ 3-е и 8-е возбуждали особенный интересъ и смѣхъ въ публикѣ, которая цѣлый вечеръ толпилась около астролога. Вотъ эти предсказанія: «1). Ускользнувъ отъ „лапы“, Казань попадетъ въ ручищи другой акціонерной компаніи, представитель которой пріѣдетъ на Пасхѣ Будьте счастливы съ компаніей!… 2). Въ Казани, какъ и во всѣхъ городахъ вообще, измѣнится гербъ: къ нему будетъ прибавлена „голова“ съ связанными крыльями». 3-е предсказаніе газетой почему-то пропущено. За тѣмъ слѣдуютъ очень неостроумныя 4, 5, 6 и 7 е предсказанія и наконецъ 8-е): "Одинъ изъ клубовъ повѣситъ объявленіе: «здѣсь драться какъ дамамъ, такъ и мущинамъ не дозволяется». Далѣе въ той же корреспонденціи приведенъ разсказъ о кусающемся адвокатѣ, который откусилъ губу служителю въ трактирѣ и на судѣ заявилъ, что помирился съ пострадавшимъ, заплативъ ему 15 руб. за оскорбленіе. Нужно сознаться, что Казань иногда угощаетъ насъ такими диковинами, какихъ въ другихъ городахъ не найдешь.

Грады такъ не всѣ богаты,

Лишь Казани въ этомъ честь,

Что кусаки адвокаты

И буянки-дамы есть.

Нѣсколько времени тому назадъ писалъ я, что въ Клину предположено было учредить клубъ, но дѣло это по разнымъ причинамъ не приводилось въ исполненіе. Теперь мнѣ сообщаютъ изъ Клина, что всѣ препятствія устранены, клубъ открытъ и тамъ уже бываютъ танцѣплясы. По дѣло не въ томъ, что клубъ открытъ, а въ способѣ, которымъ производится тамъ баллотировка членовъ. Во всѣхъ клубахъ вообще желающій баллотироваться заявляетъ о своемъ желаніи и баллотируется. Въ клинскомъ же клубѣ это производится наоборотъ: не членъ заявляетъ о своемъ желаніи баллотироваться, а само правленіе клуба выбираетъ изъ среды общества лицъ, достойныхъ быть членами, и производитъ баллотировку, не предъувѣдомивъ даже баллотируемаго, который такимъ образомъ ничего не зная, просто, что называется, ни съ того, ни съ сего получаетъ членскій билетъ. Желательно:

Чтобъ эта клинская сноровка

Всѣмъ клубамъ по сердцу пришлась,

И чтобъ скорѣй баллотировка

Вездѣ такая завелась.

Баллотировка та, понятно,

Ничто иное, какъ каприсъ,

И о въ ней одно весьма пріятно,

Что выборъ въ члены всѣмъ сюрпризъ.

Теперь, господа, я сообщу вамъ отрадное извѣстіе, внимайте и восхищайтесь:

О ты, что въ горести напрасно

На Бога ропщешь, человѣкъ!

Повѣри, что родъ людей прекрасныхъ

Не весь изсякъ еще въ нашъ вѣкъ;

Сквозь темный горизонтъ блистая,

Звѣздою свѣтлою сіяя,

Такой субъектъ хоть въ рѣдкость намъ;

Но что онъ есть, познаешь самъ.

Въ № 56 «Московскихъ Вѣдомостей» помѣщенъ адресъ поднесенный московскими купцами моздокскому купцу Макару Иванычу Улуханову. Какъ видно, московскіе купцы изумились честности г-на Улуханова и, не будучи въ силахъ преодолѣть своихъ чувствъ, рѣшились подать ему этотъ адресъ, въ которомъ они весьма справедливо хвалятъ его за то, что онъ посвятилъ себя «честной коммерческой дѣятельности». Это, какъ хотите, изумительно. Далѣе говорится, что непоколебимая честность, примѣрное благородство и совершенная аккуратность служили украшеніемъ трудовъ его.

Рты разинь, Москва почтенная,

Изумитъ тебя навѣрное

«Благородство тутъ примѣрное»,

«Аккуратность совершенная»

И тобою такъ любимая

«Честность непоколебимая».

Выразивъ свое удовольствіе совершенной аккуратно сти, примѣрному благородству и непоколебимой честности г-на Улуханова, московскіе купцы тоже совершенно справедливо, хотя немного и неумѣстно, нахлобучиваютъ нѣкоторыхъ его согражданъ. «Между тѣмъ, говорятъ они, какъ очень многіе изъ согражданъ вашихъ, увлекаясь обманутымъ довѣріемъ москвичей и забывъ о главнѣйшемъ сокровищѣ всякаго человѣка доброй совѣсти, вредили вашей честной коммерціи на счетъ своихъ добродушныхъ кредиторовъ». Это, господа, заслуга тоже не малая и за это г. Улухановъ, по выраженію московскихъ купцовъ, «сіяетъ какъ свѣтлая звѣзда на темномъ горизонтѣ»!? Весь этотъ адресъ, господа, написанъ такъ чувствительно, что невольно умилишься душой и спросишь себя: неужели всѣмъ честнымъ людямъ слѣдуетъ подавать адресы? Если это такъ, то вѣдь всѣмъ, или большинству московскихъ купцовъ придется подавать адресы другъ другу… Чему же удивились московскіе купцы въ г-нѣ Улухановѣ? Удивляемся мы героямъ и вообще всякой личности, выходящей изъ ряда обыкновенныхъ. Удивляемся, устраиваемъ имъ оваціи и подаемъ адресы. Что же мы выражаемъ этими оваціями и адресами? Выражаемъ удивленіе ихъ способностямъ, талантамъ, храбрости и такъ или иначе доказываемъ, что такъ, какъ поступилъ тотъ или другой герой, намъ не поступить. А иначе чему бы и удивляться? Реѣ мы ходимъ и никто этому не удивлялся, а между тѣмъ вся Москва рукоплескала Блондену, когда онъ ходилъ по канату. Мы удивлялись Патти и Нильсонъ и рукоплескали имъ не тогда, когда онѣ разговаривали, а когда пѣли. Слѣдовательно, мы удивляемся и устраиваемъ оваціи тому, чего сами сдѣлать не можемъ. Чему же въ Макарѣ Ивановичѣ Улухановѣ удивились купцы? Что такое нашли они въ его дѣйствіяхъ, чего сами сдѣлать не могутъ? Или они сознаютъ, что не могутъ «сіять свѣтлыми звѣздами на темномъ горизонтѣ»? Да оно и лучше, а то ужь слишкомъ свѣтло бы было. Интересно, какъ приметъ этотъ адресъ г. Улухановъ. Если онъ быть честнымъ считаетъ обязанностью каждаго человѣка, то, прочтя его вѣроятно улыбнется, да скажетъ: "вотъ пословица говоритъ, «что: „на бѣднаго Макара шишки валятся“, а тугъ вышло, что и на богатаго Макара ни за что ни про что шишка свалилась»!

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 12, 1873

БЕСѢДА ДЕСЯТАЯ.

Бесѣду эту, господа, мнѣ придется начать о вещи хотя и прозаической, но тѣмъ не менѣе необходимой для всей кургузой половины рода человѣческаго. Заранѣе прошу извиненія у прекраснаго пола, потому что мнѣ приходится говорить — о брюкахъ. «Да что же интереснаго можно найдти въ брюкахъ?» спросятъ меня.

О, друзья мои, отъ скуки,

Вѣрьте мнѣ, что правда то,

Развлекутъ насъ даже брюки

И жилеты, и пальто.

Такъ вотъ-съ, на основаніи-то этого и начнемъ съ брюкъ. Всякому конечно извѣстна пословица, гласящая, что нѣмецъ хитеръ — обезьяну выдумалъ. Не знаю, на сколько справедливо это мнѣніе, но знаю, что нѣмцы до сихъ поръ не отрекались отъ сочиненія ими обезьяны, а потому такъ какъ молчаніе есть знакъ согласія, то мы и остановимся на томъ, что нѣмецъ хитеръ. Въ силу-то этого сознанія у насъ явилось мнѣніе, что ни одинъ русскій мастеръ не можетъ обладить какой нибудь вещи такъ хитро, какъ мастеръ нѣмецкій, даже не только какъ чисто нѣмецкій мастеръ, а и какъ мастеръ, носящій нѣмецкую фамилію. Такимъ-то путемъ мы добрались и до того, что каждый изъ насъ въ случаѣ надобности устроить себѣ какую нибудь часть гардероба стремится отдать ее нѣмцу, въ полной увѣренности, что тотъ обладитъ эту вещь самымъ наилучшимъ образомъ. Есть въ Москвѣ одинъ портной, сынъ Леви, къ какой національности онъ принадлежитъ — не знаю, но думаю, что онъ не русскій, потому что облаживаетъ вещи ужь черезъ чуръ хитро. Въ непринадлежности его къ русской національности убѣждаетъ меня и то еще, что этотъ господинъ изо всего русскаго языка только и заучилъ твердо: «еще не готово» и «завтра пожалуйте». Этими то двумя фразами онъ и изволитъ отдѣлываться отъ своихъ заказчиковъ. Въ доказательство этого приведу два слѣдующихъ примѣра. Одинъ господинъ болѣе двухъ мѣсяцевъ тому назадъ отдалъ ему перешить брюки и до сихъ поръ ходитъ къ нему каждый день, чтобъ услыхать «еще не готово» и «завтра пожалуйте». Долго ли будетъ ходить этотъ господинъ за своими брюками — мнѣ неизвѣстно, а потому, не распространяясь объ немъ, перейду къ другому примѣру. Другой заказчикъ еще счастливѣе перваго, тотъ отдалъ пальто и ходитъ за нимъ пять мѣсяцевъ и тоже каждый день слышитъ неизмѣнное «еще не готово съ» и «завтра пожалуйте». Можетъ быть подобные примѣры есть и еще, но мнѣ они неизвѣстны; эти же два по моему въ вину портному сыну Леви ставить невозможно, такъ какъ они свидѣтельствуютъ только о его изумительной старательности; кромѣ ея я въ этихъ примѣрахъ

Никакой не вижу штуки

И портной не погрѣшилъ,

Но онъ то пальто и брюки

Черезъ чуръ лишь перешилъ.

Одно только можно бы ему посовѣтовать къ тѣмъ двумъ русскимъ фразамъ, которыми онъ владѣетъ, прибавить русскую же пословицу, гласящую, что сама себя раба бьетъ, коли не чисто жнетъ. Впрочемъ, что же я учу его?…

«Современныя Извѣстія» сообщаютъ примѣры нѣмецкой вѣжливости. Г. Елоховичъ, русскій 1-й гильдіи купецъ, членъ рижскаго биржеваго общества и агентъ «Сѣвернаго Общества страхованія», разослалъ 20 го февраля рижскимъ торговымъ домамъ циркуляры, увѣдомляющіе объ открытіи въ Ригѣ дѣйствій Сѣвернаго Общества. Вмѣстѣ съ другими онъ послалъ циркуляры двумъ фирмамъ: Т. Ангельбекъ и К^о и Г. В. Шредеръ и К^о. Эти два торговые дома отвѣтили агенту нашего Общества такимъ невѣжествомъ, на которое можно натолкнуться развѣ на заднемъ дворѣ нѣмецкаго сапожника. А именно: обѣ эти фирмы возвратили агенту его письма со слѣдующими надписями на вскрытыхъ конвертахъ.

"Первая фирма съ надписью: "Adressat ist der russichtn Sprache nicht maechtig. Einsender dürfre für dieses Exemplar nützlichere Verwendung finden (т. e. получатель не владѣетъ русскимъ языкомъ; приславшій могъ бы найдти для этого экземпляра болѣе полезное употребленіе).

«Вторая фирма съ надписью: „An die Сѣверное Общество Riga. Der russischen Sprache nicht maechtig, retourniren wir einliengend das Circular nebst 2 Büchern“, (t. e. Сѣверному Обществу, Рига. Не владѣя русскимъ языкомъ, мы возвращаемъ при циркулярѣ и 2 книги)».

Что же вы скажете, господа, объ этихъ нѣмцахъ? О, господа рижскіе коммерсанты:

Хвалю за подвигъ молодецкій,

Хвалю за вѣжливость я васъ:

Своей ухваткою нѣмецкой

Дивите вы не мало насъ.

Что вамъ порусски знать не должно,

Вы доказали ясно намъ:

Писать вѣдь грубости-то можно

И понѣмецки видно вамъ.

Далѣе газета прибавляетъ, что обѣ фирмы достаточно владѣютъ русскимъ языкомъ, такъ какъ имѣютъ постоянныя сношенія съ русскими торговыми домами. Ну, это едва ли такъ. Нужно знать близко торговыя сношенія рускихъ домовъ съ нѣмецкими, чтобъ не заподозрить нѣмцевъ и вообще всѣхъ иностранцевъ въ знаніи русскаго языка. Нужно знать, насколько русскія фирмы, долженствующія играть главную роль въ этихъ сношеніяхъ, унижаются передъ иностранными, а тѣмъ болѣе нѣмецкими фирмами. Ни одинъ торговый домъ, находящійся въ Парижѣ, Лондонѣ, Манчестерѣ и другихъ городахъ и существующій исключительно для сбыта товаровъ въ Россію, не считаетъ своею обязанностью обзавестись русскимъ корреспондентомъ, но всѣ русскія фирмы, имѣющія съ ними сношенія, заводятъ у себя или иностранныхъ корреспондентовъ, или требуютъ отъ бухгалтера непремѣннаго знанія иностранныхъ языковъ. Скажу болѣе: экспедиторы при таможняхъ, которые почти всѣ иностранцы или русскіе нѣмцы и которыхъ все существованіе зависитъ отъ желанія или нежеланія нашихъ фирмъ доставить имъ занятія, пишутъ счета и ведутъ корреспонденцію по очисткѣ товаровъ на иностранныхъ языкахъ и наши торговцы на это смотрятъ какъ на явленіе обыкновенное и ни одному нашему негоціанту въ голову не приходитъ, почему это мы должны знать нѣмецкій языкъ, а не нѣмцы русскій? Но это, господа, еще не все, въ приведенныхъ мною примѣрахъ съ обѣихъ сторонъ дѣйствуютъ личности самостоятельныя, выборъ господствующаго языка въ ихъ сношеніяхъ предоставленъ ихъ обоюдному согласію, вольно одной сторонѣ уступать. Но есть примѣненіе нѣмецкаго языка болѣе курьезное. Въ нѣкоторыхъ обществахъ, учрежденныхъ въ Россіи и на русскія деньги и носящихъ чисто русскія названія, существуетъ такого рода оригинальная корреспонденція: напримѣръ, московская контора общества пишетъ рижской конторѣ по русски, а рижская отвѣчаетъ по нѣмецки. Слѣдовательно всѣмъ конторамъ общества, разсѣяннымъ по всей Россіи, обязательно для одной или двухъ конторъ употреблять нѣмецкій языкъ. Можно ли послѣ этого удивляться, что какой нибудь нѣмчикъ, пріѣхавъ въ Россію, въ короткое время, какъ говорится, «выходитъ въ люди». Между тѣмъ какъ множество русскихъ и способныхъ, но имѣющихъ несчастіе знать одинъ русскій языкъ, не могутъ получить занятія. Отчего же это? Да отъ того, что справедливо кто-то сказалъ, будто одинъ нѣмецъ родится съ крючечкомъ, а другой съ петелькой, посредствомъ-то этихъ крючечковъ и петелекъ нѣмцы и тащатъ къ верху одинъ другаго.

А русаки, топча другъ друга,

Свой неуспѣхъ не сознаютъ,

Что для нѣмецкаго тѣмъ цуга

Просторный ходъ вездѣ даютъ.

Всегда предъ нѣмцами склоняясь,

Мы, оставаясь назади,

Рты разѣваемъ, удивляясь:

Какъ такъ все нѣмцы впереди?

Но зря на нѣмцевъ мы пеняемъ,

Укоры дѣлаемъ судьбѣ,

Когда дорогу заслоняемъ

Повсюду сами же себѣ.

За примѣрами ходить недалеко. Въ той же газетѣ и тотчасъ же вслѣдъ за вышеприведеннымъ извѣстіемъ приведено письмо г-на Прозорова, «который былъ главнымъ ратователемъ» за равноправность русскихъ въ московскомъ нѣмецкомъ клубѣ. «Три съ воловиною года длилась борьба эта, пишетъ г. Прозоровъ, — и мудрое правительство ходатайство насъ, депутатовъ, о равноправіи и равночисленности съ иноземцами удостоило уваженія. Отдавшись всецѣло дѣлу этому, не мало употребили мы и времени, и расходовъ на веденіе этого процесса, стоившаго мнѣ, кромѣ процентовъ за заемъ денегъ у г-на Гросса, около 1300 руб. сер. Изъ 450 членовъ и 965 кандидатовъ только 83 члена и кандидата отнеслись сочувственно къ этому и возвратили мнѣ 523 рубля, на что у меня въ рукахъ безспорные факты; а остальныя деньги? а вознагражденіе за трудъ? Объ этомъ никто не думаетъ, а между тѣмъ въ жертву для русскихъ я принесъ все свое состояніе и теперь лежащая на смертномъ одрѣ жена моя лишена всякой помощи къ облегченію болѣзни, что, а равно неимѣніе средствъ платить 470 руб. за квартиру, вынудило меня публиковать въ вашей газетѣ о продажѣ домашней родовой святыни, св. иконъ». Это писано, господа, въ Москвѣ, въ сердцѣ Россіи, писано русскимъ и исключительно объ однихъ только русскихъ! Это писалъ человѣкъ, тратившій время, трудъ и деньги на общее дѣло, въ которомъ коллективнымъ порядкомъ обращались къ властямъ, которое надѣлало шуму, всполошило и нѣмцевъ, и русскихъ, и въ которомъ сами же русскіе самымъ безцеремоннымъ образомъ надули человѣка, который привелъ это дѣло къ благопріятному результату. Это будутъ читать и русскіе, и нѣмцы. Нѣмцы конечно посмѣются, а русскіе?… изъ-за тысячи человѣкъ неблагодарныхъ должны глотать эту пилюлю да облизываться. Къ чему же загорѣлся весь этотъ сыръ боръ? Къ чему подняли они этотъ шумъ? Къ чему наконецъ допустили они г-на Прозорова съ честью вывести ихъ изъ этого столкновенія? Неужели только за тѣмъ, чтобъ оскандалиться передъ тѣми же нѣмцами самымъ непозволительнымъ образомъ?… Грустно и не хорошо, право не хорошо. Прочтя письмо г-на Прозорова, не приходится ли сознаться, что въ насъ даже чувство признательности нужно вколачивать съ роднымъ припѣвомъ: «эй, ухнемъ!». Мы сами же говоримъ, что нѣмцы потому и успѣваютъ, потому и не скандалятся, что дружны, а главное признательны. Мы это говоримъ, а дѣлаемъ совершенно иначе, и выходитъ, что языкъ болтаетъ, а голова не вѣдаетъ. Посмотрите на приводимый «Русскими Вѣдомостями» примѣръ нашихъ человѣчныхъ отношеній къ своему же брату, свихнувшемуся съ дороги. Вотъ этотъ примѣръ: «Нѣсколько лѣтъ тому назадъ купецъ П. М. H — въ, имѣя достаточный капиталъ, производилъ торговлю желѣзомъ на Балчугѣ и на Неглинномъ проѣздѣ, противъ Александровскаго сада; дѣла его разстроились и, какъ часто въ подобныхъ случаяхъ бываетъ, онъ не совладѣлъ съ перемѣной своего положенія и предался пьянству. Въ воскресенье 11-то марта, ходя по лавкамъ своихъ знакомыхъ, одѣтый въ рубище, онъ просилъ у нихъ подаянія, и подаяніе было дано ему, но въ какомъ видѣ! Одинъ изъ купцовъ пригласилъ его въ ближайшій трактиръ, гдѣ за два стакана вина выстригъ ему на голо затылокъ! (какой… умный этотъ купецъ, правда?). Но этого оказалось мало. На другой день другіе купцы, торгующіе въ домѣ Молчанова, противъ Александровскаго сада, зазвали несчастнаго въ трактиръ, пригласили цирюльника и за три стакана водки обрили ему бороду и усы. (Купцы не умны, но цирюльникъ въ этомъ случаѣ оказывается положительнымъ негодяемъ). Не удовольствовавшись и этимъ, на третій день, 13-го числа, тѣ же купцы зазвали несчастнаго въ лавку, предложили ему 20 коп. съ тѣмъ, чтобы вымазать ему лицо сажей, смѣшанной съ скипидаромъ. Совершивъ эту операцію, они послали жертву своей дикой насмѣшки въ кабакъ, и когда онъ возвращался оттуда и проходилъ по ряду, его сопровождалъ конечно хохотъ этихъ милыхъ забавниковъ, заставляющій останавливаться мимо идущихъ». Подобнымъ образомъ, господа, потѣшаются наши купцы и потѣшаются надъ своимъ же братомъ, бывшимъ купцомъ, забывая о томъ, что у нею можетъ быть есть семейство, которое страдаетъ невинно. Гдѣ вы встрѣтите потѣху подобнаго рода? Гдѣ вмѣсто поддержки падшаго собрата будутъ толкать его еще ниже? Кто на это способенъ, какъ не нѣкоторые изъ нашихъ ожирѣлыхъ купцовъ? Неужели они не понимаютъ, что при измѣнившихся обстоятельствахъ они сами, если только не рѣшатся улизнуть или устроить темную сдѣлку, очутятся въ такомъ же положеніи? Это все наши «ташкентцы», «шутники», «Вагабундовы», это все кандидаты на кабацкихъ засѣдателей, въ томъ случаѣ, если не хватитъ умѣнья «обставить» кредиторовъ. Эти всѣ богачи, съ глубокимъ вздохомъ подающіе грошъ нищему, боящіеся оскоромиться въ постъ и тратящіе рубли на устройство какой нибудь каверзы ради своей потѣхи, это все нравственные уроды, " умственные пролетаріи, сильные только своимъ богатствомъ, потерявъ которое они потеряютъ все, такъ какъ ихъ тупоголовіе только и способно на грязныя выходки да безобразное ухарство.

О, забавники столичные,

Коммерсанты необъятные,

Вы снаружи и опрятные

Да внутри-то неприличные!

Я скажу вамъ, васъ жалѣючи,

Вы на всѣхъ тоску наводите

Тѣмъ, что очень сумазбродите,

Въ тупоуміи коснѣючи.

Редакція «Современныхъ Извѣстій» получила два письма, одно отъ акціонера Тамбовско-Козловской, другое отъ акціонера Московско-Смоленской желѣзной дороги. Вотъ-съ по поводу-то этихъ двухъ писемъ руководящая статья въ № 68 этой газеты и начинается слѣдующими словами: «Нижеслѣдующія два „желѣзнодорожныя“ письма говорятъ одно, хотя касаются двухъ разныхъ дорогъ: они изображаютъ беззащитное положеніе акціонеровъ, не получающихъ ни копейки дивиденда, хотя управляющіе и служащіе (?) на дорогахъ пользуются прекрасными окладами и даже заводятъ общественныя библіотеки… для своего удовольствія». Я подчеркнулъ послѣднія слова и они по истинѣ достойны вниманія, и даже тѣмъ болѣе потому, что передъ ними поставлено нѣсколько многознаменательныхъ точекъ. «Заводятъ библіотеки… для своего удовольствія», гмъ, гмъ… По поводу чего же написаны эти слова? А поводомъ къ этому послужило письмо «беззащитнаго» акціонера Тамбовско-Козловской желѣзной дороги. «М. Г. господинъ редакторъ, пишетъ акціонеръ, — въ № 41 вашей газеты между прочимъ помѣщено извѣстіе изъ Тамбова объ открытіи при вокзалѣ Тамбовско-Козловской желѣзной дороги на желѣзнодорожныя средства (15 р. съ версты) училища на 70 человѣкъ. А служащіе на дорогѣ согласились даже основать въ вокзалѣ библіотеку, удѣляя на это по 20 % изъ собственнаго жалованья». Далѣе акціонеръ, соглашаясь съ тѣмъ, что оба учрежденія похвальны, замѣчаетъ, что «не мѣшаетъ на видъ учредителямъ поставить нѣкоторыхъ вопросовъ, отъ рѣшенія которыхъ, кажется, не мало должно зависѣть нравственное достоинство этихъ учрежденій». Ого! Вотъ сейчасъ акціонеръ загвоздку-то задастъ, подумаютъ нѣкоторые. Акціонеръ задаетъ собственно два вопроса, по учрежденію училища и по учрежденію библіотеки; хотя оба вопроса, что называется, два санога пара, но такъ какъ училище учреждено на желѣзнодорожныя средства, то мы и оставимъ вопрошателя затыкать акціонерныя раны вопросами и ограничимся лишь его вопросомъ по учрежденію библіотеки, гдѣ онъ заѣхалъ прямо въ чужой кварталъ, такъ какъ по его же собственнымъ словамъ, библіотека учреждена на деньги служащихъ. Какой же вопросъ задаетъ онъ? А вотъ какой: «Учрежденіе служащими библіотеки изъ собственнаго жалованья, въ сопоставленіи съ отсутствіемъ дивиденда для акціонеровъ, не приводитъ ли къ заключенію объ излишествѣ получаемаго служащими жалованья?» Да-съ, ну и остановимся пока здѣсь и съ своей стороны поставимъ два такихъ же знака (??). Въ силу какихъ такихъ великихъ соображеній г. акціонеръ пришелъ къ заключенію, что отчисляемые служащими изъ своего жалованья 20 % на библіотеку для нихъ излишнія? Да къ тому же г. акціонеръ доказываетъ это сопоставленіемъ недостаточнаго дивиденда акціонерамъ. Вѣдь по его словамъ выходитъ, что слѣдуетъ этотъ излишекъ отнять у служащихъ. Это, положимъ, полезно, но, прошу извиненія — бестолково. Вѣдь если быть послѣдовательному, то придется уменьшать оклады каждый день. Ходятъ служащіе въ театръ — излишекъ, ходятъ въ трактиръ — излишекъ, франтятъ-излишекъ, къ каждому излишку служащихъ, сопоставляя недостатокъ акціонеровъ, можно уменьшеніемъ этихъ окладовъ придти какъ къ стѣнѣ, т. е. дойти до того, что и уменьшать будетъ не изъ чего; служащіе, не желая толочь воду на воеводу, разойдутся, и что же выйдетъ?… Мало ли кто и какъ тратитъ свой заработокъ, кому же до этого какое дѣло? Это во первыхъ. А во-вторыхъ, неужели г. акціонеръ, пустившійся печатно разсуждать о несостоятельности администраціи дороги, не знаетъ общепринятаго правила объ складахъ? Странно… Бюджетъ расходовъ составляется ранѣе и утверждается общимъ собраніемъ акціонеровъ и измѣняется только въ случаѣ крайней къ тому необходимости; если же этой необходимости не предвидится, то не только не уменьшаются оклады, но даже вся экономія, оставшаяся по этой статьѣ расхода, опредѣляется въ награду служащимъ, и эта экономія составляетъ прямую ихъ собственность, такъ какъ они исполняли текущія дѣла въ наличномъ составѣ, не требуя увеличенія комплекта. Слѣдовательно акціонеры не только не имѣютъ права касаться до расходованія служащими ихъ жалованья, но даже не имѣютъ нрава касаться и всей суммы, внесенной въ бюджетъ по этой статьѣ расхода. И только въ томъ случаѣ могутъ заявить претензіи, если у нихъ будетъ испрашиваться разрѣшеніе на передержку. Отыскивать же недостаточность дивиденда въ окладахъ положительно невозможно. Вѣдь это все равно, что человѣкъ, поѣхавшій на извощикѣ за полученіемъ денегъ и не получившій ихъ, будетъ на основаніи этого неретаргиваться съ извощикомъ и разсчитывать, куда онъ употребитъ деньги и нельзя ли чего нибудь скинуть. Если г. акціонеръ и видитъ, что расходъ администраціи идетъ не по приходу, то въ этомъ виноватъ бюджетъ, а не личный окладъ каждаго служащаго, къ тому же и не всѣхъ служащихъ можно упрекнуть въ полученіи огромныхъ окладовъ. Но посмотримъ, что говоритъ г. акціонеръ далѣе. Далѣе онъ толкуетъ еще удивительнѣй, послушайте: «Притомъ кому можетъ служить библіотека, какъ не служащимъ же только на дорогѣ? Пассажирамъ по краткости пребыванія въ вокзалѣ, въ ожиданіи поѣзда, очевидно пользоваться библіотекой некогда, а при такомъ условіи (?) библіотека составляетъ ни болѣе, ни менѣе какъ прихоть или комфортъ ея учредителей». Ну, господа, на эти слова

Удивленье непремѣнное

Всякій выразитъ изъ насъ,

Лишь «Извѣстья Современныя»

Никогда не скажутъ насъ.

И подъ часъ игру мизерную

Разыграютъ такъ легко;

Я газету ту примѣрную

Чту за это глубоко.

Напримѣръ хоть въ данномъ случаѣ: администрація дороги не выдаетъ акціонерамъ дивиденда, акціонеры ропщутъ и молятъ: «Милостивый государь, господинъ редакторъ, караулъ! Мы, акціонеры, не получая дивиденда, вѣшаемъ носы, а служащіе, получая жалованье, какъ на смѣхъ форсятъ, для своей прихоти на библіотеку жалованье тратятъ, защитите!» Ну, г. редакторъ сейчасъ и того… защититъ. Акціонеры, молъ, беззащитны, а «служащіе на дорогахъ пользуются прекрасными окладами и даже заводятъ общественныя библіотеки… для собственнаго удовольствія». Я, господа, убѣжденъ, что г. редакторъ «Современныхъ Извѣстій» будетъ покупать себѣ къ Пасхѣ и на свои деньги обновки… для собственнаго удовольствія. Какъ это странно, не правда ли?

Что вамъ Тьеръ, Жюль Фавръ, Гамбетта,

Что Бисмаркъ, Гладстонъ,

Коль у насъ одна газета

Всѣмъ задастъ имъ тонъ!

Съ нею мы не оскудѣли,

Нѣтъ, мы съ ней того…

Да чего… съ ней Дизраели

Самъ намъ ничего!

Съ нею намъ, ей-ей, не плача

Можно вѣкъ прожить,

Веселей Кладдерадача

Съ ней намъ можно быть!

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 14, 1873

БЕСѢДА ОДИННАДЦАТАЯ.

Читая петербургскія и московскія газеты, невольно проводишь параллель между той и другой печатью. Невольно удивляешься добродушію и благонравію московскихъ публицистовъ и крайней возбужденности публицистовъ петербургскихъ. Наша московская пресса являетъ собою разительный примѣръ добронравія, газеты между собой не ссорятся, не задѣваютъ другъ друга. Да кому и ссориться-то у насъ? Изъ большой прессы у насъ есть одни «Московскія Вѣдомости»; а какъ извѣстно, что одинъ въ полѣ не воинъ, то слѣдовательно почтенной газетѣ ссориться и воевать не съ кѣмъ. Такъ называемая маленькая печать имѣетъ своими представителями въ Москвѣ «Современныя Извѣстія» и «Русскія Вѣдомости»; обѣ газеты по миролюбію своему напоминаютъ собою почтенныхъ Аѳонасія Ивановича и Пульхерію Ивановну. Да куда! Аѳонасій Ивановичъ нѣтъ-нѣтъ да и подпуститъ бывало шпильку Пульхеріи Ивановнѣ, въ нашей же московской прессѣ, какъ извѣстно, шпилекъ никогда и никому не подпускается. Не то представляетъ маленькая печать петербургская. Оставя въ сторонѣ всю петербургскую прессу вообще, я ограничусь двумя газетами, именно «Петербургскимъ Листкомъ» и «Новостями». Насколько паши двѣ газеты на поминаютъ собою Аѳонасія Ивановича и Пульхерію Ивановну, настолько же «Листокъ» и «Новости» напоминаютъ собою Палкана и Барбоса въ тотъ моментъ, когда поваръ выбросилъ злополучную кость. Москвичамъ, читающимъ петербургскія газеты, какъ я вижу изъ полученнаго мною письма, полемика, существующая между этими двумя газетами, успѣла понадоѣсть порядкомъ. Можетъ быть это происходитъ отъ того, что московская публика, привыкшая къ добронравію московскихъ печатныхъ органовъ, не находитъ интереса въ громовыхъ словоизверженіяхъ петербургскихъ газетъ. Можетъ быть московская публика не доразвилась до того, чтобъ считать частную жизнь редакторовъ и сотрудниковъ достояніемъ печати, а слова «неучъ» и «афферистъ» украшеніемъ слога. Какъ бы тамъ ни было, но въ полученномъ мною письмѣ корреспондентъ задается такими вопросами: «изъ за чего ссорятся эти двѣ газеты? Въ силу какихъ причинъ „Петербургскій Листокъ“ нападаетъ на „Новости“? Почему „Новости“ считаютъ своею обязанностію отвѣчать „Петербургскому Листку“? Неужели, пишетъ корреспондентъ, обѣ эти газеты считаютъ свои личныя отношенія настолько интересными, что позволяютъ себѣ обращать на нихъ вниманіе читателей и еще прикрываются, какъ это дѣлаетъ „Петербургскій Листокъ“, своей обязанностью ругаться во имя печатнаго слова. Не злая всѣхъ обязанностей, налагаемыхъ на публицистовъ печатнымъ словомъ, которому они служатъ, я прошу васъ разъяснить въ одной изъ бесѣдъ, дѣйствительно ли обѣ газеты вызваны на ругань требованіями печатнаго слова, заставляя такимъ образомъ своихъ читателей почти въ каждомъ номерѣ встрѣчать болтовню, служащую, какъ мнѣ кажется, только личнымъ удовольствіемъ почтенныхъ редакцій? Не доказывается ли этой болтовней, напротивъ, полнѣйшее невниманіе къ читающей публикѣ и глумленіе надъ печатнымъ словомъ. Я знаю нѣсколькихъ подписчиковъ на обѣ эти газеты и скажу безъ преувеличенія, что всѣмъ надоѣла эта ни къ чему не идущая перебранка. Неужели эти двѣ газеты, гоняющіеся за мухой съ обухомъ, не остановятся? По моему мнѣнію остановиться слѣдуетъ „Новостямъ“ и, вспомнивъ пословицу „устанетъ — перестанетъ“, пройдти нападки „Петербургскаго Листка“ благоразумнымъ молчаніемъ и доказать тѣмъ уваженіе къ читающей публикѣ и печатному слову». Ко всему этому я съ своей стороны не могу многаго прибавить, такъ какъ корреспондентъ самъ задаетъ вопросы и самъ же превосходно отвѣчаетъ на нихъ. Но

И наша деньга не щербата,

Я дѣло живо разсужу

И брани питерскихъ собратовъ

Конецъ желанный предскажу.

Гдѣ то, не помню, читалъ я или слышалъ, только не самъ выдумалъ, что американцы, желая прекращенія войнъ, задались мыслію довести защиту и нападеніе до послѣдней степени невозможности, т. е. до того, чтобы дальнѣйшій прогрессъ и въ томъ, и въ другомъ былъ невозможенъ. Не знаю, можно ли этимъ путемъ достигнуть уничтоженія войны, но знаю, что «Петербургскій Листокъ» и «Новости» договорились именно до той степени, послѣ которой дальнѣйшее препирательство въ печати невозможно. «Петербургскій Листокъ» собралъ въ пользу редактора «Новостей» 43 р., о чемъ и заявилъ на своихъ столбцахъ, не поименовавъ впрочемъ доброхотныхъ дателей. «Новости» съ своей стороны жертвуютъ эти деньги тремъ издателямъ и одному редактору «Петербургскаго Листка» на баню. «Петербургскій Листокъ» укоряетъ редакцію «Новостей» безденежьемъ. Фельетонистъ «Новостей» отвѣчаетъ: «Мы не знаемъ, много ли денегъ въ редакціи „Петербургскаго Листка“, знаемъ только, что сотрудники этой газеты (см. дѣло Арсеньева) присылаютъ въ судъ отзывы, что одинъ изъ нихъ не можетъ явиться въ качествѣ свидѣтеля за неимѣніемъ сапоговъ, а другой потому, что не находитъ достаточно приличнымъ предстать предъ гг. судьями и гг. присяжными засѣдателями въ женской кацавейкѣ» и т. д. «Петербургскій Листокъ» говоритъ, что онъ нападаетъ на г-на «во имя печатнаго слова», а «Новости» говорятъ, что они должны отвѣчать, потому что на нихъ нападаютъ не съ литературной стороны, а клевещутъ на частную жизнь редактора.

Впрочемъ, можетъ быть москвичи, какъ я уже и говорилъ выше, не доразвились еще и не понимаютъ всей прелести этихъ перебранокъ, а петербуржцамъ это можетъ быть и нравится. Вѣдь Петербуржцы народъ куда развитой. Вотъ напримѣръ въ «Новостяхъ» пишутъ: «Во время спектакля въ клубѣ русскаго купеческаго общества для взаимнаго вспоможенія, 27-го марта, среди глубокой тишины, царствовавшей въ залѣ, вдругъ раздался сильный густой и протяжный храпъ. Вниманіе собравшейся публики обратилось по тому направленію, откуда неслась эта импровизированная симфонія. Подарившій непрошенною музыкою публику былъ довольно солидной и внушительной наружности господинъ съ длинною рыжей бородою, въ сѣрой визиткѣ. Онъ, развалившись, полулежалъ на одномъ изъ дивановъ, стоявшихъ въ залѣ и предназначенныхъ какъ мѣста для публики, въ непринужденной позѣ и храпѣлъ во всю мочи, какъ у себя дома. Храпъ былъ такъ громокъ, что заглушалъ все, что говорилось на сценѣ артистами, и сидѣвшія близъ этого господина дамы вынуждены были перейти на другія мѣста, желая слышать происходившее на сценѣ, а также чтобъ очистить мѣсто, если ему вздумалось бы положить ноги на диванъ и вытянуться во весь ростъ. Похрапѣвъ довольно долго въ залѣ, господинъ этотъ былъ разбуженъ дежурнымъ старшиною и отправленъ въ читальную комнату, гдѣ, прикрывшись газетою, дохрапѣлъ то, что помѣшалъ ему дохрапѣть въ залѣ старшина». Вотъ гдѣ развитіе эстетическихъ наклонностей! вотъ гдѣ прогрессъ въ высшемъ его проявленіи! Петербуржецъ даже спать не можетъ дома, а ѣдетъ въ спектакль, — потому образованіе. Но впрочемъ я не думаю, чтобъ Москва оставила этотъ примѣръ безъ вниманія и подражанія. А ужь

Коль петербуржецъ тотъ примѣромъ

Москву родную заразитъ,

То нашъ москвичъ такимъ манеромъ

Еще громчѣе: захрапитъ

На что другое страхъ мы стойки,

Во всемъ поставимъ на своемъ;

А сонъ, скандалы и попойки

Ужь непремѣнно переймемъ.

Перенимаемъ мы много кой-чего и другаго, да въ результатѣ то у васъ большею частію нуль получается. Переняли было мы общество потребителей и завели у себя, но если бы…

Въ дѣлахъ достойно замѣчанья,

Какъ пограничные столбы, _t

Не допускаютъ къ окончанью

Насъ часто звуки но и бы.

Мнѣ кажется, благодаря только этимъ звукамъ мы и приводимъ всѣ свои благія начинанія къ плохимъ результатамъ, или ужь климатъ въ Москвѣ такой неблагопріятный. Артель посыльныхъ въ Петербургѣ, какъ сообщаютъ газеты, учреждена два года назадъ и состояла изъ 15-ти человѣкъ. Въ настоящее же время артель состоитъ изъ 120 ты человѣкъ и съ сентября текущаго года число ихъ предполагается увеличить до 200. Въ Москвѣ тоже была артель посыльныхъ, но не только не увеличилась, а исчезла куда-то безъ слѣда, не оставивъ даже воспоминанія.

Въ Москвѣ такія учрежденья

Кончаютъ живо терминъ свои;

Должно быть всѣ нововведенья

У насъ не любитъ домовой.

Вотъ что развивается у насъ, такъ это нищенство. Оно процвѣтаетъ у насъ, благодаря доброхотнымъ дателямъ, успокоивающимъ свою совѣсть. Дармоѣдничество и злоупотребленіе добросердечіемъ этихъ простодушныхъ дателей, благодаря имъ же самимъ, у насъ не только не убываетъ, но развивается, влеча за собой пьянство и, что всего хуже, мошенничество, прикрытое фирмою нищенства и сбора на построеніе церквей. Многіе мазурики этой фирмой эксплоатируютъ довѣрчивыхъ москвичей и преслѣдуютъ елико возможно свои цѣли — стащить что плохо лежитъ, а подъ часъ и отнять силою. Московскія газеты сообщаютъ слѣдующее: «Мѣщанинъ Ивановъ, проживающій въ домѣ Андронова, 7-го квартала Рогожской части, представивъ въ контору квартала ямщика Крынина, заявилъ, что Крынинъ, придя въ заведеніе его во время его отсутствія, сталъ просить у жены его денегъ, говоря, что онъ сборщикъ подаянія на церковь, при чемъ въ рукахъ держалъ книжку. Получивъ отказъ въ требованіи, Крынинъ схватилъ жену Иванова за воротъ и началъ трясти, грозя задушить ее; когда же Иванова стала кричать, то Крынинъ бросился бѣжать, но у выхода задержанъ Ивановымъ. Крынинъ въ поступкѣ своемъ не сознался. По справкамъ оказалось, что онъ по рѣшенію окружнаго суда содержался уже въ тюрьмѣ и въ настоящее время состоитъ подъ слѣдствіемъ за участіе въ кражѣ». Кто виноватъ въ томъ, что личности, подобныя этому Крынину, занимаются главной своей профессіей — воровствомъ, прикрываясь несвойственной имъ шкурою, какъ не сами же москвичи, своими грошами наживающіе себѣ язву въ прикармливаніи разнаго рода темныхъ личностей. И что всего курьезнѣе, такъ это то, что добродушные прикармливатели, раздавая милостыню, ропщутъ, что въ Москвѣ такъ много нищихъ. Кромѣ того всѣмъ и каждому извѣстно, что нищенство школа для воспитанія негодныхъ членовъ общества. Кучи дѣтей, таскаемыя съ собою нищими, не говоря уже о томъ, что видятъ иногда самыя отвратительныя картины грязныхъ оргій, съ раннихъ лѣтъ сами пріучаются къ воровству, пьянству и прочимъ порокамъ. Мнѣ недавно пришлось на тротуарѣ у Страстнаго бульвара натолкнуться на слѣдующую сцену. Посреди тротуара стоялъ слѣпой старикъ, около котораго кривлялся и ломался его вожакъ, мальчикъ лѣтъ 10—12. Я остановился посмотрѣть на эту сцену и увидалъ, что мальчикъ былъ выпивши, напоилъ ли его кто потѣхи ради, или онъ напился помимо посторонняго вліянія, не знаю, но только онъ, кривляясь и ломаясь, видимо хлопоталъ о томъ, чтобъ отнять у старика рукавицу, въ которой звенѣли мѣдныя деньги. Старикъ повидимому недоумѣвалъ, чего онъ хочетъ, но отстранялъ рукавицу. Это продолжалось нѣсколько минутъ, наконецъ мальчику удалось вытащить изъ рукавицы нѣсколько денегъ, съ которыми онъ, оставивъ старика на тротуарѣ, и отправился въ ближайшій кабачекъ. Подать милостыню человѣку слѣпому, не имѣющему возможности трудиться, положимъ и не предосудительно, но разсказанный мною фактъ не долженъ ли навести подающаго на грустную мысль, что его подаяніе въ большинствѣ случаевъ служитъ къ развитію общественнаго вреда и къ погибели многихъ отдѣльныхъ личностей, которыя при иномъ порядкѣ вещей могли бы получить иное направленіе и сдѣлаться полезными гражданами.

Хоть и многое можно еще бы сказать

Мнѣ на тему, друзья мои, эту,

Но къ чему же стараться лишь то доказать,

Что извѣстно давно всему свѣту?

Москвичамъ вѣдь не новый прочту я урокъ,

Что безцѣльны грошей подаянья,

Что отъ нихъ развиваются зло и порокъ

И ростутъ, и цвѣтутъ злодѣянья.

И такъ, боясь раздразнить замоскворѣцкихъ гусей я оставляю излюбленную ими нищую братію въ покоѣ и перейду къ акціонерамъ. Хотя разница между тѣми и другими и огромна, но вѣдь москвичамъ не привыкать стать къ переходамъ и еще болѣе несообразнымъ, какъ напримѣръ что можетъ быть разительнѣе перехода съ чистаго театральнаго подъѣзда на театральную площадь, покрытую густымъ слоемъ; или что можетъ быть разительнѣе перехода съ лучшей московской улицы — Кузнецкаго моста на Трубу, гдѣ попадаетъ прямо въ царство какихъ то фей, или что можетъ быть… несноснѣе, добавите вы, господа, какъ заговорить объ одномъ и свернуть чортъ знаетъ куда. Это вѣрно, а потому я и начинаю мои толкованія объ акціонерахъ, или правильнѣе объ дырахъ и прорѣхахъ встрѣчающихся въ акціонерныхъ карманахъ. Но

Оставя пылъ сужденій рьяныхъ,

Оставя злобу, бросивъ смѣхъ,

Въ акціонерныхъ я карманахъ

Считать не буду всѣхъ прорѣхъ.

Да и къ чему, когда порою

Терпя убытки и изъянъ,

Сплошной является дырою

Акціонерный намъ карманъ.

Нѣтъ, въ даль не стану я пускаться,

Копать не буду все до дна, —

Прорѣшка можетъ отыскаться

Такая, что и всѣмъ видна.

Я, господа, не акціонеръ, спаси меня Аллахъ отъ этого! слишкомъ головоломно. То считай, сколько придется получить, потомъ считай сколько получилъ, а потомъ считай сколько недополучилъ, а сочтя это все, и подводи итогъ, сколько шишей… тьфу, процентовъ пришлося. Нѣтъ, это не въ моемъ характерѣ. Да кромѣ того здѣсь является чисто философскій вопросъ, нѣчто подобное теоріи о происхожденіи видовъ, съ тою разницею: въ «самдѣлишной» теоріи виды и здѣсь виды, тамъ разновидность, здѣсь дальновидность, тамъ семейство, здѣсь компанія, тамъ отдѣлъ, здѣсь поддалъ, тамъ классъ, а здѣсь… ну хоть швахъ что ли. Ну съ, а однако отъ теоріи къ практикѣ. Въ предъидущей бесѣдѣ я говорилъ о акціонерѣ Тамбовско-Козловской желѣзной дороги, который въ «Современныхъ Извѣстіяхъ» вопилъ и взывалъ о томъ, что служащіе (этакіе озарники, право!) тратятъ свое жалованье по своему усмотрѣнію. И такъ это слезно, такъ жалостливо вопилъ и взывалъ онъ о недостаточности дивиденда, что меня просто чуть-чуть слеза не прошибла и жалко мнѣ стало акціонеровъ. А тугъ еще «Современныя Извѣстія» толкуютъ, что акціонеры беззащитны. А, беззащитны! Какъ беззащитны? Почему? А Мичманъ Жевакинъ на что же? Защищу и кончено дѣло! Напримѣръ: на какомъ основаніи селедки въ овощныхъ лавкахъ завертываются въ бланки желѣзнодорожныхъ правленій? Нѣтъ-съ, позвольте, вѣдь это вопросъ очень важный. А почему онъ важный да еще очень, я докажу въ свое время. Бланки, употребляемыя въ овощныхъ лавкахъ на завертываніе селедокъ и инаго прочаго, большею частію попадаются не испорченныя, не исписанныя, а совершенно чистыя и годъ-то на нихъ не вышелъ, потому что нѣкоторыя устроены на десятилѣтіе и на нихъ поставлено 187., а другія такъ даже на цѣлое столѣтіе и на нихъ стоитъ 18.. Почему же они, какъ говорится, не успѣвъ чихнуть да ужь поздравствовались? Не успѣвъ послужить своему прямому назначенію, исправляютъ несвойственную имъ должность оберточной бумаги? А вотъ почему: нѣкоторые начальники частей на нѣкоторыхъ желѣзныхъ дорогахъ совершенные геніи, да и геніи то самые отчаянные, — на все горазды. Куда вы его не посадите, онъ вездѣ сидѣть будетъ и вездѣ будетъ жалованье получать, и чѣмъ больше, тѣмъ охотнѣе, да не только получать, а даже и росписываться въ его полученіи. Ну вотъ какого нибудь этакого генія да какіе нибудь духи незримые за уши или за другое за что нибудь и вытащатъ изъ какой нибудь преисподней, какъ и подобаетъ генію, и посадятъ его на то кресло, гдѣ онъ будетъ сидѣть начальникомъ. Вотъ геній и сидитъ; наконецъ тѣ, отъ кого онъ получаетъ свой свѣтъ, увидятъ, что онъ просто въ потѣ лица свое жалованье считаетъ, потому что пальцевъ у него только десять, а получаетъ-то онъ сотнями, — ну и трудно считать-то. Увидятъ они его старанія и рѣшатъ дать ему награду. Онъ ее конечно возьметъ, а потомъ опять сидитъ. Сидитъ геній, сидитъ да и высидитъ. Одурь его возьметъ. Дѣло-то дѣлать онъ бы и радъ, охота-то смертная, да участь-то горькая — не умѣетъ. Видитъ онъ, что дѣло и помимо его идетъ какъ слѣдуетъ, потому что подчиненные изъ боязни геніальности начальника стараются еще болѣе. Досадно генію и думаетъ онъ думу, чѣмъ бы это отличиться, чѣмъ бы свое рвеніе къ дѣлу показать? Что же можетъ быть легче, какъ не перемѣнить образцы бланокъ. Онъ ихъ и перемѣнитъ на новыя, всѣхъ подчиненныхъ спутаетъ. Бланокъ заготовятъ видимо-невидимо, а они окажутся никуда негодными. Потѣшится, потѣшится геній да и вернется къ старымъ бланкамъ, а новыя бланки и того съ… на завертываніе селедокъ пойдутъ.

Такъ отъ прыти геніальной,

Какъ поближе поглядишь,

Людъ страдаетъ подначальный,

Въ дивидендѣ-жь лишній шишъ.

Такимъ-то образомъ въ карманѣ акціонеровъ явится одной прорѣшкой болѣе. Прорѣшка эта хотя и небольшая, но если вспомнить пословицу, гласящую, что гдѣ худо, тамъ и рвется, то и ее не слѣдуетъ оставлять безъ вниманія.

Теперь кстати перейти и къ банковымъ дѣятелямъ. Банки у насъ процвѣтаютъ, банковые дѣятели тоже процвѣтаютъ, потому что процвѣтаетъ торговля, а что она процвѣтаетъ, то сказать это я имѣю очень основательныя причины. Нижегородская ярмарка, какъ извѣстно, самая огромная ярмарка; Волга самая огромная изъ судоходныхъ и торговыхъ рѣкъ. По ней то и дѣло движутся суда и пароходы съ товарами и пассажирами. Судоходство конечно развивается вмѣстѣ съ развитіемъ торговли. Дѣ

лаются разныя приспособленія къ скорому и удобному отправленію товаровъ и пассажировъ. Въ настоящее время можно сдѣлать заключеніе, что торговля наша идетъ очень лихо, такъ какъ сдѣлано новое и небывалое у насъ на Руси приспособленіе къ судоходству. Вотъ что находимъ по этому поводу въ "Современныхъ Извѣстіяхъ: «Намъ сообщаютъ, что Д. А. Славянскій купилъ на дняхъ пароходъ, вмѣщающій до пяти сотъ пассажировъ. Пароходъ названъ по имени владѣльца: Пѣвецъ Славянскій. Д. А. предполагаетъ на новокупленномъ пароходѣ совершать, вмѣстѣ съ своею капеллою и оркестромъ, рейсы по Окѣ, Камѣ и Волгѣ; по послѣдней рѣкѣ будутъ совершаемы нынѣшнимъ лѣтомъ правильныя музыкальныя прогулки отъ Нижняго вплоть до Астрахани». Не доказываетъ ли это, господа, что дѣла у насъ идутъ въ гору? Да, господа, какъ пѣснѣй

«По широкому раздолью»

Огласится пароходъ,

То придетъ конецъ бездолью

И дѣла получатъ ходъ.

И артисты полны жара

«Ухнемъ» всѣхъ развеселятъ,

Пуще бывшаго пожара

Всѣхъ купцовъ расшевелятъ.

И тогда-то кредиторы,

Должниковъ плывя искать,

Будутъ слушать соло хоры,

Будутъ имъ рукоплескать.

Должниковъ тогда рой цѣлый

«Съ нижня-города» уйдетъ

И кредиторамъ съ капеллой

«Поздно, матушка…» споетъ.

Затѣя г-на Славянскаго очень хороша, только неудобна въ томъ случаѣ, что иной заслушается да напримѣръ вмѣсто Казани въ Астрахань попадетъ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 16, 1873

БЕСѢДА ДВѢНАДЦАТАЯ.

Хоть не писанъ законъ дуракамъ,

Но слова позабудемъ мы эти,

Вѣдь извѣстно конечно всѣмъ намъ,

Дураковъ всюду учатъ на свѣтѣ.

Да, русская пословица хотя и говоритъ, что дуракамъ законъ не писанъ, и если принять ее за основаніе, то мнѣ и не слѣдовало бы говорить о томъ, о чемъ я намѣренъ говорить теперь. Но другая не менѣе мѣткая пословица говоритъ, что дураковъ и въ алтарѣ бьютъ, а такъ какъ мнѣ приходится говорить о трактирѣ, то вразумленіе неуча можно счесть какъ нельзя болѣе умѣстнымъ. Четырнадцатаго апрѣля въ редакціи «Развлеченія» получено на мое имя письмо, подписанное «московскій домовладѣлецъ». Въ письмѣ этомъ разсказывается случай, не важный самъ по себѣ, но заслуживающей вниманія по своему частому повторенію. Г. московскій домовладѣлецъ пишетъ что на прошлой святой недѣлѣ зашелъ онъ въ трактиръ Хрущова, у Арбатскихъ воротъ, и посидѣвъ тамъ сколько ему было нужно, при расчетѣ, такъ какъ съ нимъ по его словамъ было мало денегъ, далъ половому за услуги только 5 копѣекъ «обѣщаясь при вторичномъ посѣщеніи восполнить недостатокъ. Но половой взялъ монету и, выходя изъ комнаты, бросилъ ее на полъ съ такою силою, что я думаю стукъ слышанъ былъ во всѣхъ комнатахъ и въ заключеніе всего, проходя по корридору, выругался самыми скверными, непечатными словами вслухъ. Я конечно былъ глубоко оскорбленъ такимъ поступкомъ, но не желая заводить исторій, молча вышелъ изъ гостинницы». Распространяться о томъ, что подобный поступокъ оскорбителенъ для посѣтителя, врядъ ли и слѣдуетъ. Но по моему мнѣнію г. «московскій домовладѣлецъ» совершенно напрасно не завелъ исторіи. Половой дуракъ, это вѣрно, иначе бы онъ не сдѣлалъ этого, но его невѣжество плохо рекомендуетъ самого содержателя гостинницы, и исторія, если бы ее завелъ г. «домовладѣлецъ», не была бы пустой придиркой, а напротивъ, доведя дѣло до процесса, онъ заставилъ бы г-на Хрущова нѣсколько построже держать своихъ половыхъ, тѣмъ болѣе, что его гостинница, по слухамъ, славится невѣжествомъ своей прислуги. Да г. Хрущовъ:

Тамъ хотите, не хотите ли,

Но сознаться вы должны:

«Гости» больше чѣмъ служители

Для гостинницы нужны.

Впрочемъ я не думаю, чтобъ г. Хрущовъ не обратилъ вниманія на это заявленіе и не вразумилъ своего дурака служителя. Очень жаль, что корреспондентъ не узналъ его имени, но я думаю, что для содержателя трактира достаточно будетъ и сообщаемыхъ корреспондентомъ примѣтъ, которыя я и привожу: половой этотъ служитъ въ отдѣльныхъ комнатахъ, носитъ зеленую сорочку и рыжіе усы. Если г. Хрущовъ дорожитъ реноме своей гостинницы, то нѣтъ сомнѣнія, что обладатель зеленой сорочки, рыжихъ усовъ и свирѣпаго гонора, получитъ достойное своего поступка возмездіе, если же я ошибаюсь, то слѣдовательно такъ и будемъ знать, что въ гостинницѣ Хрущова, у Арбатскихъ воротъ, посѣтитель можетъ быть оскорбленъ служителемъ безнаказанно, если поделикатничаетъ и не захочетъ завести исторіи.

О, г. Хрущевъ, поймите

Смыслъ очевидный строчекъ сихъ:

Прошу, пожалуйста уймите,

Своихъ свирѣпыхъ половыхъ.

«Гостей» на слугъ вы не мѣняйте,

Щадя торговый свой барышъ,

И на себя уже пеняйте,

Коль вмѣсто пользы будетъ шишъ.

Кажется нѣсколько страннымъ, а между тѣмъ это справедливо, что у насъ даваніе половымъ «на чаекъ» вошло во всеобщее обыкновеніе, и каждый посѣтитель, зайдя въ трактиръ, хотя бы выпить рюмку водки читаетъ своею обязанностію вознаградить половаго за то, что ему ее подалъ, т. е. за то, что половой обязанъ сдѣлать безъ всякаго со стороны посѣтителя вознагражденія. Многіе бѣшеные обладатели бѣшеныхъ денегъ, бросая половымъ изъ бахвальства рубли, развиваютъ въ нихъ пренебреженіе къ болѣе скромнымъ подачкамъ, и половой, получивъ злополучный пятакъ, считаетъ себя въ правѣ оскорбиться и наговорить посѣтителю дерзостей. Уничтожить эти подачки невозможно; во первыхъ потому, что бросаніе денегъ запретить никому нельзя, а во вторыхъ потому, что содержатели нашихъ трактировъ и ресторановъ, памятуя практическое правило, гласящее, что своя рубашка къ тѣлу ближе, сами способствуютъ тому, что служители ихъ нищенствуютъ передъ публикою. Въ самомъ дѣлѣ, возьмите половаго семейнаго человѣка, обязаннаго чисто одѣваться, отвѣчать передъ хозяиномъ за разбитую посуду, отвѣчать за улизнувшаго мазурика гостя, платить подати и содержать семейство, и получающаго 6—7 рублей въ мѣсяцъ жалованья. Что же долженъ дѣлать половой, чтобы удовлетворить всѣмъ требованіямъ? Очень понятно: или воровать у хозяина, или нищенствовать передъ публикою; но хозяинъ настолько смышленъ, что оградилъ свои интересы отъ поползновеній половаго марками, остается клянчить передъ гостями — половой такъ и дѣлаетъ и частенько, очень ясно свидѣтельствуетъ приведенный мною выше фактъ, погрубивъ посѣтителю, неудовлетворившему его сообразно его ожиданію, лишаетъ хозяина иногда полезнаго гостя. Впрочемъ нужно сознаться, что выпрашиваніе «на чаевъ», въѣлось въ плоть и кровь русскаго человѣка. Одинъ мой знакомый разсказывалъ бывшій съ нимъ случай такого рода: заходитъ онъ въ цирюльню — постричься. Въ цирюльнѣ, кромѣ его, находилось два мужика, одинъ съ повязанной щекой пришелъ лечиться отъ зубной боли, другой повидимому явился въ качествѣ маклера, приведшаго сюда больнаго. Окончивъ свое дѣло, знакомый мой вышелъ изъ цирюльни, какъ былъ бстановленъ возгласомъ «сударь»; оглянувшись, онъ увидалъ стоявшаго безъ шапки мужика-маклера.

— "Что тебѣ? спрашиваетъ его.

— "Постригшись, кланяется мужикъ.

— "Спасибо.

— "На чаекъ съ вашей милости…

— "За что же?

— "Да какъ же-съ, постригайся, я здѣшній дворникъ-съ.

Причина для полученія на чай, какъ видите, самая уважительная.

Коль припомнишь и здраво разсудишь

Всѣ предлоги, чтобъ взять на чаекъ,

Убѣдишься — нельзя русскимъ людямъ

Намъ сказать за то лишній упрекъ.

Тутъ и смѣтка видна и сноровка,

Чтобы свой увеличить паекъ,

И народъ русскій мѣтко и ловко

Всюду вставитъ свое «на чаекъ».

Началъ я эту бесѣду пословицею, и началъ, какъ Видно, въ часъ, такъ какъ переходя теперь къ другому факту, мнѣ приходится опять-таки приводить пословицу: я ее и приведу. Существуетъ одна русская пословица, гласящая, что молъ: «за голову не удержалъ, за хвостъ не поймаешь», существуетъ мнѣніе, что пословицы русскія справедливы, но такъ же существуетъ въ Москвѣ одно почтенное учрежденіе для ребятъ, правленіе котораго подавно доказало самымъ нагляднымъ образомъ, что пословица «за голову неудержалъ, за хвоcтъ не поймаешь», вретъ, и вретъ самымъ свирѣпымъ образомъ. Служитъ, изволите-ли видѣть, въ этомъ учрежденіи для ребятъ одинъ чиновникъ и служитъ сверхъ штата, слѣдовательно за свою службу ничего не получаетъ, а еще тратитъ свои деньги на извощиковъ, но это дѣло его, а наше дѣло совсѣмъ другое. Изъ швейцарской учрежденія для ребятъ, кто-то ошибкой или съ намѣреніемъ укралъ шубу, принадлежащее этому чиновнику. Чиновникъ заявляетъ правленію, что вотъ молъ такъ и такъ, я трачу для вашей службы время, труды, деньги, но тратить шубу въ мои разсчеты не входило, а потому и позвольте мнѣ, за небрежность вашихъ швейцаровъ, получить стоимость пропавшей шубы. Правленіе согласилось, что претензія его основательна, и рѣшило выдать за пропавшую шубу шестьдесятъ рублей. Получилъ чиновникъ деньги и думаетъ, что дѣло съ концомъ. Нѣтъ, не такъ. Приходитъ пасха; въ учрежденіи для ребятъ заведенъ похвальный обычай, представлять къ этому празднику чиновниковъ къ наградѣ, представленъ былъ къ наградѣ 150 рублей и чиновникъ, о которомъ у насъ идетъ рѣчь. Ладно, приходитъ онъ получать деньги, оказывается, что вмѣсто полутораста, ему выдаютъ только девяносто, а шестьдесятъ удерживаютъ. Что такъ? спрашиваетъ чиновникъ. Да то что за пропавшую шубу Шестьдесятъ рублей выдали, а теперь благо случай подошелъ, ихъ и того-съ… Ну, удержали щестьдесятъ рублей и доказали, что пословица «за голову не удержалъ, за хвостъ не поймаешь», если и правильна, то не для правленія учрежденія для ребятъ. Говорятъ, что у людей на головахъ бываютъ разныя шишки, свидѣтельствующія о той или другой способности человѣка, желательно было бы узнать, какія шишки находятся на головахъ членовъ правленія почтеннаго учрежденія для ребятъ. Вѣроятно какія нибудь особенныя, неизслѣдованныя до сихъ поръ.

Всѣ излишни тутъ сужденья,

Я сказать могу одно,

Что правленье въ учрежденьи

Для ребятъ — весьма умно.

Такъ оставивши всѣ бредни,

Мы почтемъ за то его,

Что умъ задній и передній

Равно крѣпки у него.

Странное мнѣніе существуетъ у насъ, говорятъ, что приведеніе весною мостовыхъ въ мало-мальски сносное состояніе отъ того идетъ неуспѣшно, что весна начинается съ праздника пасхи. Передъ пасхой не принимаютъ мѣръ къ мощенію мостовыхъ, будто бы въ ожиданіи праздника, а послѣ пасхи потому, что многіе будто бы, какъ говорится — размокаютъ подъ вліяніемъ праздника и… и по мостовымъ проѣзду нѣтъ. Согласимся же, что праздникъ имѣетъ такое страшное вліяніе. Но теперь праздникъ уже прошелъ, вліянію его пора бы испариться, а между тѣмъ на Чистыхъ прудахъ, въ Доброй слободкѣ мостовая такая, что ѣздить по ней нѣтъ положительно никакой человѣческой возможности. Вѣроятно праздникъ имѣлъ тутъ вліяніе болѣе сильное и за то не испаряющееся… Взывать о поправкѣ мостовой къ домовладѣльцамъ, по моему вслѣдствіе этого вліянія, для тѣхъ, кто вѣритъ въ предразсудки — безполезно, а потому, оставляя домовладѣльцевъ подъ наитіемъ праздничнаго вліянія, взываю къ кому слѣдуетъ:

О, вы! чье сильно тутъ вліянье!

Прошу васъ обратить вниманье,

По мостовой здѣсь сколько лѣтъ

Извѣстно всѣмъ проѣзду нѣтъ.

Для всѣхъ опасность отвратите,

Свое вниманье обратите,

И пригрозивши искъ «вчинить»,

Заставьте улицы чинить!

Впрочемъ, тутъ такая мѣстность, что нужны радикальныя средства для ея исправленія, и пока не будетъ дренажа, до тѣхъ поръ и мѣстность эта будетъ непроѣздною.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 17, 1873

БЕСѢДА ТРИНАДЦАТАЯ.

Извѣстно всѣмъ, что часто слухи

Несутъ несбыточную вѣсть,

И всѣ за то ко слухамъ глухи.

Не вѣрьте: въ слухахъ правда есть.

Говорятъ, напримѣръ, люди, что Поварская улица, въ Москвѣ, считается одною изъ лучшихъ улицъ столицы, Слуху этому не повѣрить невозможно, потому что Поварская улица, дѣйствительно, смѣло можетъ поспорить чистотою, опрятностью и вообще всѣми хорошими качествами присущими улицамъ, съ любой изъ нашихъ улицъ. Одно только странно. На Поварской есть домъ, принадлежащій гг. Чебышевымъ, не красивый самъ по себѣ, домъ этотъ выставилъ свое безобразіе, почти на самую средину улицы, нарушивъ такимъ образомъ прямую линію домовъ и предоставляя въ распоряженіе пѣшеходовъ тротуаръ, такой ширины, что по немъ не пройти не только человѣку, но и хорошо откормленному доморощенному пѣтуху. Этому слуху тоже можно повѣрить ибо то, что домъ Чебышевыхъ не по чину выдвинулся впередъ, всякій можетъ зрѣть воочію. Но вотъ чему мудрено повѣрить: говорятъ, что домъ этотъ хотѣли подвинуть на свое мѣсто, но будто бы въ домѣ этомъ занимали квартиру очень вліятельныя особы; личное то достоинство этихъ особъ будто бы и было главною причиною того, что домъ Чебышевыхъ до сихъ поръ стоитъ какъ рекрутъ на часахъ, впереди всѣхъ домовъ, заслоняя собой улицу и заставляя пѣшеходовъ, отъ грѣховъ подалъ, обходить узенькій тротуаръ, безъ церемоніи по мостовой. Въ этомъ слухѣ усомнится возможно, но

Чего жь судить, друзья, намъ болѣ,

Не безъ причины вѣдь и лгутъ,

Во всякой лжи есть правды доля,

Такъ можетъ есть она и тутъ.

Ходитъ, напримѣръ, слухъ, что производство спитаго чая въ Москвѣ, не только не умаляется, а напротивъ процвѣтаетъ. Я усомнился было въ справедливости этого слуха. Но полученное мною письмо подтверждаетъ его справедливость. Корреспондентъ пишетъ, что въ находящемся близъ Таганки чайномъ магазинѣ К., продается чай по рублю за фунтъ, съ примѣсью листка отъ березовыхъ вѣниковъ.

Мы «Сса-Фаюнъ-Иванъ-Дзи» знаемъ,

Онъ производится у насъ;

Но чай изъ вѣниковъ встрѣчаемъ

По чести, други, въ первый разъ.

Цѣна, назначенная этимъ торговцемъ за чай изъ вѣниковъ, но моему высока. Желательно и очень, чтобы на этотъ сортъ чая было обращено вниманіе кого слѣдуетъ и чтобы передѣлка вѣниковъ въ чай развилась болѣе, доставляя намъ пріятный и дешевый напитокъ. Я не называю полной фамиліей почтеннаго торговца, щадя его скромность, да и къ чему называть? Онъ узнаетъ, про кого я пишу потому, что битому только кнутъ покажи, съ разу пойметъ въ чемъ дѣло. Объявить же его фамилію во всеуслышаніе успѣю еще и тогда, когда онъ послѣ этого не отрѣшится отъ мнѣнія, что листья березовыхъ вѣниковъ для питья лучше, нежели листья чайнаго дерева.

На дняхъ, господа, заходитъ ко мнѣ сосѣдъ по квартирѣ. Послѣ первыхъ привѣтствій, я замѣтилъ, что по сѣтители чѣмъ-то озабоченъ.

— "Да что, батюшка, началъ онъ, штука то вѣдь вотъ какая. Отправилъ я за границу сына, ну и все шло какъ слѣдуетъ, переписывались мы съ нимъ, а теперь вдругъ вотъ какая исторія; — сосѣдъ понюхалъ табаку и подалъ мнѣ вырѣзку изъ газеты, въ которой я прочелъ заявленіе почтоваго департамента.

— "Ну, что же? спросилъ я.

— "Какъ вамъ это покажется? переспросилъ онъ.

— "Мнѣ здѣсь показалось страннымъ выраженіе: для правильнаго направленія корреспонденціи русскими почтовыми мѣстами, слѣдуетъ писать адресъ латинскими буквами.

— "Да это то такъ, замѣтилъ сосѣдъ, а намъ-то теперь какъ же? Что же мнѣ теперь на старости то лѣтъ, съ позволенія сказать, учиться по нѣмецки что ли?

— "Зачѣмъ же учиться?

— "Да какъ же съ! Вѣдь сыну то писать нужно? Нѣмцы-то вонъ пишутъ, что къ частнымъ лицамъ обра щаться неудобно, а намъ-то развѣ удобно это? Я вотъ къ вамъ къ шестому прихожу, четверо вовсе не знаютъ по нѣмецки, а пятый сказалъ: знать то, говоритъ, знаю, да пожалуй напишешь такъ, что и сами нѣмцы-то не разберутъ. Будьте такъ добры, напишите вы пожалуйста

Думаю, господа, что не одинъ этотъ господинъ, ходитъ по сосѣдямъ, отыскивая человѣка, знающаго пресловутый нѣмецкій языкъ. Думаю также, что почтовому департаменту многіе были бы благодарны, если бы онъ сдѣлалъ распоряженіе, въ случаѣ невозможности писать адресы русскими буквами, то чтобы писаніе ихъ буквами латинскими приняли на себя чиновники иностранныхъ экспедицій почтамтовъ.

БЕСѢДА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

Можно положительно сказать, господа, что въ наше время, великодушіе достигло крайняго предѣла.

Коль разсудить нелицемѣрно,

Сказать позволятъ мнѣ навѣрно,

Что мы впередъ идемъ примѣрно

И, ближняго любя безмѣрно,

Свою любовь не эфемѣрно,

А на дѣлахъ докажемъ вѣрно.

Все, что нужно человѣку, покупается имъ, слѣдовательно удешевленіе продуктовъ составляетъ всеобщее желаніе. Всѣ ожидали, толковали и писали, что съ проведеніемъ желѣзныхъ дорогъ удешевится все и вся. Практика, какъ всякому извѣстно, доказала противное: удешевленія не только никакого не послѣдовало, а напротивъ, даже самые необходимые жизненные продукты, но мѣстному русскому выраженію, стали «ходить въ сапожкахъ». Почему это такъ? Гдѣ искать причину того, что результатъ оказался противный ожидаемому… это, господа, дѣло не мое. Толковать о матерьяхъ важныхъ я вообще не люблю, а хулить желѣзныя дороги не имѣю положительно никакого желанія. Желѣзныя дороги всѣми мѣрами способствуютъ удешевленію продуктовъ. Возьмемъ, напримѣръ, жизненные продукты. Чѣмъ менѣе ртовъ — тѣмъ менѣе спросъ, чѣмъ менѣе спросъ — тѣмъ дешевле продукты. Желѣзныя дороги изводятъ православный и неправославный людъ всѣми зависящими отъ нихъ способами, конечно не для чего другаго, какъ для того, чтобы уничтожая потребителей, сдѣлать меньше спросъ и тѣмъ самымъ удешевить продукты. Не говоря уже о томъ, что желѣзныя дороги много способствуютъ успѣху науки. Слышалъ я, будто въ Парижѣ надъ дверью анатомическаго театра написано: «Здѣсь смерть помогаетъ жизни». Эти слова слѣдовало бы писать надъ дверями дебаркадеровъ. Все это взятое вмѣстѣ, не даетъ никому никакого права, говорить, что либо худое о желѣзныхъ дорогахъ. Желѣзныя дороги штука великая.

Кто на откосахъ людъ разитъ,

Кто давитъ ноги, шеи, руки,

Кто всѣмъ опасностью грозитъ

Для пользы дѣла и науки?

Кто паромъ можетъ ускорить

Всѣмъ смерти страшную картину?

Кто съ «полотна» всѣхъ уложить

Отлично можетъ «подъ холстину»?

Кто пользу общую щадя,

Тѣмъ на продукты курсъ сбавляетъ, —

Что потребителей губя,

Имъ рты на вѣки закрываетъ?

Желѣзныя дороги, господа, — штука великая. Однако я, какъ говорится: «началъ за здравіе, а свернулъ за упокой». Оставимъ въ покоѣ желѣзныя дороги, такъ какъ, не смотря на все ихъ стараніе, продукты не дешевѣютъ Я началъ говорить о томъ, что великодушіе въ наше время достигло крайней степени Конечно проявляется оно рѣдко, великодушныхъ людей мало, но все-таки оно существуетъ и проявляется иногда въ та кихъ чертахъ, что просто… только ротъ розинешь. Все дорожаетъ, ни къ чему нѣтъ приступу, но находятся люди, жертвующіе для общей пользы своими матеріальными выгодами Это, господа, тѣмъ радостнѣе, что наше время почему-то считается практическимъ временемъ, то есть такимъ, когда успѣхъ и благоденствіе обусловливается практичностью дѣятелей. А практическій человѣкъ, вѣдь это, по моему мнѣнію, такой человѣкъ, который умѣетъ пользоваться непрактичностью себѣ подобныхъ и дѣйствуетъ по принципу: «на мой вѣкъ дураковъ хватитъ». Вотъ въ такое-то время, говорю я, являются люди, ставящіе пользу общую выше всего. Доказать это не трудно и много доказательствъ не потребуется. Какъ доказательство, привожу слѣдующую публикацію изъ «Полицейскихъ Вѣдомостей». Вотъ эта публикація: «Изъ близкихъ и далекихъ городовъ и провинцій спѣшитъ и бѣжитъ почтенная публика, новые и наши постоянные покупатели, для пользованія до сихъ поръ ни въ одномъ городѣ Европы еще не бывало дешевой продажею (не распродажею, а продажею, замѣтьте, господа), какая производится въ „Русскомъ Базарѣ“, на Мясницкой улицѣ, на углу Златоустинскаго переулка, противъ дома Черткова, въ домѣ Вятскаго подворья, гдѣ старый и молодой, бѣдный и богатый можетъ снабдиться превосходнымъ товаромъ во своему вкусу и карману, по цѣнамъ баснословно дешевымъ, т. е. за полцѣны истинной стоимости (!) Вотъ напримѣръ…» Слѣдуетъ прейсъ-курантъ и затѣмъ вся публикація заканчивается словами. «Особенно для сюрприза, для купцовъ, (?) владѣльцевъ ресторановъ и гостинницъ, а въ особенности для почтенной (?) публики, настоящіе англійскіе ковры». Прежде нежели заканчивать то, о чемъ я началъ говорить, я считаю не лишнимъ остановиться, именно на заключительныхъ словахъ публикаціи. Англійскіе ковры рекомендуются особенно для купцовъ, владѣльцевъ ресторановъ и гостинницъ «а въ особенности для почтенной публики». Поименовавъ отдѣльно владѣльцевъ, ресторановъ и гостинницъ, владѣлецъ «Русскаго Базара» явно намекаетъ на прочность и дешевизну своихъ ковровъ, но сказавъ: для купцовъ, а въ особенности для почтенной публики, онъ какъ бы умышленно отнимаетъ у купеческаго сословія эпитетъ почтеннаго. Слово почтенный имѣетъ двоякое значеніе, именно — старшинство лѣтъ и нравственныя качества, внушающія почтеніе. Ясно, что тугъ дѣло идетъ не о лѣтахъ и слѣдовательно, владѣлецъ «Русскаго Базара» прямо намекаетъ на то, что купцы лишены тѣхъ качествъ, благодаря которымъ они могли бы считаться людьми порядочными и внушить къ себѣ всеобщее почтеніе. Это вѣдь, господа, пожалуй и оскорбленіе цѣлаго сословія.

О! вдругъ воскликнутъ коммерсанты,

Мы всѣ, мы всѣ, оскорблены,

Негоціанты, фабриканты

Рекламой той осрамлены.

Нѣтъ, тутъ безсильно обличенье

Что за бѣда ему отъ чтенья?

Задать ему нравоученье,

Какъ смѣлъ лишить онъ насъ почтенья!

Какое почтеніе къ купцамъ вообще можетъ имѣть владѣлецъ «Русскаго Базара»? Положительно никакого. Разница между имъ и остальными купцами слишкомъ велика. Какъ торгуютъ купцы вообще и для чего они торгуютъ? Они торгуютъ не такъ, какъ торгуетъ зла! дѣлецъ «Русскаго Базара»? Они торгуютъ для того, чтобъ получить пользу, онъ же напротивъ торгуетъ чисто * такъ сказать… съ филантропическою цѣлью. И это положительно вѣрно. Въ публикаціи сказано прямо, что въ «Русскомъ Базарѣ» товаръ продается «за полцѣны стоимости». Какъ извѣстно за полцѣны можно продавать или вещи краденыя, или имѣть на это особенныя причины, какъ напримѣръ, преполагаемый побѣгъ отъ кредиторовъ, или же наконецъ можно дѣлать такую значительную уступку съ единственной цѣлью, жертвуя собственными интересами на общую пользу. О краденыхъ вещахъ тугъ не можетъ быть и помину, потому что гдѣ же набрать столько краденныхъ вещей, чтобы вести ими постоянную торговлю? О побѣгѣ отъ кредиторовъ тоже не можетъ быть и рѣчи, такъ какъ въ этомъ случаѣ продажа за полцѣны дѣлается втихомолку, а не чрезъ публикацію. Слѣдовательно, здѣсь одно самопожертвованіе и самопожертвованіе безпримѣрное. Владѣлецъ «Русскаго Базара» не только продаетъ товаръ за полцѣны, но даже не смотря на то, что «изъ близкихъ и далекихъ городовъ и провинціи спѣшитъ и бѣжитъ почтенная публика» въ его магазинъ, онъ тратитъ деньги на публикаціи, увѣдомляя всѣхъ и каждаго о своей поистинѣ «небывало-дешевой продажѣ». Что же за цѣль подобнаго самопожертвованія? спросятъ нѣкоторые. Цѣль, отвѣчу я, истинно гуманная, высоконравственная, цѣль — при всеобщей дороговизнѣ, доставитъ, страждущему безденежьемъ человѣчеству возможность пріобрѣтать вещи дешевле пареной рѣпы. Позвольте, господа, великія дѣла способны вдохновить всякаго. Если я не ошибся въ опредѣленіи причины необыкновенно дешевой продажи товаровъ въ «Русскомъ Базарѣ», то поистинѣ про владѣльца его могу сказать что:

Онъ строитъ памятникъ себѣ нерукотворный,

Чтобъ выгоды другихъ имъ были спасены,

Онъ говоритъ въ рекламѣ непритворной

О томъ, что продаетъ товаръ за полцѣны.

«Изъ городовъ, и близкихъ, и далекихъ,

Спѣшитъ, бѣжитъ» къ нему почтенный нашъ народъ

За тѣмъ, чтобъ избѣжавъ повсюду цѣнъ высокихъ,

Купить за полцѣны, и этимъ лишь онъ гордъ.

Въ той публикаціи и мѣста нѣтъ обману,

Нѣтъ: «старый, молодой, богатый и бѣднякъ»

«Снабдятся» у него «по вкусу и карману»,

Купивъ за полцѣны и не попавъ въ просакъ!

Да-съ, господа, это безпримѣрное самопожертвованіе, и попробуй-ка другой кто поторговать, продавая за полцѣны!

Всякому москвичу конечно извѣстна существующая въ Москвѣ мѣстность, именуемая «Бабьимъ городкомъ». Почему мѣстность эта называется городкомъ, да еще вдобавокъ «бабьимъ», я не знаю. Знаю только, что мѣстность эта, какъ одинъ изъ участковъ столицы, имѣетъ всѣ права на порядочность и что она въ силу какихъ-то невѣдомыхъ причинъ порядочности этой не имѣетъ. А странно. Тутъ имѣется и пристань Яхтъ-клуба, тугъ виднѣется и носъ, доставшійся Яхтъ-клубу съ политехнической выставки. Все это наводитъ на мысль о чемъ-то хорошемъ, потому и носъ, и все такое, а между тѣмъ остальная обстановка напоминаетъ собою не столицу, а дальній провинціальный городокъ самаго отчаяннаго свойства. Оставляя въ сторонѣ всѣ бабьегородскія красоты, скажу только, на что не мѣшало бы кому слѣдуетъ обратить вниманіе, это именно на лѣстницы, устроенныя для спуска къ перевозу. Боже мой! что это за лѣстницы! Будь онѣ старыя, изломанныя, сгнившія, все это еще въ привычку, все похоже на дѣло, а то вѣдь совершенно новыя лѣстницы, поставленныя, чортъ ихъ возьми, такъ хитро, что на нихъ любому Блондену легко переломать себѣ ноги. На дняхъ я былъ въ Бабьемъ городкѣ и нужно мнѣ было переправиться на противоположную сторону:

Лишь только къ лѣстницѣ нагнулся,

Опасность тотчасъ увидалъ,

Остановился, содрогнулся

И бабій страхъ меня объялъ.

«О здѣсь, воскликнулъ я невольно,

Себѣ всѣ ребра сокрушишь

И навѣрнякъ убившись больно,

Звончѣе бабы закричишь»

О, Дума! думалъ я, когда ты додумаешься до того, что пора подумать и объ окраинахъ Москвы?

Впрочемъ, господа, если судить здраво, Думу никогда и ни въ чемъ обвинять невозможно, а тѣмъ менѣе въ бездѣйствіи. Самое названіе ея «Дума» обрекаетъ ее не на то, чтобы дѣйствовать, а на то, чтобы думать, меч тать, строить воздушные замки и т. п. Въ Думѣ собраны гласные, но не согласные, а, какъ многіе утверждаютъ, въ послѣднемъ случаѣ былъ бы совершенно иной порядокъ вещей. Эхъ!

Думу крѣпкую я задумаю,

Скажу пѣсенку неискусную

О томъ встрѣться лишь съ нашей Думою,

Затуманишься думой грустною…

Что за притча да за оказія,

Хоть зовемъ Москву мы столицею,

А ростутъ, цвѣтутъ "безобразія

На семи холмахъ седьмерицею.

Положеніемъ полагается,

Что радѣть о всемъ Думѣ слѣдуетъ,

Мостовая-жь вся разлагается,

На толчки, скачки всякій сѣтуетъ.

Эхъ, на Думу я не могу пенять,

Вѣдь, подумавши, результатъ вѣрнѣй,

Но одно, друзья, я-бъ хотѣлъ понять:

Не раздумано ль много думъ у ней?…

Московскій газовый заводъ, забравъ въ свои руки огонь, освѣщающій нашу столицу и чудя съ нимъ, насколько позволяетъ долготерпѣніе Думы, ни съ того, ни съ сего вдругъ вздумалъ подчинить себѣ и москворѣцкую воду и, какъ конечно вамъ уже извѣстно, перетравилъ было народъ, спустивши въ рѣку остатки матеріала, изъ котораго добывается его еле-мерцающій газъ. Вѣдь ужь это, господа, по истинѣ чортъ знаетъ что такое! Газовый заводъ начинаетъ чудить на всѣ лады: мало того, что добываемый имъ газъ не столько бросаетъ свѣта на улицы, сколько на его положительное равнодушіе къ своей обязанности, его велемудрые распорядители забылись ужь кажется окончательно и начали отравлять воду. Не мѣшало бы внушить виновнику этого такъ же, какъ внушили бы ему за это тамъ, на родинѣ, въ Лондонѣ. А тамъ, думаю, что за подобную штуку не похвалили бы

Ай-да газовый заводъ!

Уморилъ было народъ,

Напустивши въ воду

Кучи ила, сброду.

Эй, заводъ, смотри, попалъ

Ты, дружокъ, не въ свой кварталъ,

Продолжай огнемъ насъ злить,

Но водой нельзя морить;

Ты догадливъ — вѣрно,

Но вѣдь это скверно.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 19, 1873

БЕСѢДА ПЯTНАДЦАТАЯ.

Нынѣшнее лѣто садоводы, торгующіе на Цвѣтномъ бульварѣ были нежданно-негаданно офраппированы слѣдующимъ обстоятельствомъ. Съ начала весны по Цвѣтному бульвару начались землекопныя работы и выкачиваніе изъ нѣдръ земли какой то грязи. Начались эти работы со стороны Садовой улицы и, постепенно подвигаясь, ко времени открытія торговли на бульварѣ, пододвинулись къ самымъ оранжереямъ. Насколько подобное сосѣдство соотвѣтствуетъ оранжереямъ, предоставляю судить тому, кому судить угодно будетъ, я же скажу, что теперь, благодаря этому, бульваръ представляетъ самый несообразный видъ. Большая дорожка изрыта огромными глубокими ямами, по сторонамъ которыхъ возвышаются земляныя баррикады и во всѣ стороны отъ этихъ несоотвѣтствующихъ мѣсту ямъ и баррикадъ текутъ потоки черной вонючей грязи.

Конечно, будутъ всѣ согласны,

Что не по мѣсту ямы тутъ;

Хоть баррикады не опасны,

Но для бульвара не идутъ.

Офраппированные такимъ нежданнымъ и негаданнымъ сосѣдствомъ, торговцы Цвѣтнаго бульвара поставлены были въ самое казлоногое положеніе. Оранжеіеи они открыли для того, чтобъ торговать цвѣтами, торговать можно только тогда, когда будутъ ходить покупатели, а ходить-то положительно невозможно. Смотрятъ торговцы на зіяющія передъ ними ямы, на возвышающіяся земляныя пирамиды, на потоки грязи и вопрошаютъ себя: что-то выдетъ изъ этого? А вышло, какъ и слѣдовало ожидать, то, что публика перестала посѣщать бульваръ, вслѣдствіе чего само собой разумѣется торговля сдѣлалась хуже.

Въ тѣхъ ямахъ видя всѣ невзгоды,

Помѣху для торговыхъ дѣлъ,

Съ тоскою спросятъ садоводы:

Кто намъ такъ ловко подрадѣлъ?

Въ тѣхъ кучахъ зря себѣ преграды,

Кляня суровый свой удѣлъ,

Торговцы спросятъ безъ отрады:

Кто намъ такъ ловко подрадѣлъ?

Смотря, потоки какъ уносятъ

Съ собой торговый ихъ барышъ,

Торговцы, думаю, что спросятъ:

Кто намъ изъ ямъ тѣхъ кажетъ шишъ?

Въ самомъ дѣлѣ, господа, ктобы могъ быть виновникомъ этого? А разберемте это какъ слѣдуетъ, можетъ быть къ чему нибудь и придемъ. Садоводы, торгующіе въ теченіи лѣта на Цвѣтномъ бульварѣ, платятъ за это извѣстныя суммы въ Думу. Судя здраво, тому, кто беретъ деньги за право пользованія мѣстомъ для торговли, слѣдуетъ и позаботиться о томъ, чтобы пользованіе отданнымъ мѣстомъ было возможно или ужь въ крайнемъ то случаѣ самому не мѣшать этому пользованію. На дѣлѣ оказалось иначе. Дума, взявъ съ торговцевъ деньги за пользованіе мѣстомъ на бульварѣ, сама же, какъ бы забывъ о существованіи оранжерей, сдѣлала пользованіе арендованнымъ мѣстомъ положительно невозможнымъ, то есть руководствовалась правиломъ: всякій заботься о себѣ самъ, мнѣ молъ нужно рыть, я рыть и буду, а вы тамъ какъ хотите. Конечно такой порядокъ вещей въ столицѣ болѣе нежели страненъ; но фактъ на лицо, а стало быть хотя и странно, но дѣло — стало быть. Я же, руководствуясь въ свою очередь мнѣніемъ, что не все то, что стало быть — должно быть, изумляюсь, какъ это Дума забыла не только о цвѣтахъ, помѣщенныхъ въ оранжереяхъ, но даже о публикѣ, желающей покупать эти цвѣты.

Я воззову предъ нашей Думой,

А тамъ друзья, что будетъ — будь:

О Дума! о цвѣтахъ не думай

Но о народѣ не забудь.

Забывъ камеліи, піоны,

Для москвичей рыть погоди

И намъ бульварные районы

На лѣто грязью не пруди.

Клянусь, собакъ водить не будемъ,

Клянусь, не будемъ мять травы,

Но объ одномъ просить лишь будемъ:

Вели пока засыпать рвы.

Поговоривъ о Думѣ, такъ некстати изрывшей Цвѣтной бульваръ, перейду къ городу Клину. Городъ Клинъ, какъ всѣмъ вѣроятно извѣстно, находится отъ Москвы не въ далекомъ разстояніи и расположенъ близъ желѣзной дороги, существующей уже болѣе двадцати лѣтъ. Эти два обстоятельства, взятыя вмѣстѣ, даютъ возможность сдѣлать заключеніе, что Клинъ въ цивилизаціи, просвѣщеніи, освѣщеніи и прочихъ иныхъ художествахъ ушелъ… и-и куда. Объ освѣщеніи клинскомъ я уже какъ-то говорилъ и въ этомъ случаѣ онъ просто всѣмъ кланамъ Клинъ, если только существуютъ еще гдѣ нибудь Клины. Казеннаго, такъ сказать, освѣщенія въ Клину не полагается: знакомые съ астрономіей клинцы знаютъ, что для этой цѣли существуетъ луна, не требующая ни столбовъ, ни масла, ни газа, ни фонарей, ни фонарщиковъ, а главное — не дающая никому возможности къ придиркамъ и сѣтованіямъ. Клинцы, какъ видно, луннымъ освѣщеніемъ довольны какъ нельзя болѣе, для недовольныхъ же существуютъ въ лавкахъ фонари, а сальный или стеариновый огарокъ найдется у каждаго. Вслѣдствіе такого велемудраго разсужденія, когда лунное освѣщеніе по случаю неблагопріятной погоды или чего другаго, отмѣняется, добродушные клинскіе обыватели, не желающіе украсить фонарями свои физіономіи, въ случаѣ надобности выйти изъ дому вооружаются фонарями и идутъ, кому куда идти слѣдуетъ. Это, какъ всѣ вѣроятно согласятся со мною, и дешево, и сердито, и никому не обидно, такъ какъ всякій освѣщаетъ себѣ путь сообразно своему желанію.

Такъ житель Клина въ даль не мѣтитъ,

Но, по преданью старины,

Иль самъ себѣ тамъ каждый свѣтитъ,

Пли ждетъ свѣта отъ луны.

Для Клина это освѣщенье,

Я вѣрю, лучше не въ примѣръ;

Но тамъ и мостовыхъ мощенье

Идетъ, друзья, на свой манеръ.

Мостовыя тамъ въ большой части города au naturel, т. е. безъ всякой примѣси камня или щебня, а просто находятся въ томъ состояніи, какъ создала ихъ мать природа. Это дѣвственное состояніе мостовой, конечно сильно удивить москвичей не можетъ. Въ хорошую по году это очень мягко и даже является возможность пустить пыль въ глаза. Въ дождливое время правда на улицахъ Клина грязь невылазная. Но, господа, вы думаете, что въ Клину и не догадаются, что нужно сдѣлать съ этимъ? Какъ же! Нѣтъ, не даромъ желѣзная то дорога близка! Въ дождливое время тамъ поперекъ дороги кладутъ шесты и жерди, такъ что мостовая представляетъ въ нѣкоторомъ смыслѣ подобіе клавіатуры у рояля. Какъ видите, такая мостовая и утонуть не дастъ и на топливо годится. Конечно бокамъ проѣзжихъ достается иногда очень круто отъ толчковъ, но стоитъ ли толковать объ этомъ, когда же русскій человѣкъ за толчкомъ погонится?

На мостовой той, безъ сомнѣнья,

Творятъ проѣзжіе скачки,

Но противъ русскаго терпѣнья

Что значатъ боксы и толчки?

Вооружась терпѣньемъ кровнымъ,

И за пинками не гонясь,

Трясутся прыгаютъ по бревнамъ

Клинцы, ни мало не сердясь.

Мостовая подобнаго рода не только не озлобила обывателей Клина, не только не повергла ихъ въ уныніе, но по моему мнѣнію напротивъ способствовала развитію въ нихъ желанія прыгать и скакать даже на ровномъ мѣстѣ, явилось желаніе танцовать. Въ Клину явился клубъ. Я уже имѣлъ случай говорить о томъ, какъ производились тамъ баллотировки членовъ, но какъ бы тамъ ни было клубъ безъ членовъ существовать не можетъ, явился клубъ, явились и члены. Теперь, какъ я вижу изъ полученнаго мною письма, клубъ клинскій достоинъ замѣчанія во многихъ отношеніяхъ. Увеселеніе въ клубѣ понравилось клинцамъ, и публика посѣщала его усердно. Конечно дѣло шло сначала съ грѣшкомъ пополамъ, во вѣдь нельзя же — дѣло то новое. Являлись, напримѣръ, дамы, просившіе кавалеровъ танцовать на одну сторону.

Но въ томъ помѣхи нѣтъ нисколько

Веселью, если напримѣръ

На сторону одну хоть польку

Для дамы пляшетъ кавалеръ.

Общее веселье отъ этого не терпѣло нисколько, клубъ посѣщался. Жаловались правда за неисправность буфета; но вѣдь это обстоятельство, говоря по чести, не стоитъ вниманія. Не вселяй равно — съѣсть кусокъ ветчины, который разжевать можно, или съѣсть такой, который разжевать нельзя? Дѣло въ томъ, чтобъ съѣсть и не подавиться, ну а такого казуса до сихъ поръ въ клинскомъ клубѣ не было. Клубъ посѣщался, всѣ веселились, танцуя и на одну и на всѣ стороны, какъ кому ловчѣй и удобнѣй; какъ вдругъ… старшины объявили, что съ членовъ кромѣ членскаго билета будетъ взиматься по 50 копѣекъ за входъ. Э, подумали члены, съ одного барана двухъ шкуръ не дерутъ и заартачились, не захотѣли платить по полтиннику. Дѣло какъ то уладилось, опять пошли танцы, какъ вдругъ… старшины объявили, что танцовать въ клубѣ не будутъ ни на одну, ни на двѣ, ни на три стороны и объявили желаніе замѣнить танцовальные вечера карточными.

Противъ этого возстали многіе, дѣло опять уладилось. Какъ вдругъ… старшины объявили, что собранія въ клубѣ прекращаются вовсе. Какъ бы вы думали, господа, почему? Потому что супруга хозяина дома, гдѣ помѣщается клубъ, разрѣшилась отъ бремени!

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 21, 1873

БЕСѢДА ШЕСТНАДЦАТАЯ.

Недавно, господа, въ одной изъ бесѣдъ говорилъ я о домѣ Чебышевыхъ на Поварской. Говорилъ я между прочимъ о томъ, что домъ этотъ стоитъ не въ примѣръ всѣмъ прочимъ домамъ, выпятившись очень не казисто впередъ, говорилъ и о томъ, что, благодаря этому выпячиванію, тротуаръ у этого дома черезъ чуръ уже узокъ, и въ заключеніе выразилъ надежду, что домъ Чебышевыхъ предполагается подвинуть на подлежащее мѣсто. Надежду эту выразилъ я потому, что домъ Чебышевыхъ обнесли заборомъ, все въ немъ отъ половъ до крыши выломали и прошелъ слухъ, что скоро начнутъ ломать переднюю стѣну. По надежда оказалась тщетною: стѣны дома остались нетронутыми, заборъ сняли и начали отдѣлывать внутреннія части дома. Ну, а конечно тогда какъ его отстроятъ, надежды будетъ еще менѣе. И будетъ стоять этотъ домъ еще многіе годы, безобразя собою всю улицу, и будутъ прохожіе ходить вмѣсто тротуара по мостовой, какъ на Мясницкой около дома Кусовниковой.

Знать незримая сила царитъ

Въ этомъ домѣ, что твердой пятою

Впереди онъ такъ храбро стоитъ,

Надъ московской глумясь простотою.

Перестроить пора бы его,

Говорятъ, такъ давно ужь рѣшили;

Удивительно, вдругъ отчего

Предъ рѣшеньемъ такимъ погрѣшили?

Носится слухъ, которому я впрочемъ не совсѣмъ довѣряю: говорятъ, будто переднюю стѣну долго не хотятъ ломать какъ историческое воспоминаніе: за нее будто бы взглянула когда-то Екатерина. Если это вѣрно, то причина уважительная.

Въ той же бесѣдѣ, въ которой говорено было о домѣ Чебышевыхъ, говорилъ я о лодочномъ перевозѣ на Бабьемъ городкѣ. Теперь мнѣ приходится говорить о другомъ такомъ же перевозѣ, именно о перевозѣ, находящемся у Хамовническихъ казармъ. На этомъ перевозѣ, не въ примѣръ прочимъ перевозамъ, гребцомъ на лодкѣ сидитъ баба, супруга хозяина этого перевоза. Что тамъ ни говори сторонники равноправности женщинъ, но для меня —

Ей-ей, принциповъ всѣхъ важнѣе

Башки храненіе своей,

Она повѣрьте мнѣ, нужнѣе

Теорій всякихъ и идей.

Пускай деретъ кто хочетъ глотку

За равноправность, женскій трудъ;

Но я смѣлѣй сажуся въ лодку,

Когда мужчины въ ней гребутъ.

Слова — вода; подъ часъ прекрасно

О женскомъ толковать трудѣ,

На дѣлѣ же, ей-ей, опасно

Ввѣряться бабѣ на водѣ.

Да и вообще-то ввѣряться женщинамъ мудрено — народъ-то онѣ очень коварный; но какъ бы тамъ ни было, а женскій трудъ на перевозѣ, о которомъ я говорю, имѣетъ самое широкое примѣненіе. Лодка стояла у плота, на лодкѣ сидѣла баба, ѣхать было нужно и толковать о несообразности явленія бабы на мѣстѣ мужика было; не съ кѣмъ и некогда. Пришлось садиться.

Я полонъ былъ сомнѣнья злаго,

Ввѣряясь бабѣ на водѣ,

И съ грустью, какъ туристъ Крылова,

Искалъ, — ужь нѣтъ ли брода гдѣ?

Мое недовѣріе къ женщинамъ вообще и къ перевозившей насъ въ особенности оправдалось на дѣлѣ. Не знаю, на сколько коварна она, на что зубаста — это мнѣ доподлинно извѣстно. На выраженное однимъ изъ пассажировъ недовѣріе къ ея способностямъ за службѣ Нептуна, она отвѣчала вовсе не по дамски — дерзостью и даже пригрозила высадить его на берегъ, хотя мы были уже на серединѣ рѣки. Это странная при другихъ условіяхъ угроза, въ данномъ случаѣ разсмѣшила всѣхъ пассажировъ. Баба разсердилась окончательно и начала браниться. Когда лодка пристала къ противоположному берегу, за гондольершу вступился находившійся тамъ супругъ ея, хотя ни ей, ни ему со стороны пассажировъ не было нанесено ни малѣйшаго оскорбленія, съ супругомъ даже вовсе никто не разговаривалъ. На замѣчаніе одного изъ пассажировъ, для чего онъ сажаетъ вмѣсто гребца къ весламъ бабу, супругъ безъ церемоніи отвѣчалъ, что это дѣло его, что онъ хозяинъ на своемъ перевозѣ и въ заключеніе объявилъ категорически этому господину, что не будетъ подавать ему лодки, опять таки на томъ основаніи, что онъ хозяинъ на своемъ перевозѣ. Не мѣшало бы Думѣ обратить на это вниманіе и внушить властолюбивому владѣльцу перевоза, что перевозы отдаются не для удовольствія владѣльцевъ, а для удобства публики.

Отъ красотъ московскихъ перейду къ красотамъ за московскимъ.

Съ возникновеніемъ въ Москвѣ Товарищества ассенизаціи, повидимому должно окончиться недовольство публики на небреженье къ этому дѣлу прежнихъ промышленниковъ, благодаря которому встрѣча съ ихъ обозомъ, бывало заставляла разбѣгаться въ стороны всѣхъ прохожихъ. Точно такъ же повидимому должна окончиться и свалка нечистотъ за заставами. Но это только повидимому, на самомъ же дѣлѣ происходитъ все тоже, что было прежде. Почему это такъ, я не знаю, но что это именно такъ, каждый, желающій убѣдиться, можетъ видѣть это во очію. Неугодно ли вамъ выдти хоть напримѣръ за Прѣсненскую заставу и вы увидите, что за три, за четыре сажени отъ Москвы, начинается огромная площадь сплошь покрытая нечистотами. Что это не остатки прежняго, а сваленные вновь нечистоты, каждый можетъ убѣдиться, точно такъ же, какъ и въ томъ, что не запахъ, а просто удушливая вонь отъ этихъ нечистотъ распространяется болѣе нежели на версту въ окрестности.

Хоть Общество ассенизаціи

У насъ и есть, но толкъ все тотъ:

Носы страдаютъ всякой націи

И всюду кучи нечистотъ.

БЕСѢДА СЕМНАДЦАТАЯ.

Въ бѣлокаменной нашей столицѣ

Намъ отлично живется, ей-ей!

Гдѣ ни взглянешь, сейчасъ вереницы

Всюду встрѣтишь различныхъ затѣй.

Всѣ затѣями тѣми довольны,

Да нельзя недовольнымъ и быть:

Хоть подъ часъ посмѣешься невольно,

Но безъ смѣху нельзя же вѣдь жить.

Напримѣръ, на Москвѣ-рѣкѣ устроены купальни со держателя Калинина. Это затѣя очень дѣльная, очень полезная и очень пріятная. Какъ москвичъ, я радовался этому. Купальни эти носятъ громкое названіе «школы плаванія», этому я радовался какъ морякъ, потому что вѣдь каждый радуется развитію своего искусства, а плаваніе и ныряніе составляютъ искусство моряковъ. По скоро мнѣ пришлось, если можно такъ выразиться, разрадоваться. Система преподаванія плаванія въ этихъ купальняхъ такова, что московскія газеты назвали купальни Калинина купальнями «для желающихъ утонуть». И такъ какъ моряку мнѣ пришлось разрадоваться; но я имѣлъ полнѣйшее право радоваться какъ москвичъ, радоваться тому, что въ жаркіе лѣтніе дни есть возможность выкупаться. По увы! увы, господа! г. Калининъ, устроивъ купальни, порѣшилъ своимъ умомъ, не знаю ужь какимъ, заднимъ или переднимъ, что имъ сдѣлано все и что ему остается только пожинать лавры, собирая деньги съ публики. Увы, господа! онъ забылъ о томъ, что отъ него кромѣ труда собиранія денегъ требуется еще надзоръ за надлежащимъ содержаніемъ купаленъ. Вслѣдствіе-то этой неумѣстной забывчивости около купаленъ г-на Калинина можно видѣть иногда плавающихъ дохлыхъ собакъ и даже дохлаго теленка. Если г. Калининъ не забылъ о лежащей на немъ обязанности, то я уже положительно не знаю, съ какой стати окружаетъ онъ свои купальни трупами животныхъ и почему не распоряжается вытаскивать ихъ, или покрайней мѣрѣ удалять отъ купаленъ? Этого вопроса, господа, разрѣшить я не могу, а потому, не останавливаясь на немъ, скажу, что не мѣшало бы кому слѣдуетъ внушить г-ну Калинину, что имѣя купальню для собственнаго удовольствія, онъ еще пожалуй и могъ бы окружить ее всевозможными трупами, но, имѣя ее для публики, долженъ помнить, что вкусы различны и что не всякому пріятно купаться въ сосѣдствѣ дохлыхъ не только собакъ, но даже и телятъ. О, г. Калининъ!

И такъ въ дни лѣтняго намъ жара

Опасность вящая грозитъ:

Холера, оспа, вонь, пожары,

Все людъ въ дни лѣтніе разитъ.

Должно быть виды эпидемій

Вамъ чувствъ никакъ не шевелятъ,

Что мы близъ вашихъ заведеній

Собакъ зримъ дохлыхъ и телятъ.

Иль вы на жалость къ ближнимъ скупы…

Но много чтобъ не говорить,

Прошу, убрать велите трупы,

Чтобъ людъ въ купальняхъ не морить.

Ряды московскіе начинаютъ уже разлагаться. Такъ въ Суконномъ ряду начали обрушиваться кирпичи изъ свода. Дѣло было ночью, а то, какъ вѣрно предполагаетъ сообщившій мнѣ это, очень легко могло бы разбить кому нибудь голову. Вотъ такъ ряды! по истинѣ странное зданіе: сами валятся, а въ сломку никому не даются! Суконный рядъ вслѣдствіе этого казуса хотѣли загородить, но не загородили, и это какъ нельзя болѣе справедливо. Загородивъ одинъ рядъ, не предупредишь этимъ повторенія того же въ другихъ рядахъ. Загораживать такъ загораживать всѣ. Къ тому же торговцы Суконнаго ряда потерпѣли убытокъ: какъ говорятъ, два упавшіе кирпича стоятъ пять рублей. Изъ дорогаго же матеріала выстроены ряды, по два рубля пятидесяти копеекъ за кирпичъ! Не удивительно послѣ этого, что ихъ сломать не могутъ.

Изъ какихъ матерьяловъ построены,

Удивляюсь я, наши ряды?

Или временемъ цѣны устроены

И щадятъ ихъ, не видя бѣды?

А была бѣда, страху задавшая,

Но прошла, какъ гласитъ намъ молва,

Потому что подъ камни упавшіе

Не попала ничья голова.

Процвѣтайте-жь, ряды! коль задавите

Вы кого, — пусть вамъ Богъ судія!

Съ матерьяловъ, что вы съ себя валите,

Матерьялы сбираю вѣдь я.

Подъ рукою у меня находятся два письма, оба они посвящены одному и тому же предмету, но съ двухъ ирогивуположныхъ сторонъ. Въ одномъ письмѣ авторъ жалуется на ненормальное положеніе артельщиковъ въ такъ называемыхъ нѣмецкихъ конторахъ. По словамъ автора письма, обязанности этихъ артельщиковъ, внесшихъ 3000 руб. за мѣсто въ артель, такъ неопредѣленны и вмѣстѣ такъ разнообразны и несоотвѣтственны, что каждый изъ нихъ, вставая поутру, не знаетъ, какое занятіе предстоитъ ему. Письмо это писано повидимому кѣмъ нибудь изъ артельщиковъ. Авторъ говоритъ, что артельщикъ занимаетъ должность кассира въ конторѣ, прикащика въ городѣ, управляющаго въ домѣ и грязной прислуги на кухнѣ. Отчасти это пожалуй справедливо, но одни ли иностранцы поступаютъ такимъ образомъ? Думаю, и это пожалуй вѣрно, что нашихъ соотечественниковъ можно скорѣй нежели иностранцевъ упрекнуть въ взваливаніи несовмѣстныхъ обязанностей на одно и тоже лицо. Если вспомнимъ рядскихъ мальчиковъ и сравнимъ ихъ съ артельщиками, то придемъ къ заключенію въ этомъ сравненіи, что артельщики въ торговомъ мірѣ поставлены за болѣе высшую степень, нежели мальчики, которые и по силамъ, и по положенію своему, и наконецъ потому, что служатъ даромъ, должны бы пользоваться большимъ преимуществомъ, но не пользуются имъ единственно по «бурлацкой натурѣ» нѣкоторыхъ хозяевъ. Между тѣмъ артельщики, и тѣмъ болѣе служащіе въ нѣмецкихъ конторахъ, пользуются извѣстнымъ сибаритствомъ и не лишены подъ часъ несоотвѣтственнаго своему положенію гонора. Вотъ, напримѣръ, случай, разсказанный въ Находящемся у меня другомъ письмѣ. Артельщикъ одной нѣмецкой банкирской конторы явился къ одному торговцу для полученія съ него денегъ по векселю. Плательщикъ выдаетъ ему купонами слѣдующую сумму, но артельщикъ принять купоны отказался на томъ основаніи, что «мы-де принимаемъ уплату только кредитными билетами». Торговецъ началъ убѣждать артельщика принять купоны, на томъ основаніи, что купоны имѣютъ ходъ кредитныхъ билетовъ, что ихъ принимаетъ государственный банкъ, что предлагаемые купоны — всѣ вышедшіе и что у него кромѣ ихъ другихъ денегъ нѣтъ и что не только конторы, но всѣ частные банки принимаютъ купоны безпрекословно. Артельщикъ, не отвѣчая ничего, схватываетъ вексель и уходитъ; посылаютъ его догонять, но онъ возвратиться не желаетъ. Плательщикъ, благодаря гонору артельщика, долженъ былъ на другой день нести деньги въ эту контору самъ, хотя имѣлъ бы полное право принудить артельщика принять купоны. М не думаю, чтобъ завѣдывающій дѣлами этого торговаго дома раздѣлялъ предубѣжденіе артельщика противъ купоновъ и положительно увѣренъ, что прыть, показанная его артельщикомъ, ни въ какомъ случаѣ не найдетъ въ немъ сочувствія. А потому очень было бы желательно, чтобъ строптивый артельщикъ получилъ внушеніе, что гоноръ, присущій ему какъ человѣку, не долженъ превышать его должности какъ рабочаго. Такъ какъ артельщиковъ въ этой конторѣ вѣроятно нѣсколько, то для вящей убѣдительности я назову начальныя буквы имени и фамиліи купца, передъ которымъ такъ некстати показалъ свой форсъ артельщикъ. Имя этого купца начинается буквами А. и Ф., а фамилія буквой М.

Скажу здѣсь кстати, между прочимъ,

Что не одной конторѣ той

Внушить бы слѣдъ своимъ рабочимъ,

Чтобъ умиряли гоноръ свой.

И для конторы вѣдь плательщикъ

Ей-ей, рабочаго важнѣй;

А дерзкій, вѣрьте мнѣ, артельщикъ

Даетъ дурную славу ей.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 23, 1873

БЕСѢДА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

«Не громка моя лира, въ ней нѣтъ

Величавыхъ, торжественныхъ пѣсенъ»;

Но курьезы таскаетъ на свѣтъ

И порой шевелитъ кой-гдѣ плесень.

Мостовыя и клубъ, и трактиръ,

И приличья, и долга забвенье,

Воровство, съ мордобитіемъ пиръ —

Все даетъ ей порой вдохновенье.

Заберется порою въ печать,

Коли есть приложить къ чему руки.

Вотъ съ печати бесѣду начать

И рѣшилъ, господа, я отъ скуки.

Въ городѣ Твери живетъ одинъ господинъ. Въ Москвѣ между Воздвиженкой и Знаменкой въ Ваганьковскомъ переулкѣ помѣщается редакція «Современныхъ Извѣстій». Въ Москвѣ же на Тверскомъ бульварѣ находится домъ Полякова. Все это: и господинъ, живущій въ Твери, и редакція «Современныхъ Извѣстій», и домъ Полякова, не имѣло бы никакой связи и не было бы достояніемъ обличительной литературы, если бы «Современныя Извѣстія» не напутали самымъ безцеремоннымъ образомъ и если бы господинъ, живущій въ Твери, не повѣрилъ имъ. Въ домѣ Полякова когда-то, еще блаженной памяти въ семдесятъ второмъ году, помѣщались правленія желѣзныхъ дорогъ: Козловско-Воронежской, Орловско-Грязской и Курско-Харьковской. Господину, живущему въ Твери, встрѣтилась надобность быть въ правленіи одного изъ этихъ дорогъ. Нужно вамъ замѣтить, что господинъ этотъ человѣкъ запятой и къ несчастію получающій «Современныя Извѣстія». Отыскавъ въ этой почтенной газетѣ адресъ дороги, помѣщаемый почти въ каждомъ номерѣ, онъ распредѣляетъ свои дѣла такъ, чтобы имѣть два дня свободныхъ для поѣздки въ Москву, и въ назначенный день садится въ вагонъ и преспокойно прибываетъ въ бѣлокаменную. Поѣздъ пришелъ послѣ четырехъ часовъ, слѣдовательно въ такое время, когда занятій въ правленіи нѣтъ; прибывшій господинъ, возложивъ упованіе на непогрѣшимость «Современныхъ Извѣстій», беретъ нумеръ въ гостинницѣ, гдѣ и водворяется до утра. На слѣдующій день для вящей убѣдительности требуетъ новый нумеръ «Современныхъ Извѣстій» и прочтя, что нужное ему правленіе помѣщается въ домѣ Полякова, а домъ Полякова находится на Тверскомъ бульварѣ, беретъ извощика и ѣдетъ на Тверской бульваръ, гдѣ дѣйствительно и находитъ домъ Полякова. Правленія же желѣзныхъ дорогъ около года какъ переведены въ Петербургѣ, а объявленіе о томъ, что они находятся на Тверскомъ бульварѣ въ Москвѣ, относится къ области фантазіи почтенной редакціи. Пріѣзжій не вѣритъ въ возможность того, что ошибка можетъ повторяться въ газетѣ въ теченіе почти цѣлаго года и спрашиваетъ, нѣтъ ли другаго дома Полякова, на что ему отвѣчали, что домъ Полякова можетъ быть и есть, но отыскиваемое имъ правленіе находится въ Петербургѣ. Такимъ образомъ, благодаря «Современнымъ Извѣстіямъ» потеряны время и деньги совершенно напрасно, но вѣдь случай подобнаго рода не одинъ, онъ можетъ повториться и съ другими. А между тѣмъ, я не помню нумера и времени, но помню, что въ газетахъ, и даже едва ли не въ «Современныхъ Извѣстіяхъ», было помѣщено извѣстіе о томъ, что правленія этихъ дорогъ изъ дома Полякова изъ Москвы переводятся въ Петербургъ. Почему же почтенная газета именуется извѣстіями современными! Какая иронія!

На дняхъ, господа, случилось мнѣ проѣзжать по Каменному мосту. Какъ всѣмъ москвичамъ конечно извѣстно, на той сторонѣ рѣки помѣщается такъ называемый Винный дворъ. Съ той стороны Виннаго двора, которая выходитъ на Москву-рѣку, находится самой отчаянной наружности дверь, съ не менѣе отчаянными двумя или тремя каменными ступеньками. Это, какъ по наружности и по мѣсту возможно предполагать, вѣроятно кабакъ, оставленный вслѣдствіе какихъ либо причинъ обитателями. Но злачное мѣсто не бываетъ пусто: надъ описанной мною дверью въ настоящее время красуется огромная бѣлая вывѣска, на которой крупными буквами написано: "Московское отдѣленіе редакціи газеты «Голосъ». Прочтя вывѣску, я остановился въ недоумѣніи. Хотя и существуетъ пословица, гласящая, что «не красна изба углами, красна пирогами», но все-таки я удивился, встрѣтивъ вывѣску «Голоса» на Винномъ дворѣ. Подивился и воскликнулъ:

Се ты! самъ сотъ дающій колосъ,

«Парящій замыслами умъ»,

Се ты, что тонокъ будто волосъ

И громокъ будто Ротта голосъ,

Ужасенъ будто бури шумъ!

О, органъ органовъ всѣхъ «Голосъ»,

Се ты! рѣшитель всякихъ думъ!

Се ты! что о войнѣ и мирѣ

Перомъ рѣшаешь смѣло споръ.

Се ты! котораго въ трактирѣ,

Въ домахъ, въ вагонахъ, въ клубномъ пирѣ

Встрѣчаетъ радостно нашъ взоръ!

О «Голосъ»! гласъ всѣмъ гласамъ въ мірѣ,

Се ты притекъ на Винный дворъ!

Желать нельзя тебѣ инаго,

Одно лишь только: чтобы могъ

Ты остріемъ пера стальнаго,

Сильнѣй поповскаго хмѣльнаго,

Сшибать противниковъ всѣхъ съ ногъ

И до размѣра чтобъ шальнаго

Твоей подписки взросъ итогъ!

Говорятъ, что воду варить вода и будетъ и что толченіе воды въ ступѣ не приводитъ ни къ какому результату. Эти изреченія пришли мнѣ на память при взглядѣ на Красныя ворота. Сколько ни писали о томъ, что они служатъ не украшеніемъ, а скорѣе безобразіемъ столицы, что съ памятниками обращаться такъ небрежно стыдно, толку все нѣтъ какъ нѣтъ. Въ настоящее время Красныя ворота по истинѣ служатъ памятникомъ того, что Дума московская забыла о нихъ и думать. Не суть ли всѣ писанія о безобразіи Красныхъ воротъ толченіе воды въ ступѣ? Многіе можетъ быть удивляются, почему это московская Дума не обратитъ вниманія на Красныя ворота, почему не распорядится хоть немного подмазать ихъ? А удивляться-то право, господа, нечему. Я такъ думаю, что недалеко то время, когда Красныя ворота не будутъ требовать отъ Думы какой бы то ни было реставраціи. Вы подумаете можетъ быть, что они упадутъ? Нѣтъ, не то я хочу сказать. Ворота Красныя не упадутъ, они покраснѣютъ отъ стыда и тогда само собой разумѣется, красить ихъ не будетъ надобности.

Къ чему желаніемъ напраснымъ

Намъ увлекаться, господа?

Къ чему маляръ воротамъ Краснымъ: —

Они краснѣютъ отъ стыда.

Многому, господа, удивляемся мы въ Москвѣ бѣлокаменной, ко многому относимся иронически, надо многимъ положительно смѣемся. Но въ одной ли матушкѣ Москвѣ можно встрѣтить достойное смѣха и порицанія? Нѣтъ, господа. Загляните въ провинцію и тамъ вы встрѣтите такое, о чемъ и не снилось нашимъ мудрецамъ. Мнѣ могутъ возразить, что провинціямъ и слѣдъ отставать отъ столицы. Не всегда, господа. Возьмемъ Нижній. Это городъ соединенный съ Москвой желѣзной дорогой, имѣющій разныя, высшія, низшія и среднія учебныя заведенія, имѣющій клубъ и библіотеку; городъ, въ которомъ помѣщается много пароходныхъ компаній, въ которомъ бываетъ громаднѣйшая ярмарка и, наконецъ, городъ, въ которомъ есть гостинницы, не только не уступающія московскимъ, но даже превосходящія ихъ. Все это вмѣстѣ взятое положительно не допускаетъ примѣнить Нижній къ городамъ, отъ которыхъ по выраженію Гоголя, «хоть три года скачи, никуда не доскачешь». Все заставляетъ предполагать въ немъ присутствіе развитой части народонаселенія въ значительныхъ дозахъ. На дѣлѣ же оказывается что «наружность иногда обманчива бываетъ». Докторовъ конечно слѣдуетъ отнести къ образованному классу общества и отъ нихъ, какъ отъ людей образованныхъ, менѣе всего конечно можно ожидать чего нибудь такого… объ чемъ можно сказать, что здѣсь русскій духъ, здѣсь русью пахнетъ. А между тѣмъ про одного доктора назовемъ его хоть буквою С. разсказываютъ слѣдующее. Изъ села Карповки пріѣхала въ Нижній женщина съ больнымъ сыномъ, мальчикомъ лѣтъ десяти, съ цѣлью показать больнаго врачу и получить совѣтъ. Не зная ни одного изъ докторовъ, она долго бродила по улицамъ города съ больнымъ на рукахъ, пока ей не указали на квартиру доктора С. Когда женщина подошла къ подъѣзду доктора, тотъ только что возвратился. Г. С. только что вышелъ изъ экипажа, какъ женщина остановила его вопросомъ:

— Не вы ли будете докторъ?

— Я былъ докторъ и теперь докторъ, грубо отвѣчалъ С.

Женщина смутилась.

— Я, вашей милости не знаю, потому и спросила, робко сказала она.

— Ты не по русски говоришь, замѣтилъ докторъ.

— Я, вапе степенство… начала было она.

— Нечего мнѣ съ тобой раздобаровать, рѣзко перебилъ докторъ.

— Мнѣ, батюшка, нуженъ совѣтъ, вотъ сынишка расхворался у меня…

— Некогда мнѣ! заключилъ г. С. и захлопнулъ за собой двери.

Ну и пошла женщина по улицамъ искать другаго доктора

О докторъ! вѣрьте баба эта

Про васъ разскажетъ ей-же-ей,

Что вы ужаснѣе ланцета

И рвете пластыря сильнѣй.

БЕСѢДА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

Знать пиши хоть не пиши,

Но въ разсчетѣ чистомъ:

На башкахъ хоть колъ теши

Нашимъ скандалистамъ.

Всюду лѣзетъ на показъ

Норовъ азіятскій,

И дивитъ частенько насъ

Пошибъ вашъ русацкій.

3-го іюня въ Сокольникахъ близъ моста чрезъ Яузу, ведущаго въ Богородское, нѣсколько семействъ расположились пить чай. Нѣсколько времени все шло хорошо, какъ вдругъ это по истинѣ невинное занятіе было нарушено толпою винныхъ франтовъ и пріятное расположеніе духа чаепитійствующихъ было взбудоражено самымъ неделикатнымъ образомъ. Толпа ребятъ отъ 15 до 30 лѣтъ, очень хорошо одѣтыхъ, въ виду нѣсколькихъ десятковъ семействъ изволила раздѣться и выкупаться въ Яузѣ. Не удовольствовавшись этимъ, скудоумные безобразники начали въ костюмахъ праотца Адама бѣгать по лугу, играть въ чехарду, кувыркаться и вообще всѣми мѣрами старались доказать, что въ головахъ ихъ правленіе республиканское и царя ума не обрѣтается. Но истинѣ можно сказать, что для пьющей чай публики берегъ Яузы въ это время представлялся берегомъ рѣки, текущей гдѣ нибудь въ Италіи или Испаніи со стадомъ разыгравшихся ословъ на первомъ планѣ. Для присутствовавшей публики, какъ и слѣдовало ожидать, эта дикая выходка не составляла интереса и удовольствія, а потому нѣкоторые изъ мущинъ замѣтили разыгравшимся недорослямъ все неприличіе ихъ поступка, но получили въ отвѣтъ неприличныя ругательства.

Друзья, не тратя много словъ

О шуткѣ неотмѣнной,

Спрошу я васъ: гдѣ нѣтъ ословъ

Въ Руси благословенной?

Увѣритъ въ томъ конечно васъ

Сей фактъ весьма нескромный,

Что водится ословъ у насъ

Типъ новый — безъяремный.

А не мѣшало бы кому слѣдуетъ для пастбища этихъ ословъ отвесть подальше закоулокъ.

Если отъ Богородскаго пойдемъ въ Сокольники, то придемъ къ тому убѣжденію, что вонь отъ бойни, находящейся близъ Пятницкаго кладбища, даетъ себя чувствовать въ Сокольникахъ. Отчего бы это кажется? — какъ странно! вопросъ о бойняхъ сколько лѣтъ стоитъ на очереди, а отъ боенъ все-таки воняетъ, это вѣроятно еще старое не выдохлось.

Отъ бочекъ вонь, отъ боенъ вонь

И отъ колбасныхъ тоже,

Отвсюду вонь, за что ни тронь,

На что-жь это похоже?

Курить надо больше, господа; впрочемъ и то не всегда удобно, отъ папиросъ тоже припахиваетъ. Не случалось ли вамъ прочесть въ газетахъ предостереженіе, опубликованное табачнымъ фабрикантомъ г-мъ Маргарити? Если вы читали это предостереженіе, то я могу задать вамъ въ свою очередь вопросъ — чѣмъ это пахнетъ? Мнѣ въ одномъ магазинѣ показывали пачку Петрово-Маргаритіевскихъ папиросъ, хранящуюся какъ нѣчто замѣчательное и дѣйствительно въ такой маленькой пачкѣ — ума охабка. Представьте себѣ пачку папиросъ точно въ такой же синей съ бѣлымъ оберткѣ, какъ папиросы настоящихъ Петровыхъ. На одной сторонѣ этой обертки напечатано: «Константина и Павла Петровыхъ» и по бокамъ двѣ медали, на другой противоположной этой сторонѣ: «1874 г.». Для человѣка невнимательнаго или не одареннаго острымъ зрѣніемъ пачка эта можетъ показаться дѣйствительно вмѣстилищемъ папиросъ, вышедшихъ изъ фабрики братьевъ Константина и Павла Петровыхъ, но при болѣе тщательномъ осмотрѣ вы убѣждаетесь, что на нихъ лишь только слова. Дѣло то въ томъ, изволите видѣть, что «бр. К. и П. Петровыхъ» напечатано на бѣлой сторонѣ, слѣдующая сторона, находящаяся выше фамиліи Петровыхъ, синяя, по ней вдоль пачки проходитъ бандероль, а по бортамъ этой стороны проведенъ черный ободокъ, въ которомъ какъ разъ надъ тѣмъ мѣстомъ, гдѣ на другой сторонѣ напечатана фамилія Петровыхъ, оставленъ пропускъ, по которому вмѣсто ободка совершенно слитымъ чернымъ же шрифтомъ, который можно принять за тотъ же ободокъ, напечатано: «подъ наблюденіемъ». Видите, какую тонкую наблюдательность нужно имѣть, чтобъ разсмотрѣть, что папиросы, заключающіяся въ пачкѣ фабрики не настоящихъ Петровыхъ, а только сдѣланы "подъ наблюденіемъ какихъ-то невѣдомыхъ однофамильцевъ. На третьей сторонѣ, какъ я уже говорилъ, изображенъ 1864 г. Это, какъ извѣстно многимъ, годъ учрежденія фабрики Нестоящихъ Петровыхъ, но на пачкѣ, про которую я говорю, онъ означаетъ не годъ основанія фабрики — нѣтъ, вооружившись болѣе сильнымъ вниманіемъ, вы можете прочесть, что "форматъ папиросъ фабрикуется съ 1864 года. Далѣе съ обѣихъ сторонъ фамиліи Петровыхъ изображены двѣ медали. Медали эти даны не за папиросы, находящіяся въ пачкѣ, а за бумагу, въ которую онѣ завернуты! Теперь остается доказать, что папиросы, работанныя подъ наблюденіемъ бр. Петровыхъ, форматъ которыхъ фабрикуется съ 1864-года и которыя украшены медалями за бумагу, въ которую они завернуты, произведенія фабрики Маргариты. А фамилію настоящаго фабриканта Маргарити вы можете найти скрытою отъ грѣха подалъ подъ бандеролью, если только у васъ хватитъ терпѣнія и искусства отковырнуть эту бандероль. Если этихъ терпѣнія и искусства у васъ не хватитъ, то въ этомъ ужь конечно виноватъ не г. Маргарити, а тѣмъ менѣе я. Г-на Маргарити конечно можно упрекнуть въ излишней скромности, но вѣдь какъ хотите, а скромность скорѣе хорошее качество, нежели дурное.

Тамъ что друзья ни говорите

Про папиросы Маргарити,

Но я, ихъ вкуса не задѣвъ,

Скажу, ей-ей, они отмѣнно

Гуляютъ въ публикѣ, смиренно

Чужой картузъ себѣ надѣвъ.

Производитель въ скромной роли

Усѣвшись сзади бандероли,

Изъ подтишка глядя на свѣтъ,

Самъ никому себя не кажетъ.

Про то узнавши, всякій скажетъ,

Что въ немъ заносчивости нѣтъ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 25, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТАЯ.

И больно, и грустно, и можно пенять

Имѣющимъ въ Пушкинѣ дачи

На горькую долю, и трудно понять

Причину ихъ всей неудачи.

Дѣло, господа, дѣйствительно нѣсколько странно. Пушкино въ послѣднее время сдѣлалось однимъ изъ излюбленныхъ московскою публикою пунктовъ для переселенія на дачи, и начало быстро отстроиваться. Можно конечно думать, что наплывъ столичнаго населенія повліяетъ на Пушкино какъ нельзя болѣе благотворно, и заставитъ мѣстную администрацію въ чаяніи хорошаго съ нихъ дохода подумать нѣсколько о томъ, что публика переселяющаяся на дачи, кромѣ хорошаго воздуха имѣетъ еще желаніе нѣкоторыхъ удобствъ и первѣе всего желаетъ безопасности. Расчитывать на то, что желанія эти, составляющія, такъ сказать, общечеловѣческій недугъ, будутъ удовлетворены, можетъ каждый; но точно такъ же конечно, каждый можетъ и ошибаться въ своихъ разсчетахъ. О томъ то именно, на сколько удовлетворены ожиданія пушкинскихъ дачниковъ и на сколько они ошиблись, и намѣренъ я говорить теперь. Въ настоящее время въ Пушкинѣ почти 350 дачъ, все упованіе дачниковъ, относительно какихъ бы то ни было удобствъ должно быть возложено на Земство, взимающее пошлины съ дачъ и на Удѣльную Контору, отдающую въ аренду участки. Но вотъ уже 4 года, какъ сдаются эти участки, а Контора еще и не думаетъ о проведеніи дорогъ, о которыхъ упомянуто въ условіи съ дачниками-арендаторами.

Какъ каждое дѣло слѣдуетъ дѣлать по порядку, то давайте дѣлать по порядку и мы. Конечно, чтобы имѣть право на что нибудь разсчитывать необходимо пріобрѣсть это право, такъ было поступлено и въ Пушкинѣ. Удѣльная Контора начала каждогодно взимать съ каждаго дачевладѣльца по двадцать четыре рубля съ десятины, а взамѣнъ ихъ предоставила имъ право разсчитывать на полученіе различныхъ удобствъ.

По повѣрьте, господа,

Впрочемъ это всѣ ужь знаютъ,

Что разсчеты иногда

И обманчивы бываютъ!

И во многомъ вѣдь у насъ

Все успѣхъ, кажись, сулило,

Къ дѣлу-жь ближе и какъ разъ

Смотришь анъ не тутъ то было!

Дачи построены, а дороги къ нимъ нѣтъ и когда она будетъ — неизвѣстно. Точно такъ же поступаетъ и Земство: сбираетъ пошлины съ дачъ по произвольной ихъ оцѣнкѣ и притомъ очень высокой, а не даетъ за это ни охраны отъ воровъ, ни защиты отъ пожара. За что же, спрашивается, оно беретъ деньги и что оно дѣлаетъ на эту сумму? Въ Пушкинѣ дачники безопасны «какъ на турецкой перестрѣлкѣ».

Ночную тишь вдругъ будитъ гулъ:

Кричатъ свирѣпо «караулъ!»

А караула нѣтъ какъ нѣтъ,

И вѣсть узнаютъ всѣ чуть свѣтъ,

Что ночью тамъ иль тутъ жулье

Забрались къ дачнику въ жилье.

Благодаря отсутствію какой бы то ни было стражи въ Пушкинѣ, частенько таки обираютъ, не только то, что плохо лежитъ, во даже и то, что лежитъ очень хорошо, понятно что при такомъ порядкѣ вещей хорошо спать можетъ только человѣкъ твердо увѣренный, что украсть у него нечего не только ночью, но и днемъ. Допустимъ даже, что дачникъ заперся такъ крѣпко, что къ нему не влѣзетъ самый завзятый воръ, что онъ спустилъ цѣлую свору собакъ кругомъ своей дачи, повѣсилъ и разложилъ цѣлый арсеналъ оружія около своей постели, но онъ все-таки не можетъ спать спокойно, — онъ боится пожара. Между ворами и пожаромъ выбирать нечего, какъ то, такъ и другое способно заставитъ бодрствовать самаго лихаго соню, а въ Пушкинѣ перспектива пожара еще страшнѣй, такъ какъ изъ огнегасительныхъ снарядовъ въ распоряженіи дачниковъ имѣются только хляби небесныя, на которыя не всегда можно расчитывать. Вотъ тутъ и спи какъ хочешь!

Всѣ москвичи конечно помнятъ, какую машинистику изобрѣлъ газовый заводъ для спуска разной имѣющейся у него дряни въ Яузу и какой благой результатъ получился отъ этого. Урокъ газовому заводу былъ данъ и можно бы, кажется, расчитывать на то, что заводъ сей не будетъ уже служить камнемъ преткновенія для санитарной коммиссіи. По видно уже такова Москва и таковы москвичи, что дѣлаютъ кто во что гораздъ, только бы донять всѣ пять чувствъ человѣческихъ, не мытьемъ такъ катаньемъ. Московской Думѣ слѣдовало бы учредить еще коммиссію, для изслѣдованія причинъ, почему съ каждой коммиссіей коммиссія и почему москвичамъ о каждомъ дѣлѣ надобно толковать нѣсколько разъ. По моему это вопросъ очень важный и отъ удачнаго его разрѣшенія зависитъ многое. Вѣроятно есть причины чисто психическія, благодаря которымъ москвичу слѣдуетъ дѣлать внушенія о его же собственной пользѣ и по одному и тому же дѣлу, нѣсколько разъ. Газовый заводъ москвичъ вообще, а относительно, такъ сказать, своей антисанитарности, москвичъ въ особенности. Отравивъ въ Москвѣ рѣкѣ воду, онъ могъ бы понять свойства выбрасываемыхъ имъ снадобій и сдѣлаться нѣсколько осторожнѣе; такъ нѣтъ-съ, онъ не унялся. Въ газопроводныхъ трубахъ время отъ времени скопляется какая-то вода, какъ и откуда она получается, я объяснять не буду, скажу только, что вода эта имѣетъ чрезвычайно отвратительный запахъ. Администрація газоваго завода распорядилась посредствомъ имѣющихся для сего насосовъ выкачивать эту воду изъ трубъ и безъ церемоніи поливать ею улицы, не думая о томъ, что кругомъ этихъ фонтановъ распространяется нестерпимый удушливый запахъ, который ужь конечно менѣе полезенъ, чѣмъ вреденъ

Дорого намъ достаются всѣ эти плоды цивилизаціи! Или мы ѣдимъ-то ихъ съ корнями, отъ того такъ и горьки они намъ кажутся! На одной большой улицѣ, напримѣръ, помѣщается больница, учрежденіе конечно очень хорошее, но какъ мнѣ сообщаютъ, близъ нея нѣтъ возможности проѣхать отъ заразительнаго запаха, распространяемаго отъ сѣрныхъ ваннъ. Кромѣ того изъ оконъ этой больницы выглядываютъ женщины и дѣлаютъ передъ прохожими разныя неприличныя позы. Относительно этихъ выглядываній и позъ сказать ничего нельзя и упрекнуть въ этомъ администрацію больницы едва ли возможно; относительно же запаха, распространяемаго ваннами, не мѣшало бы кому слѣдуетъ попомнить, что запахъ этотъ не можетъ быть терпимъ не только на такой большой улицѣ, какъ эта, но и нигдѣ положительно

Въ Москвѣ и такъ воняетъ скверно,

Такъ не мѣшало бы понять,

Что изъ больницы ванной сѣрной

Совсѣмъ ужь лишнее вонять.

Если женщины, находящіяся въ больницѣ, настолько довольны своимъ положеніемъ, что имѣютъ возможность показывать публикѣ развеселыя позы и лица, то въ контрастъ имъ можно привесть рядскую пожарную команду, служители которой имѣютъ достаточно уважительную причину, чтобы строить физіономіи кислыя. Дѣло въ томъ, что команда эта помѣщается въ Ветошномъ ряду, на такъ называемомъ Бухгольцовомъ подворьѣ, находящемся въ арендѣ гг. Четуновыхъ; а домъ этотъ, какъ сообщаютъ, грозитъ паденіемъ. Стѣна вся разрушается; говорятъ, она была освидѣтельствована строительной комиссіей, ее позамазали, залѣпили и стѣна осталась какъ была.

Въ Москвѣ, ей-богу, все возможно,

Коль мысль во время западетъ,

Что перестроить бы и должно,

Съумѣй замазать осторожно

И все какъ слѣдуетъ пойдетъ.

Даже не только замазать, а показать видъ, что хочешь замазывать и тѣмъ останутся довольны. Посмотрите на Чистые пруды: сколько лѣтъ этотъ лучшій по своему положенію бульваръ представляетъ собою нѣчто въ родѣ пустыря, предназначеннаго для свалки мусора, и на это не обращается никакого вниманія, потому вѣдь готовятся къ передѣлкѣ бульвара. Что-то очень долго думаютъ, должно быть хорошо скажутъ. А между тѣмъ отъ наваленнаго мусора деревья сохнутъ, вырубаются и можно надѣяться, что черезъ нѣсколько лѣтъ пруды эти будутъ дѣйствительно чистыми.

И гдѣ теперь густая тѣнь,

Тамъ солнца лучъ блеснетъ играя,

Преградъ не встрѣтя въ лѣтній день;

А москвичи, на прудъ взирая,

Попомнятъ, отъ жары сгорая,

Безпечность русскую и лѣнь.

И такъ-то все; но все припомнить

Задача право не легка,

Томъ цѣлый можно бы наполнить,

Но остановимся пока.

Вотъ ужь почти три мѣсяца, какъ исправляется мостовая на углу Доброй Слободки и Машкова переулка, а до сихъ поръ нѣтъ еще тутъ ни конному проѣзда, ни пѣшему прохода отъ поколѣнной вонючей грязи. Одинъ англійскій эксцентрикъ доказалъ, что въ 80 дней можно объѣхать вокругъ всего земнаго шара, а у насъ въ 90 дней не могутъ исправить мостовую на протяженіи 20 саженъ. Странный мы народъ!

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 27, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

Въ горѣ и въ радости, всюду причину

Русскій напиться найдетъ;

Выпьетъ — какъ разъ позабудетъ кручину

И ужь на драку идетъ.

Суетъ кулакъ онъ въ пылу увлеченья

Другу и въ рыло и въ тылъ,

Много, ей-богу, имѣетъ значенья

Этотъ воинственный пылъ.

Общей повинности всѣ захотѣли,

Храбрость взяла русаковъ,

И практикуются въ воинскомъ дѣлѣ

Всѣ, не щадя кулаковъ.

Дѣло было на Негерговской желѣзной дорогѣ. Гуляли въ Новомъ Петергофѣ четыре лабазника съ Калашниковой пристани. Ну, извѣстное дѣло, гуляли, такъ слѣдовательно, охулки на руку не положили: напились православные, напились — значитъ нужно и буйствовать это ужь какъ и водится. Явились лабазники на станцію, побуянили на платформѣ, толку мало — сѣли въ вагонъ, ну и давай практиковаться въ воинскомъ дѣлѣ. Поѣздъ идетъ, а въ вагонѣ между тѣмъ непечатная брань, крикъ, шумъ, звонъ разбиваемыхъ стеколъ, вообще все какъ и быть должно. Не удовлетворились лабазники и этимъ, потому что же стекла? — стекла вещь безотвѣтная, опять же ихъ въ вагонѣ немного; напали они на кондуктора, «которому былъ порученъ надзоръ за ними», повалили его и давай душить. Подошелъ поѣздъ къ Петербургу, видятъ лабазники, что дѣло не ладно; одинъ на ходу выскочилъ изъ вагона и тягу, поймали; штука скверная, нужно защищаться. Съ противной стороны дѣйствовали шесть жандармовъ, два городовыхъ и два сторожа, то-есть десять человѣкъ противъ четырехъ, — ну и конечно забрали. Одинъ изъ нихъ и тутъ дешево не дался, а растянулся во всю длину своего тѣла и его на рукахъ вынесли со станціи. Развѣ это не храбрецы?

Нужно сказать, что русскіе, какъ народъ храбрый и твердо увѣренный въ своемъ превосходствѣ, иногда необыкновенно уступчивы. Это качество хорошее, между тѣмъ мнѣнія этого не раздѣляетъ корреспондентъ, приславшій въ редакцію письмо изъ Богородскаго. Въ письмѣ этомъ корреспондентъ скорбитъ о томъ, что евреи забрали въ свои руки пресловутую богородскую «плѣшь». За вѣрность этого я не ручаюсь и передаю только то, что онъ сообщаетъ. Дачники богородскіе, принадлежащіе къ племени Израиля, настолько усилили свое вліяніе на «плѣши», что не допускаютъ устройства танцовальныхъ вечеровъ подъ шабаши и будто бы вслѣдствіе этого танцовальный вечеръ, назначенный въ пятницу, не состоялся. Это что-то странно, если правда.

Но впрочемъ, скажемъ безъ прикрасы,

Хоть всѣхъ пугнемъ мы на «уру»,

Но лишь сыны еврейской расы

У насъ пришлися ко двору.

Умѣютъ всюду водвориться,

Дать ходъ способностямъ своимъ,

Такъ отчего же покориться

Не можетъ «плѣшь» на дачѣ имъ?

Пусть шабашъ дачники справляютъ,

Пускай по пятницамъ грустятъ,

И пусть себя увеселяютъ,

Когда евреи захотятъ.

Заговоривъ объ удовольствіяхъ, не могу умолчать о томъ величайшемъ наслажденіи, которое испытывалъ я на гуляньѣ, бывшемъ въ Зоологическомъ саду. Гулянье по истинѣ было превосходное Сначала я было пожалѣлъ, что назначенное по программѣ упражненіе четырехълѣтней Лулу было отмѣнено, но папаша этой Лулу г. Антуанъ Делавъ, «соперникъ Блондена», удивилъ почтеннѣйшую публику, удравъ противъ программы съ каната въ прудъ, а изъ пруда на противоположный берегъ и за тѣмъ съ берега неизвѣстно куда. Этимъ удивительнымъ сартомортале я былъ очень доволенъ. Да почести сказать и нельзя быть недовольнымъ, такого спектакля десять лѣтъ не дождешься. Видалъ я, какъ знаменитый Блонденъ ѣлъ на канатѣ яичницу, пилъ шампанское, видалъ, какъ ѣздятъ по канату на велосипедахъ; но все это дѣлалось на горизонтальной линіи, перпендикулярное же движеніе я видѣлъ въ первый разъ и приношу г-ну Антуану Делавъ мою усерднѣйшую благодарность. Носятся слухи, что этотъ удивительный пассажъ будетъ повторенъ удачнымъ «соперникомъ Блондена» по желанію публики. Если это правда, пойду непремѣнно. Не знаю, вышелъ ли г. Антуанъ Делавъ изъ воды сухимъ, но что онъ достойный соперникъ Блондена, въ томъ не сомнѣваюсь, даже смѣло могу утверждать, что онъ смѣлѣй Блондена.

И что за смѣлость въ акробатѣ!

Я хохоталъ, друзья, до слезъ,

Какъ на натянутомъ канатѣ

Онъ натянулъ всѣмъ ловкій носъ.

И не сержусь я, воля ваша,

За неучастіе Лулу:

Утѣшилъ всѣхъ ея папаша

И получилъ за то хвалу.

Ему соперникъ коль найдется,

Задача будетъ не легка:

Делавъ нырнулъ, тому-жь придется

Летѣть съ каната въ облака.

Отъ носа, который въ пользу Сергіевской безплатной школы безвозмездно натянулъ г. Делавъ почтеннѣйшей публикѣ, перейдемъ къ настоящимъ носамъ.

Не длиненъ и не новъ разсказъ

И я начну его не смѣло;

Опять скажу на этотъ разъ

О бойняхъ, хоть и надоѣло.

Имѣющееся у меня письмо гласитъ о томъ, что близъ Калитниковскаго кладбища есть бойня, и вдаль отъ этой бойни распространяется зловоніе. Тѣ, кого злая судьба заставитъ проѣхаться или пройтись мимо этой бойни, положительно задыхаются. «Экая штука, скажете вы, господа, — какъ будто около одной этой бойни задыхаются! Этимъ, молъ, насъ не удивишь, у насъ и это всѣхъ боенъ воняетъ». Такъ, господа, такъ; что отъ боенъ воняетъ, еще не штука, а штука то въ томъ, что въ лѣтніе жаркіе дни во время службы въ церкви этого кладбища бываютъ открыты окна и зловоніе проникаетъ въ церковь. Это штука! На это бы слѣдовало обратить вниманіе. Не мѣшаетъ внушить владѣльцу этой бойни, что не у всѣхъ такіе броненосные носы, какъ у него.

О вони, такъ о вони! На эту тему въ матушкѣ Москвѣ бѣлокаменной матеріаловъ не занимать стать. Въ одной изъ предъидущихъ бесѣдъ я говорилъ о томъ, что администрація газоваго завода выкачиваетъ изъ своихъ трубъ вонючую воду и разливаетъ ее по улицамъ. Этотъ антисанитарный способъ орошенія улицъ не можетъ быть терпимъ въ столицѣ. Объ этомъ и говорилъ я тогда, но управленіе газоваго завода меня не поняло.

«Братья писатели! въ нашей судьбѣ

Что-то лежитъ роковое!»

Ты себѣ пишешь, а тутъ вдругъ тебѣ

Подъ носъ зловонье такое

Пустятъ какъ на смѣхъ, и стало опять

Нужно прибѣгнуть къ разсказу, —

Растолковать, объяснить, дать понять

То, что не понято сразу.

Говоря тогда о зловоніи, распускаемомъ газовымъ заводомъ, я между прочимъ сказалъ, что поливка улицъ зловонной влагой изъ газопроводныхъ трубъ производится среди бѣлаго дня. Управленіе газоваго завода, не разсудивъ, что вонь всегда вонь, ночью ли, днемъ ли, среди бѣлаго дня лить на улицы свою вонючую воду перестало и производитъ эту операцію ночью, считаю своимъ дол томъ объяснить почтенному управленію, что дѣло не во времени, а въ вони и что было-бъ много пріятнѣе, если бы оно одну стихію, именно воду, не выпускало на улицы вовсе, а другую стихію, именно огонь, выпускало нѣсколько потароватѣе.

Поговоривъ о вони, перейду къ принадлежностямъ дамскаго туалета. Правда, переходъ немного рѣзокъ, но я надѣюсь, что прекрасныя читательницы извинятъ меня, къ тому же, говоря юридическимъ слогомъ, смягчающее вину обстоятельство есть, и это смягчающее вину обстоятельство есть — молодость моихъ лѣтъ и какое-то невольное влеченіе къ прекрасному полу.

О чемъ бы я ни толковалъ,

Но коль на умъ придетъ мнѣ дама,

Бросаю все — пиши пропалъ!

Одно въ умѣ… скажу вамъ прямо.

Теперь, господа мужчины, дѣло до васъ пока не касается, я хочу говорить со старухами и молодыми, вдовами и дѣвицами исключительно. Замужнія пусть на меня не обижаются, потому что я не виноватъ. Въ «Современныхъ Извѣстіяхъ» я прочелъ публикацію такого рода: «Старухамъ и молодымъ, вдовамъ и дѣвицамъ: для сохраненія красоты лица, сбереженія отъ всесокрушающаго времени, рекомендуется косметикъ Одалискъ и слѣдующіе косметическіе предметы, неизбѣжные для каждаго преждевременно старѣющагося пола»?? Тутъ я что-то ничего не понимаю: «для каждаго преждевременно старѣющагося пола»… гмъ… Ну-съ. для каждаго преждевременно старѣющагося пола рекомендуются «Вальдегановскія щетки». Дочитавъ до сихъ поръ, можно подумать, что щетки эти половыя, но далѣе читаю что онѣ рекомендуются «для отрожденія сѣдыхъ волосъ въ первобытный цвѣтъ». Вотъ бы хорошо богородскую плѣшь; причесать этими щетками! Далѣе рекомендуется «Атеньеновская вода, въ металлическихъ флаконахъ, для сохраненія волосъ: она послѣ перваго раза употребленія останавливаетъ самое сильное вылѣзаніе волосъ, хотя бы они даже клочьями падали». Вотъ, господа, реклама-то и не вѣрна. Она рекомендуетъ косметики вдовамъ и дѣвицамъ, а воду то эту, что останавливаетъ паденіе даже и въ томъ случаѣ, когда волосы клочьями падаютъ, слѣдовало бы рекомендовать женамъ, конечно не всѣмъ, ну, а у многихъ, нужно правду сказать, хоть напримѣръ въ Замоскворѣчья, волосы клочьями падаютъ.

Однако я заболтался, а у меня еще есть дѣло: нужно уязвить одного изъ петербургскихъ собратовъ. Власъ Ловласовъ въ своемъ дневникѣ въ «Петербургскомъ Листкѣ» помѣстилъ стихотвореніе, написанное его пріятелемъ мичманомъ Ивановымъ 1562 мъ. Въ этомъ стихотвореніи мичманъ Ивановъ 1562-й говоритъ о томъ, какъ принять въ Петербургѣ романъ Зотова «Таинственный монахъ» и между тѣмъ ни слова не упоминаетъ о Москвѣ. Читающіе «Петербургскій Листокъ» легко могутъ придти къ заключенію, что Москва не слѣдитъ за литературой. Я, какъ коренной москвичъ, потерпѣть этого не могу, а потому и спѣшу увѣрить мичмана Иванова 1562 то, что романъ Зотова «Таинственный монахъ» принятъ въ Москвѣ и читается съ жадностію. Да-съ, г. мичманъ Ивановъ 1562!

Жена купца пришла изъ бани,

Я къ ней на чашку чая, — ахъ!

Гляжу: въ столовой на диванѣ

Лежитъ «Таинственный монахъ».

Старуха барыня на свѣтѣ

Живетъ лѣтъ сто, ну просто страхъ!

И что-жь? межь стклянокъ въ кабинетѣ

Какъ тутъ «Таинственный монахъ».

Прикащики изъ красной лавки

Кутятъ въ сокольницкихъ кустахъ,

И тугъ растрепанный на травкѣ

Лежитъ «Таинственный монахъ».

Разъ въ погребокъ купецъ московскій

Пришелъ подумать о дѣлахъ,

А за бутылкою поповской

Глядитъ: «Таинственный монахъ».

Я разъ близъ горничной вострушки

Юлилъ безъ памяти, вдругъ ахъ!

Гляжу: въ передникѣ у Душки

Лежитъ «Таинственный монахъ».

Нѣтъ, не рѣшусь, друзья, соврать я:

Московскихъ дамъ плѣняютъ страхъ

Видъ странныхъ, нищая вся братья

И онъ — «Таинственный монахъ».

Однимъ словомъ, этотъ занимательный романъ пріобрѣлъ себѣ и въ Москвѣ такое же право гражданства, какъ и въ Петербургѣ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 29, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.

Недавно я получилъ одно увѣдомленіе, увѣдомленіе было такого свойства, что я отнесся къ нему недовѣрчиво и поѣхалъ провѣрить его лично. Ѣхать нужно было въ трактиръ «Нижній-Новгородъ», находящійся у Яузскаго моста. Пріѣзжаю, спрашиваю чаю и подзываю половаго.

— Нельзя ли машину завести? спрашиваю его.

— Съ удовольствіемъ бы, отвѣчалъ половой, — да теперь ее немного смазываютъ.

— Когда же можно?

— Вечеромъ, если угодно, пожалуйте, будетъ играть.

— А что она у васъ играетъ?

— А вотъ-съ, неугодно ли программу.

Половой подаетъ мнѣ программу, беру и читаю: «№ 1 Херувимская пѣснь и Яко до Царя, Бартнянскаго». Болѣе въ программѣ смотрѣть было нечего. Полученное мною сообщеніе оправдывалось на дѣлѣ, въ трактирѣ, пользующемся, самой развеселой репутаціей, машина играетъ «Херувимскую пѣснь!» Говорятъ, что трактиръ этотъ по вечерамъ полонъ не только пьяными, но даже не лишенъ присутствія фей. Что можно прибавить къ этому, кромѣ того какъ сказать сообщившему мнѣ:

Провѣривъ ваше сообщенье,

Я все на дѣлѣ увидалъ

И признаюсь, мое почтенье…

Благодарю, не ожидалъ!

Я признаюсь, не могъ повѣрить,

Органъ молитвы чтобъ игралъ

Но съѣздилъ самъ… что лицемѣрить?

Благодарю, не ожидалъ!

Думаю, что тѣ, отъ кого это зависитъ, прочтя мое заявленіе, обратятъ на него вниманіе и конечно согласятся, что постановка на машинѣ въ трактирѣ не только «Херувимской пѣсни», но и всякой другой молитвы вообще врядъ ли умѣстна.

Буду продолжать о трактирахъ же.

На дняхъ ѣхалъ я изъ Общедоступнаго театра; останавливаюсь у какого то кабака, нарицаемаго почему-то «кафе-рестораномъ», помѣщающемся въ домѣ Коммисарова противъ Александровскаго сада. Вхожу, ресторанъ раздѣленъ на двѣ половины стеклянной перегородкой. Въ первой половинѣ обстановка чисто кабацкая; вхожу за перегородку въ другое отдѣленіе. Стоятъ нѣсколько столовъ, покрытыхъ красными салфетками, тусклыя лампы, сомнительнаго свойства мебель и посуда — все напоминаетъ собою обстановку грязныхъ трактировъ, именуемыхъ «низками». По такъ какъ мнѣ хотѣлось ѣсть, то я вспомнилъ пословицу: «не красна изба углами» и сѣлъ за столъ.

— Что вамъ угодно?спрашиваетъ подошедшій половой.

— Что нибудь поѣсть

— Слушаю съ.

Половой уходитъ, а я сижу и жду, удивляюсь, что половой не позаботился даже узнать, что мнѣ нужно. Подзываю другаго половаго, спрашиваю карту. Подаетъ карту, читаю: «Ресторанъ 1 й гильдіи купца З…на; вина изъ погреба Депре» и т. д.

— Мнѣ нужно кушанья, а это вина, говорю половому.

— Что будетъ угодно, говоритъ онъ, отходя въ сторону.

«Чортъ знаетъ, что такое!» думаю я и начинаю искать между коньяками и водками чего нибудь съѣдомаго, такого ничего конечно не обрѣлось; я подивился и рѣшилъ, что или прислуга въ этомъ ресторанѣ крайне безтолкова, или ресторанъ этотъ существуетъ со спеціальною цѣлью выпивки.

— Чей это ресторанъ? спрашиваю половаго, смотря на загадочное З…на, помѣщаемое на картѣ.

— Тамъ написано.

— Написано подъ титлами, не Зимина ли? спрашиваю.

— Тамъ написано,

Плюнулъ я и вышелъ изъ ресторана, не зная, чему удивляться: безтолковости ли прислуги, или титлообразному изображенію фамиліи владѣльца. Неужели содержаніе ресторана настолько предосудительно, что можетъ компрометтировать хозяина?

Мы пьемъ веселье полной чашей,

Но всѣ наврядъ ли сознаютъ,

Что есть трактиръ въ столицѣ нашей,

Гдѣ только выпивку даютъ.

Скажу, друзья, вамъ безъ обмана;

Я одного не могъ открыть:

Къ чему владѣльцу ресторана

Фамилью нужно было скрыть?

Кстати не могу не припомнить случая, бывшаго недавно съ редакторомъ «Ремесленной газеты» г-мъ Савичемъ и напечатаннаго въ «Петербургскомъ Листѣ». Въ квартирѣ г-на Савича случился пожаръ, вслѣдствіе чего г. Савичъ пробылъ въ Москвѣ долѣе обыкновеннаго и такъ какъ живетъ онъ на дачѣ, то и рѣшился ночевать въ какой нибудь изъ московскихъ гостинницъ. Съ этою цѣлью пріѣзжаетъ онъ въ «Сухаревскую гостинницу» и спрашиваетъ номеръ.

— Вы одни? спрашиваютъ его.

— Одинъ.

— У насъ можно ночевать только вдвоемъ.

Плюнулъ г. Савичъ и поѣхалъ въ шикозную полугостинницу «Эрмитажъ», занялъ номеръ и началъ укладываться. Стучатъ; г. Савичъ отпираетъ, входитъ номерной.

— Вы одни? спрашиваетъ онъ.

— Одинъ.

— У насъ можно ночевать только вдвоемъ.

Затѣмъ г-на Савича приглашаютъ оставить гостинницу, въ которой ночуютъ только парами. Г. Савичъ отказался и только по прибытіи полицейскаго офицера былъ оставленъ въ покоѣ. Похвально!

Гостинницъ шикарныхъ довольно

Въ Москвѣ, имъ за то исполать,

Что въ нихъ закутишься невольно, —

Чего же намъ больше желать?

И можно тамъ не безъ комфорта

Вдвоемъ москвичамъ ночевать,

Какого же, други, намъ чорта

Теперь остается желать?

Отъ этого случаѣ ближе всего перейти къ «милымъ, но погибшимъ созданіямъ». Оба тротуара Кузнецкаго моста и Трубнаго проѣзда полны ими и до сихъ поръ, на это не обращено никакого вниманія. А между тѣмъ эти таинственныя незнакомки держатъ себя до того нескромно, что не оставляютъ въ покоѣ не только мущинъ одинокихъ, но даже мущинъ, проходящихъ съ дамами. Не мѣшало бы обратить на это вниманіе, вѣдь Кузнецкій мостъ считается главною улицею столицы и вовсе не можетъ служить закоулкомъ для прогулокъ «убогихъ и нарядныхъ» фей. По феи гуляютъ и я могу сказать, что:

Въ этой улицѣ роскоши, моды.

Гдѣ изящество всюду царитъ,

Проститутокъ снуютъ хороводы

И развратъ начистую кипитъ.

Предъ окномъ магазина шикарнымъ,

Не стѣсняясь, вечерней порой,

Въ одиночку, втроемъ и попарно

Фей различныхъ снуетъ шумный рой.

Отъ московскихъ увеселеній перенесемтесь, господа, за городъ.

Въ полученномъ мною письмѣ описана сценка, разыгранная въ Шато де Флерѣ, но не на эстрадѣ, а на дорожкѣ сада. Дѣйствующими лицами были капельмейстеръ г. Друбе, артистка г-жа Линская и часть оркестра. Сценка эта была разыграна, конечно, сверхъ программы и не только не по желанію, но даже противъ желанія публики и заключалась въ слѣдующемъ. Г-жа Линская при разъѣздѣ изъ Шато де-Флера, выходя вмѣстѣ съ г-мъ Друбе, обратилась къ нему съ вопросомъ, почему онъ въ случаѣ требованія публикою повторенія нѣкоторыхъ куплетовъ, не охотно исполняетъ это и артисты принуждены просить его о томъ съ эстрады. Неужели это вамъ такъ трудно? закончила г-жа Линская. Г. Друбе отвѣтилъ ей въ такихъ выраженіяхъ, которыя и приводить здѣсь считаю неудобнымъ и съ такимъ азартомъ, что г жа Линская просила его не кричать. Въ отвѣтъ на это музыканты, числомъ около тридцати, изъ которыхъ многіе были выпивши, окружили г-жу Линскую, подступили къ ней съ палками и кричали на нее самымъ неприличнымъ образомъ Съ г-жою Линскою сдѣлалась истерика и ее едва довели до комнаты г-на Беккера. Масса публики была поражена этимъ скандаломъ и многіе тотчасъ же заявили готовность, быть свидѣтелями, если г-жа Линская привлечетъ г на Друбе къ суду за оскорбленіе въ публичномъ мѣстѣ.

Оркестромъ Друбе всѣ довольны

И, къ довершенію всего,

Сознаться всѣ должны невольно:

Ансабль въ артистахъ у него.

Всегда онъ полонъ увлеченья,

За то хвала ему и честь,

Но какъ въ тотъ вечеръ впечатлѣнья

Онъ врядъ могъ больше произвесть.

Артистамъ нужно увлеченье,

Оно съ талантомъ имъ дано.

И съ увлеченьемъ въ «Развлеченье»

Попасть оркестру суждено.

Если г-жа Линская вызоветъ оркестръ и самаго г-на Друбе въ судъ, это конечно охладитъ немного артистическій жаръ. Не знаю, потеряетъ ли отъ этого искусство, но г. Друбе потеряетъ, а публика не потеряетъ, это вѣрно. На счетъ охлажденія мнѣ сообщаютъ о купальняхъ на Москвѣ рѣкѣ, что они… сухи изъ воды выходятъ, то-есть, что воды въ нихъ почти нѣтъ, а обрѣтается какой то илъ, дѣлающій изъ купаленъ нѣчто весьма непотребное. Я этому не совсѣмъ довѣряю, а вѣроятно: мало ли какія рѣдкости бываютъ на свѣтѣ? Пишутъ мнѣ, будто бы взявшіе сезонные билеты сердятся на содержателя купаленъ и многіе совсѣмъ отказались отъ купанья, также будто бы посторонніе посѣтители, благодаря скудоводію, не посѣщаютъ купальни.

Ей-ей, друзья, для васъ невзгоды

Пришла нежданая пора:

Въ Москвѣ-рѣкѣ изсякли воды,

На сушѣ-жь часто озера!

Теперь, господа, нѣсколько словъ о Нижегородской ярмаркѣ. Въ редакцію доставлено оттуда нѣсколько объявленій и между прочимъ одно восхваляющее знаменитый, если не своими достоинствами, то замысловатостію рекламъ «шоколадъ Ретабліеръ». Реклама эта отпечатана очень тщательно на желтой бумагѣ, въ слѣдующемъ видѣ: сверху помѣщена картинка, на которой изображенъ магазинъ, гдѣ торгуютъ знаменитымъ шоколадомъ, около магазина стоятъ и бесѣдуютъ два какіе-то франта, одинъ очень тонкій, другой довольно сдобный. Тонкаго зовутъ Николай Иванычъ, сдобнаго — Павелъ Ѳедоровичъ. Бесѣда ихъ заключается въ томъ, что тонкій Николай Иванычъ не узнаетъ сдобнаго Павла Ѳедоровича; оказывается, что Павелъ Ѳедоровичъ раздобрѣлъ такъ потому, что каждый день пьетъ по три чашки шоколада Ретабліеръ. Даже реклама говоритъ, что «кто дорожитъ своимъ здоровьемъ и желаетъ оставаться здоровымъ, тому предлагается пить извѣстный шоколадъ Ретабліеръ». Затѣмъ слѣдуетъ цѣна и прочіе комментаріи и въ концѣ концовъ говорится, что «этотъ шоколадъ рекомендуется особенно для укрѣпленія мужественныхъ силъ». О! съ этимъ шоколадомъ мы не пропадемъ, и я съ своей стороны всѣмъ, у кого есть лишнія деньги, совѣтую пить его.

Пусть болѣзнію кто грезитъ,

Бросивъ нить пустыхъ химеръ,

Пьетъ по утру сколько влѣзетъ

Шоколадъ Ретабліеръ!

Богатѣть кто пожелаетъ,

Пусть онъ прежде всякихъ мѣръ

До одышки потребляетъ

Шоколадъ Ретабліеръ!

Пейте утренней порою

Чашекъ по сту, напримѣръ,

И раздуетъ всѣхъ горою

Шоколадъ Ретабліеръ!

Другое объявленіе, присланное изъ Нижняго, слѣдующаго содержанія: «Объявленіе. Рыбинская Мѣщанская Управа на основаніи 819 ст. 4-го пун. рекрут. устава (издан. 1862 г.) должна приступить съ Рекрутскими Старостами и добросовѣстными участковъ Много-рабочаго (?) одиночекъ и двойниковъ къ пересоставленію по прошествіи пяти лѣтъ Семейныхъ Списковъ о мѣщанахъ г. Рыбинска, но какъ при расмотреніи сихъ открылось, что многими Мѣщанами не доставлено свѣденіевъ о послѣдовавшихъ перемѣнахъ, какъ-то: о прибыли, убыли душъ, о вновь родившихся, умершихъ, вышедшихъ въ замужество и вновь вступившихъ въ законные браки (?), безъ которыхъ (т. е. безъ браковъ?) Управа къ пересоставленію списковъ приступить не можетъ. Почему покорнѣйше проситъ Городскія и уѣздныя Полицейскія Управленія и Гг. начальствующихъ лицъ въ случаѣ оказательства на жительствѣ Мѣщанъ г. Рыбинска во вверенныхъ управленіяхъ то объявить имъ чтобъ они требуемыя свѣденіи въ непродолжительномъ времени доставляли въ Мѣщанскую Управу». Я привелъ это объявленіе цѣликомъ съ полнымъ сохраненіемъ орѳографіи. Какъ сообщаютъ, въ Нижегородской ярмаркѣ оно красуется на всѣхъ столбахъ и углахъ и дивитъ всѣхъ мало-мальски грамотныхъ людей, своею безграмотностью и безтолковщиной. Какъ, напримѣръ, понять «не доставлено свѣденіевъ о вышедшихъ въ замужество и вновь вступившихъ въ законные браки безъ которыхъ Управа къ пересоставленію списковъ приступить не можетъ?» Да съ немного поболѣе грамотности не мѣшало бы.

Третье и послѣднее объявленіе начинается такъ: «Болѣе 70 лѣтъ существуетъ Нижегородская ярмарка и въ теченіи болѣе 70 лѣтъ почтенные посѣтители ярмарки смотрѣли и покупали въ разныхъ дешевыхъ магазинахъ, но это безспорно и не отрицаемо, что такой неслыханно баснословно дешевой продажи, какая будетъ производиться ежедневно до окончанія продажи (?) съ 8 час. утра до 8 часовъ вечера въ складѣ подъ фирмою Истинный Источникъ Макарьевской ярмарки, никто до сихъ поръ не видалъ и никогда больше не увидитъ. Вотъ доказательство не на словахъ, а на дѣлѣ, въ этомъ каждый можетъ лично убѣдиться ибо тамъ продается диво нашего времени!!!» Даже самъ владѣлецъ «Истиннаго источника» три знака удивленія поставилъ, что дескать я написалъ-то! Диво нашего времени!… это похоже на публикацію о чудѣ костромскихъ лѣсовъ или двухголовомъ теленкѣ. Но однако къ дѣлу. Послѣ «диво нашего времени» слѣдуетъ прейсъ-курантъ, прочтя который, невольно подумаешь:

Иль свой товаръ Богъ вѣсть откуда

«Источникъ истинный» беретъ,

Или мороча всѣхъ на чудо,

Въ своей рекламѣ лихо вретъ.

Для нашей матушки отчизны

По всѣмъ и весямъ, и угламъ

Такой не знаютъ дешевизны,

Такихъ не видано рекламъ.

Напримѣръ: «жилеты настоящіе французскіе съ шелкомъ, вездѣ 6 р., за 1 р. 75 коп.!» Какъ это понять? Или всѣ торговцы, продавая жилеты по 6 руб., берутъ по 4 р. 25 коп. лишняго, или владѣлецъ «Истиннаго источника»… да ничего не придумаешь… развѣ не набралъ ли онъ свои французскіе жилеты во время франкопрусской войны? Прейсъ-курантъ заключается слѣдующими словами: "Кромѣ того тысяча другихъ предметовъ по цѣнамъ невѣроятнымъ, но однако же нигдѣ въ Европѣ небывалымъ (??). По бокамъ рекламы напечатано: «Невѣроятно, но однако же истинная правда». Помню, я толковалъ какъ-то о небывало дешевой продажѣ, производящейся въ «Русскомъ Базарѣ» въ Москвѣ; сдается мнѣ почему-то, что «Русскій Базаръ» «Истинному источнику» братецъ родимый. А за рекламу хвалю и даже хочу посовѣтовать ему писать свои рекламы въ стихахъ, напримѣръ хоть такъ:

"Не стая вороновъ слеталась

«На груду тлѣющихъ костей»,

Въ «Источникъ истинный» стекалась

Толпа покупщиковъ-гостей.

«Гусаръ на саблю опираясь,

„Въ глубокой горести стоялъ“,

Купить кальсоны собираясь,

Онъ деньги мѣдныя считалъ.

За что ни взялся, все дороже…

И что-жь гусаръ вдругъ узнаетъ:

Кальсоны изъ англійской кожи

„Источникъ“ дешево даетъ.

„Подъ вечеръ осенью ненастной“

Въ „Источникъ“ дѣва забрѣла

И тамъ аршинъ фланели красной

За четвертакъ пріобрѣла.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 31, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

Не вѣрь, восторженный москвичъ,

Ты обѣщаньямъ — все химеры;

При исполненьи всюду дичь

Даютъ намъ принятыя мѣры.

Взмутятъ частенько нашу тишь

Сужденья, поднятыя рьяно,

И вдругъ гора рождаетъ мышь,

И видимъ — радоваться рано.

Глядимъ, дивясь и тщась постичь,

Съ чего у насъ все на изнанку!

Э, да не вѣрь, прошу, москвичъ,

Ты обѣщаньямъ спозаранку.

Много у насъ было говорено о новой торговой полиціи, много надежды было возложено на нее, много благъ сулило ея учрежденіе, а нужно сказать по совѣсти, что надежды эти и посулы еще ничѣмъ не оправдались. Конечно, за то, что нѣкоторые торговцы мошенничаютъ, винить торговую полицію невозможно: придетъ время, поймутъ, что времена безнаказаннаго обмана канули въ вѣчность; для того и существуетъ торговая полиція, чтобъ обуздать это мошенничество; но за неряшество, существующее въ мясныхъ и подобныхъ имъ лавкахъ, попенять торговой полиціи слѣдуетъ. Неряшество это видимо всякому, видимо оно конечно и членамъ торговой полиціи, а между тѣмъ на это не обращено повидимому никакого вниманія и неряшество этихъ лавокъ способно поразить всякаго. Не говоря уже о фартукахъ, носимыхъ нашими мясниками и представляющихъ собою нѣчто непотребное, самое мясо находится въ полномъ небреженіи: на полкахъ зачастую стоятъ лужи крови, и не рѣдкость, что наши мясники, пользуясь невѣдѣніемъ покупателя, отпускаютъ мясо, которому мѣсто не въ кухонной кастрюлѣ, а на обычномъ аутодафе за заставой. Не говоря о дальнихъ рынкахъ, возьмемъ нашъ пресловутый Охотный рядъ, Торговцы его какъ-то особенно отличаются любовью къ нечистотѣ и вони. Всякій, даже самый небрезгливый человѣкъ, сознается, что нѣкоторыя лавки въ Охотномъ ряду содержатся такъ неопрятно, что вовсе не напоминаютъ собою о существованіи въ Москвѣ учрежденія, именуемаго торговой полиціей. Если это встрѣчаемъ мы въ центрѣ Москвы, то что же сказать о другихъ рынкахъ?

И такъ, москвичъ, будь радъ не радъ,

Но въ правдѣ словъ моихъ сознайся,

Взгляни на нашъ Охотный рядъ

И новизной не восхищайся.

Европа хоть плѣняетъ насъ

Всѣмъ и изящнымъ, и шикарнымъ,

Но рядомъ съ Азіей подъ часъ

Мы въ отношеньи солидарномъ.

Напримѣръ, взглянувъ въ настоящее время на Никольскую, на ея изящные дома, на возникающую тамъ кой-гдѣ асфальтовую мостовую, невольно какъ-то радуешься и думаешь себѣ, что вотъ молъ наша матушка Москва какъ защеголяла, съ какимъ шикомъ обстраивается. Но это, господа, подумаешь, взглянувъ на Никольскую наружно, въ дѣйствительности же она похожа на тѣхъ франтовъ, которымъ пофрантить охота смертная, а участь-то горькая. Смотришь, всѣмъ франтъ: и одѣтъ шикозно, и держится такъ изящно, а разсмотрѣлъ поближе, у; франта или сапоги безъ подметокъ, или другой какой ни на есть „въ мундиришкѣ изъянъ“ окажется. Съ этой-то вотъ шикозной Никольской мнѣ пишутъ, что есть, изволите видѣть, тамъ домъ, принадлежащій графу Орлову-Давыдову. Домикъ этотъ ничего таки, занимаетъ дистанцію огромнаго размѣра» и доходишка есть съ него изрядный, тысченокъ такъ до сорока въ годъ, и наружнымъ видомъ онъ можетъ поспорить съ любымъ палаццо западныхъ столицъ. Однимъ словомъ, домъ хоть и намъ съ вами, господа, имѣть, такъ не совѣстно. Всѣ эти качества, взятыя вмѣстѣ, заставляютъ предполагать въ домѣ этомъ администрацію, состоящую не изъ одного мужика дворника, а что нибудь въ родѣ управляющаго, слѣдовательно человѣка понимающаго значеніе словъ: «санитарная комиссія», «эпидемія» и другихъ иностранныхъ, получившихъ право гражданства въ языкѣ нашемъ. Это; все, говорю я, можно предполагать, на дѣлѣ же все это оказывается нѣсколько иначе. «Въ подвалахъ этого дома, пишетъ корреспондентъ, — все нынѣшнее лѣто стоятъ кучи нечистотъ, на которыя постлана солома. Если пройдти по этой соломѣ въ колошахъ, то они непремѣнно увязнутъ и останутся въ ней. Мнѣ своими глазами пришлось видѣть, какъ эти нечистоты струятся изъ каменной стѣны, гдѣ проходятъ газовыя трубы». Конечно, я могу возразить корреспонденту, что для того, чтобы колоши не соскакивали и не увязали, ихъ можно имѣть потѣснѣе; но это врядъ ли успокоитъ тѣхъ, кто зараженъ духомъ нетерпимости видѣть нечистоты не въ надлежащемъ мѣстѣ. Что же касается до меня, то я въ нечистотахъ, находящихся въ подвалахъ дома Орлова-Давыдова, вижу совершенно иное значеніе, нежели корреспондентъ, сообщившій о нихъ. То, что они

Достойны большаго вниманья,

Я доказать сейчасъ берусь.

Европы съ Азіей сліянье

Звеномъ конечно служитъ Русь.

И Западъ объ руку съ Востокомъ

Идутъ, не ссоряся, у насъ,

Сливаясь дружескимъ потокомъ

Полнѣй и ближе каждый часъ.

Вотъ потому-то дружно разомъ

Текутъ у насъ одной трубой

И нечистоты вмѣстѣ съ газомъ,

Не споря въ вони межъ собой.

Это сліяніе Запада съ Востокомъ у насъ замѣтно во многомъ. Стремленіе къ чистотѣ и опрятности — штука западная, неряшество и неопрятность — восточная. Съ перваго взгляда это два полюса, двѣ крайности, которыя кажется никогда не могутъ сойтись. Но не даромъ мы стоимъ на рубежѣ между Азіей и Европой; благодаря этому положенію сходятся у насъ и эти два полюса. Посмотрите, какъ усердно красятъ у насъ тумбы, стремленіе къ опрятности — значитъ Европа, и посмотрите, какъ о только что выкрашенныя тумбы мараютъ москвичи свои платья — значитъ Азія. Вѣроятно въ силу этого принципа сліянія только что окрашенныя тумбы у насъ не огораживаются, не гарантируются и полы прохожихъ. Впрочемъ, жалѣть объ этомъ едва ли возможно, это вѣдь въ нѣкоторомъ смыслѣ поддерживаетъ коммерцію.

Отъ тумбъ ближе всего перейти къ тротуарамъ, которые онѣ огораживаютъ. Помнится мнѣ, что былъ приказъ г. оберъ-полиціймейстера, чтобъ извощики неотходили отъ лошадей и не толкались кучами на тротуарахъ. Какъ исполняется этотъ приказъ, знаетъ всякій; но то, что извощики толкутся на тротуарахъ, еще «зло не такъ большой руки», а многіе изъ нихъ, оставя биржу, уходятъ Богъ вѣсть куда, предоставляя на благоусмотрѣніе своихъ коней стоять на мостовой или на тротуарѣ. Ну, извѣстно, какое же благоусмотрѣніе у лошади, и видимъ зачастую, что кони эти пользуются черезъ чуръ своимъ правомъ. Такъ мнѣ пришлось видѣть на дняхъ, что у гостинницы противъ манежа на Моховой, гдѣ помѣщается биржа шикарей извощиковъ, одинъ извощицкій рысакъ стоялъ буквально поперекъ тротуара, вслѣдствіе чего проходящая публика, не желая подлѣзать подъ брюхо лошади, обходила ее но мостовой. Конечно, видя на тротуарѣ коня и не желая подлѣзать ему подъ брюхо или обходить его по мостовой, всякій можетъ перелѣзть и черезъ него, потому вѣдь скачутъ же рысаки черезъ прохожихъ, отчего же прохожимъ не скакать черезъ рысаковъ? Но я лично не рѣшаюсь на это и, видя на тротуарѣ лошадь, всегда благоразумно удаляюсь на мостовую, разсчитывая, что логичнѣй попасть подъ рысака неожиданно, гдѣ это слѣдуетъ — на мостовой, нежели лѣзть подъ него самому на тротуарѣ.

Отъ лошадей перейдемте къ общественнымъ дѣятелямъ, и это не будетъ скачекъ. Лошади и общественные дѣятели… да все же дѣятели: одни дѣятели ума, другіе дѣятели силы, но есть нѣчто среднее между тѣми и другими, есть дѣятели… какъ бы это назвать-то ихъ по-фигурнѣе?… ну хоть дѣятели громогласія. Одинъ изъ такихъ дѣятелей явился на богородской «плѣши» и громогласно заявилъ, что онъ дѣятель и потому долженъ говорить громко. Былъ, изволите ли видѣть, на «плѣши» балъ, дѣятель громогласія остается недоволенъ тѣмъ, что играетъ Крейнбрингъ, а не Рябовъ, и начинаетъ дѣятельствовать; подымается споръ, собирается толпа, является квартальный надзиратель и проситъ дѣятеля или говорить тише, или уходить съ круга; но… позвольте, господа: между великими людьми существуетъ какая-то тайная связь. Людовикъ XIV во французскомъ парламентѣ сказалъ: «Государство — это я!» Какой-то великій полководецъ, отстаивая свои права на военномъ совѣтѣ, сказалъ: «Побѣда и пораженіе — это я!» А дѣятель на богородской «плѣши» сказалъ: «Общественный дѣятель — это я!» Я сдѣлалъ это маленькое отступленіе для того, чтобы провести параллель между Людовикомъ XIV въ парламентѣ, полководцемъ на военномъ совѣтѣ и дѣятелемъ на «плѣши». Нѣтъ сомнѣнія, что всѣ они люди великіе. Чѣмъ велики двое первыхъ — объяснять я не стану, великость же послѣдняго объясняется собственными его словами. На замѣчаніе квартальнаго говорить тише, онъ сказалъ: "Я общественный дѣятезь прежде всего. Я говорю громко въ Думѣ, я говорю громко на судѣ, а потому и считаю себя вправѣ и тутъ говорить громкой Ясно, что сей дѣятель все свое значеніе основываетъ на громогласіи и имъ-то «прежде всего» великъ онъ.

Онъ чистъ, какъ листъ бумаги чистъ,

Какъ листъ прежде всего.

Онъ голосистъ, форсистъ, рѣчистъ,

Оспоритъ хоть кого,

Прежде всего, прежде всего.

Онъ голосомъ беретъ

И всюду громко онъ оретъ,

Знать толкъ есть изъ того…

На «плѣши» шумный споръ завелъ,

Онъ споръ прежде всего.

Народъ квартальнаго привелъ,

Тотъ слышитъ отъ него:

Прежде всего, прежде всего

Я дѣятель, вездѣ

Кричу я громко и нигдѣ

Не слышу ничего.

Пресловутая богородская «плѣшь»!

Воздухъ ли въ Богородскомъ такой, «плѣшь» ли не въ часъ задалась, иди и то, и другое вмѣстѣ, но только «плѣшь» эта служитъ постоянно ареной различныхъ скандаловъ и безобразій. Ни одного года не проходитъ, чтобъ нѣсколько человѣкъ съ «плѣши» не попали въ камеру мироваго судьи. Года не проходитъ, чтобы на «плѣши» не было нѣсколько скандаловъ. Стяжала себя «плѣшь» громкую, но грустную извѣстность и упражняются на ней православные и иные въ словесныхъ препирательствахъ нецензурнаго свойства, въ мордобитіи и иномъ прочемъ, предусмотрѣнномъ нашимъ кодексомъ. Помню я, господа, прошлый годъ въ началѣ лѣта тронулъ я «плѣшь» въ одной изъ своихъ бесѣдъ и вскорѣ за тѣмъ получилъ отъ одного изъ распорядителей письмо, въ которомъ онъ выразилъ приблизительно, что молъ что было, то прошло и что теперь «плѣшь» не та уже, — скандаловъ нѣтъ и въ доказательство этого привелъ слѣдующее: «На первомъ балу, одинъ изъ пьяненькихъ посѣтителей началъ вести себя не такъ, какъ должно и былъ вытолканъ съ круга». На первомъ балу… пьяненькій… вытолканъ… Что же тутъ толковать еще! подумалъ я, складывая письмо, и оставилъ пресловутую «плѣшь» въ покоѣ. Настало нынѣшнее лѣто, переѣхали всѣ на дачи и «плѣшь» отстроилась за ново, увеличилась; всѣ ждали, что съ новыми эстрадой, оградой и скамьями пойдетъ всѣ по новому. Но воздухъ «плѣши» не замедлилъ сказаться: прошло немного времени и пошли съ «плѣши», какъ говорится, отъ одной печи да разныя рѣчи. Началось съ того, что въ «Современныхъ Извѣстіяхъ» кто то пропѣлъ панегирикъ нынѣшнему, якобы невиданному и неслыханному состоянію богородской «плѣши» и удовольствіямъ, которыя тогда богородская публика еще только предвкушала. Авторъ панегирика сладко пѣлъ о эстрадѣ, барьерѣ, скамьяхъ, о крашеніи, росписаніи и прочемъ и оказалось, что похвала мужу пагуба. Всѣ эти подѣлки и окрашеніе, и росписаніе эстрады и барьера взбудоражили богородскую публику и повалились на распорядителей какъ шишки на Макара. Публика, подписавшая деньги на отдѣлку «плѣши», осталась недовольна этой отдѣлкой, и на распорядителей отовсюду посыпались упреки и даже нѣчто большее, такъ что прошелъ слухъ, что распорядители выходятъ. Эти препирательства хотя и бывали подчасъ бурны, но имѣли видъ разсчетовъ семейныхъ и дальше «плѣши» не заходили, многіе изъ публики дулись, но молчали и ждали отчета. Наконецъ отчетъ появился и дутье публики разрѣшилось письмомъ, явившемся въ «Русскихъ Вѣдомостяхъ» и подписанное буквой М. Авторъ письма, разбирая дѣйствія распорядителей по отдѣлкѣ «плѣши», находитъ ихъ не совсѣмъ безукоризненными и въ доказателество приводитъ цифры отчета, указывая или на то, что распорядители, говоря деликатно, слишкомъ харчисто распорядились чужими деньгами; прямой же смыслъ письма тотъ, что распорядители не оправдали довѣрія общества. Письмо это заключалось такими словами: «Прошелъ слухъ, что распорядители выходятъ, мы было обрадовались, но радость наша была преждевременна — ихъ и палкой не выгонишь». Письмо, какъ видите, далеко неделикатнаго свойства. Въ это время я получилъ два письма, одно вслѣдъ за другимъ, діаметрально противоположныхъ по содержанію. Въ одномъ, самымъ безцеремоннымъ образомъ разбирались дѣйствія распорядителей и упоминалось о какой-то разыгранной ими комедіи «угнетенной невинности», въ которой завязка — желаніе распорядителей выдти, а развязка — продолженіе распоряжаться, не смотря на несочувствіе общества. Въ другомъ письмѣ, напротивъ, говорилось, что нападки распорядителей носятъ чисто личный, мелочной характеръ и что распорядители настолько сознаютъ свою правоту и заслугу передъ обществомъ, что считаютъ себя выше всѣхъ нападокъ и не обращаютъ на нихъ вниманія; въ концѣ концовъ оба автора просятъ дать мѣсто своимъ заявленіемъ въ моихъ бесѣдахъ. Прочтя оба эти письма, я не зналъ, на которомъ изъ нихъ остановиться и рѣшивъ, что тутъ, какъ говорится, медвѣдь реветъ и корова реветъ, а кто кого деретъ, самъ чортъ не разберетъ, оставилъ безъ вниманія ихъ оба и ждалъ, что распорядители отвѣтятъ на письмо, помѣщенное въ «Русскихъ Вѣдомостяхъ», но отвѣта не послѣдовало, и я всю эту бурю въ стаканѣ воды приписалъ ни чему иному, какъ воздуху богородской «плѣши».

О, пресловутая «плѣшь» богородская,

Видно судьбина такая уродская

Свыше тебѣ послана,

Что изъ своей недалекой хоть мѣстности

Ты скандалезной и громкой извѣстности

Каждое лѣто полна.

Только лишь майскіе дни начинаются,

Дачники въ мѣстность твою собираются,

Идутъ, что вотъ скоро и балъ;

Звуки оркестра по рощѣ разносятся,

И ужь далеко извѣстья доносятся,

Что на тебѣ былъ скандалъ.

Съ новымъ барьеромъ, скамьями, бесѣдкою

Вновь заслужила извѣстность ты рѣдкую

И прогремѣла трубой.

«Плѣшь» богородская, «плѣшь» танцовальная,

«Плѣшь» музыкально-вокально-скандальная,

Я восхищаюсь тобой!

Начавъ говорить объ окрестностяхъ Москвы, не могу пройти молчаніемъ о скандалѣ, бывшемъ въ Царицынѣ. Мнѣ сообщаютъ, что среди нынѣшняго лѣта тамъ разыгралась слѣдующая исторія. На пути отъ царицынскаго сада къ вокзалу желѣзной дороги есть трактиръ, пользующійся не совсѣмъ скромной репутаціей. Дѣло было поздно, сообщившій мнѣ нижеслѣдующую исторію, идя къ вокзалу, услыхалъ крикъ о помощи, раздавшійся вышенаименованнаго трактира и бросился туда. Глазамъ его представилась слѣдующая картина. Двое хорошо одѣтыхъ мущинъ спорили съ толпой пейзановъ изъ сосѣдней деревни. Къ чему пристали пейзаны, никому не было да и до сихъ поръ неизвѣстно, только изъ крика ихъ было видно, что они усердствовали на отправленіи двухъ проходящихъ мущинъ въ волостное правленіе. Вновь прибывшій, подойдя ближе, увидалъ, что у одного изъ мущинъ вонзилась двумя зубцами въ руку повыше локтя острога, брошенная въ него крестьянами, что и было причиною крика о помощи. Свидѣтель этого скандала, какъ лице офиціальное, вмѣшался въ происходившую передъ нимъ сцену и доказалъ пейзанамъ, что арестовать то, напротивъ, слѣдуетъ ихъ и посовѣтовалъ какъ попавшему на острогу, такъ и его товарищу отправиться на станцію и требовать составленія акта. Видя, что дѣло приняло тикой неожиданный результатъ и нападеніе ихъ не выгорѣло, пейзаны пустились на утекъ. Однако все это было заявлено на станціи. Сообщая мнѣ эту исторію, свидѣтель удивляется, что съ того времени прошло уже около двухъ мѣсяцевъ, а между тѣмъ со стороны пораненнаго не дано этому дѣлу надлежащаго хода, и до сихъ поръ остается неизвѣстнымъ, для какой надобности крестьяне толкутся по ночамъ на дорогѣ и, вооруженные острогами, нападаютъ на прохожихъ. Желательно бы было, чтобы дѣло это получило дальнѣйшій ходъ и публика, какъ живущая въ Царицынѣ на дачахъ, такъ и посѣщающая оное, было гарантирована отъ ночныхъ столкновеній съ пейзанами и не попадала подъ ихъ остроги. Да, господа,

Конечно думать не могли вы,

Не дочитавъ до сихъ страницъ,

Что мѣстность та страшнѣе Хивы,

Опаснѣй Персіи границъ.

Теперь, надѣюсь, будетъ ясно

Понять вамъ всѣмъ изъ этихъ строкъ,

Что тамъ гулять куда опасно

Отъ мужиковъ и ихъ острогъ.

Кстати о нашихъ загородныхъ ресторанахъ. Рестораны наши конечно пріунываютъ во время Нижегородской ярмарки, такъ какъ большій процентъ гулякъ переноситъ поле дѣйствія на время ярмарки въ Нижній. Грусть эта понятна, потому — что грѣха таить: гуляки для ресторановъ все, на порціяхъ чая да котлетахъ далеко не уѣдешь. Теперь ярмарка кончается, всѣ наши ресторанные хлыщи возвращаются во свояси, и рестораны потираютъ руки, предвкушая весь смакъ пикниковъ и веселыхъ компаній. Даже петербургскіе ресторанные корифеи забрасываютъ свои алчные взоры въ карманы нашихъ пьянолюбивыхъ земляковъ и перебираются поближе къ сердцу Россіи, тамъ-де и денегъ вволю, и кутилъ много — жатва будетъ обильная. Такъ въ газетахъ сообщаютъ, что г. Шульцъ перебирается съ своимъ хоромъ изъ Петербурга въ нашу московскую Стрѣльну. Добро пожаловать, дорогіе гости, у насъ мѣста хватитъ и денегъ достанетъ, а недостанетъ такъ мы кафтаны выворотимъ, въ акціонерную кассу слазимъ, на счетъ смерти родителя векселей надаемъ, старуху богатую замужъ поддѣнемъ, или какое ни на есть художество устро имъ, не ударимъ лицомъ въ грязь, поддержимъ Москву хлѣбосольнрю, добудемъ и приготовимъ денегъ, потому вѣдь не намъ же дарить, вы ѣдете. Пріѣзжайте, господа, пріѣзжайте.

Покутимъ и попьянствуемъ вволю,

Намъ пріятенъ разгула хаосъ,

И на вашу достанется долю

Тьма деньжищь, а подъ часъ и тово съ…

Извините, за нравъ не поручимся;

Любимъ деньги бросать и гулять,

Но ужь если бездѣльемъ соскучимся…

Да увидите, что толковать!

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 33, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

Начавъ предъидущую бесѣду нѣсколькими замѣчаніями о нашей торговой полиціи, я, какъ благонамѣренный москвичъ, былъ далекъ отъ мысли упрекнуть членовъ ея въ чемъ нибудь, кромѣ нѣкоторой доли нерадѣнія. Но у васъ

Ужь если вздумалъ замѣчать

Кто въ чемъ иль въ комъ нибудь пороки,

Не скоро можно замолчать,

И успѣвай считать лишь строки.

На что построже ни взгляни,

Потомъ на долго не отстанешь:

За кончикъ только потяни —

И до конца едва дотянешь.

Слова нѣтъ, что торговая полиція учрежденіе хорошее, а главное при подленькой наклонности нѣкоторыхъ торговцевъ надуть покупателя — учрежденіе неоцѣненное. Но… врагъ силенъ, а человѣкъ слабъ; желаніе благостыни — общій порокъ человѣчества и этотъ-то порокъ можетъ служить достаточнымъ порогомъ, способнымъ задержать успѣшное достиженіе цѣли, лежащей въ основѣ учрежденія торговой полиціи. Сами члены торговой полиціи конечно сознаютъ, что для успѣха ихъ общаго дѣла необходимо, чтобы въ ихъ средѣ было какъ можно менѣе личностей, зараженныхъ этимъ порокомъ и имѣющихъ карманы, способные вмѣстить сколько угодно «благодарности». Не говоря уже объ успѣхѣ дѣла, желаніе отрѣшиться отъ подобныхъ личностей должно уже быть въ нихъ потому, что слухи о подобныхъ личностяхъ падаютъ не на однихъ виновниковъ, по на всѣхъ членовъ учрежденія, по мѣткой русской пословицѣ: «Паршивая овца все стадо портитъ». Отдѣлаться отъ эгихь «паршивыхъ овецъ» болѣе нежели желательно, и самымъ лучшимъ средствомъ къ этому, кромѣ исправнаго контроля, конечно служитъ печать. И такъ:

«Не дай Богъ никого сравненьемъ мнѣ обидѣть»,

Но должное за должное воздать,

И заявленію желая мѣсто дать,

Хотѣлъ бы вмѣстѣ съ тѣмъ я въ немъ ошибку видѣть.

Правда, полученное редакціей сообщеніе, касающееся нѣкоторыхъ членовъ торговой полиціи, авторъ котораго ручается за вѣрность сообщенныхъ фактовъ, настолько странно въ виду начала дѣятельности торговой полиціи, что я, давая ему мѣсто, невольно спрашиваю себя: неужели это правда? И что грустнѣй всего, такъ это те, что сообщаемое редакціи не есть вѣроятно секретъ и, расходясь въ преувеличенныхъ слухахъ и съ неизбѣжными комментаріями, подрываетъ реноме всей торговой полиціи, учрежденія, къ которому до сихъ поръ всѣ относились сочувственно. Вотъ что сообщаетъ корреспондентъ: "Нѣкоторые юные члены торговой полиціи до того расходились въ усердіи ревизовать чистоту совѣсти нашихъ торгашей и ихъ торговыхъ помѣщеній, что оказалось необходимымъ со стороны кого слѣдуетъ обревизовать чистоту ихъ собственной совѣсти. Такъ близъ одного моста одинъ изъ старшихъ членовъ торговой полиціи производилъ дознаніе непосредственно чрезъ самихъ торговцевъ. Результатъ этого дознанія оказался слѣдующій: все усердіе юныхъ ревизоровъ выражалось главнымъ образомъ не въ исполненіи возложенныхъ на нихъ обязанностей, а въ собираніи всевозможной контрибуціи. Тамъ, гдѣ слѣдовало позвать полицію и составить актъ, юные ревизоры^ умиротворялись нѣсколькими рублями, гдѣ слѣдовало сдѣлать торговцу замѣчаніе и обязать его подпискою, тамъ пилась водка, ѣлась солянка и бралось нѣсколько копеекъ на извощика. По что всего замѣчательнѣе, такъ это то, что у одного небогатаго и крайне робкаго торговца юные ревизоры вымозжили «послѣдній пятиалтынный и двѣ пары бѣлевыхъ носковъ!» Далѣе сообщается о томъ, что послѣ этого торговцы наименовали этихъ ревизоровъ «чулошниками». Если это сообщеніе справедливо, то приходится сознаться, что фигурирующіе въ немъ «юные ревизоры» обладаютъ достаточной дозой практичности и скоро сообразили весь смакъ своихъ должностей и, какъ видится, не особенно разборчивы въ принятіи вещественныхъ доказательствъ невещественной признательности. Раненько, господа, раненько! Да и бѣлевые-то носки не ко времени, теперь слѣдъ запасаться шерстяными.

А впрочемъ, господа, если подпустить сюда немного философіи, то легко придти къ убѣжденію, что описайные выше подвиги юныхъ ревизоровъ не только не предо судительны, но даже какъ нельзя болѣе умѣстны. Раз судимте это дѣло какъ слѣдуетъ. Возьмемте торговца, дѣйствія котораго влекутъ за собою составленіе акта, актъ влечетъ неизбѣжное разбирательство, за которымъ слѣдуетъ штрафъ, или что нибудь и еще хуже. Юные ревизоры, взявъ съ такого торговца контрибуцію, дѣйствуютъ и строго, и вмѣстѣ какъ нельзя болѣе гуманно. Составленіе акта и разбирательство отрываютъ торговца отъ дѣла, получаютъ огласку и конечно невыгодно отражаются на его торговыхъ дѣлахъ, тогда какъ взиманіе контрибуціи заставитъ его только слазить въ бумажникъ; цѣль же достигнута: торговецъ наказанъ, а составленіе акта онъ имѣетъ въ перспективѣ и потому непремѣнно будетъ исправнѣе.

Нужно въ смыслѣ этихъ строчекъ,

Чтобы пользу получить,

Торгашей безъ проволочекъ

Контрибуціей учить.

Такъ, повѣрьте, непремѣнно

Къ цѣли нужной мы придемъ,

И на рынкахъ преотмѣнно

Все какъ слѣдуетъ найдемъ.

Согласитесь же безъ споровъ,

Что система хоть куда

И для «юныхъ ревизоровъ»

Не наскучитъ никогда.

Удобства публики въ нашей бѣлокаменной столицѣ частенько, какъ говорится, «подгуливаютъ». Такъ на дняхъ, проѣзжая Теплымъ переулкомъ въ Хамовникахъ, я полюбовался на одно приспособленіе въ домѣ Безсонова. Это приспособленіе нѣкоего сооруженія къ своимъ интересамъ въ ущербъ интересовъ прохожихъ сдѣлано еще прежнимъ владѣльцемъ дома и состоитъ въ слѣдующемъ. У одного изъ оконъ этого дома устроенъ родъ желѣзнаго балкончика, на которомъ въ былое время, при прежнемъ владѣльцѣ, возлежалъ, кейфуя, его вѣрный песъ. Отдавая должное изобрѣтательности хозяина въ доставленіи удобствъ своей собакѣ, невольно останавливаешься на мысли: въ силу какихъ глубокихъ соображеній интересы прохожихъ предпочтены удобствамъ пса? Дѣло въ томъ, что окна этого дома находятся въ такомъ разстояніи отъ земли, что прохожій, идя по тротуару, прямо-таки передъ своей физіономіей встрѣчаетъ рѣшетчатый балконъ и лежащую на немъ собаку, самый же тротуаръ до того узокъ, что прохожій или долженъ нагибаться подъ балконъ, или обходить его по мостовой. Думая, что тротуары устроены не для того, чтобъ обходить ихъ по мостовой, желательно, чтобъ новый домовладѣлецъ даже и въ томъ случаѣ, если у него имѣется собака, уничтожилъ сооруженный болѣе чѣмъ не на мѣстѣ балконъ

Любовь къ животнымъ хороша,

Но согласимся, коль разсудимъ,

Что нѣтъ цѣны ей ни гроша,

Коль отъ нея неловко людямъ.

Отъ дома Безсонова перейдемъ на Китайскій проѣздъ въ домъ князей Грузинскихъ. Мнѣ пишутъ, что въ этомъ домѣ есть церковь, а подъ алтаремъ этой церкви помѣщаются билліардная трактиръ и кабакъ. Всякому извѣстію, какъ русскій человѣкъ благодушествуетъ въ трактирахъ и кабакахъ, и какими оргіями сопровождается подчасъ это благодушіе. Странно, что подъ алтаремъ церкви пріютились эти злачные притоны и, отдавая полную справедливость цѣломудренности кабака, трактира и билліардной, помѣщающимся въ домѣ князей Грузинскихъ подъ церковью, невольно выражаешь желаніе, чтобы они тамъ не помѣщались, потому что всякій сверчокъ знай свой шестокъ.

Далѣе опять о добропорядочности нашей старушки Москвы. Всѣмъ конечно извѣстенъ приказъ г-на оберъ-полиціймейстера, гласящій, чтобы дворники какъ можно чаще мели тротуары и улицы, а между тѣмъ мы видимъ, что чистоплотность тротуаровъ до сихъ поръ подвержена сомнѣнію и полицію не всегда можно винить въ этомъ. Говоря по чести, чтобъ былъ исполненъ тотъ или другой приказъ, для нашей матушки Москвы настоящаго личнаго состава полиціи недостаточно: нужно по меньшей мѣрѣ на каждаго обывателя по городовому. Проходя на дняхъ по Остоженкѣ, я былъ свидѣтелемъ слѣдующаго проявленія нашей родной неряшливости. На самомъ бойкомъ мѣстѣ этой улицы, именно на углу Остоженки и площади у Пречистенскихъ воротъ, помѣщается, судя по наружному виду, самая антисанитарная харчевня Волкова. Половые этой харчевни имѣютъ похвальную привычку выливать изъ полоскательныхъ чашекъ помои, и выливаютъ они ихъ изъ оконъ прямо на тротуаръ. Я самъ былъ свидѣтелемъ, какъ полная полоскательная чашка помой съ папиросными окурками и прочей дрянью была выплеснута прямо подъ ноги прохожихъ, и еще хорошо, что только подъ ноги, а вѣдь могла бы понасть и на ноги.

Проѣздъ Пречистенскаго бульвара, не смотря на всѣ усилія нашихъ подрядчиковъ, не поддается никакимъ ухищреніямъ искусства, — проваливается да и на поди! Давно ли, кажется, кипѣла тамъ оживленная дѣятельность, работали сотни каменьщиковъ, землекоповъ и плотниковъ; казалось, что возводятся такія капитальныя сооруженія, которыя никакія усилія природы не поборютъ, казалось, будь хоть землетрясеніе и оно ничего не подѣлаетъ. Но это только казалось, а оказалось напротивъ, и проѣздъ Пречистенскаго бульвара вновь загороженъ, ѣзда прекращена и опять начались работы — переливаніе изъ пустаго въ порожнее.

«Вырыта заступомъ яма глубокая»,

Видя ту яму, жалѣю глубоко я

Силу людскую — куда терпѣливую,

Чтобы природу унять прихотливую…

Сколько здѣсь лѣтней порой каждый годъ

Тщетно кладется труда и заботъ!

Что-жь? подвигайся работа суровая!

Крѣпко приладятся брусья сосновые,

Плотно сырою землею завалятся,

Будущимъ лѣтомъ опять все провалится,

Снова все будутъ ломать и чинить,

Деньги зря тратить и почву винить.

Ропщутъ на почву всѣ жители мѣстные…

Пѣсня, пріятели, всѣмъ ужь извѣстная:

Грустно вамъ то, что проѣздъ разрушается,

Всякій изъ васъ каждый годъ сокрушается,

Полно, заразъ бы исправить все слѣдъ,

Чѣмъ волосянку тянуть столько лѣтъ.

Въ самомъ дѣлѣ, пока у насъ въ Москвѣ не могутъ справиться съ грязной канавой, проведенъ Суэзскій каналъ, и подумываютъ уже провесть туннель подъ Ла-Маншемъ и вѣроятно устроятъ его скорѣе, нежели у насъ сладятъ съ этой злокачественной канавой. Отчего это такъ? Странно. По впрочемъ, господа, «на свѣтѣ есть много такого, что нашимъ мудрецамъ не снилось». Къ тому же въ утѣшеніе себя мы можемъ сказать, что если мы ракомъ движемся по пути удобствъ, то по пути удовольствій несемся полнымъ ходомъ и даже скачемъ иногда въ карьеръ. Возьмемъ для примѣра нашъ московскій Нѣмецкій клубъ. По уставу старшины этого клуба безъ разрѣшенія общаго собранія не могутъ дѣлать затраты свыше пятисотъ рублей. Чего бы, кажется, проще дѣйствовать такъ, какъ гласитъ уставъ? но нѣтъ, это хорошо для простыхъ смертныхъ, а не для геніевъ. Пускай называютъ русскихъ «капустой» относительно доставленія удовольствіи посѣтителямъ клуба, русская то «капуста» отличилась лучше, нежели всѣ нѣмцы, взятые вмѣстѣ, не смотря даже на уставъ. Нынѣшнимъ лѣтомъ для участія въ лѣтнихъ вечерахъ клуба приглашена была г-жа Дюранъ, которой, вѣроятно для большаго воодушевленія, выдано было, какъ говорятъ, около девяти тысячъ рублей; но этого еще мало: для нея устроена была эстрада съ особыми мѣстами, и за слушаніе этой пѣвицы взималась плата даже съ членовъ, которые по настоящему имѣютъ полное право пользоваться удовольствіями клуба безъ всякой особой платы, кромѣ членскаго взноса, опять таки… но это по настоящему, а на самомъ то дѣлѣ, что я и хочу доказать, русская то «капуста» не отстала отъ нѣмецкой «колбасы» и, какъ говорятъ, двое старшинъ изъ русскихъ, скроивъ по своему усмотрѣнію за девять тысячъ французское удовольствіе въ нѣмецкомъ клубѣ, распорядились взимать съ членовъ особую плату, чѣмъ и доказали, что съ одного барана двѣ шкуры драть возможно. Какъ говорятъ, русская кройка и французскія удовольствія для членовъ нѣмецкаго клуба пришлись не особенно по мѣркѣ, и они портновскими затѣями русской «капусты» остались недовольны. Къ утѣшеніе имъ можно переложить пѣсенку, распѣваемую пососѣдству съ лѣтнимъ помѣщеніемъ клуба въ Шато-де-Флерѣ г-жею Линскою:

Шико, шико Дюранъ

Давъ клубу пропасть траты,

Въ затычку клубныхъ ранъ

Двойной достойна платы.

И членскій свой билетъ

Забыли мы въ отрадѣ,

Французскій шансонетъ

Заслыша на эстрадѣ.

Отъ удовольствія русско-французско-нѣмецкаго не рейду тоже пожалуй къ удовольствію, только такъ сказать международному. Попалась мнѣ на дняхъ почтенныхъ размѣровъ афиша извѣщающая что: «извѣстная (кому?) сомнамбула Фанни Гилотень, испытанная въ разныхъ городахъ и столицахъ Европы, прибывъ на дняхъ въ Москву изъ Лондона Берлина и С.-Петербурга (?), имѣетъ честь извѣстить здѣшнюю почтеннѣйшую публику что она даетъ сеансы у себя на квартирѣ въ гостинницѣ Дрезденъ № 26. Гг. желающихъ убѣдиться въ ея дарѣ ясновидѣнія и предложить ей нѣкоторые вопросы во время ея магнетическаго сна, о будущемъ, настоящемъ и прошедшемъ, принимаетъ къ себѣ съ 11 часовъ утра до 2 послѣ обѣда и съ 4 до 8 часовъ вечера. Успѣхи, пріобрѣтенные ясновидящей во всѣхъ краяхъ міра, позволяютъ ей надѣяться, что и здѣшняя публика не оставитъ ее также безъ должнаго (?!) вниманія и посѣщенія во время кратковременнаго ея пребыванія въ Москвѣ. Цѣна за 1 вопросъ 1 руб. сер., за 3 вопроса 3 руб. сер.; приглашенія въ домъ къ семейству 25 руб. Ясновидящая отвѣчаетъ на шести языкахъ, именно: на русскомъ, французскомъ, нѣмецкомъ, англійскомъ, итальянскомъ и валахскомъ». Прочтя сію рекламу прозорливой Фанни Гилотень, я вопервыхъ пришелъ къ тому убѣжденію, что она дѣйствительно ясновидящая, такъ какъ смекнула, какъ говорится, гдѣ раки зимуютъ «и явилась въ наивное царство». Ясно стало быть видитъ, что здѣсь не только ясновидящія, но даже дрессированныя блохи имѣютъ успѣхъ. Во вторыхъ подивился я тому, какъ ее, съ позволенія сказать, угораздило явиться въ Москву изъ трехъ городовъ сразу, именно «изъ Лондона, Берлина и С.-Петербурга»? Если это справедливо, то передъ ней и «самъ Боско мальчишка и щенокъ». Въ-третьихъ, меня удивила необыкновенно дешевая цѣна, назначенная ею за вопросы. Помилуйте! за одинъ вопросъ рубль серебромъ! Мало ли какіе есть вопросы. Я знаю одного оригинала, который за удачное разрѣшеніе вопроса, гдѣ пупъ земли россійской? готовъ пять рублей заплатить. Многіе также за разрѣшеніе вопроса, здравствуетъ ли комиссія о перестройкѣ московскихъ рядовъ, рубля по три заплатятъ. За три вопроса полагается три рубля. Да вотъ три вопроса напримѣръ: вопросъ о Толкучкѣ, вопросъ объ Артезіанскомъ колодцѣ и вопросъ о бойняхъ, — развѣ они три рубля стоятъ? Приглашеніе на домъ къ семейству стоитъ 25 рублей. Если разсуждать чисто практически, это дешево. Напримѣръ, на двадцать пять рублей бѣдное семейство живетъ много уже мѣсяцъ и за тѣ же двадцать пять рублей можно узнать будущность. Мѣсяцъ и будущность! вѣдь это такая же разница, какъ между вѣчностью и соленымъ огурцомъ. Спѣшите, господа, спрашивайте, вопросовъ довольно.

Когда ряды намъ перестроютъ?

Въ колодезь воду проведутъ?

Асфальтомъ улицы покроютъ?

Дома ночлежные откроютъ?

Толкучку дальше отведутъ?

Когда коптѣлки уничтожатъ?

Когда намъ газъ свѣтлѣй зажгутъ?

Конецъ мошенникамъ положатъ?

Народныхъ кухонь поумножатъ?

Въ порядокъ бойни приведуть?

Дождись же, чтобъ она уснула,

Спѣши съ вопросами къ ней, Россъ,

Какъ пуля вылетѣвъ изъ дула;

Но разрѣшитъ ли сомнамбула

Вопросы эти? Вотъ вопросъ!

Я, признаться сказать, и самъ хотѣлъ воспользоваться даромъ прозорливости Фанни Гилотень, но въ томъ бѣда: я ужасно лѣнивъ, чтобъ идти къ ней. Съ охотою пожертвовалъ бы двадцать пять рублей, чтобы побесѣдовать съ нею «во время ея магнетическаго сна» у себя на квартирѣ, но я человѣкъ одинокій, а она въ своей афишѣ прямо заявляетъ, что «приглашенія въ домъ къ семейству — 25 руб. сер.» Запастись семействомъ я конечно не успѣю, такъ какъ она но словамъ афиши, будетъ въ Москвѣ недолго. Это меня ужасно обезкураживаетъ. Бываютъ, знаете ли, скверныя минуты въ жизни: чувствуется недовольство настоящимъ, сожалѣніе о прошедшемъ и неизвѣстность будущаго, вотъ тутъ то бы разоблаченіе этого будущаго и годилось какъ нельзя болѣе. Въ эти то минуты какъ нельзя болѣе пріятно было-бъ воспользоваться магнетическимъ сномъ г-жи Фанни Гилотень…

«Въ минуту жизни трудную»,

Скучая выше силъ,

Я сомнамбулу чудную

Къ себѣ бы пригласилъ.

Желанье нетерпящее

Просить ее заснуть,

Забыть все настоящее

И дальше заглянуть.

«Съ души какъ бремя скатится»,

Томленье далеко…

Ей-ей, не жаль потратиться, —

Лишь было бы легко.

Ну, а какъ тутъ пригласить, когда она прямо заявляетъ, что ѣздитъ только къ семействамъ, а объ одинокихъ не упоминаетъ ни слова.

Кстати объ одинокихъ.

Пришлось мнѣ 30-го августа быть на Тверскомъ бульварѣ, вечеромъ, во время гулянья. Вотъ когда и вотъ гдѣ процвѣтаетъ у насъ безобразіе въ самомъ полномъ значеніи этого слова! Описывать все подробно я не желаю, скажу только, что удивительно, какъ это при такомъ стеченіи публики, большинство которой, сказать по совѣсти, «подъ шефе», на всемъ бульварѣ имѣется только одинъ городовой. Не мѣшало бы, ей-ей не мѣшало, во время гулянья имѣть ихъ тутъ нѣсколько десятковъ: работы всѣмъ было бы вдоволь

Впрочемъ, это, господа, безобразіе бульварное, безобразіе, производимое людьми пьяными, находящимися, такъ сказать, относительно приличій въ положеніи невмѣняемости. Но вотъ безобразіе, которое распространяется на все общество, которому нѣтъ оправданія въ состояніи невмѣняемости и которое заставило правительство подчинить ценсурѣ открытыя письма. Это распоряженіе какъ нельзя болѣе доказываетъ, что мы быстро движемся по пути прогресса, что принимаемъ, какъ должно, всѣ ново введенія. А вѣдь послушать, какъ всѣ кричатъ о нашемъ развитіи, о томъ, что мы мало чѣмъ отстали отъ Запада, такъ и не повѣришь, чтобы такое мальчишество, какъ писаніе пасквилей въ открытыхъ письмахъ, имѣло у насъ мѣсто. Да, господа, нужно согласиться, что на каждаго обывателя нужно намъ по городовому.

Хоть о своемъ развитьи много

Частенько любимъ мы кричать,

Но, разсудивши дѣло строго,

Ей-ей не лучше-ль помолчать

Развились мы куда искусно,

Да жаль не такъ какъ бы должно,

«Все это было бы смѣшно

Когда бы не было такъ грустно».

Сочетаніе грустнаго со смѣшнымъ встрѣчается у насъ сплошь да рядомъ. Созданы ли мы такъ, что у насъ все смѣшное выходитъ грустно, или уже судьба не въ примѣръ прочимъ благоволитъ къ намъ и посылаетъ намъ грусть съ юмористическимъ оттѣнкомъ, не знаю; только изъ большинства грустныхъ случаевъ вѣрно надъ половиной можно посмѣяться. Вотъ, напримѣръ, въ одной изъ благотворительныхъ орловскихъ школъ начали показываться дѣтямъ черти, вылѣзая изъ ихъ спальныхъ тюфяковъ, вслѣдствіе чего дѣти изрѣзали эти тюфяки и надѣлали много переполоха, а начальство до того было поражено странностью такого явленія, что распорядилось отслужить молебенъ и окропить все святою водой; но черти не унимались. Приглашенный врачъ освидѣтельствовалъ дѣтей и нашелъ ихъ въ болѣзненномъ состояніи отъ употребленія недоброкачественной пищи, послѣ такого указанія всѣхъ дѣтей распустили но домамъ такъ поспѣшно, что даже не окончили начатыхъ уже обычныхъ экзаменовъ. Черти-то выходитъ вылѣзали не изъ тюфяковъ, а изъ кухонныхъ кострюль благотворительной школы. Вотъ такъ благотворительная школа! Впрочемъ:

Винить нельзя той школы, были

Лишь педагоги яры въ ней,

Учениковъ переучили

И доучили до чертей.

Учителя тамъ подрадѣли,

Давъ дѣтямъ знаній выше силъ,

Мозги дѣтей не совладѣли

И умъ за разумъ зацѣпилъ.

И не смотря на то, повѣрьте,

Вѣдь промахъ малъ учениковъ:

Изъ тюфяковъ къ нимъ лѣзли черти,

Туда попавши изъ горшковъ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 35, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.

Ко всѣмъ украшеніямъ, которыми такъ обильно надѣлены отъ природы и времени московскія Красныя ворота, недавно прибавилось новое украшеніе, отъ рукъ человѣка, въ видѣ невысокаго заборчика, окружающаго эти ворота. Для чего поставленъ этотъ заборъ, доподлинно неизвѣстно, но повидимому онъ не есть начало реставраціи воротъ. Если онъ есть не болѣе какъ предосторожность и ворота огорожены въ силу сознанной Городскою Управой опасности, то это дѣлаетъ честь Москвѣ, пекущейся о своихъ памятникахъ и не позволяющей себѣ изъ уваженія къ дѣдамъ исправлять созданнаго ими. Но я позволяю себѣ думать, что если паденіе воротъ близко, то врядъ ли заборчикъ этотъ достаточно гарантируетъ макушки москвичей.

Нельзя сказать конечно, чей

Затылокъ въ этомъ пострадаетъ,

Но все-жь затылки москвичей

Заборъ тотъ плохо ограждаетъ.

Скажу въ немногихъ я словахъ,

На тотъ заборчикъ жалко траты,

Онъ въ родѣ бархатной заплаты

На износившихся штанахъ.

Конечно, ворота, окруженныя заборомъ, уже не ворота, и по всей вѣроятности Красныя ворота — какъ ворота, служить отказались и настоятельно заявили, что изъ памятника славы могутъ сдѣлаться мавзолеемъ кого придется, упавши ему на голову. Ихъ огородили заборомъ, но что-жь будетъ далѣе? Будутъ ли ихъ передѣлывать, или ломать, или огородили заборомъ изъ предосторожности, да такъ и оставятъ на память потомству? Вообще пословица: «Битая посуда два вѣка живетъ» оправдывается у насъ на дѣлѣ. Взгляните на нашъ Тверской бульваръ: подчистили его, подстригли, а на самой срединѣ этого бульвара мозолятъ всѣмъ глаза развалины старой кофейни, которая безобразіемъ можетъ поспорить съ Красными воротами и какъ они тоже огорожена заборчикомъ. Если Красныя ворота, не смотря на разрушительное дѣйствіе времени и на свои далеко не презентабельный видъ, не исправляются, на это можно найдти нѣсколько уважительныхъ причинъ. Можетъ быть недостаетъ денегъ на ихъ передѣлку, можетъ быть множество дѣлъ не позволяютъ добраться до нихъ, можетъ быть, наконецъ, что ихъ храпятъ какъ рѣдкость, все это можетъ быть. Какая же причина оправдываетъ неприкосновенность кофейной на Тверскомъ бульварѣ? Какую рѣдкость представляетъ она?

Я не могу никакъ понять,

Отъ колдовства иль отъ завѣта

Стоитъ себѣ бесѣдка эта

При невозможности стоять?

А также это всѣ понять

Хоть и хотятъ, не понимаютъ,

Какъ такъ доселѣ не сломаютъ

Ее при всей нуждѣ сломать?

Начавъ говорить о бульварахъ, не могу не остановиться на нихъ. Наши реставрированные и подчищеные бульвары, не смотря на свою приличную обстановку, сохранили свое скандалезное реноме и продолжаютъ служить ареной для подвиговъ наглыхъ ловеласовъ и можно съ увѣренностію сказать, что выйдя вечеромъ на любой бульваръ, непремѣнно натолкнешься на нѣсколько скандалезныхъ сценъ, героями которыхъ являются бульварные шалопаи, а героинями — случайно попавшія на бульваръ порядочныя женщины. Скандалезная репутація бульваровъ до того сильна и до того укоренилась въ обществѣ, что всѣми почти безусловно раздѣлено мнѣніе, что вечеромъ на бульваръ порядочной женщинѣ ходить нельзя. Искатели же приключеній мотивируютъ это мнѣніе по своему: они убѣждены, что вечеромъ пристать на бульварѣ къ женщинѣ позволительно, такъ какъ ни одна порядочная женщина не пойдетъ по бульвару вечеромъ. Не говоритъ ли это за то, что проститутки и шалопаи окончательно отвоевали бульвары отъ всего общества и подвизаются на нихъ съ полнымъ сознаніемъ своего нрава, и не доказываетъ ли это также того, какъ еще сильна у насъ татарщина? Грустно, а дѣлать нечего, и пословица говорится: «Семеро говорятъ, пьянъ, ложись спать», а тутъ все общество убѣждено, что вечеромъ бульвары составляютъ неотъемлемую собственность проституціи и скандаловъ.

На нашихъ бульварахъ столичныхъ

Созданій погибшихъ есть стаи,

Нѣтъ вечеромъ женщинъ приличныхъ

И смѣло глупятъ шалопаи.

Москвѣ хотя это не лестно,

По мнѣній всѣ держатся старыхъ,

И дамамъ приличнымъ извѣстно,

Что мѣста имъ нѣтъ на бульварахъ.

И такъ, порядочная женщина вечеромъ должна, избѣгая скандала, миновать бульваръ и идти по тротуару. Но тутъ представляется другое неудобство. Извѣстно, что городовые помѣщаются не на тротуарахъ, а на бульварѣ и въ случаѣ призыва на тротуаръ врядъ ли могутъ оказать скорую помощь призывающему; въ доказательство же того, что помощь эта иногда требуется, приведу сообщаемый мнѣ случай, бывшій на дняхъ на Никитскомъ бульварѣ.

Поздній вечеръ; площадь у Никитскихъ воротъ переходитъ дама, по профессіи акушерка, слѣдовательно особа, дѣятельность которой не позволяетъ разбирать удобствъ или неудобствъ времени. Перейдя площадь, дама останавливается въ раздумьѣ, гдѣ ей идти, по бульвару или по тротуару? Выбирать конечно пришлось недолго: высказанное мною выше мнѣніе общества о бульварахъ было не чуждо и этой дамѣ, и вотъ, поддавшись чувству; самосохраненія отъ скандала, барыня пошла по тротуару. Поровнявшись съ срединой бульвара, встрѣчаетъ она таинственнаго незнакомца крайне подозрительной наружности. Начинается старая пѣсня:

— Подайте что нибудь на хлѣбъ, хриплымъ басомъ обращается къ ней незнакомецъ

Дама молчитъ и проходитъ мимо.

— Подайте, настаиваетъ незнакомецъ.

Дама ускоряетъ шаги, незнакомецъ за ней. Кричать безполезно, такъ какъ одинъ городовой находится на бульварѣ въ началѣ его у Никитскихъ воротъ, другой же на Арбатской плошади Дама, преслѣдуемая незнакомцемъ, бѣжитъ бѣгомъ, онъ за ней и, нагнавъ, хватаетъ за тальму; въ это время проѣзжаетъ какой-то экипажъ и испуганная женщина бросается на средину улицы, а незнакомецъ удираетъ на бульваръ. Нѣтъ сомнѣнія, что не проѣзжай экипажа, дама эта была бы ограблена, а это, какъ хотите, не лучше полученія «безешки» отъ какого нибудь пьянаго селадона. И такъ, по бульварамъ, что всѣмъ извѣстно, ходить нельзя отъ ловеласовъ, по тротуарамъ ходить опасно отъ жуликовъ, по мостовымъ же ходить невозможно отъ рысаковъ.

Тому, что рысаки продолжаютъ давить народъ по прежнему, я получилъ на дняхъ подтвержденіе. Мнѣ сообщаютъ случай, доказывающій не только то, что безтолковая гоньба существуетъ, но и крайнюю безсовѣстность и дерзость самого рысачника. 11-го сентября среди бѣлаго дня проѣзжалъ по Волхонкѣ на кровномъ рысакѣ одинъ изъ толстопузыхъ представителей нашего нище любиваго купечества. Какъ и слѣдовало ожидать, пренебрегая и приказомъ г. оберъ-полиціймейстера и общественной безопасностью, купчина скакалъ во всю прыть. Конечно, такъ же, какъ и слѣдовало ожидать, на такой тѣсной и многолюдной улицѣ какъ Волхонка, не обошлось безъ несчастія, именно: рысакъ налетѣлъ на переходившую улицу даму, которую конечно и сшибъ. Ѣхать было невозможно, такъ какъ дама очутилась подъ передними ногами лошади, кучеръ сдержалъ рысака.

— Чортъ тебя носитъ подъ лошадь! Пошелъ! крикнулъ купчина и рысакъ скрылся прежде нежели всѣ, видѣвшіе этотъ случай, успѣли опомниться. Даму между тѣмъ подняли довели до булочной Чернова, гдѣ дали воды. Въ толпѣ оказался докторъ, который, осмотрѣвъ пострадавшую, нашелъ сильное поврежденіе теменной кости, результатомъ котораго должно быть или сотрясеніе мозга, или смерть. Приведя больную въ сознаніе, докторъ озаботился узнать ея адресъ и, взявъ извощика, повезъ ее домой. Успѣвшій во время улизнуть купчина остался безнаказаннымъ и очень можетъ быть задавитъ еще нѣсколько человѣкъ, пеняя каждому задавленному: «чортъ тебя носитъ подъ лошадь»!

Воспѣть тебя, купецъ московскій,

Хочу я, истину любя,

Добрѣй чѣмъ ты рысакъ орловскій,

Что носитъ бѣшено тебя!

По мостовымъ какъ вихрь летая,

Спѣшишь конечно ты всегда,

И ближнимъ головы ломая,

Свою ломалъ ли ты когда?

Съ Волхонки, чуть касаясь праха,

Скакалъ твой конь, какъ вѣтеръ мчась,

По впереди его отъ страха

Твоя натуришка неслась!

На рысакахъ своихъ отличныхъ

Ты сломя голову носись

И подавивъ людей столичныхъ,

Сломя ее, остановись!

Отъ случая къ рысакамъ ближе всего перейти къ возможности быть задавленнымъ вообще. Кто изъ москвичей, если ему случалось входить въ Кремль или выходить изъ него, не боялся попасть подъ лошадь или, при болѣе счастливыхъ результатахъ, замарать свое платье о колеса, проходя любыми воротами? Всѣмъ извѣстно, что ворота въ Кремль узки, и прохожіе тѣснятся къ стѣнамъ, боясь какой нибудь случайности, напримѣръ, если лошади вздумается «пошалить» или у проѣзжей кареты, а еще хуже воза, соскочитъ колесо. Думаю, что каждый съ понятнымъ замираніемъ сердца проходитъ въ воротахъ, боясь за неприкосновенность своихъ шеи и костюма. По изъ всѣхъ воротъ болѣе другихъ слѣдуетъ обратить вниманіе на ворота Никольскія. Ворота эти, находясь между зданіемъ Окружнаго

Суда и болѣе людной частью города, болѣе другихъ даютъ чувствовать свое неудобство и неудобство это тѣмъ хуже, что избѣжать его вовсе не трудно. Если по примѣру Ильинскихъ воротъ сдѣлали бы въ стѣнѣ другой пролетъ рядомъ съ воротами, то конечно движеніе экипажей было бы свободнѣе, не приходилось бы одной вереницѣ экипажей ждать по нѣскольку минутъ, пока проѣдетъ встрѣчный цугъ, и пѣшеходы были бы въ большей безопасности.

Кромѣ того не мѣшало бы обратить вниманіе на бастіонъ передъ Троицкими воротами, именуемыми въ просторѣчіи башней Кутафьей. Въ проѣздѣ этого бастіона не только отсутствіе всякаго присутствія какого бы то не было тротуара, но даже оставленный въ распоряженіе пѣшеходовъ проходъ представляется положительно неудобнымъ для ходьбы. Онъ такъ же какъ и мостовая вымощенъ булыжникомъ и кромѣ того устроенъ крутымъ откосомъ возвышающимся отъ мостовой къ стѣнамъ бастіона. Ясно, что при такомъ состояніи этого прохода пѣшеходъ при встрѣтившейся необходимости посторониться отъ проѣзжающаго экипажа, бываетъ поставленъ въ самое нелѣпое положеніе, съ усиліемъ карабкаясь на бугоръ по острымъ каменьямъ; во время же гололедицы и это карабканье представляется невозможнымъ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 37, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.

Давно уже въ одной изъ своихъ бесѣдъ говорилъ я о извощикахъ, стоящихъ у вокзаловъ желѣзныхъ дорогъ. Теперь я получилъ нѣсколько заявленій отъ лицъ, не имѣющихъ удовольствія пользоваться своими лошадьми и экипажами, но поставленныхъ въ необходимость часто ѣздить по желѣзнымъ дорогамъ. Получилъ я также заявленіе и отъ лица, прибывшаго въ первый разъ въ бѣлокаменную. Всѣ эти заявленія указываютъ на неудобства, встрѣчающіяся при наниманіи извощиковъ у вокзаловъ и жалуются на отсутствіе таксы. Неудобства эти понятны каждому, кто хотя разъ пріѣзжалъ въ Москву по желѣзной дорогѣ и кого у вокзала не ожидалъ собственный экипажъ. Извощики, какъ извѣстно, ставятся на почтительномъ разстояніи отъ подъѣзда вокзала и не имѣютъ права даже подходить къ нему. Съ одной стороны это очень благое распоряженіе, но вмѣстѣ съ тѣмъ оно имѣетъ и дурныя стороны, едва ли не превосходящія хорошую. Возьмите положеніе человѣка, навьюченнаго разнаго рода дорожнымъ скарбомъ и принужденнаго толкаться между пролетокъ, отыскивая себѣ возницу; прибавьте къ этому дни, въ которые разверзаются всѣ хляби небесныя и мостовая представляетъ собою нѣчто въ родѣ взбудораженнаго болота, не забудьте усталость отъ дороги и въ большинствѣ случаевъ ранній часъ утра, или поздній часъ вечера прибытія поѣзда. Вообразите себѣ положеніе туриста, усталаго, съ подушками и мѣшками въ рукахъ, подъ дождемъ и едва не но колѣна въ грязи торгующагося съ безобразно запрашивающими извощиками, и вы легко поймете всю прелесть этого порядка.

Въ вагонахъ туристамъ тѣсненько,

И шумно, и душно подъ часъ,

И члены страдаютъ частенько,

Но все не дивитъ это насъ.

Туристъ вѣдь не долго въ дорогѣ,

Не спальня дорожный вагонъ,

Усталыя руки и ноги

Расправитъ пріѣхавши онъ.

Какая иронія злая!

Пусть каждый надежду уйметъ:

Пріѣзжій, въ Москву прибывая,

Не скоро свободно вздохнетъ.

И не скоро вздохнетъ свободно именно благодаря тому, что ему придется иногда при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ нанимать извощика. Самымъ же неблагопріятнымъ условіемъ въ этомъ, нужно сказать, является отсутствіе таксы, Благодаря этому, прибывшіе туристы, не смотря на усталость и погоду, обречены слоняться между пролетокъ и, надрывая грудь, торговаться съ извощиками. Большинство заявленій, полученныхъ мною со всѣхъ концовъ, указываютъ на необходимость учрежденія таксы для извощиковъ, стоящихъ у вокзаловъ, и заканчиваются пожеланіемъ ея учрежденія. Если бы тѣ, отъ кого это зависитъ, вняли общему голосу и, радѣя объ удобствахъ публики, озаботились о учрежденіи таксы и заведеніи очереди между извощиками, стоящими у станцій, какъ это заведено между линейками у Ильинскихъ воротъ. Извощики отъ учрежденія таксы не были бы въ накладѣ, между тѣмъ публикѣ этимъ было бы доставлено не малое удобство.

Не скоро можетъ быть, но будетъ

Вопросъ сей Думой разъясненъ,

Порядокъ старый вѣкъ отбудетъ

И будетъ новымъ замѣненъ

Такъ, братцы, въ свѣтлой мы надеждѣ

Порядковъ новыхъ будемъ ждать.

Ну, а теперь пока, какъ прежде,

Возницъ толкаясь нанимать.

А во многомъ и очень еще во многомъ про нашу старушку Москву можно сказать, что въ ней «дома новы, но предразсудки стары». Не смотря на кажущееся ея охорашиваніе, на проглядывающія кой-гдѣ западно европейскія затѣи, нельзя не сознаться, что затѣи эти проявляются у насъ въ крайне микроскопическихъ дозахъ и въ большинствѣ случаевъ доставляютъ пользу не всей публикѣ вообще, а только предпринимателямъ, осуществившимъ ту или другую иноземную затѣю. Всѣ эти нововведенія, находящіяся въ рукахъ частныхъ предпринимателей, не смотря на всю свою видимую полезность, являются въ Москвѣ не болѣе какъ затѣями; самыя обыденныя и каждому необходимыя вещи являются въ Москвѣ какъ бы предметомъ роскоши, по своей дороговизнѣ доступными не большинству, а немногимъ. Это какъ нельзя болѣе доказываетъ неповоротливость русской натуры, которая въ Москвѣ сидитъ именно на своей почвѣ. Къ такимъ недосягаемымъ для большинства диковинамъ принадлежатъ, хотя и не диковинные сами но себѣ, фургоны для перевозки мебели. У васъ по этой части существуютъ три предпринимателя, именно: г. Шиперко, первый открывшій контору для перевозки мебели въ фургонахъ, гг. Гейнцъ и Веберъ и бывшая артель посыльныхъ, такъ неудачно водрузившаяся на московской почвѣ, что про нее можно сказать: «не успѣла чихнуть, да ужь и поздравствовалась». Вотъ три конторы, предлагающія публикѣ услуги для перевозки мебели въ фургонахъ. Болѣе ихъ не имѣется. Понятно что предложеніе крайне мизерно въ сравненіи со спросомъ, а при отсутствіи конкурренціи конечно эти три конторы не задумались назначить за свои фургоны такія цѣны, что только руками разведешь да ахнешь, и большинство публики по неволѣ довольствуется при переѣздкахъ простыми ломовиками, немилосердно коверкающими мебель, а на фургоны эти только взираетъ на улицахъ, думая: хороша штука, да не про насъ. Понятно, что эти три конторы собираютъ обильную жатву, благодаря отсутствію конкурренціи, и полезная вещь служитъ на пользу немногихъ избранниковъ; отсутствіе же коикурренціи объясняется неповоротливостью русской и преимущественно московской натуры.

Вѣдь нашъ россійскій человѣкъ,

Любовью къ старому богатый,

И въ девятнадцатый-то вѣкъ

Таковъ же, какъ былъ въ вѣкъ десятый.

Повсюду видя новизну,

Въ ея онъ пользѣ согласится, —

А предложи начать, такъ: ну,

Ужь намъ ли. скажетъ, съ ней возиться?

И удивляется вѣдь самъ:

Какъ такъ у насъ жиды, тевтоны

Возводятъ зданья здѣсь и тамъ

И наживаютъ милліоны?

Но не таясь, скажу я вамъ,

Друзья, тутъ нечему дивиться:

Чтобъ успѣвать, такъ нужно намъ

Отъ русской лѣни отрѣшиться.

Въ настоящее время парный фургонъ стоитъ отъ 7 до 9 рублей, смотря по разстоянію и нѣтъ сомнѣнія, что въ пользу конторы приходится изрядный процентъ Я далекъ отъ мысли, что администрація этихъ конторъ, назначая такую почтенную цифру вознагражденія за отпускаемые фургоны, дѣйствуютъ незаконно; но я хочу сказать, что эти цѣны, ставя фургоны на степень недосягаемости для большинства, возводятъ эту общественную отрасль промышленности на степень затѣи. Достигнуть желаемаго результата, т. е. чтобъ перевозка мебели въ фургонахъ была доступна всѣмъ, можно только путемъ конкурренціи, а ея то въ данномъ случаѣ и не существуетъ. Думаю, что еслибъ на открытіе подобнаго заведенія въ болѣе обширныхъ размѣрахъ былъ затраченъ и очень значительный капиталъ, то предприниматель не былъ въ убыткѣ, а общество, нѣтъ сомнѣнія,! было бы въ выигрышѣ, такъ какъ каждому пріятно имѣть дѣло съ правильно организованною конторой, нежели торговаться на площадяхъ съ ломовыми, будучи впередъ уверену, что отданное имъ на перевозку имущество будетъ доставлено не безукоризненно цѣлымъ.

Да, впрочемъ въ одномъ ли этомъ у насъ старинкой припахиваетъ.

Нѣтъ, старина заѣла насъ,

Привычки прадѣдовъ въ насъ сильны,

Копни гдѣ — и найдешь какъ разъ

Порядковъ древнихъ изобильно.

Напримѣръ, на нашихъ московскихъ рынкахъ мясные торговцы, за весьма рѣдкими исключеніями, не имѣютъ печатныхъ счетовъ. Конечно съ перваго взгляда «это зло еще не такъ большой руки», но отсутствіе печатныхъ счетовъ служитъ поощреніемъ мошенничества и что всего хуже, мошенничества домашняго. Дѣло вотъ въ чемъ. Многіе хозяева покупку провизіи предоставляютъ своимъ прислугамъ, а чтобъ гарантировать себя отъ обмана своимъ поваромъ или кухаркой, приказываютъ приносить счетъ изъ той лавки, гдѣ куплена провизія и, успокоенные доставляемыми счетами, остаются въ блаженномъ невѣдѣніи того, что прислуга имѣетъ возможность обворовывать ихъ самымъ отличнымъ манеромъ, въ чемъ конечно и не кладетъ охулки на руку. Производится же это обворовываніе слѣдующимъ образомъ. Идетъ, напримѣръ, кухарка на рынокъ, покупаетъ тамъ требуемую провизію и, возвращаясь домой, заходитъ въ мѣстную овощную лавку и проситъ хозяина или прикащика написать счетъ купленной ею провизіи отъ имени какого нибудь Сидора Карпова. Счетъ пишется конечно такъ, какъ хочется того кухаркѣ, а что лавочники зачастую исполняютъ эту коммисію, въ томъ не можетъ быть никакого сомнѣнія, такъ какъ главными покупательницами овощныхъ лавокъ служатъ тоже кухарки, и лавочникъ во всякомъ случаѣ считаетъ себя обязаннымъ исполнить просьбу своей покупательницы, хотя бы просьба эта клонилась въ явный ущербъ ея хозяевъ, которыхъ лавочникъ не знаетъ, а зачастую и вовсе не видитъ. Хозяева же, зная, что не всѣ мясные торговцы имѣютъ счета печатные, довольствуются счетомъ, писаннымъ по фантазіи кухарки. Врядъ ли при введеніи обязательныхъ печатныхъ счетовъ прислуга имѣла бы возможность надувать хозяевъ и не имѣла бы надобности потворствовать обвѣшиванію и приписыванію овощныхъ лавочниковъ въ награду за исполненіе или коммисію писанія счетовъ, по пословицѣ рука руку моетъ, что конечно падаетъ тоже на хозяевъ.

Изъ поваровъ кто посмѣлѣе

И знаетъ дѣлъ обычный ходъ,

Самъ грѣетъ руки на «филеѣ»

И нагрѣваетъ тѣмъ господъ.

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.

Говоря о необходимости имѣть печатные счета мяснымъ торговцамъ, кстати скажу, что тѣмъ же торговцамъ не мѣшало бы имѣть поболѣе опрятности, или лучше сказать не мѣшало бы внушить имъ о томъ, какъ слѣдуетъ и напомнить во-первыхъ, что Москва столица и во-вторыхъ, что мы живемъ въ девятнадцатомъ вѣкѣ. Нужно ли говорить, что особенною любовью къ грязи и неопрятности отличаются торговцы пресловутаго Охотнаго ряда.

Московскій нашъ Охотный рядъ,

Ведетъ себя куда примѣрно:

Разъ посѣти, не будешь радъ

И не пойдешь въ другой навѣрно.

Купцы не внемлятъ ничему,

Отъ грязи, вони нѣтъ тамъ мочи.

«Охотный», знать онъ потому

Что тамъ до грязи всѣ охочи.

Ну ужь такъ бы и быть; если торговцы тамъ такъ любятъ грязь и нечистоту, то держали бы нечистоплотно свои лавки, всякій покупатель могъ бы обходить мимо такія лавки и грязелюбивый торгашъ наказывался бы такимъ образомъ самъ собою. Такъ нѣтъ, этого мало, что лавки то держатъ неопрятно, нѣкоторые изъ охотно рядскихъ торговцевъ простираютъ свое зловоніе и свою грязь далѣе предѣловъ своихъ лавокъ, какъ будто любя грязь, сами стараются пріучить къ ней и публику. Въ редакціи получено письмо, обличающее въ этомъ отношеніи одного изъ торговцевъ Охотнаго ряда, именно Каширина. Корреспондентъ разсказываетъ, что прикащики г-на Каширина прямо изъ дверей лавки на тротуаръ выливаютъ изъ лоханей «протухлый солонинный разсолъ». Послѣ вылитыхъ ими трехъ лоханей на тротуарѣ образовалась лужа около двухъ сажень ширины и когда одна изъ проходящихъ женщинъ подобрала платье, переходя эту лужу, то прикащики Каширина закричали: «поднимай выше»! и затѣмъ вылили четвертую лохань. Не стану утверждать вмѣстѣ съ корреспондентомъ, что вылитый разсолъ былъ именно «протухлый», скажу только, что будь онъ хоть наисвѣжѣйшій, только обреченный на выливаніе, все таки тротуары въ Москвѣ предназначены не для стока нечистотъ. Думаю, что я не ошибаюсь въ этомъ случаѣ; или можетъ быть г. Каширинъ съ своими прикащиками другаго мнѣнія на этотъ счетъ? Шутка же прикащиковъ съ проходящей женщиной врядъ ли стоитъ того, чтобъ объ ней говорить, такъ какъ… съ каждаго можно взыскивать по уму его. Впрочемъ я не думаю, чтобъ г. Каширинъ какъ въ выливаніи разсола такъ и въ неумѣстной шуткѣ, сочувствовалъ своимъ прикащикамъ и врядъ ли самъ догадывается, что у его прикащиковъ существуетъ особая система для очищенія и опоражниванія лавочныхъ чановъ и лоханей, а потому я бы посовѣтывалъ ему вывести прикащиковъ на порогъ своей лавки, поставить лицомъ къ Мамонтовской гостинницѣ, куда именно и выходитъ растворъ его лавки, указать имъ на асфальтовую мостовую передъ гостинницей и сказать имъ слѣдующее:

Хотя средь стѣнъ живете вы,

Но не могли стыдить васъ стѣны, —

И въ центрѣ матушки Москвы

Вы мужики безъ перемѣны.

Съ своимъ невѣжествомъ сроднясь,

Вы на асфальтѣ не годитесь,

И стѣнъ во-вѣки не стыдясь,

Хоть мостовой-то постыдитесь.

Свое невѣжество сломивъ,

На тротуаръ разсолъ не лейте,

И, шутки глупыя забывъ,

Своихъ хозяевъ пожалѣйте.

Вотъ послѣ этого и понимайте Москву какъ хотите! Всѣ жалуются, что у насъ плохо прививаются нововведенія. Всѣ говорятъ, что Москвѣ нужно и то и другое. Не говоря уже о чемъ нибудь болѣе важномъ, скажу о мостовыхъ: всѣ находятъ что мостовыя у насъ плохи, что Москвѣ, какъ столицѣ, давно бы пора позаботиться сдѣлать мостовыя асфальтовыя и т. д. и т д. И вдругъ, въ самомъ центрѣ Москвы, на улицѣ, покрытой отчасти асфальтомъ выливаютъ разную дрянь прямо на тротуары! Нечего сказать, хороша будетъ асфальтовая мостовая, улитая разными нечистотами. Конечно хозяева обязаны обуздывать невѣжество своихъ прикащиковъ, такъ какъ отвѣтственность-то и матеріальная, и нравственная падаетъ во всякомъ случаѣ на нихъ Невѣжество прикащиковъ мясныхъ торговцевъ еще не такъ поразительно какъ невѣжество прикащиковъ, служащихъ въ магазинахъ съ зеркальными стеклами. Многіе можетъ быть подумаютъ, что такого невѣжества не существуетъ, такъ для такихъ скептиковъ я сообщу переданный мнѣ фактъ. Неподалеку отъ лавки Каширина, о которой я только что говорилъ, находится сапожный и башмачный магазинъ г. Львова. Магазинъ этотъ но наружному своему виду и блестящимъ зеркальнымъ стекламъ повидимому чуждъ какого бы то ни было порицанія, но:

«Наружность иногда обманчива бываетъ»,

И въ фирмахъ съ громкимъ реноме

Подъ часъ безъ мѣрки обуваютъ

Комми, все смѣривши въ умѣ.

Хоть это можетъ быть и странно,

Но не идетъ вѣдь даромъ вѣсть,

И не толкуя тутъ пространно,

Скажу, что мало-ль гдѣ что есть.

Этой-то обманчивостью наружности оказался страдающимъ и магазинъ, Львова и страдаетъ именно… не буду говорить невѣжествомъ, а неделикатностью прикащиковъ. Мнѣ сообщаютъ слѣдующій, хотя и мелкій самъ по себѣ случай, но привожу его именно потому, что онъ мелоченъ, такъ какъ по моему въ мелочахъ то и познается характеръ.

Одна дама поручила своему мужу купить въ магазинѣ Львова башмаки. Мужъ является въ магазинъ, спрашиваетъ башмаки и при разсчетѣ оговаривается, что онъ не увѣренъ въ томъ, тотъ ли именно беретъ номеръ, который нужно. Въ отвѣть получаетъ увѣреніе, что въ случаѣ башмаки можно перемѣнить, если только подошва будетъ не затоптана. Башмаки, какъ и ожидалъ супругъ, оказались номеромъ меньше, почему не только затоптать подошву, а и надѣть ихъ не было возможности, слѣдовательно препятствія для обмѣна башмаковъ не было. Жена чрезъ нѣсколько часовъ отправляется сама и требуетъ обмѣнить негодящіеся башмаки. Прикащикъ съ неудовольствіемъ подаетъ двѣ пары, оказавшіяся по работѣ ниже башмаковъ, купленныхъ мужемъ. Покупательница проситъ показать лучшіе, показываютъ еще двѣ пары, въ свою очередь не понравившіяся покупательницѣ. Проситъ она показать еще, отвѣчаютъ, что больше нѣтъ.

— Неужели у васъ только четыре пары этого номера во всемъ магазинѣ? спрашиваетъ покупательница.

— Больше нѣтъ, отвѣчаетъ прикащикъ, такимъ тономъ, какъ бы желая сказать: есть да не про вашу честь.

— Такъ возвратите мнѣ деньги, я куплю въ другомъ магазинѣ.

— Мы денегъ не возвращаемъ.

— Такъ дайте мнѣ порядочные башмаки, которые были бы мнѣ въ пору.

По какъ покупательница ни настаивала, какъ ни убѣждала, кончилось тѣмъ, что принуждена была взять башмаки безъ удовольствія. Если уже магазинъ г-на Львова, пользующійся хорошимъ реноме, позволяетъ себѣ прибѣгать къ такимъ принудительнымъ мѣрамъ при продажѣ своего товара, то чего же можемъ мы требовать отъ лавочниковъ? Но, господа, я долженъ сказать, что владѣлецъ магазина нисколько не причастенъ этому и это дѣлается не по его инціативѣ. Это я могу потвердить какъ постоянный покупатель г-на Львова; прикащикамъ же его дѣйствительно нужно имѣть поболѣе деликатности. Приводя сообщаемый мнѣ случай, я увѣренъ, что г. Львовъ обратитъ на него вниманіе и внушитъ своимъ прикащикамъ, что не покупатели существуютъ для нихъ, а они для покупателей, и что каждый, покупая какую бы то ни было вещь, прежде всего ищетъ получить то, что ему нравится, а не что нравится продающему прикащику.

Выше я привелъ слова Грибоѣдова, что въ Москвѣ «дома новы, но предразсудки стары». Съ этими словами безусловно согласиться нельзя, у насъ въ бѣлокаменной не только всѣ дома новы, но много есть такихъ, которые были стары еще до «временъ очаковскихъ и покоренья Крыма». Такъ напримѣръ, на углу Грачевки и Рождественскаго бульвара есть домъ г. Селиванова. Въ теченіи всей прошлой зимы и весны на воротахъ этого дома, выходящихъ къ Рождественскому бульвару красовалась вывѣска такого лаконическаго содержанія: «просятъ безъ звонка не входить». Что сей сонъ означаетъ? думалъ я. Если владѣлецъ дома хочетъ, чтобъ никто не входилъ въ ворота безъ звонка, то ему стоило только запереть ворота, тогда по неволѣ каждый принужденъ звонить, тогда какъ вывѣска имѣетъ значеніе лишь для людей грамотныхъ, да и то только въ томъ случаѣ, если они ее замѣтятъ. Но домъ и ворота принадлежатъ г ну Селиванову, а потому и воленъ онъ вѣшать на нихъ вывѣски, какія ему заблагоразсудится, а тамъ ужь на волѣ входящаго будетъ исполнить просьбу домовладѣльца и позвонить прежде нежели войдти, или же входить такъ. Теперь ворота этого дома отворены, вывѣски нѣтъ и гостепріимно отворенныя ворота какъ бы говорятъ: «просятъ входить безъ звонка». Но, увы! заглянувъ во внутренность воротъ, каждый согласится, что они говорятъ противное, т. е.: не хочетъ ли кто войдти, пусть попробуетъ. Одна стѣна окончательно покачнулась въ срединѣ воротъ, почему и подперта деревянной перекладиной въ вверхъ стѣны противоположной, и врядъ ли далеко то время, когда эта стѣна и подпорка упадутъ и попавшій въ это время въ ворота пострадаетъ и отъ стѣны, и отъ подпорки. На все это не мѣшало бы кому слѣдуетъ обратить вниманіе, — ворота отворены и каждый можетъ видѣть это воочію. Заявляя свою просьбу на вывѣскѣ «безъ звонка не входить», домовладѣлецъ, отворивъ ворота, вполнѣ достигъ цѣли: въ его ворота не только безъ звонка, но и со звонкомъ не всякій рѣшится войдти.

Для всѣхъ, надѣюсь, будетъ ясно

При состояніи такомъ:

Въ ворота тѣ войдти опасно

И безъ звонка, и со звонкомъ.

Друзья! кто хочетъ жить на свѣтѣ,

Кто хочетъ жизнь свою спасти, —

Предупрежу: въ ворота эти

Ему ужь лучше не идти.

Мнѣ обойти теперь совѣтомъ

Домовладѣльца силы нѣтъ;

Скажу ему, что въ видѣ этомъ

Оставить тѣ врага не слѣдъ.

Необходимо ихъ поправить, а то безъ шутокъ они могутъ упасть и задавить кого нибудь. Пакъ видно, домовладѣлецъ на эти пустяки не обращаетъ большаго вниманія; не дурно бы обратить.

Противоположности и столкновенія стараго съ новымъ встрѣчаются въ Москвѣ на каждомъ шагу. Наврядъ ли можно найдти такой поразительный контрастъ, какой существуетъ между центромъ столицы и Зацѣпой. Зацѣпу по истинѣ можно назвать московской Хивой, и что болѣе всего поддерживаетъ это, такъ это необыкновенная воинственность зацѣпскихъ жителей. Въ то время, когда въ центрѣ столицы стараются подвигать все болѣе и болѣе впередъ, Зацѣпа какъ бы пятится назадъ и представляетъ собою Москву во времена Ивана Калиты. Такъ мнѣ сообщаютъ, что на Зацѣпѣ до сихъ поръ въ большомъ ходу кулачные бои; производятся они не гдѣ нибудь въ уголкѣ, а напротивъ, на главныхъ зацѣпскихъ улицахъ, производится въ громадныхъ размѣрахъ и по своимъ кровавымъ развязкамъ заставляютъ думать, что Зацѣпа переживаетъ седьмое или осьмое столѣтіе, а не девятнадцатое. Страшно становится, говорилъ мнѣ одинъ домовладѣлецъ, когда видишь толпу въ триста и болѣе человѣкъ, безпощадно крушащую другъ друга. Въ комнатахъ первыхъ этажей дѣлается темно отъ толпы, запружающей улицу; отдыхающіе послѣ обѣда зацѣнинцы въ испугѣ вскакиваютъ съ постелей, разбуженные шумомъ и гамомъ, потоки непечатной брани льются въ изобиліи и человѣкъ, имѣющій надобность выйдти въ это время изъ дому, по неволѣ пережидаетъ окончанія этой междуусобной войны, чтобъ не попасть въ общую свалку. Одинъ заслуженный и почтенный домовладѣлецъ Зацѣпы до того возмутился этими гнусными сценами ратоборства, что хотѣлъ ѣхать къ г-ну оберъ-полиціймейстеру и просить его о принятіи мѣръ къ ихъ прекращенію.

Прогрессъ къ Зацѣпѣ не привился,

Но поперекъ ей горла сталъ,

И край тотъ чѣмъ-то зацѣпился

И сотни на три лѣтъ отсталъ.

Себя тамъ дракой потѣшаютъ

Граждане мирные въ досугъ,

И имъ прогрессъ не помѣшаетъ

Въ развитьи мышцъ своихъ и рукъ.

Они головъ не развиваютъ,

У нихъ обычай не таковъ:

Тамъ въ спорахъ ловко разбиваютъ

Другъ друга силой кулаковъ.

Подобный доводъ, какъ хотите,

По мнѣ всѣхъ доводовъ умнѣй,

И съ нимъ отлично уясните,

Сто изъ противниковъ сильнѣй.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 39, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.

Съ нѣкоторыхъ поръ появились въ продажѣ консервы разныхъ кушаній г-на Данилевскаго. Консервы эти очень не дороги, если при этомъ они имѣютъ хорошія качества, то-есть питательность и вкусъ, то ожидаемый отъ нихъ результатъ вполнѣ достигнутъ. Вотъ именно о томъ-то, могутъ ли эти консервы служить суррогатомъ не только домашняго, но даже плохаго кухмистерскаго обѣда и думаю я поговорить теперь. На дняхъ, желая получить понятіе о консервахъ г-на Данилевскаго, я пріобрѣлъ коробку, заключающую въ себѣ двѣ порціи «сухихъ щей».

Едва коробку я узрѣлъ,

Купить ее меня тянуло,

Но ложку щей тѣхъ только съѣлъ,

Ей ей, повѣрьте — потянуло.

Приготовили мнѣ эти щи точно такъ, какъ сказано было на ярлыкѣ, которымъ заклеена была коробка и въ результатѣ получилось нѣчто темное, жидкое, вообще получилась штука крайне невзрачнаго вида. Но я не брезгливъ и потому пренебрегъ невзрачной наружностью, въ чаяніи пріобрѣсть что нибудь порядочное отъ внутреннихъ качествъ щей. Но увы! запахъ, издаваемый щами, оказался такой, что я растерялся окончательно и… только и могъ подумать: какъ это такой замахъ можно выдумать? Но и этимъ пренебрегъ я, благоразумно разсудивъ, что былъ же гоголевскій Петрушка «съ собственнымъ своимъ запахомъ», такъ почему же и щамъ г-на Данилевскаго не имѣть таковаго. Разсудивъ такъ, я возложилъ все упованіе на вкусъ, но… и вкусъ измѣнилъ и измѣнилъ самымъ коварнымъ образомъ: — щи оказались такого страннаго вкуса, что я не знаю какъ и опредѣлить его.

Щи сухія узрѣвъ, пострадалъ хоть мой взоръ,

Еще горше страдало отъ нихъ обонянье,

И за вкусъ эти щи заслужили укоръ,

Не страдалъ только слухъ да еще осязанье.

И сказать я про щи теперь смѣло могу:

Не вполнѣ онѣ силой крушить обладаютъ,

Коль отъ нихъ, въ столкновеньи на первомъ шагу,

Всѣ пять чувствъ человѣка не сразу страдаютъ.

Впрочемъ, думаю я, коль тарелку ихъ съѣсть,

За животъ не преминешь схватиться руками,

Стало быть осязанью работа тутъ есть

Да и слухъ поразится ужасными щами…

Не знаю, можетъ быть, мнѣ попалась какая нибудь отчаянная коробка, можетъ быть по ней нельзя судить о всѣхъ консервахъ г-на Данилевскаго… Если же судить о нихъ можно но тому обращику, который я сподобился попробовать, то, говоря серьезно, щи г-на Данилевскаго можетъ быть и могутъ быть названы щами въ дорогѣ, въ походѣ, на морѣ, вообще тамъ, гдѣ достать ничего невозможно, по пословицѣ «на безрыбьи и ракъ — рыба, на безлюдьи и Ѳома — дворянинъ»; здѣсь же въ Москвѣ онѣ такого наименованія не заслуживаютъ, или же можетъ быть, у меня странное обоняніе, странный взглядъ и странный вкусъ.

О щахъ г-на Данилевскаго я кончилъ и, по чести скажу, поставленъ въ очень затруднительное положеніе, именно, никакъ не могу рѣшить, къ чему перейти отъ нихъ и о чемъ начать говорить. Фактовъ и слуховъ въ распоряженіи много, но переходы до того рѣзки, что по неволѣ становишься въ тупикъ. Между тѣмъ говорить о чемъ нибудь да нужно, а потому я и перехожу къ письму, полученному редакціей съ Балкана. Только вы не думайте, что это тотъ Балканъ, переходомъ черезъ который прославился Дибичъ и по которому онъ названъ Забалкапскимъ; нѣтъ, это Балканъ не тотъ, это нашъ московскій и хотя переходъ черезъ него тоже составляетъ своего рода подвигъ, но тѣмъ не менѣе смѣшивать его съ другимъ Балканомъ не слѣдуетъ. И такъ корреспондентъ сообщаетъ, что у нихъ на Балканѣ есть жулики.

Но рѣчь не въ томъ, что на Балканѣ

Есть воры, это вѣдь, друзья,

Не диво всѣмъ, скажу заранѣ

Что не о томъ и думалъ я.

Нѣтъ, на Балканѣ диво: воры

Взимать изволятъ иногда

Съ окрестныхъ жителей поборы,

Вотъ это штука хоть куда!

Корреспондентъ пишетъ, что на Балканѣ «такое положеніе», что жулики приходятъ въ питейные дома и овощныя лавки, смѣло разсказываютъ свои похожденія и уловки и взимаютъ посильную лепту. Далѣе корресподентъ говоритъ, что онъ самъ, подчиняясь этому «положенію», платитъ по 15 копеекъ; но жулики, ужь извѣстно жулики, приходятъ иногда по два и по три раза въ недѣлю. Поистинѣ удивительное положеніе! Письмо свое корреспондентъ оканчиваетъ соболѣзнованіемъ, что платить по два и по три раза въ недѣлю жуликамъ дань для него «что нибудь составляетъ». Я съ своей стороны отъ всей души соболѣзную корреспонденту, съ котораго взимаютъ противъ «положенія»; но такъ же не могу отъ души не пожелать, чтобы «положенію» этому положенъ былъ конецъ.

Отъ удивительнаго балканскаго положенія перейду къ тому положенію, которое испытываютъ пѣшеходы, проходя мимо лавокъ "Яблочнаго ряда, у Ильинскихъ воротъ. Какъ извѣстно, находящееся у этихъ лавокъ подобіе тротуара, служитъ не только къ удобству, сколько къ крайнему неудобству публики. Тротуаръ этотъ вымощенъ тѣмъ же булыжникомъ, камикъ покрыты мостовыя, за исключеніемъ одной лавки передъ которой покрытъ плитами, понятно, что вымощенный такъ тротуаръ представляетъ явное неудобство для ходьбы, покрытъ постоянно грязью и… и вообще не можетъ назваться тротуаромъ, потому что ничѣмъ не отличается отъ мостовой. Что бы владѣльцамъ лавокъ послѣдовать примѣру своего сосѣда и вымостить тротуаръ какъ слѣдуетъ — плитами? вѣдь не говоря уже о публикѣ, имъ самимъ было бы много пріятнѣе. Или это для нихъ все единственно?. Ну, тогда дѣло другое.

Наше купечество

За молодечество

Да за терпѣніе

Стоитъ почтенія:

Всѣ описанія,

Всѣ нареканія —

Все имъ не новое,

Все «дѣло плевое».

А не мѣшало бы на счетъ тротуарцу то… аль не рука? А кажется время бы: на Ильинкѣ то асфальтовую мостовую дѣлаютъ.

Кстати объ асфальтовой мостовой.

На проѣздѣ Страстнаго бульвара у дома г жч Камыниной дѣлаютъ асфальтовую мостовую. Иду я, знаете, смотрю, какъ это мостовую то дѣлаютъ, потомъ пошелъ себѣ да и думаю: экое раздолье какое! покрывается наша Москва асфальтомъ. Смотрю: къ Университетской типографіи подошелъ. Вотъ, думаю, тутъ «Московскія Вѣдомости» печатаютъ, и теперь можетъ быть тискаютъ, что вотъ молъ Москва… асфальтъ… циви] лизація… удобства, ну, все такое хорошее объ асфальтѣ! печатаютъ; подумалъ да и языкъ прикусилъ, потому,? увидалъ, что около Университетской то типографіи моего вая-то того. не асфальтовая. Что же это, блеснула мнѣ мысль, университетская типографія не возьметъ примѣра съ дома г-жи Камыниной и у себя на счетъ асфальта-то не… не озаботится? Повѣрите ли, самому даже совѣстно отъ этой мысли сдѣлалось. Какъ же это, разсудилъ я, приложивъ палецъ ко лбу, типографія да еще университетская, да будетъ учиться у частнаго человѣка, это ни съ чѣмъ несообразно. Администрація ея сама должна примѣръ всѣмъ подавать, а коль скоро примѣръ подать опоздала, то по моему лучше вовсе не начинать, нежели слѣдовать за другими, потому что:

Во всемъ свой толкъ есть, господа,

Чтобъ вы смыслъ ясный получили,

Спрошу: бываетъ ли когда

Чтобъ куръ да яйца учили?

Дѣйствительно во всемъ есть свой толкъ, только вотъ не нахожу я толку въ Мерзляковскомъ переулкѣ, который идетъ съ Поварской на Никитскую. Нужно вамъ сказать, что переулокъ этотъ очень узокъ и должно быть по пословицѣ «гдѣ худо тамъ и рвется» въ послѣднее время сдѣлался еще уже. Сознаюсь, что это нѣсколько странно съ перваго взгляда, но «ничто не ново подъ луною», а потому не слѣдуетъ удивляться и тому, что узкій переулокъ сдѣлался еще уже. Въ началѣ этого переулка съ Поварской строится огромный трехъэтажный домъ. Конечно, по такой большой стройкѣ и занята лѣсами «дистанція огромнаго размѣра» т. е. относительно ширины переулка. Впрочемъ, «это, зло еще не такъ большой руки»; но владѣльцу дома, находящагося противъ этой стройки, тоже приспичило строиться и вотъ онъ, не думая долго, тоже заборъ выдвинулъ. Такимъ образомъ изъ Мерзляковскаго переулка получилось нѣчто въ родѣ тоннеля, въ которомъ можетъ проѣхать только одинъ парный экипажъ и при томъ такъ, что лошади идутъ какъ разъ около мостковъ. Представьте себѣ положеніе человѣка, находящагося въ это время на мосткахъ, или какъ я самъ видѣлъ, положеніе женщины съ двумя маленькими дѣтьми! Къ тому же неумѣстно высунувшійся заборъ противъ большой стройки не загораживаетъ ни лѣса, ни стройку, а просто на просто зеленый деревянный одноэтажный домъ, передъ которымъ сложенъ кирпичъ и нѣсколько бревенъ. Теперь осень, наружной стройки никакой не начинаютъ, а потому какъ бы хорошо сдѣлалъ домовладѣлецъ, отретировавшись съ своими кирпичами и бревнами къ себѣ на дворъ, а главное и заборъ то захватилъ бы съ собою, потому, нужно же понять, что зимой еще опаснѣй будетъ, такъ какъ лошади то лошадьми, а раскаты саней въ ухабахъ, отводы крестьянскихъ саней — это все толчки, такъ сказать экстраординарные, зимніе. Въ заключеніе не могу не сказать, что сей домовладѣлецъ, не знаю его фамиліи, мало того, что загородилъ переулокъ, но даже вовсе не смотритъ за своими мостками, которые прыгаютъ и скачутъ подъ ногами прохожихъ до того, что, чему я ₍тоже былъ очевидцемъ, на дняхъ одна женщина, довѣрчиво ступивъ на мостокъ, очутилась въ лужѣ. Не мѣшаетъ также зажечь здѣсь хотя какой нибудь фонарь, такъ какъ отъ фонарей, по случаю стройки остались одни столбы, которые нисколько не свѣтятъ.

Теперь, господа, ударимтесь въ провинцію, вѣдь провинція это не то что нашъ Балканъ, это еще… чуднѣе. И такъ начинаю съ письма изъ Рыбинска, но прежде чѣмъ начать, мнѣ слѣдуетъ оговориться и оговорка эта имѣетъ отчасти личный, отчасти же и общій характеръ. Беру я на себя это именно потому, что письмо рыбинскаго корресподента попало ко мнѣ какъ матеріалъ для фельетона, а потому… ну, да потому самому я и взялъ на себя трудъ толковать съ нимъ. Дѣло въ томъ, что г. корресподентъ раздѣляетъ свое письмо на два отдѣла, первый — это обращеніе въ редакціи, второй сообщеніе самаго факта. Г. корресподентъ пишетъ что вотъ молъ, предлагаю свои услуги и проч. Далѣе г. корресподентъ называетъ одну газету, въ которой помѣстили его со общеніе безъ собственныхъ имянъ и вообще выражаетъ неудовольствіе на условія этой газеты съ надеждою, что условія редакціи «Развлеченія» будутъ иныя. Спѣшу увѣрить г. корреспондента, что условія относительно этого во всѣхъ редакціяхъ одни и тѣже: за сообщеніе одного голаго факта безъ литературной отдѣлки никогда, нигдѣ и никому, не платили, не платятъ и не будутъ платить. Гонораріемъ оплачиваются статьи: умственный трудъ сотрудника, а я не думаю, чтобъ для г. корресподента написаніе одного коротенькаго письма составляло такой мозголомный подвигъ, который требовалъ бы какихъ либо особыхъ поощреній кромѣ оглашенія сообщаемаго факта. Все это сказалъ я во первыхъ потому, что мнѣ пришлось воспользоватся письмомъ г. корреспондента для своего фельетона, во вторыхъ, чтобы, какъ говорится, единымъ взмахомъ отвѣтить и нѣкоторымъ другимъ корреспондентамъ, оканчивающимъ свои письма возложеніемъ упованія на благоусмотрѣніе редакціи относительно гонорарія и, главнымъ образомъ, въ третьихъ потому, что рыбинскій корреспондентъ встрѣтивъ въ фельетонѣ «Развлеченія» сообщенный имъ фактъ, можетъ въ письмѣ въ другую редакцію третировать и насъ такъ же, какъ третируетъ въ письмѣ къ намъ редакцію одной газеты. Слѣдовательно, я начинаю… но, опять но! Корресподентъ ввелъ меня въ не малое затрудненіе и именно вотъ чѣмъ Въ началѣ письма онъ говоритъ: «у меня сейчасъ есть матеріалъ о недочетѣ въ Рыбинскомъ Общественномъ банкѣ около двѣнадцати тысячь рублей». Вотъ матеріалъ такъ матеріалъ! подумалъ я По къ великому изумленію моему о недочетѣ двѣнадцати тысячъ въ банкѣ во всемъ письмѣ я не нашелъ ни единаго слова и дѣло идетъ не объ утратѣ тысячъ въ банкѣ, а объ утратѣ одной барышней своего! турнюра въ клубѣ, относительно же банка, какъ я подразумѣваю, корресподентъ просто на просто запустилъ! «крючокъ». Конечно, банкъ и клубъ, двѣнадцать тысячъ! и турнюръ это противоположности; но, начавъ говорить о Рыбинскѣ, такъ нужно же окончить, ограничившись турнюромъ и тѣмъ болѣе потому, что благодаря этому турнюру, пострадалъ одинъ субъектъ германской расы. Въ рыбинскомъ Соединительномъ собраніи всѣхъ сословій былъ балъ, на балу танцовали мазурку. Мазурка извѣстно танецъ такой, въ которомъ не только всѣ фибры и суставы танцующихъ приходятъ въ движеніе, но даже и всѣ принадлежности гардероба получаютъ необыкновенную подвижность. Вслѣдствіе-то этого послѣдняго обстоятельства, невѣдомо кому принадлежащій дамскій, ужь конечно не мужской, турнюръ очутился на полу. Этимъ обстоятельствомъ воспользовался одинъ нѣмецъ съ благородной цѣлію услужить таинственной незнакомкѣ, потерявшей сію необходимую принадлежность дамскаго гардероба.

Услуга дамамъ не мѣшаетъ,

Зналъ это нѣмецъ и тотчасъ,

Поднявъ находку, возглашаетъ:

Mesdames! чья это вещь изъ васъ?

Mesdames конечно смутилась и одинъ изъ русскихъ членовъ предложилъ дежурному старшинѣ вывести нѣмца. Старшина относительно услужливости къ прекрасному полу раздѣлялъ мнѣніе нѣмца и замѣтилъ члену, что онъ мѣшается не въ свое дѣло, нѣмецъ же съ гоноромъ, какъ и слѣдовало ожидать, счелъ нужнымъ обидѣться на заявленіе члена. Да и понятно обидно, потому изъ какого же клуба за услужливость къ дамамъ выводятъ?

Закончу мою бесѣду замѣчаніемъ клинскому клубу, въ которомъ, по полученному мной извѣстію, никогда не метутся полы, и посѣтители поставлены въ неловкое Положеніе танцовать среди столбовъ пыли.

Всѣ довольны клинскимъ клубомъ,

Нѣтъ о немъ дурныхъ вѣстей,

Только пыль, что ходитъ клубомъ,

Непріятна для гостей.

Еслибъ этотъ полъ помыли,

Еслибъ онъ не пыленъ былъ,

То въ томъ клубѣ клубы пыли

Не стѣсняли бъ къ танцамъ пылъ.

Недавно, ради развлеченія, пошелъ я въ Общедоступный театръ. Это было 1-го октября. Спектакль состоялъ изъ драмы «Семейные разсчеты», водевиля «Милые бранятся — только тѣшатся», тоже семейные разсчеты въ нѣкоторомъ родѣ, водевиля «А. и Ф.» и разсказа и пѣнія г на Томскаго. Въ театръ пріѣхалъ я рано и первое свое вниманіе обратилъ на занавѣсъ. Полюбовался на изображенный на немъ Частный театръ и нашелъ, что онъ нарисованъ не совсѣмъ вѣрно: вопервыхъ не нарисовано принадлежащаго къ театру буфета, во-вторыхъ не изображено кучи мусора, лежащей между театромъ и буфетомъ, на которую и натыкается въ потьмахъ публика во время антрактовъ, въ-третьихъ около театра не изображено ни одного барышника. Фонтанъ, находящійся на площади противъ театра, изображенъ на занавѣсѣ съ бьющей струей воды, и хотя онъ прыти такой никогда не показываетъ, держа воду въ почтительной тишинѣ въ резервуарѣ, но такъ какъ говорится, что безъ хвоста и птица не красна, то на это большаго вниманія обращать не слѣдуетъ. Не подалеку отъ фонтана проткнута на занавѣсѣ дыра. Я было занялся созерцаніемъ этой дыры; но оркестръ кончилъ и занавѣсъ съ фонтаномъ и съ дырою ушелъ кверху. Изумленные глаза мои узрѣли комнату, которая, какъ я заключилъ по портретамъ, повѣшеннымъ надъ диваномъ, принадлежала семейству какого нибудь или генерала, или полковника, и я не ошибся: дѣйствительно, это была повидимому гостиная семейства полковника. По самого полковника въ живыхъ не оказалось и главой семейства явилась его вдова, портретъ которой и повѣшенъ рядомъ съ портретомъ полковника, но не похожъ. Передъ началомъ къ артисткѣ, изображающей вдову полковника, присталъ артельщикъ театра, требуя съ нея какія-то деньги.

Я содрогнулся весь отъ боли

За ту артистку: вѣдь, ей-ей,

При исполненіи вдругъ роли

Присталъ за деньгами онъ къ ней!

Но, разсмотрѣвъ афишу, ближе:

Онъ не артельщикъ, я узналъ,

«Прикащикъ Юдинъ» онъ; поди же,

Какъ я въ просакъ легко попалъ!

Во время этихъ семейныхъ разсчетовъ является на сцену какая-то фигура въ гусарскомъ мундирѣ и съ такими ужасными глазами и бровями, какихъ я въ жизнь мою никогда не видывалъ, да врядъ ли и есть такіе. Фигура эта оказалась г-мъ Бурцовымъ, братомъ полковницы, а г. Бурцовъ отъ парика и глазъ до рейтузъ и сапогъ былъ г. Стремляновъ. Удивительные глаза, ей-ей, удивительные! И главное, въ нихъ-то и выражалась вся штука. Съ кѣмъ бы ни говорилъ г. Стремляновъ, глаза его постоянно смотрѣли на публику и что всего хуже, какъ мнѣ казалось, все на меня и такъ-таки въ упоръ. Чуетъ, думалъ я, чуетъ, что я фельетонистъ, убить хочетъ взглядомъ, убить! Какъ я ни ежился, глаза шпиговали меня.

Не стало мнѣ, ей-богу, мочи:

Тѣ взгляды колятъ, рѣжутъ, жгутъ,

И удивительные очи —

Почти вѣдь вовсе не моргнутъ!

Теперь я понимаю, почему г. Стремляновъ старался болѣе смотрѣть на публику. Ужь если меня въ креслахъ коробило отъ его взгляда, то что же должны испытывать артисты? Да что, стоило ему только взглянуть на прикащика Юдина и крикнуть, какъ тотъ забылъ и о деньгахъ, за которыми пришелъ, и такъ убѣжалъ со сцены, какъ никогда ни одинъ прикащикъ не бѣгаетъ. Затѣмъ является на сцену женихъ Переваловъ съ отцомъ, и первое дѣйствіе кончается тѣмъ, что г жу Стренетову просватали за Перевалова, то-есть всѣ — и мать, и сестры, и дядя, и женихъ, и отецъ его возложили на нее все упованіе, — вывози молъ, матушка. Во время втораго дѣйствія какой-то бѣлокурый музыкантъ остался въ оркестрѣ и никакъ не могъ усидѣть на мѣстѣ: то поднимется, то опять сядетъ, то поднимется, то опять сядетъ. Смотрѣлъ ли онъ на сцену, или показывалъ свою то лову — не знаю. Знаю только, что макушка его удивительно надоѣла мнѣ и разсѣяла всѣ мои наблюденія надъ игрой артистовъ. Когда занавѣсъ опустился, я отправился курить. Въ третьемъ дѣйствіи я опять видѣлъ ужасныя очи и наконецъ г-жа Стрепета спросила: «что вы со мной сдѣлали?» Матушка ея повинилась, что виновата во всемъ она, вообще всѣ артисты были въ сокрушеніи, а г. Макшеевъ такъ даже заплакалъ: что же, молъ, я теперь одинъ останусь здѣсь! Когда послѣ антракта поднялся занавѣсъ, я увидѣлъ сѣровато-голубовато-сизо-синюю комнату. «Ну, думаю, это вѣрно палата въ сумасшедшемъ домѣ, куда отправили г-жу Стрепету». Но оказалось, что я ошибся: «Семейные разсчеты» кончились и начался водевиль «Милые бранятся — только тѣшатся». Милые бранились очень хорошо, но такъ какъ они тѣшились этимъ сами, то на долю ихъ выпало не очень много апплодисментовъ. Водевиль «А. и Ф.» прошелъ весело, и если ужь выбирать изо всего спектакля, то одинъ этотъ «водевиль есть вещь, а прочее все гиль». Да, еще есть вещь! Г. Томскій долженъ былъ разсказывать и пѣть. Началъ г. Томскій пѣть пѣсню «Ужь какъ палъ туманъ на сине море». Но… гмъ… въ публикѣ послышалось . или это было шуршаніе платьевъ, или афишъ, или потираніе ладоней отъ удовольствія, только вышло нѣчто подобное фамиліи Фишъ. Г. Томскій бросилъ убійственный взглядъ на публику и закончилъ свой «туманъ» какой-то ямской что ли пѣсенкой, въ которой укорялъ кого-то: «за что ты, молъ, меня бранишь», но «Фишъ» опять перевѣсилъ и. г. Томскій умолкъ; стоитъ и глядитъ, а публика сидитъ и глядитъ. Помялся, помялся г. Томскій и ушелъ, потомъ пришелъ овять и запѣлъ тройку.

Вотъ запѣлъ, всѣ дай Богъ ноги,

Томскаго тоска томитъ,

И съ гитарою, въ тревогѣ,

На подмосткахъ онъ стоитъ.

Ахъ, пѣвецъ вѣдь онъ удалый

И поетъ который годъ,

А теперь стоитъ весь алый —

Плохо въ публикѣ везетъ.

Вся энергія пропала,

Въ поощренье «ни щелчка»,

И не вывезла ни мало

Тройка борзыхъ ямщика.

Такъ г. Томскій на своей тройкѣ и уѣхалъ за кулисы. Обѣщанный же разсказъ исполнилъ онъ вѣроятно въ уборной.

Побывалъ я въ театрѣ и разлакомился. Думаю: пойдука я завтра; посмотрѣлъ на афишу: назначено «Бояринъ Басенокъ» Кукольника. Это, думаю, штука хорошая.

Вечеромъ собрался и пошелъ; прихожу — темнота. Что это, думаю, не «сеансъ ли во мракѣ»? Сунулся туда, сюда — всюду темно. У театра между тѣмъ собралась толпа, слышны толки, вопросы, замѣчанія.

— Ай не будетъ? спрашиваетъ чуйка.

— Объявлено, пожимая плечами, отвѣчаетъ цилиндръ.

— Скажите пожалуйста, представленіе будутъ да вать? обращается ко мнѣ какая то молоденькая кофточка.

— Непремѣнно, смѣло отвѣчаю я.

— Да вы шутите.

— Видите, аншлага нѣтъ.

— Чего-съ?

— Будетъ, говорю я и отхожу въ сторону.

Смотрю, у задняго подъѣзда стоятъ кареты, значитъ артистовъ привезли, а зачѣмъ же ихъ повезутъ безъ спектакля?

— Буфетъ запертъ, стало быть ничего не будетъ, съ убѣжденіемъ говоритъ какой-то ухарь.

Пріѣхали жандармы и поѣхали назадъ.

— Вотъ и жандармы уѣхали, обращается старушка къ молоденьквй дѣвушкѣ, — пойдемъ, ничего не будетъ.

Старушка молится на икону у Варварскихъ воротъ и уходитъ.

"Вотъ те «Бояринъ Басенокъ»! подумалъ я, направляя стопы свои.

— Вотъ вы и обманули меня! смѣясь, обращается ко мнѣ кофточка.

— Чѣмъ же?

— Да игры-то нѣтъ и жандармы уѣхали.

— А это развѣ не игра? А не освѣщено потому, что она свѣчъ не стоитъ.

Кофточка засмѣялась и я тоже засмѣялся.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 41, 1873

БЕСѢДА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.

Хотя, господа, дѣйствовать согласно правилу, чтобъ и овцы были цѣлы, и волки сыты, трудно; но не невозможно, и человѣкъ мало-мальски разсудительный всегда можетъ дѣйствовать такъ, чтобы сразу услужить и волкамъ, и овцамъ. Не буду говорить о чемъ нибудь болѣе важномъ, вообще «толкацій» о матеріяхъ важныхъ я терпѣть не могу, а потому въ доказательство возможности дѣйствовать согласно вышеприведенному правилу приведу слѣдующій простенькій фактъ. Позвольте, господа, предпослать небольшое словоизверженіе:

Ужь тамъ, читатель, радъ не радъ,

По убѣдимся, коль размыслимъ,

Что фельетонъ, ей-ей, немыслимъ

Безъ отступленій и тирадъ.

И такъ, «впередъ моя исторья». Извѣстно всѣмъ и каждому, что при постройкѣ домовъ ставятся лѣса, которые въ свою очередь огораживаются заборами, вслѣдствіе чего предоставленный пѣшеходящей публикѣ тротуаръ замѣняется на время мостками. Это первое. Второе, при постройкахъ употребляется кирпичъ, — это тоже всѣмъ извѣстно; извѣстно также, что въ дождливое время, напримѣръ, осенью, складывать кирпичъ на мокрую землю неудобно. Теперь перехожу къ факту. На Рождественскомъ бульварѣ есть домъ г-на Митькова, теперь, какъ я слышалъ, перешедшій въ другія руки; въ домѣ этомъ производятся капитальныя постройки, поставлены лѣса, огорожены заборомъ и устроены мостки, но увы! ходить по нимъ нельзя, ибо на нихъ сложенъ кирпичъ. Не ясно ли, что домовладѣлецъ или его управляющій дѣйствуетъ согласно правилу, чтобъ и волки были сыты, и овцы цѣлы? И мостки устроены, и ходить по нимъ нельзя… тьфу! и кирпичъ на нихъ сложенъ, хотѣлъ я сказать.

Домовладѣлецъ порасчелъ:

Мочить кирпичъ молъ для чего же?

И пѣшеходовъ предпочелъ

Ему, — что ближе и дороже.

Я смыслъ глубокій нахожу

Въ сужденьи этомъ, въ самомъ дѣлѣ,

И постоянно обхожу

Кирпичъ, лежащій на панели.

И въ грязь иду съ панели я,

Повѣрьте, безъ раздумья злаго;

Толкую же о томъ, друзья,

Лишь такъ, попалось благо къ слову.

Я вѣдь не то, чтобъ насчетъ того, чтобы кирпичъ этотъ убрали, или тамъ что нибудь, нѣтъ, просто такъ, что можетъ быть домовладѣлецъ прочтетъ да и скажетъ: вотъ молъ мичманъ Жевакинъ стихи на меня написалъ. Ну, а относительно удобствъ, то ихъ у насъ въ Москвѣ и безъ мостковъ много.

Вотъ, напримѣръ, читаю я письмо, въ которомъ корреспондентъ сообщаетъ о такого рода удобствѣ, огласить которое я считаю не только не лишнимъ, но необходимымъ. Есть, изволите ли видѣть, близъ театровъ одинъ трактиришка, много разъ фигурировавшій на столбцахъ «Развлеченія»; но до того зараженный влеченіемъ къ обличительной литературѣ, что до сихъ поръ не перестаетъ представлять изъ себя нѣчто въ родѣ Калифорніи для нашихъ корреспондентовъ. Трактиръ, извѣстное дѣло, штука такая, гдѣ можно, кому угодно, выпить и закусить, а инымъ и выспаться. Хозяину же трактира, о которомъ я говорю, этихъ трехъ удобствъ, доставляемыхъ публикѣ, показалось мало. Этакое… гуманное стремленіе быть полезнымъ обуяло его. Руководимый этимъ почтеннымъ чувствомъ, онъ открылъ у себя отдѣленіе театральной кассы, нѣчто въ родѣ биржи театральныхъ барышниковъ. Это было великой заслугой передъ обществомъ, такъ какъ всѣ, не получившіе билетовъ въ театральной кассѣ, знали, куда нужно отправиться;а ничи и гдѣ ихъ можно достать. На этомъ бы и можно было остановиться; но, увлеченный рвеніемъ доставлять удобства, хозяинъ трактира пошелъ далѣе, какъ сообщаетъ теперь корреспондентъ: «нѣкто изъ числа театральныхъ барышниковъ О….кій производитъ продажу и покупку краденыхъ вещей въ двухъ отдѣльныхъ комнатахъ трактира, находящихся по обѣимъ сторонамъ прохода въ билліардную.

О, мы для удобства не трусимъ,

На споръ можемъ вызвать весь свѣтъ:

Въ трактирахъ мы выпьемъ, закусимъ

И купимъ въ театръ тамъ билетъ.

И ходко торговое дѣло

Идетъ тамъ за порціей щей,

И даже мазурики смѣло

Спускаютъ тамъ груды вещей.

Говоря о нашихъ трактирахъ, нельзя пройти молчаніемъ того мнѣнія, которое сложилось у насъ о трактирахъ вообще. Нужно сознаться, что у насъ въ трактирѣ съ мало мальски порядочной обстановкой обѣдать! или ужинать въ настоящемъ смыслѣ этого слова — нельзя!

Кутить въ нашихъ трактирахъ можно съ большими удобствами, но скромно пообѣдать безъ всякой претензіи — положительно невозможно. Большинство московской публики держится того мнѣнія, что трактиры — роскошь, и, пользуясь этимъ, наши трактирщики взимаютъ за свои кулинарныя произведенія такія цѣны, что невольно сознаешься, что какой нибудь незатѣйливый бифштексъ въ порядочномъ трактирѣ или ресторанѣ является уже предметомъ роскоши, а не необходимости. Для людей, желающихъ поѣсть дешево, имѣются у насъ кухмистерскія и низки трактировъ; но кухмистерскіе обѣды извѣстны, а въ низкѣ врядъ ли кто способенъ высидѣть десять минутъ, не задохнувшись махоркой. Да и самая обстановка до того грязна и отвратительна, что у всякаго отобьетъ аппетитъ, будь онъ хоть волчій. Отчего же въ трактирахъ у насъ все такъ дорого? На это вамъ отвѣтятъ: расходы, обстановка и проч. Слѣдовательно дешевизна невозможна. Жаль нашихъ трактирщиковъ, они такъ мало наживаются! А я недавно убѣдился, что можно нашимъ трактирщикамъ, не отягощая своего кармана. брать много дешевле. Возвращаясь какъ-то поздно домой, зашелъ я закусить во вновь открытый ресторанъ Соврасенкова на Тверскомъ бульварѣ Обстановка въ этомъ ресторанѣ не только приличная, но даже шикозная: бѣлье свѣжее, вся сервировка до крайности оирягная и при всемъ этомъ цѣны на все до того низки, что я положительно поразился. Слѣдовательно, возможность есть кормить дешево и хорошо при порядочной обстановкѣ; вѣдь владѣлецъ ресторана открылъ его не съ филантропической же цѣлью. Весь недостатокъ ресторана заключается въ томъ, что тамъ невозможно получить ничего горячаго, ни даже чашки бульона Я отъ души совѣтую г-ну Соврасенкову завесть у себя въ ресторанѣ общій столъ; можетъ быть, примѣръ его повліяетъ и на другихъ трактирщиковъ, и существующая дороговизна въ нашихъ трактирахъ падетъ предъ конкурренціей, потому что всякій порядочный человѣкъ, который идетъ въ трактиръ ѣсть, а не бросать деньги, скорѣй пойдетъ въ ресторанъ Соврасенкова, нежели въ какой нибудь шикозный трактиръ, гдѣ съ него за то-же возьмутъ чуть не втрое дороже и подадутъ при болѣе роскошной, но ужь никакъ не болѣе чистой и свѣжей обстановкѣ.

Я уже много разъ говорилъ о нѣкоторыхъ переулкахъ близъ Чистыхъ прудовъ и всѣмъ уже полагаю извѣстно, что мостовыя въ этихъ переулкахъ имѣютъ какой то особый, имъ однимъ свойственный характеръ: въ одномъ мѣстѣ представляются они чѣмъ-то въ родѣ только что взборонованнаго поля, въ другомъ являютъ собою подобіе кочковатаго болота, въ третьемъ… да скажу вообще, что мостовыя эти для того, для чего они предназначены, не годятся вовсе. Но домовладѣльцы въ этомъ не виноваты: говорю это не потому, что питаю особенную жалость къ домовладѣльцамъ, а единственно по чувству справедливости. Давно уже домовладѣльцы этихъ переулковъ подали коллективное прошеніе въ Думу о дренажѣ, но

Это прошенье, попавши лишь въ Думу,

Чинно и скромно легло подъ сукномъ,

Да и вопросъ тотъ давненько безъ шуму

Спить, успокоившись праведнымъ сномъ.

Ѣздятъ проѣзжіе съ злобною думой,

Думаютъ думу владѣльцы домовъ:

Скоро-ль вопросъ тотъ покончится Думой

Въ полномъ собраніи думскихъ умовъ?

Время между тѣмъ идетъ, по мостовымъ проѣзду нѣтъ и домовладѣльцы поставлены дѣйствительно въ нескладное положеніе: ѣздить по мостовымъ невозможно, а исправлять ихъ выходитъ не болѣе, какъ толченіе воды въ ступѣ, такъ какъ, чтобъ исправить мостовыя, нужны водосточныя трубы. Но недаромъ человѣкъ обладаетъ умственными способностями: одинъ изъ домовладѣльцевъ Фурманнаго переулка, вѣроятно озлившись на безпрестанную непроизводительную починку мостовой, задался думой покончить съ этимъ безъ Думы, и что же? вѣдь нашелся и дѣло то сдѣлалъ очень просто: взялъ да мостовую передъ своимъ домомъ и поднялъ на полтора аршина выше сосѣдней мостовой. Результатъ получился самый удовлетворительный: мостовая хороша, какъ лучше нельзя требовать, и имѣетъ еще то удобство, что она во время дождей остается сухою, тогда какъ мостовыя сосѣдей залиты водою; а противоположную мостовую, которая чрезъ это поднятіе оказалась на полтора аршина ниже, принуждены были загородить баррикадами, чтобъ по ней» не ѣздили, потому что въ ночное время легко можно въ нее свалиться и изломать экипажъ. А смѣтливый домовладѣлецъ, устроивъ себѣ такой островъ, глядитъ на это да посмѣивается. Относительно людской смѣтливости я имѣю подъ руками еще фактъ, сообщаемый корреспондентомъ изъ одной губерніи, сосѣдней съ Московской. Одинъ изъ мѣстныхъ земскихъ дѣятелей, желая прекратить скотскій падежъ, явился въ селеніе П--цъ къ одному зажиточному крестьянину и объявилъ тому, что скотъ его весь зараженъ и что отъ заразы только и есть спасенье, что или перерѣзать весь скотъ, или же дать этому дѣятелю 25 рублей.

Хоть, мужичекъ нашъ, говорятъ,

Въ лѣченьи больше чтитъ знахарство,

Но этотъ, — скотъ спасти былъ радъ,

Не отказался отъ лѣкарства.

И отъ того, что не жалѣлъ

Онъ четвертной, понявъ все сразу,

И отъ рѣзни скотъ уцѣлѣлъ,

И сбросилъ страшную заразу.

Лѣчилъ кто, явно не сужу,

Вѣдь каждый самъ себя узнаетъ.

Онъ хоть не докторъ, но скажу,

Что дѣло славно понимаетъ.

Меня поражаетъ удивительная сила этого лѣченія. Въ самомъ дѣлѣ, скотъ зараженъ такъ, что его нужно перерѣзать и вмѣстѣ съ тѣмъ является возможность исцѣлить его. Для чего же дѣятель упомянулъ о крайней мѣрѣ? Или можетъ быть слова: рѣзать, рѣзка, рѣзунъ ему особенно пріятны? тогда это дѣло другаго рода; такъ у каждаго человѣка, да не только у каждаго человѣка, а иногда у цѣлаго общества бываютъ свои влеченія. За примѣрами ходить недалеко. Возьмемъ нашу старушку Москву, которая потому-то особенно и люба мнѣ, что объ чемъ ни заговори, хотя изъ Китая что нибудь вытащи, непремѣнно въ себѣ самой дастъ подтвержденіе. Вотъ хоть бы будка въ Черкасскомъ переулкѣ. Ну что такое будка? Помѣщеніе для будочниковъ не больше? Вотъ то-то и нѣтъ. Будка въ Черкасскомъ переулкѣ, господа, играетъ роль… какую бы вы думали? Да такую же какую играетъ Патти. Да съ, именно такую, да извинитъ меня, какъ бы выразиться-то… звѣзда опернаго небосклона… за это сравненіе, но оно вѣрно. Какъ въ Патти влюблены всѣ меломаны, такъ и въ будку въ Черкасскомъ переулкѣ влюблены всѣ; иначе какъ же объяснить то, что будка эта загородила тротуаръ. Но объяснимся подробнѣе. Нужно вамъ замѣтить, что переулокъ этотъ соединяетъ Никольскую съ Ильинкой, постоянно запруженъ экипажами и очень узокъ, будка же стоитъ какъ разъ на самомъ узкомъ и людномъ мѣстѣ этого переулка, именно близъ поворота къ Носовскому подворью и Теплымъ рядамъ. Я не хочу сказать, что у будки этой нѣтъ тротуара, тротуаръ есть, но во первыхъ онъ шириной не болѣе шести вершковъ, во вторыхъ желѣзная крыша будки низко спускается надъ этимъ тротуаромъ, такъ что надо идти нагнувшись, въ противномъ случаѣ можно сломать шляпу, въ-третьихъ, у этого тротуара стоитъ тумба наклоненная къ будкѣ, и между тумбой и будкой не пройдетъ не только человѣкъ, но не пролѣзетъ и мало-мальски откормленный котъ. Вслѣдствіе этихъ трехъ вышеприведенныхъ мной причинъ всѣ пѣшеходы обходятъ будку по мостовой, что конечно не особенно пріятно.

Мы толковать о томъ не будемъ,

Пріятно нѣтъ ли это людямъ;

Но будка старая, какъ шишъ

Торчитъ себѣ средь тротуара,

И пѣшеходъ иной, глядишь,

Ломаетъ шляпу отъ удара,

Иль грязь мѣситъ и самъ не радъ

Волочитъ полы по колесамъ,

Иль, встрѣтясь съ лошадью носъ съ носомъ,

Въ испугѣ пятится назадъ.

Проходя мимо Александровскаго сада, я всегда засматриваюсь на павильонъ, оставшійся отъ Политехнической выставки. По чести сказать, существованіе этого павильона болѣе нежели странно. Выставка уже давнымъ давно кончилась, все сломано и убрано, а онъ «стоитъ одинъ бѣдняжечка какъ рекрутъ на часахъ», стоитъ онъ съ своими выбитыми стеклами, въ самомъ плачевномъ видѣ. Можетъ быть его оставили стоять такъ для при мѣра всѣмъ, что вотъ молъ: «все великое земное разрушается какъ дымъ». Эта мысль, правда, способна низложить гордыню любаго смертнаго, во только придетъ ли она на умъ каждому при взглядѣ на этотъ павильонъ? Я думаю было бы лучше, если бы на немъ именно съ этой цѣлью, вывѣсочку съ приличнымъ изреченіемъ повѣсить, хоть въ родѣ этого что нибудь:

Воззри, москвичъ, на это зданье:

Его былое вспомяни

И рокъ его какъ назиданье

Въ душѣ на вѣки сохрани.

Для зданья слава миновала,

Ей возвратиться не дано,

Кой гдѣ обшивка ужь отпала

И стекла выбиты давно.

И такъ смирися, зря все это,

И помни данный симъ урокъ,

Что все курьезное для свѣта

Въ мой фельетонъ дастъ много строкъ.

И очень много. Но какъ вамъ извѣстно, господа, важными-то дѣлами я не занимаюсь, а такъ больше на счетъ мелочишекъ. Всякому въ жизни предназначена своя роль и каждый по моему мнѣнію въ своемъ дѣлѣ не долженъ забывать ничего, а въ забывчивости то я и могу упрекнуть одну петербургскую газету. Только не думайте, что «Петербургскую газету», нѣтъ. Да впрочемъ я увѣренъ, никто и не подумаетъ, чтобы о «Петербургской газетѣ» можно говорить что нибудь въ забывчивости, я хочу упрекнуть газету «Новости». Въ № 272 этой газеты помѣщена коротенькая статейка, озаглавленная «Посвященія», авторъ которой посвящаемъ разныя драматическія піесы, редакціямъ разныхъ газетъ; перечисляя почти всѣ изданія, авторъ забылъ одарить одну редакцію, именно редакцію «Новостей», а есть піеска, хотя старинная, но очень къ ней подходящая, которую я и посвящаю редакціи газеты «Новости»; піеска эта называется «Петербургскія квартиры» комедія Ѳ. Кони.

Кстати о писательствѣ или писаніи.

Нѣкто докторъ Поппъ въ Вѣнѣ продаетъ Анагеричную воду для полосканія рта; ко всякому флакону этой воды приложена маленькая книжонка въ видѣ рекламы, въ кеторой описывается свойство этой воды, ея употребленіе и благодарности многихъ лицъ употреблявшихъ ее. Находящаяся у меня книжка вышла пятисотымъ изданіемъ, но не смотря на это, я встрѣтилъ въ ней такой русскій языкъ, какого не встрѣчалъ со времени знаменитой рекламы о гороховой колбасѣ, бывшей на Политехнической выставкѣ. Книжка начинается словами.

«Ц. к. австр. перво-американски и к. англицки патентованная Анатеричная вода для устъ (?) ей (?) дѣйствоваваніе и собственный способъ употребленія съ показаніемъ ея подлиннаго доставленія. Представилъ Др. Юлій Janelie (фамилію почему-то не перевели), изданіе 500. Во Вѣнѣ». Изъ этого уже видно, какимъ невозможнымъ языкомъ написана вся книжка. По словамъ автора вода эта «химически разводитъ всякую чужую крышку» «способствуетъ содержанію въ чистотѣ художественныхъ зубовъ». Далѣе говорится: «Если заполенный или гнилостью разоренный зубъ оставляется на удачу, то онъ, положивъ, что есть довольно тѣлесной силы ко снесенію боли, вскорѣ заражаетъ находящіеся вблизи его зубы, и тогда бѣда тѣмъ болѣе». «Да обращаетъ же всякій въ этомъ отношеніи совѣстное вниманіе на свои зубы». Затѣмъ читаю, что вода эта «подкрѣпляетъ десны» и тѣмъ самымъ освобождаетъ отъ бѣды, заставляющей обремененнаго ею при закусываніи твердыхъ блюдъ, употребляемыхъ имъ же, опасаться, какъ бы не выломить у себя зуба". Далѣе: «Анатеричная вода для устъ чрезвычайно драгоцѣнна со взгляду на содержаніе пріятнаго запаха дышанія, далѣе на прекращеніе и удаленіе настоящаго вонючаго дышанія». Но перечислять всѣ красоты русскаго языка «во Вѣнѣ» было бы очень долго, скажу, что даже приложенныя благодарности переведены на русскій языкъ такъ, что читать ихъ безъ смѣху невозможно. Одинъ, напримѣръ, докторъ говоритъ, что изъ всѣхъ средствъ «именно хорошимъ оказалось подвопросное (?) лѣкарство», другой проситъ "за приключенныя деньги "прислать воду, третій говоритъ, что «Направленное къ вамъ письмо цѣлитъ туда» и т. д. Еще одинъ докторъ жалѣетъ о этой водѣ, «за чѣмъ нельзя ее вдоволь вручать нурячамъ». (?) Наконецъ по смыслу еще одного письма оказывается, что авторъ его, благодаря дѣйствію Анатеричной воды, пользуется гнилыми зубами. Ко всему этому я долженъ прибавить, что вода эта по своему свойству дѣйствительно очень хороша и должно пожалѣть, что ее рекомендуютъ въ такой нелѣпой рекламѣ, которая мало того, что полезное изобрѣтеніе низводитъ на степень афферистической продѣлки, но крайне безсмысленна. Неужели въ Вѣнѣ нѣтъ человѣка, знающаго русскій языкъ? Писали бы ужь лучше но нѣмецки, въ полной увѣренности, что въ Россіи скорѣй поймутъ написанное какъ слѣдуетъ по нѣмецки, нежели по русски, если это будетъ написано такъ, какъ пишутъ въ Вѣнѣ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 43, 1873

БЕСѢДА ТРИДЦАТАЯ.

Громъ не грянетъ, мужикъ не перекрестится, говоритъ русская пословица. Не говоря о томъ, что пословицы всѣ болѣе или менѣе справедливы, скажу, что вышеприведенная пословица, пришедшая мнѣ на память къ случаю, про который хочу сейчасъ разсказать, имѣетъ глубокій смыслъ и какъ нельзя болѣе близкое примѣненіе съ тою только разницею, что слово «мужикъ» можетъ быть принято въ данномъ случаѣ относительно. Нужно сознаться, господа, что мы подчасъ хотя и очень готовы пройтись на счетъ пейзановъ, но сами то мало въ чемъ отстанемъ отъ нихъ, если еще во многомъ не перещеголяемъ ихъ.

Мужика дуракомъ не брани, не кричи,

И надъ нимъ не глумися внушительно,

Посмотри, какъ у насъ по Москвѣ богачи

Интересъ общій жмутъ удивительно.

Ахъ, иной не мужикъ, понабивши карманъ,

Судитъ-рядитъ про меньшую братію,

На словахъ либералъ, да не вѣрь, все обманъ:

Онъ подъ часъ мужика дубоватѣе.

И себя не плѣнять многимъ гордой мечтой

Будетъ очень друзья, поучительно.

И такъ слово «мужикъ» мы въ пословицѣ той

Лучше примемъ теперь относительно.

Ну вотъ, я началъ говорить объ одномъ, а перешелъ на другое. Пословица «громъ не грянетъ, мужикъ не перекрестится» пришла мнѣ на намять, благодаря слѣдующему обстоятельству Давно, очень давно, именно въ началѣ прошлаго года, привелось мнѣ говорить о только что отстроенномъ тогда въ Рогожской домѣ Волкова. Узнавъ, что домъ этотъ построенъ Волковымъ противъ всѣхъ правилъ чувства человѣколюбія, не представляетъ никакого удобства для будущихъ жильцовъ и въ случаѣ пожара представляетъ крайнюю опасность, такъ какъ, не смотря на свои громадные размѣры и три этажа, имѣетъ то, чего не слѣдуетъ и не имѣетъ того, что нужно, то-есть имѣетъ деревянныя лѣстницы и галлереи и не имѣетъ брантмауеровъ. Желая провѣрить сообщеніе и вмѣстѣ полюбоваться домомъ, построеннымъ такъ какъ врядъ ли теперь въ Москвѣ, именуемой столицею, строить дозволено, я поѣхалъ въ Рогожскую и могу сказать: пришелъ, увидѣлъ и… написалъ, потому что я, хотя и не архитекторъ, но, взирая на висѣвшія надъ моей головой деревянныя галлереи, пришелъ къ убѣжденію что домъ Волкова въ случаѣ пожара угрожаетъ будущимъ жильцамъ положительно гибелью. Обо всемъ этомъ я тогда подробно говорилъ въ одной изъ бесѣдъ, которую, сколько помню, и закончилъ надеждою, что или домовладѣлецъ Волковъ самъ вниметъ моему гласу и пожертвуетъ своимъ карманомъ для огражденія отъ опасности имущества и жизни своихъ квартирантовъ, или его къ тому принудятъ. Во ни того, ни другаго не воспослѣдовало. Прошло около двухъ лѣтъ и теперь съ грустію скажу, что слова мои къ несчастію оправдались; злокачественный домъ сгорѣлъ и Волковъ понесъ убытокъ… тьфу! полисъ въ страховую контору для полученія застрахованной суммы. А жильцы? жильцы… ну до нихъ какое же дѣло г-ну Волкову? Онъ за квартиры, вѣроятно, взялъ впередъ. Что же можно прибавить къ этому, да и нужно ли что прибавлять? Фактъ говоритъ самъ за себя, то-есть, говоритъ, что Тимоѳей Волковъ теперь пожалуй и не рѣшится строить деревянныя галлереи и лѣстницы, да всего вѣроятнѣе и но позволятъ, но послѣ такого урока, въ которомъ, впрочемъ, все пало на однихъ квартирантовъ.

Но Волковъ не одинъ; много и очень много есть въ Москвѣ бѣлокаменной домовладѣльцевъ, которые интересъ своего кармана ставятъ выше здоровья и даже жизни квартирантовъ, Да, можно сказать безъ преувеличенія, что многіе домовладѣльцы, заботясь о своихъ личныхъ интересахъ, созидаютъ самые погибельные дома. И это совершается у всѣхъ на глазахъ, и дѣяніе это не имѣетъ достойнаго себѣ наименованія и почти непреслѣдуется. Напримѣръ, что можетъ быть вреднѣе не выстоявшагося каменнаго дома? Между тѣмъ мы видимъ, что выстроенные въ теченіи лѣта каменные дома на зиму заселяются жильцами и такихъ домовъ не одинъ. А это кажется запрещено; почему же, не смотря на запрещеніе, домовладѣльцы позволяютъ себѣ дѣлать это? Это вопросъ, о которомъ стоитъ подумать да и не только подумать, а что нибудь и предпринять противъ этого. Удивительный городъ Москва, честное слово, удивительный! Какихъ какихъ домовъ въ ней нѣтъ? Дома, которые въ санитарномъ отношеніи можно назвать питомниками заразъ и эпидемій — есть; дома, которые относительно пожаровъ можно назвать аутодафе квартирантовъ — есть, дома, посылающіе намъ каменный дождь на макушки — есть;дома, не успѣвшіе выстроиться и развалившіеся — есть. Вообще домовъ крушителей въ Москвѣ депо. И странно, учреждается санитарная коммиссія, заботящаяся о противодѣйствіи эпидеміи, а нѣкоторые огромные дома въ свою очередь противодѣйствуютъ коммиссіи, развивая заразу. Заботятся объ улучшеніи пожарной части, а благосостояніе цѣлыхъ семей гибнетъ отъ деревянныхъ лѣстницъ и галлерей; нужно сознаться, что въ нашей старушкѣ Москвѣ идетъ ожесточенная борьба между цивилизаціей и татарщиной, борьба, въ которой зачастую одолѣваетъ татарщина.

Зададимъ мы тонъ, гдѣ нужно,

Ну, а ближе посмотри —

Такъ прогрессъ у насъ наружно,

А татарщина внутри.

За примѣрами ходить недалеко, и я въ доказательство приведу слѣдующее. Съ наступленіемъ зимы кругомъ бульвара Чистыхъ прудовъ, должно быть по примѣру прошлыхъ лѣтъ, но только безъ дозволенія начальства, открылись рысистые бѣги. Нѣкоторые изъ нашихъ шалопаевъ-рысачниковъ придумали себѣ пріятное препровожденіе времени въ томъ, что сломя голову гоняются на рысакахъ, выдрессированныхъ лучше ихъ самихъ, кругомъ вышепоименованнаго бульвара. Посмотрите на этихъ импровизированныхъ спортсменовъ, какъ они шикозно одѣты, какъ много обѣщаютъ по своей наружной обстановкѣ; но увы! на дѣлѣ оказывается, что эти господа и заднимъ то умомъ не очень крѣпки, иначе чѣмъ объяснить это безцѣльное гонянье взадъ и впередъ, какъ не отсутствіемъ подъ ихъ дорогими шапками того, что называется смыслятиной? Я, смотря на нихъ, думаю, не отъ того ли такъ легко и мчатъ ихъ рысаки, что они очень пусты. Не мѣшало бы этимъ наѣздникамъ принять къ свѣдѣнію, что если ужь у нихъ нѣтъ занятія болѣе дѣльнаго какъ гонянье изъ стороны въ сторону, то гонялись бы они за заставой: тамъ не такъ опасно для прохожихъ да и глаза не мозолятъ.

Какъ вихрь несутся рысаки,

Ихъ ноздри пышатъ клубы пара…

Куда жь спѣшатъ такъ сѣдоки?

Да такъ, снуютъ вокругъ бульвара.

Да въ этомъ имъ какая жь честь,

Лишь возбужденіе вниманья,

Такъ вѣдь у нихъ чай дѣло есть

Умнѣй безцѣльнаго гонянья?

Вотъ въ томъ-то цѣль и есть для нихъ,

За дѣло имъ нѣтъ силы взяться,

А рысаки вывозятъ ихъ:

Такъ ихъ обязанность — гоняться.

Грустная обязанность!

Отъ шикозныхъ рысачницовъ перейду къ простымъ «ванькамъ». Сколько я помню мальчикамъ ранѣе, извѣстнаго возраста заниматься извознымъ промысломъ запрещено, не позволено также извощикамъ имѣть для взвоза лошадей съ пороками, угрожающими безопасности сѣдоковъ. Между тѣмъ очень часто приходится видѣть, что оба эти приказа не исполняются и содержатели извознаго промысла мало того что имѣютъ работниками мальчиковъ моложе дозволеннаго къ извозу возраста, мало того что имѣютъ лошадей съ пороками; но что еще хуже, пускаютъ на закидывающихся, пугливыхъ и норовистыхъ лошадяхъ работниковъ-мальчиковъ. Если существуютъ противъ этого приказы de jure, то не мѣшало бы осуществить ихъ и de facto.

Кстати отъ извощиковъ къ желѣзнымъ дорогамъ. На нихъ случаются казусы препотѣшные, достойные вниманія почтеннѣйшей публики. Вы думаете я это говорю на счетъ столкновеній, сверженій поѣздовъ съ насыпи, проваловъ мостовъ или чего инаго прочаго?… Нѣтъ, обо всемъ этомъ что же говорить? всѣ эти столкновенія, сверженія, крушенія, провалы, какъ мнѣ кажется, теперь уже не въ диковинку и считаются принадлежностью эксплуатаціи, да къ тому же они и нисколько не мѣшаютъ движенію, хотя правда движеніе то бываетъ черезъ чуръ сильное Это движеніе одинъ пассажиръ, чудомъ спасшійся при крушеніи поѣзда, въ отличіе отъ эксплуатаціи назвалъ сгоряча эксплутонація, произведя это слово отъ царства Плутона, въ которые наши желѣзныя дороги нѣтъ-нѣтъ да и отправятъ транспортъ. Но какъ я уже сказалъ эксплуатонація эксплуатаціи не мѣшаетъ, а потому и толковать о ней нечего. Нѣтъ, меня удивляетъ казусъ, случившійся на Николаевской желѣзной дорогѣ, передаваемый «Петер. Листкомъ». Казусъ то собственно говоря простой, но потому то онъ и чуденъ, что слишкомъ простъ. Дѣло было такъ: 5-го ноября пассажирскій поѣздъ Николаевской дороги только что успѣлъ отойти отъ петербургскаго дебаркадера, какъ раздались крики: «Стой! Машинистъ! останови поѣздъ! Стой! Стой!» т. е. точь въ точь какъ телѣгу какую нибудь останавливаютъ. Но поѣздъ все-таки отойдя на значительное разстояніе отъ станціи, остановился. Зачѣмъ же остановили его? спросите вы. Да такъ, пустяки: позабыли отцѣпить отъ поѣзда порожніе вагоны и оставили на платформѣ заженной буферъ (фонарь, который укрѣпляется позади поѣзда). Штука, какъ ни дите, пустяшная, но занимательная.

Говоря по совѣсти, господа, я радуюсь этому примѣру. Вы можетъ быть удивитесь, почему? О, это очень легко объяснить. Я лично хотя и отдаю должную справедливость всему хорошему нѣмецкому, — слово нѣмецкому я употребилъ не относительно однихъ сыновъ Германіи, а вообще относительно всѣхъ иностранцевъ но древлерусскому обыкновенію называть все иноземное нѣмецкимъ, — и такъ, отдавая должное всему хорошему нѣмецкому и вмѣстѣ съ тѣмъ не отрицая заимствованія полезныхъ для насъ вещей отъ иноземцевъ, я имѣю на это можетъ быть и своеобразный, но тѣмъ не менѣе, какъ мнѣ кажется, безошибочный взглядъ Я сочувствую заимствованію отъ иностранцевъ полезныхъ намъ вещей только въ томъ случаѣ, если какая либо заимствованная нами вещь можетъ водвориться на русской почвѣ прямо, цѣликомъ, безъ жалкаго обезьянничанья и безъ прерогатива иностранцевъ, какъ учителей, иногда куда какъ неделикатно эксплоатирующихъ ученика; т. е. другими словами, я радуюсь, когда какая нибудь иноземная затѣя понята нами, изучена и вводится у насъ съ полнымъ сознаніемъ нами ея полезности или пріятности, съ вѣрной оцѣнкой ея достоинствъ и недостатковъ. Приведу примѣры. Возьмемъ хоть… ну хоть французскихъ каскадерокъ. Не ясно ли, что эта штука пришлась у насъ именно ко времени, вызвана потребностью времени, понята и оцѣнена нами и мы, безъ помощи какихъ либо комментарій, судимъ и рядимъ о ней и увлекаемся ею. Да не только увлекаемся ею самою, судимъ и рядимъ о ней, но увлекаемся и самими каскадерками, рядимъ ихъ и благодушествуемъ съ ними не хуже самыхъ отчаянныхъ французскихъ шалопаевъ. Да что я говорю, не хуже — лучше, такъ что у насъ даже какой нибудь купчикъ, увлекшійся француженкой и извлекшій на нее изъ сундука большую часть своего состоянія, такъ-таки и мѣтитъ въ герои французскаго романа, только безъ дуэли, а развѣ съ россійской потасовской или мордобитіемъ для развязки. Въ противуположность я приведу другой примѣръ. Взгляните на башню артезіанскаго колодца, торчащую шишомъ въ нашей первопрестольной столицѣ. Не ясно ли, что сія иноземная затѣя не то что каскадерки, что она затѣяна нами не во время, не въ часъ, то-есть начата за здравіе, а сведена за упокой… Да, а самъ-то я, самъ-то! Началъ про желѣзныя дороги, а свернулъ-то куда… впрочемъ вѣдь и я тоже русскій.

Въ эту штуку поближе вникая,

Я къ такому пришелъ убѣжденью, —

Знать у васъ ужь натура такая,

Что отъ дѣла вильнешь къ разсужденью.

Мы какія дѣла созидаемъ,

Пользы въ нихъ… такъ конца нѣтъ и смѣтамъ,

Какъ толкуемъ о нихъ, разсуждаемъ

И какъ ловко… кончаемъ на этомъ.

Возвращаюсь къ дѣлу. Желѣзныя дороги штука иноземная, штука полезная, штука въ настоящее время почти отдѣлавшаяся отъ вліянія иноземцевъ, и я радовался этому; но вмѣстѣ съ этой радостью у меня все-таки оставалась еще порядочная доза, такъ сказать, чувства національной щепетильности, я желалъ нашимъ желѣзнымъ дорогамъ поболѣе русскаго элемента; (буйства въ вагонахъ, грубость служащихъ на дорогахъ хотя и представляютъ собою русскій элементъ, но мало удовлетворяли меня). И вдругъ я встрѣчаю примѣръ, заставившій ключемъ всклокотать мою національную гордость: поѣзда можно останавливать не иноземными дисками и сигналами, а криками стой! стой! какъ простую рус: скую телѣгу. Побѣдителей не судятъ и забытый на станціи буферъ не проступокъ противъ инструкціи, а случай, посланный судьбою, благодаря которому мы узнали, что словами стой могутъ быть замѣнены сигналы; чегоже намъ больше желать?

Случай намъ сказалъ простой:

Прочь сигналы смѣло,

Станетъ поѣздъ съ крика «стой» —

Это ближе къ дѣлу.

Машинистъ! внимай тому,

Какъ ямщикъ завзятый,

А виновникомъ всему

Буферъ, въ часъ не взятый.

Мичманъ Жевакинъ

"Развлеченіе", № 45, 1873

БЕСѢДА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

Большинство людей, говоря о зимѣ, начинаютъ обыкновенно съ того, что поютъ панегирикъ зимнему сезону, доставляющему столичнымъ жителямъ цѣлую охапку удовольствій въ разныхъ видахъ и вкусахъ. Въ самомъ дѣлѣ всякій человѣкъ, который не живетъ анахоретомъ, непремѣнно во время зимняго сезона найдетъ себѣ развлеченіе по своимъ понятіямъ я вкусамъ, а слѣдовательно конечно, имѣетъ причину по своему похвалить зиму. Я человѣкъ, не чуждающійся удовольствій, ну, конечно, и я тоже вмѣстѣ съ другими хотѣлъ воспѣть московскій зимній сезонъ, съ чего и думалъ начать мою бесѣду. Но обстоятельства перекувыркнули мое предположеніе, и я волей неволей хотя и начинаю о зимѣ, но… не съ хвалы, а съ порицанія. Впрочемъ это имѣетъ свои мѣстныя условія. Я не хочу сказать, что зима въ Москвѣ, хуже зимы въ какомъ нибудь другомъ мѣстѣ, напротивъ, наша московская зима даже болѣе зима, нежели гдѣ нибудь. У насъ есть и снѣжные заносы, и льды на тротуарахъ, и вообще все то, почему можно назвать ее — суровою. Вотъ эта то суровость зимы и была тѣмъ обстоятельствомъ, которое поворотило вспять мой хвалебный гимнъ зимнему сезону, съ котораго я думалъ начать свою бесѣду. Зима обязана быть суровой, если можно такъ выразиться, по своей профессіи; но, живя въ столицѣ, мы имѣемъ нѣкоторую дозу надежды что суровость эта можетъ быть парализована нѣкоторыми мѣрами, а иначе вѣдь и воръ, субъектъ суровый по профессіи, былъ бы намъ страшенъ въ городѣ, но объ ворахъ послѣ. Нынѣшній годъ зима особенно показала свою суровость на московскихъ тротуарахъ, которые во многихъ мѣстахъ покрыты буквально сплошнымъ льдомъ. Особенно страшны для затылковъ и носовъ прохожихъ тротуары на проѣздѣ Страстнаго бульвара отъ Тверской до Дмитровки. Если уже не желаютъ скалывать съ нихъ ледъ, то хоть посыпали бы ихъ.

Люди падаютъ, скользя,

Я за ближнихъ изнываю

И къ тѣмъ, сила въ комъ, взываю:

— "Ото льда ходить нельзя!

Оглянитесь въ самомъ дѣлѣ,

Разгоните всѣмъ тоску.

Бросьте нѣсколько песку

(Мы отъ страха обомлѣли),

Бросьте нѣсколько песку

На столичныя панели.

Шалопай и дѣловой

Пѣсню вѣчную заводятъ,

Что какъ изъ дому выходятъ,

То рискуютъ готовой

Пѣсни этой встарь не пѣти!

Разгоните всѣмъ тоску,

Бросьте нѣсколько песку,

Чтобъ ходить вольнѣй мы смѣли,

Бросьте нѣсколько песку

На столичныя панели.

Ахъ! когда то наступитъ то время, когда домовладѣльцы найдутъ, что тротуары устроены вовсе не съ цѣлью доставлять шлепки и боксы пѣшеходамъ.

Теперь могу перейти и къ зимнимъ удовольствіямъ. Начну съ того, что по календарю одного изъ ангрепре; неровъ удовольствій зимняго сезона, сезонъ этотъ въ настоящее время окончился. Вы удивились? Не дивитесь, ничто не ново подъ луною, а особенно подъ луною, " озаряющею по ночамъ нашу матушку Москву. Вспомните, что у насъ лѣтомъ нѣкоторые бульвары стояли безъ деревьевъ, а зимой мы можемъ благодушествовать въ саду (въ Стрѣльнѣ). Однако къ прихотливому календарю! антрепренера. Кто изъ московскихъ жителей, проходя лѣтомъ Чистыми прудами, не видалъ воздвигнутыя среди пруда зданія горъ? Я тоже проходилъ тамъ и тоже, какъ и многіе, вѣроятно мечталъ да мечталъ:

Зима придетъ, я отличуся

И непремѣнно съ этихъ горъ

Въ салазкахъ лихо прокачуся,

Мечталъ, на нихъ бросая взоръ.

Мечтамъ моимъ осуществиться

Не удалося, господа:

Самимъ горамъ вдругъ укатиться

Велѣла злобная судьба.

Цѣлое лѣто горы стояли на своемъ мѣстѣ, а пришла зима — ихъ сломали. Не значитъ ли это, что или по календарю ихъ владѣтеля зимній, сезонъ кончился, или же онъ выстроилъ свои горы на лѣто, что хотя и странно, но у всякаго барона своя фантазія, почему же не имѣть своей фантазіи и г-ну Калинину? Ну, такъ и быть, не удалось прокатиться на салазкахъ, я могу ходить въ театръ.

Относительно театра я тоже могу сказать нѣчто. У меня подъ рукой находится письмо, полученное редакціею. Письмо подписано троими и гласитъ приблизительно слѣдующее. Во время спектакля, въ Маломъ театрѣ 14 ноября, эти трое господъ сидѣли въ амфитеатрѣ и конечно наслаждались. Но дѣло не въ томъ, наслаждались они или нѣтъ, а въ томъ, что во время этого спектакля у нихъ пострадали, что бы выдумали?… сюртуки!

Страдаютъ нравственно, не такъ ли,

Когда играютъ вонъ изъ рукъ;

Но удивительно, въ спектаклѣ

Какъ пострадать бы могъ сюртукъ?

Оказалось, что дѣло объясняется очень просто. Надъ мѣстами амфитеатра находятся стѣнныя канделябры, въ которыхъ въ этотъ день горѣли свѣчи: просто и понятно…

БЕСѢДА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ.

Столица наша не любитъ скуки и не скучаетъ. Начавъ предыдущую бесѣду похвалой зимнему сезону за доставляемыя имъ удовольствія, я, какъ вы помните, свернулъ въ сторону и заговорилъ о тротуарахъ. По это отступленіе не помѣшаетъ мнѣ повернуть обратно и сказать, что Москва, не смотря ни на какія обстоятельства, умѣетъ превесело проводить время и пользуется удовольствіями даже въ томъ случаѣ, если ихъ нѣтъ.

Москва никогда не скучаетъ,

Таковъ провидѣнья законъ,

И публика наша встрѣчаетъ

Весельемъ свой зимній сезонъ.

И каждый возможность находитъ

Веселье на свой ладить тонъ,

И такъ иль не такъ, но проводитъ

Превесело зимній сезонъ.

Въ ходу у насъ больше похмѣлье,

За нимъ, какъ должно, крѣпкій сонъ,

За сномъ вновь съ похмѣльемъ веселье,

И веселъ нашъ зимній сезонъ.

Намъ милы попоекъ притоны,

Стакановъ пріятенъ намъ звонъ,

И какъ остальные сезоны —

Такъ пьянъ и нашъ зимній сезонъ!

По этому-то у насъ всѣ удовольствія и приправляются непремѣнно выпивкой. Да, мнѣ кажется, иначе и не мыслимы московскія удовольствія, иначе они и не представляются намъ. Войдите въ театры, публика отлично хлопаетъ артистамъ во время спектакля, и отлично хлопаютъ пробки въ буфетѣ во время антрактовъ Спектакль кончился, страсти возбуждены и игрой актеровъ, и игрой шампанскаго, является потребность въ болѣе сильномъ въ болѣе осязательномъ удовольствіи — трактиры наполняются, публика ужинаетъ и пьетъ. У подъѣздовъ трактирныхъ позвякиваютъ бубенчики троекъ и черезъ нѣсколько времени тройки эти несутся уже по направленію къ парку откуда возвращаются на разсвѣтѣ. Это удовольствіе публики болѣе изысканной. Публика поплоше, насладившись высшимъ удовольствіемъ въ сферахъ рая и подогрѣвшись поповскою въ буфетахъ, по окончаніи спектакля тоже отправляется по трактирамъ, гдѣ проводитъ время, хотя менѣе изысканно, но не менѣе пьяно, и откуда вмѣсто троекъ и парка тянетъ пѣшедраломъ или на «ванькахъ» къ Гранъ-плезиру или въ домъ Полякова на Тверской бульваръ, гдѣ и танцуютъ съ увлеченіемъ, восторгаясь канканомъ доморощенныхъ Ригольбошъ. Для любителей танцевъ sans faèon въ Москвѣ есть въ настоящій сезонъ два пункта. Одинъ, именуемый Грапъ-плезиръ на Арбатѣ, устроенный Крейцбергомъ, другой въ домѣ Полякова на Тверскомъ бульварѣ, открытый Кузнецовымъ, бывшимъ антрепренеромъ пресловутой «Гурьевки», получившей въ послѣднее время своего существованія названіе вертепа и напоминавшей собой милые притоны Кунавива въ Нижегородской ярмаркѣ.

О, Гурьевка памятна намъ,

Она Вавилона не ниже.

Веселымъ ея вечерамъ

Подобнаго нѣтъ и въ Парижѣ.

Гурьевка не предана забвенію и возродилась вновь, хотя подъ другою оболочкою. Я удивляюсь одному, что на такихъ вольныхъ вечерахъ Кузнецова, какъ говорятъ, нѣтъ выпивки и не подается ничего кромѣ чая. Подобныя условія, какъ мнѣ кажется, должны не мало охлаждать увлеченіе танцующихъ. Но я не скорблю сердцемъ за посѣтителей Кузнецова, такъ какъ понимаю, какъ истый москвичъ, что на невинные вечера эти можно явиться достаточно уже пріуготовившись и слѣдовательно, увлеченіе ничего не потеряетъ.

Не знаю, потеряетъ ли увлеченіе, когда закроютъ болѣе половины кабаковъ въ Москвѣ, на что кабатчики будутъ не въ духѣ — это вѣрно. Въ настоящее время патенты на питейныя заведенія выдаются лишь на полгода и, какъ слышно, въ іюлѣ съ домовъ Москвы снимется больше половины кабацкихъ вывѣсокъ. И кабатчикамъ придется запѣть теперь:

Надеждой въ счастье не владѣя,

Понявъ грядущихъ дней хаосъ,

Какъ въ дни былые іудеи

Изъ глазъ мы льемъ потоки слезъ.

Данъ намъ патентъ лишь на полгода…

Охъ, дни уже не далеки,

Когда придется безъ исхода

Закрыть намъ наши кабаки!

Разбейся хрупкая посуда,

Сломитесь штопоры въ рукахъ,

Когда торговлю всѣмъ на худо

Закроютъ въ нашихъ кабакахъ!

Въ іюлѣ намъ велятъ сурово

Дома питейные закрыть..

Увы! исхода нѣтъ инаго,

Какъ всѣмъ кабатчикамъ запить!

Вотъ это будетъ но истинѣ диво дивное и чудо чудное, когда запьютъ кабатчики.

Въ Москвѣ, какъ извѣстно, открыло свои дѣйствія, акціонерное общество пиво и медоваренія подъ фирмою: «Московская Баварія». Это меня радуетъ У насъ Баварія да еще московская! О, мы просто способны поглотить всѣ народности. Остается пожелать только одного, чтобы эта вновь учрежденная Баварія была московской только по названію.

Но впрочемъ радъ душою я,

И какъ москвичъ душой горжуся, —

У васъ Баварія своя

Прелестно это, побожуся!

Но что не прелестно, такъ это то, что вновь устроенная канава на Пречистенскомъ бульварѣ испускаетъ та кое зловоніе, что не зажимая носа, пройти невозможно. Странная эта канава по впрочемъ я уже говорилъ о ней разъ сто и врядъ ли стоитъ говорить еще.

Пришлось мнѣ прочесть какъ-то въ № 301 «Биржевыхъ Вѣдомостей» телеграмму, которая не мало удивила меня. Вотъ эта телеграмма «Рига 19-го ноября. Понедѣльникъ. На здѣшней биржѣ вывѣшено объявленіе отъ! С.П.Б.-Варшавской желѣзной дороги, въ которомъ она увѣдомляетъ русскія желѣзныя дороги, имѣющія сношенія съ заграничными дорогами, что пріемъ грузовъ для отправленія чрезъ Эйдкуненъ на восемь дней пріостановленъ, такъ какъ Вержболовская станція переполнена вагонами». Признаюсь, что встрѣтить телеграмму подобнаго рода болѣе нежели странно. Я даже подивился тому, что увѣдомляютъ объ этомъ телеграммой. Спѣшатъ увѣдомлять о томъ, что желѣзная дорога не торопится! Я нѣсколько опоздалъ, а иначе утѣшилъ бы отправителей: въ теченіи восьми дней каждый отправитель могъ бы отправлять товары на лошадяхъ, — они прибывали бы скорѣй, чѣмъ по желѣзной дорогѣ и потери во времени не было бы. Хотя конкурренція воловьей почты не должна быть пріятна желѣзнымъ дорогамъ, но… противъ рожна трудно прати; судьба! и потому дѣлать нечего. Странно еще то, что увѣдомляетъ

Варшавская желѣзная дорога, что Вержболовская станція переполнена вагонами. Отчего же не переполнена станція Эйдкуненская, когда обѣ эти станціи есть одно и тоже? Эйдкуненъ находится на прусской землѣ, Вержболово же на русской, которая велика и обильна… но не смотря на то, на русской-то землѣ оказалось тѣснѣе.

Понять мнѣ, ей-богу, не впору,

Спрошу, никого не хуля:

Какъ такъ не дала тамъ простора

Великая наша земля?

Новоизобрѣтенная машина для осмотра окрестностей. Рекомендуется любознателнымъ дачникамъ, желающимъ знать, что дѣлается на чужихъ дворахъ.

— Вотъ толкуютъ, что я обобралъ свояченицу. Ей-богу неправда! Зачѣмъ мнѣ ез обирать? Она сама своими руками отдала мнѣ половину капитала, по родственной любви.

Толкуютъ вѣдь всѣ повсемѣстно,

Что много простора у насъ,

И что же? у насъ стало тѣсно, —

Понять это, братцы, я насъ!

Намъ тѣсно! Я этого слова,

Ширь Руси родимой любя,

По чести скажу, Вержболово,

Не ждалъ никогда отъ тебя.

На дняхъ редакціею «Развлеченія» получено письмо изъ Серпухова, въ которомъ корреспондентъ описываетъ учрежденную мѣстными фабрикантами сберегательную кассу для рабочихъ. Въ письмѣ своемъ корреспондентъ крайне плохо отзывается о вновь учрежденной кассѣ и даже самую цѣль ея учрежденія приписываетъ не желанію фабрикантовъ доставить своимъ рабочимъ возможность сберечь трудовую копейку, но намѣренію эксплоатировать трудовые гроши въ личныхъ интересахъ учредителей. Не знаю, насколько правъ въ своихъ сужденіяхъ авторъ письма, но позволяю себѣ отвѣтить ему, что во первыхъ, сберегательная касса, какъ учрежденіе, полезное для русскаго рабочаго люда, не можетъ служить темою для голословныхъ нападокъ. Во-вторыхъ, корреспондентъ, нападая на кассу, не представилъ ни одного факта въ подтвержденіе своихъ доводовъ. Конечно, дай Богъ, чтобы фактовъ этихъ и не было; но опять повторю, что основывать свои обвиненія на однихъ предположеніяхъ, а тѣмъ болѣе оглашать ихъ путемъ печати, возводитъ себѣ не всякая редакція. Я думаю, что или авторъ письма ошибся въ своихъ воззрѣніяхъ на кассу, или же пустился въ обличенія въ интересѣ какой нибудь личной страстишки. Во всякомъ случаѣ онъ можетъ успокоиться, такъ какъ въ случаѣ уклоненія учредителей кассы отъ прямой цѣли, они успѣютъ еще быть обличены на основаніи фактовъ у насъ или въ другомъ какомъ либо органѣ. Кстати не могу не прибавить, что корреспондентъ начинаетъ письмо свое увѣреніемъ, что помѣщеніе сообщаемаго имъ «много доставитъ удовольствія какъ подписчикамъ „Развлеченія“, такъ и всѣмъ жителямъ Серпухова». Странное понятіе объ удовольствіи?.. О, Серпуховъ!…

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 47, 1873

БЕСѢДА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.

Въ послѣднее время въ «Современныхъ Извѣстіяхъ» начали появляться письма, въ которыхъ доктора полемизируютъ съ публикой. Не думайте, господа, чтобы я, затронувъ этотъ вопросъ, бралъ на себя трудъ и разрѣшать его. Нѣтъ. Я, читая эту полемику, никакъ не могъ понять, въ чемъ тутъ дѣло и что хотятъ доказать спорящіе. Желаніе, какъ видите, даже очень похвальное. И что же? изо всѣхъ словоизверженій докторовъ и паціентовъ я, откровенно сознаюсь, не понялъ ничего и не пришелъ ни къ какому убѣжденію. Или виною этому моя способность пониманія, или же полемизирующіе писали свои измышленія такъ, что будь хоть семи пядей во лбу — не поймешь многаго. Въ самомъ дѣлѣ раздается голосъ изъ публики, появляется письмо, читаемъ и видимъ, что врачи это просто на просто изверги рода человѣческаго, и человѣкъ мало мальски склонный къ крайнимъ мѣрамъ, прочтя это письмо сразу пожалѣетъ, что у насъ не введено для докторовъ, какъ въ Китаѣ, сажанья на колъ. Отвѣчаетъ докторъ и оказывается, что злодѣи — паціенты и врачи — это безусловно ангелы во плоти. Конечно какъ то, такъ и другое мнѣніе крайне односторонни.

Иной и врачъ съ практичнымъ взглядомъ

Подъ часъ является у насъ

Для паціентовъ бѣдныхъ — кладомъ,

Для богачей — готовъ сейчасъ.

И паціентъ иной практичный

За всѣ визиты, поглядишь,

Врачу съ улыбкою приличной

Дастъ ловко вмѣсто денегъ — шишъ.

Какъ въ средѣ докторовъ есть люди, относящіеся къ своей профессіи небрежно и смотрящіе на нее болѣе нежели практическимъ взглядомъ, такъ и среди паціентовъ найдется не мало субъектовъ третирующихъ врачей, какъ созданныхъ единственно для нихъ и обязанныхъ лѣчить ихъ даромъ. Извѣстенъ случай, какъ одинъ изъ докторовъ, получивъ рубль у себя на дому, выбѣжалъ въ переднюю и бросилъ злосчастный рубль чуть не въ лицо паціентки, въ pendant къ этому я могу разсказать другой случай. Одного доктора приглашаютъ ночью къ больному, причемъ называютъ извѣстную княжескую фамилію. У крыльца его стоитъ и пролетка, нанятая для него. Докторъ ѣдетъ. Оказывается, что заболѣлъ то поваръ, служащій у князя. Врачъ сдѣлалъ свое дѣло, прописалъ рецептъ и, видя что паціентъ небогатый, ушелъ безъ всякой претензіи на вознагражденіе. Едва онъ успѣлъ сдѣлать нѣсколько шаговъ по; двору, какъ его останавливаютъ возгласомъ:

— Докторъ, докторъ!

— Что вамъ? спрашиваетъ врачъ.

— Полтинникъ извощику-то отдайте.

Такъ вотъ какіе бываютъ случаи и съ докторами.

Многіе, какъ мнѣ самому приходилось слышать, сѣтуютъ на врачей именно за то, что врачамъ нужно платить за визитъ. Сѣтованіе нелѣпое, но тѣмъ не менѣе оно существуетъ, вызванное или бурлацкой натурой сѣтующаго или же его матеріальной неосновательностью. Въ этихъ сѣтованіяхъ какъ будто совершенно забывается, что докторъ надѣленъ точно такимъ же желудкомъ какъ и всѣ смертные; что желудокъ доктора такъ же правоспособенъ къ уничтоженію разныхъ снѣдій какъ и у всѣхъ остальныхъ людей; что наконецъ провизія и все необходимое достаются докторамъ не дешевле всѣхъ прочихъ. Правило, что всякій трудъ долженъ быть вознагражденъ, относительно медиковъ зачастую игнорируется. Медикъ по своей профессіи — человѣкъ облегчающій страданія и спасающій жизнь людей. Какъ же тутъ не увлечься и не признать въ немъ существа едва не сверхъестественнаго, посланнаго небомъ къ страдающему, хотя существо это живетъ на землѣ и пріѣхало! иногда на томъ же «ванькѣ» за двугривенный. Но все, таки увлекаются. «Тутъ больной человѣкъ въ домѣ, расходы, лѣкарство, всякая всячина, а какъ доктору меньше рубля дать? — нельзя. Потъ сѣтованія бѣднаго человѣка, предшествующія посѣщенію доктора. Пріѣхалъ докторъ, да еще на своей лошади, а то на парѣ, щегольски одѣтый. „Нельзя рубль то дать“, толкуютъ домашніе, „а какъ швырнетъ? нужно дать два“. Докторъ выписываетъ лѣкарства, получаетъ два рубля и уѣзжаетъ. „Въ аптеку велѣлъ сейчасъ послать, а гдѣ деньги то? послѣдніе два рубля отдали“. Вотъ сѣтованія во отъѣздѣ доктора. Виноватъ ли докторъ въ томъ, что ему отдали послѣдніе два рубля? А между тѣмъ частенько сѣтованія за эти два рубля продолжаются „Ужь и не говори, мать ты моя, толкуютъ собравшіяся кумушки, ужь только поводись въ этими докторами, все готовъ вытеребить, имъ и горюшки мало, что человѣкъ изъ послѣдняго тянется“. Виноватымъ остается докторъ. Ему даютъ деньги и ждутъ, авось откажется. Но во первыхъ, ни для кого не обязательно обладать настолько чувствомъ деликатности, во вторыхъ же иногда у самого доктора нѣтъ гроша въ карманѣ и рыцарски отказаться отъ денегъ для него не составляетъ особенной пріятности. Вообще же нужно сказать, что всѣ эти перекоры, всѣ доказательства за и противъ докторовъ, за и противъ паціентовъ не приведутъ ни къ чему. Нельзя безусловно обвинять докторовъ, какъ невозможно вообще хвалить и паціентовъ.

Мнѣ на дняхъ едва не пришлось прибѣгнуть къ помощи врача, благодаря слѣдующему обстоятельству. Я растянулся на тротуарѣ при церкви Вознесенія за Никитской, растянулся самымъ положиленнымъ образомъ. Подучивъ такое графическое доказательство удивительнаго состоянія означеннаго тротуара, я возымѣлъ понятное желаніе познакомить съ нимъ покороче кого слѣдуетъ. Тротуаръ здѣсь довольно широкій, настолько широкій, что растянуться по немъ вовсю ширь русской натуры можно, не заслонивъ дороги прохожимъ. Поверхность тротуара почти сплошь покрыта свѣтлымъ и чистымъ льдомъ, хоть бы на Чистыхъ прудахъ былъ такой, такъ не совѣстно. Кромѣ того сдѣланный въ рѣшеткѣ проходъ въ церковный скверъ (по которому то и дѣло снуютъ пѣшеходы, желающіе выгадать и пройти ближе) представляетъ собою ледяное возвышеніе по меньшей мѣрѣ въ поларшина, взобраться на которое крайне трудно и спуститься съ котораго положительно опасно, песку — отсутствіе всякаго присугствія. Странно, что староста церковный не распорядится или посыпать пескомъ это мѣсто, или, что еще лучше, приказать сколоть ледъ. Приходъ этотъ, какъ я слышалъ, богатый и на состояніе тротуара слѣдуетъ обратить вниманіе, такъ какъ можетъ пострадать и затылокъ, принадлежащій богатому прихожанину.

Горитъ въ Москвѣ хоть тускло газъ,

Но при паденьи, предположимъ,

Что искры сыпятся изъ глазъ

И освѣщаютъ путь прохожимъ.

Хоть освѣщенье это намъ

Дороже газа обойдется,

За то упавшій каждый самъ

Ужь фонаремъ обзаведется.

Всѣ обыватели у насъ

Но разу сами бы упали,

Такъ смѣло скажемъ, хоть на часъ

Мы положительны бывали

Прочемъ для паденія къ нашимъ услугамъ не одни тротуары, а и лѣстницы въ каретахъ желѣзноконной дороги тоже могутъ съ удобствомъ служитъ для этого. Какъ извѣстно, перила у этихъ лѣстницъ металлическія какъ и сами лѣстницы. Перила эти обмотали какой и тряпкой, но, они об отавы такъ небрежно, что въ настоящее время тряпки эти размотались и влѣзающая наверхъ кареты публика, какъ и сходящая оттуда, принуждена держаться за ничѣмъ не покрытыя перила, что, какъ! извѣстно, зимой не особенно пріятно. Администрація конно-желѣзной дороги!

Не вѣрю я чтобъ ты забыла,

Что въ православный нашъ морозъ

Твои желѣзныя перила

Разбить помогутъ людямъ носъ.

Такъ почему-жь не разсудила, —

Я не могу никакъ смѣкнуть, —

Свои желѣзныя перила

Покрѣпче тряпкой обтянуть?

Въ будущемъ году, какъ говорятъ, предполагается въ Москвѣ уменьшить число кабаковъ Къ чему приведетъ эта мѣра и приведетъ ли она къ чему нибудь, мнѣ неизвѣстно. По моему мнѣнію, если кто захочетъ напиться, то хоть вовсе не будь кабаковъ, онъ напьется непремѣнно; но я не объ томъ хочу говорить Извѣстно ли вамъ, господа, что въ Москвѣ существуютъ трактиры, въ которыхъ чай, эта непремѣнная принадлежность трактировъ, имѣется только на вывѣскахъ? — Что же это за трактиры? спросите вы. Это, господа, суррогаты кабаковъ, которые пользуются названіемъ трактировъ съ предвзятой цѣлью замаскировать свое настоящее назначеніе. Видитъ кабатчикъ „бойкое“ мѣсто, соображаетъ, что открыть тутъ кабакъ очень выгодно, но облюбованное имъ мѣсто находится близъ церкви, на законномъ же основаніи такого помѣщенія не дозволяется. Что тутъ дѣлать? Возможность наживы заманчива, а между ею и Предпринимателемъ какъ рожонъ торчитъ положеніе. Нужно сдѣлать такъ, чтобъ и овцы были цѣлы, и волки сыты. Нужно удовлетворить статью положенія и вмѣстѣ съ тѣмъ открыть кабакъ. Кабатчикъ находится въ этомъ двусмысленномъ положеніи. Онъ беретъ патентъ на трактирное заведеніе, вѣшаетъ вывѣску „растеряція“ и дѣло съ концомъ; кабакъ существуетъ съ гою разницею отъ настоящихъ кабаковъ, что отпирается ранѣе и закрывается позднѣе; кромѣ того въ настоящихъ кабакахъ по положенію не позволено имѣть столовъ, въ „трактирѣ“ же публика можетъ благодушествовать со всѣми удобствами. Какъ видите, при этихъ условіяхъ кабатчикъ трактирщикъ врядъ ли можетъ пожалѣть о томъ, что патентъ стоитъ ему дороже, нежели всамдѣлишному» кабатчику. Къ тому же его не коснется предполагаемая реформа положенія о питейныхъ заведеніяхъ. Какъ говорятъ, такихъ мнимыхъ трактировъ въ Москвѣ много и, обращая вниманіе на кабаки, не слѣдовало бы забывать и ихъ, такъ какъ это тѣ же кабаки, только въ чужой шкурѣ.

Посмотришь налѣво, направо,

Рѣшишь вѣдь ей-богу какъ разъ,

Что русскіе люди то право

Смышлёнѣй всѣхъ націй и расъ!

Пускай тамъ толкуетъ, кто хочетъ,

Что заднимъ умомъ крѣпки мы,

Насъ это, друзья, не порочитъ:

У насъ съ задней мыслью умы!

Переходъ будетъ нѣсколько рѣзокъ, но дѣлать нечего: отъ кабаковъ-трактировъ перейду къ одной вывѣскѣ въ Машковомъ переулкѣ. На вывѣскѣ этой написано: «Пр. Повѣренный принимаетъ»… и г. д. Что значитъ это «Пр»? думалъ я, смотря на вывѣску, и рѣшилъ, что это повѣренный присяжный. Но предстаньте мое удивленіе, когда я узналъ, что озадачившее меня «Пр» означаетъ не присяжный, а простой повѣренный. Почему же онъ не дописалъ слово простой? вѣдь иной пожалуй подумаетъ, что это значитъ продувной. Мѣста на вывѣскѣ много, а поставлено только «Пр». Нѣтъ, заключилъ я, это повѣренный не простой.

Хотя зовутъ его простой,

Но рѣшено тутъ было мною,

Что прямо вывѣскою той

Онъ доказалъ совсѣмъ другое.

Мичмань Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 49, 1873

БЕСѢДА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

Можетъ быть, вамъ, господа, покажется скучнымъ то, съ чего я начинаю эту бесѣду, и я, извиняясь заранѣе, скажу, что буду говорить о «Будильникѣ». Многимъ, я знаю, это покажется страннымъ: всѣ привыкли въ моемъ фельетонѣ встрѣчать толки о томъ лишь, что достойно осмѣянія. Не удивляйтесь же: я до тѣхъ поръ ни слова не сказалъ о названномъ журналѣ, пока онъ въ потѣшности своей не дошелъ до абсурда. Теперь же сказать о немъ нѣсколько словъ я считаю себя положительно въ правѣ.

Въ № 49 «Будильника» противъ "Развлеченія есть все, что угодно: и каррикатура. и проза, и стихи

На васъ онъ золъ подобно волку,

И я скажу, оставя лесть,

Въ нападкахъ тѣхъ и нѣтъ хоть толку,

Но вздору и чушь, повѣрьте, есть.

Уступимъ мы ему безъ бою,

Его походъ на насъ смѣшонъ:

Вѣдь онъ смѣется надъ собою,

Лишь самъ себя скандалитъ онъ!

Вообще весь этотъ No дышитъ какимъ то озлобленіемъ на редактора «Развлеченія», озлобленіемъ, которое до того отуманило голову г-на Сухова, что онъ поддался увлеченію и поспѣшилъ напечатать эпиграмму-акростихъ на самого себя, предполагая, что она поразитъ его противника. И вышелъ удивительный курьезъ: силился человѣкъ представить редакцію «Развлеченья» какъ только можно отвратительнѣе и тутъ же самъ сознался, что лай, хула и сплетня составляютъ его утѣху, его развлеченье. Ай, ай, ай! какой промахъ! Что же подумаютъ теперь читатели?

Да, въ нападкахъ тѣхъ нежданныхъ

Полетѣлъ на насъ какъ градъ

И статей нелѣпыхъ рядъ,

И стиховъ пять строчекъ бранныхъ;

Но въ концѣ концовъ-то намъ

Лишь сказать пришлося смѣло:

Неудачно ваше дѣло,

«Слава храбрымъ комарамъ!»

Вы возстали, брань любя,

Иль инаго не имѣли,

Какъ для шутки захотѣли

Обличить самихъ себя?

Такъ иль нѣтъ, но все же вамъ

Мы въ полемикѣ откажемъ

И теперь лишь только скажемъ:

«Слава храбрымъ комарамъ.»

По довольно о «Будильникѣ».

Не пришлось ли вамъ, господа, въ одномъ изъ послѣднихъ номеровъ «Полицейскихъ Вѣдомостей» прочесть слѣдующую публикацію: «Нужны три молодыя красивыя дѣвушки для торговли за фруктовымъ буфетомъ во вновь устроенный ресторанъ Бель Вю….» Почему дѣвушки требуются красивыя, это вопросъ, который можетъ разрѣшить только одинъ владѣлецъ ресторана, мы объ немъ можемъ говорить только гадательно, а потому и не будемъ его касаться. Но найдетъ ли владѣлецъ ресторана Бель-Вю то, что онъ ищетъ, это вопросъ другой. Я не говорю, чтобы въ Москвѣ не было трехъ красивыхъ дѣвушекъ, а спрашиваю только, хватитъ ли у которой изъ нихъ рѣшимости счесть себя таковою? Въ молодости можетъ удостовѣрить паспортъ, а на красоту, какъ извѣстно, диплома не выдается.

Красивыхъ дѣвушекъ ему

Не для того ли очень нужно,

Что ресторану своему

Придать онъ хочетъ шикъ наружно?

Все это такъ; но какъ найдетъ

Онъ таковыхъ, ей-ей не знаю:

Къ нему не всякая пойдетъ,

Себя красивой выставляя.

Но вотъ, господа, скоро мы простимся съ старымъ годомъ и встрѣтимъ новый. И опять, какъ двѣнадцать мѣсяцевъ назадъ, раздадутся тосты, желанія, новаго счастья, поздравленія съ новымъ; вообще случится все, что случается каждый разъ при встрѣчѣ новаго года.

Скоро годъ наступитъ новый.

Помня дѣлъ обычный ходъ,

Хоть старо, но все жь — обновой

Мы считаемъ новый годъ.

Всѣ увидятъ, кто разсудка

Не лишенъ, смотря назадъ,

Что то старая погудка

И на старый даже ладъ.

Каждый годъ такія жь встрѣчи,

Какъ давно заведено:

Тѣ же возгласы и рѣчи,

Тѣ же тосты и вино,

Тѣ-же шарканья, желанья,

Маскарады, пикники,

Тѣ-же чмоканья, лобзанья,

Тѣ же драки, тумаки,

Тѣ-же скучные концерты,

Тѣ-же скучные балы,

Тѣ же съ глупымъ шикомъ ферты,

Тѣ же деньгамъ похвалы,

Тѣ жь спектакли, бенефисы,

Тѣ-жь подарки и вѣнки,

Тѣ же старыя актрисы,

Тѣ жь барышниковъ кружки,

Тѣ-жь бездарныя піесы,

Тѣ жь актеры и пѣвцы,

Тѣ же голые повѣсы,

Тѣ-же глупые отцы,

Тѣ жь кофейныя, трактиры,

Тѣ же тройки, рысаки,

Тѣ жь закладчики-вампиры,

Тѣ-жь купецкіе сынки.

Все какъ прежде, какъ бывало,

Тотъ же дѣлъ обычный ходъ;

Только новаго ни мало

Не даетъ намъ новый годъ.

Мичманъ Жевакинъ.

"Развлеченіе", № 50, 1873