Н. А. Лейкинъ.
[править]Мученики охоты.
[править]1880.
[править]БЛАГОТВОРИТЕЛЬНИЦА.
[править]Карета съ гербами на дверцахъ остановилась около грязнаго дома въ одной изъ улицъ Песковъ. Лакей соскочилъ съ козелъ и началъ расталкивать спящаго у воротъ дворника. Тотъ съ просонья выпучилъ глаза и первымъ дѣломъ выругался.
— Ахъ! Боже, какія слова! воскликнула смотрѣвшая на эту сцену въ окно кареты пожилая тощая дама съ сильно подведеннымъ лицомъ и начала опускать стекло окна.
— Не слушайте, ваше превосходительство, отвернитесь. Извѣстно, мужикъ пьяный. Мало-ли что онъ можетъ съ просонокъ сказать! успокоивала ее старуха-приживалка съ двумя болонками на рукахъ.
— Да, да… Только и утѣшаю себя тѣмъ, что мнѣ за всѣ эти оскорбленія въ томъ мірѣ сторицею воздастся.
— Воздастся, матушка ваше превосходительство, воздастся…
А между тѣмъ лакей распрашивалъ дворника:
— Гдѣ у васъ тутъ нищіе и, сирые живутъ, которые изъ шатающихся? Иванъ Васильевъ Андреевъ, къ примѣру, и вдова съ четырьмя младенцами?..
— У насъ тутъ вдовъ много. Всякія есть, отвѣчалъ зѣвая, дворникъ. — Вамъ полы мыть, что ли?
— Дуракъ! отчеканилъ лакей. — Барыня пріѣхала благотворительность учреждать… которые ежели на бѣдность принимаютъ.
— У насъ всѣ принимаютъ. Дашь на шкаликъ, такъ и я приму за твое здоровье.
— Ты говори, чортова кукла, толкомъ, а бобы-то нечего разводить… и лакей, доставъ изъ-за обшлага ливреи записку прочелъ: «вдова Степанида Васильева»…
— Такъ ты такъ-бы и говорилъ. Васильевы вонъ тамъ въ концѣ двора, въ томъ флигелѣ, въ третьемъ этажѣ направо, указалъ дворникъ.
— Нашелъ-съ, ваше превосходительство. Надо на дворъ только ѣхать, потому дворъ грязный, отрапортовалъ около дверецъ кареты лакей и вскочилъ на козлы.
Карета въѣхала на дворъ и остановилась около трехъэтажнаго флигеля. Изъ оконъ флигеля показались головы мужчинъ и женщинъ. Къ каретѣ подбѣжали ребятишки, игравшіе на дворѣ, и смотрѣли на нее въ удивленіи.
— Здѣсь, пожалуйте-съ. Въ третьемъ этажѣ вотъ по этой лѣстницѣ, доложилъ лакей, отворяя дверцы, и началъ высаживать барыню и приживалку.
— По этой лѣстницѣ? Но я умру на половинѣ пути, съ ужасомъ сказала барыня.
— Блажени есте… начала приживалка.
— Знаю, знаю. Только ради этаго и хлопочу. Денисъ, вынь тамъ изъ кареты корзинку съ ветошью и коробку конфектъ, отдала барыня приказаніе лакею и спросила приживалку: — книжки съ тобой?
— Со мной, ваше превосходительство, со мной… Собачки-то такъ и рвутся съ рукъ погулять, да боюсь по такой грязной лѣстницѣ ихъ пустить.
— Какъ возможно! Что ты въ умѣ?.. Ну, веди Денисъ…
Лакей повелъ по залитой помоями лѣстницѣ, съ обгрызенными временемъ ступенями. Ребятишки со всѣхъ ногъ бросились впередъ. На площадкѣ перваго этажа изъ дверей вышли какія-то растрепанныя женщины.
— Вамъ кого господа? Вы къ кому?
— Андрееву вдову… отвѣчала барыня.
— Намъ все равно, лишь-бы бѣдныя были, прибавила приживалка. — Потомъ Васильевъ…
— Васильевъ и у насъ есть. Вы войдите, сударыня. Можетъ быть этотъ самый… предложили женщины.
Барыня вошла въ кухню, перегороженную шкапами, занавѣсками изъ линючаго ситца, и прослѣдовала въ слѣдующую комнату съ клеенчатымъ диваномъ передъ дверью.
— Лука Васильевичъ, вотъ васъ барыня спрашиваетъ! крикнули женщины.
— Прошу покорно садиться, отвѣчалъ сидѣвшій за перепиской бумагъ плѣшивый мужчина въ халатѣ и указалъ на диванъ. — Чѣмъ могу служить?
Барыня посмотрѣла на него въ лорнетъ и проговорила:
— Какая дерзость! Ну, чѣмъ вы мнѣ можете служить? И наконецъ я отъ васъ услугъ не требую. Я сама вамъ пришла помочь.
— Очень пріятно… нѣсколько опѣшилъ мужчина и сѣлъ противъ барыни и приживалки. — Что-же вамъ будетъ угодно?
— Ахъ, халатъ! поморщилась барыня. — Я не могу видѣть халата! Мосье, имѣйте хоть сколько-нибудь уваженія къ женщинѣ, переодѣньтесь и тогда я съ вами поговорю.
— Пожалуй, но вѣдь тогда я долженъ буду переодѣваться при васъ. Другаго помѣщенія у меня нѣтъ. Пріятно-ли вамъ будетъ, вдругъ я брюки?…
— Ахъ, нѣтъ! нѣтъ! Но это истинное наказаніе! Сидите ужъ такъ. Изъ любви къ Богу я все стерплю. — Глафира Петровна, спусти съ рукъ собачекъ-то. Пусть онѣ поиграютъ. Ну-съ, вопервыхъ гдѣ-же у васъ дѣти?
— Я, сударыня, холостъ-съ.
— Какъ-же вы пишете, что у васъ четверо дѣтей и больная жена?
— То есть это къ кому-же я писалъ? недоумѣвалъ мужчина.
— Ко мнѣ, какъ члену нашего комитета о бѣдныхъ… За ложь мы даже наказуемъ и ужъ отнюдь ничего не подаемъ.
— Да вы, сударыня, въ умѣ? Я вовсе отъ васъ подачки и не желаю. Я своимъ трудомъ живу. Вы бѣлены объѣлись, что-ли?
— Ахъ, ахъ, ахъ! Глафира, дай спирту! Я не вынесу! взвизгнула барыня. — Да онъ грубіянъ!
— Претерпѣвый до конца спасется!.. ввернула приживалка, суя барынѣ въ носъ флаконъ.
— Да, но это совсѣмъ разбойникъ! Денисъ, возьми скорѣй собачекъ на руки, а то онъ ихъ еще убьетъ пожалуй.
— Ты, любезный, говорить говори да не заговаривайся! Передъ тобой генеральша, а не свой братъ, пригрозилъ лакей, ставя на полъ корзину и ловя собакъ.
— Чихать я хочу на твою генеральшу! Она ко мнѣ пришла, а не я къ ней. Чего она ломается?
— Я умру, я умру! Скорѣй, скорѣй вонъ отсюда! засуетилась барыня, вскочивъ съ дивана и направляясь къ дверямъ. — И это нищіе! И это бѣдные! О, испытаніе, испытаніе! восклицала она.
— Скатертью дорога! Не понимаю только, зачѣмъ васъ черти сюда носили! говорилъ мужчина.
— Ты, кудрявый, не груби, смотри, а то я съ тобой посвойски!… показалъ ему лакей кулакъ — Денисъ, finissez, finissez! останавливала барыня по французски, забывъ, что говоритъ съ лакеемъ, и поспѣшно вышла на лѣстницу.
— Вы подаяніемъ пропитающихся, сударыня, ищете? спросила ее какая-то баба, стоявшая у другихъ дверей. — Сюда пожалуйте, а то вы ошиблись, вы не туда попали. Тамъ дровокатъ живетъ. А вдова эта самая бѣдственная у меня на квартирѣ стоитъ.
— Вдова Андреева и четверо дѣтей? спросила барыня.
— Васильева, сударыня. Андреевъ это больной, который., поправилъ лакей — Да, да Васильева. Она и есть. Пожалуйте.
Барыня въ сопровожденіи свиты вошла въ кухню. Грязный ребенокъ съ голенькими ножками сидѣлъ на полу и запихивалъ себѣ въ ротъ кулакъ. На кровати лежала нестарая еще женщина съ болѣзненнымъ лицомъ и кашляла. Дѣвочка лѣтъ семи растопляла лучинками таганъ на шесткѣ печки.
— Ахъ, ахъ! Какъ возможно такъ оставлять ребенка! Съ голыми ножками и на полу! воскликнула барыня. — Послушайте, вы его мать?
— Я, сударыня, отвѣчала женщина. — Но что-же дѣлать? Я больна…
— Тогда надѣньте ему на ноги шерстяные чулки. Можно быть бѣдну, но заботиться о своихъ дѣтяхъ. — Чулки, чулки! И непремѣнно шерстяные.
— На что мы ихъ купимъ, коли намъ ѣсть даже нечего? Вотъ переварки кофейныя заставила сварить да хлѣба на пятачокъ купила. Сахару ни крошки.
— Ахъ, бѣдные! На, вотъ вамъ… Денисъ, давай сюда конфекты… Вотъ это вамъ вмѣсто сахару.
Барыня взяла изъ рукъ лакея коробку и передала больной женщинѣ.
— Сударыня, за двугривенный мы-бы больше были вамъ благодарны. Ну, на что намъ конфекты?
— Ничего, кушайте. Вы кашляете, а конфекты отъ кашля хорошо. А что до денежнаго вспомоществованія, то это послѣ. Я должна доложить о вашемъ бѣдственномъ положеніи комитету и тогда мы опредѣлимъ сумму. У насъ порядокъ такой. Вотъ кое-что изъ вещей — я могу… Денисъ, давай корзинку… Глафира, подними ребенка и посади его на кровать къ неразумной матери, приказала своимъ провожатымъ барыня и начала рыться въ корзинѣ. — Что бы вамъ дать? Вотъ жилетъ бѣлый пикейный есть. Возьмите. Изъ него вы можете слюнавокъ вашему ребенку сшить, а вотъ и бархатная ермолка, шитая золотомъ. Обуви у меня нѣтъ. Никто обуви не жертвовалъ. Хотите наколку съ цвѣтами?
— Сударыня, зачѣмъ вы насмѣхаетесь надъ нашей бѣдностью? съ упрекомъ сказала женщина.
— То есть какъ это насмѣхаюсь? недоумѣвала барыня. — Развѣ есть насмѣшка въ благотвореніи? Вотъ вамъ еще книжка душеспасительная.
— Да на что намъ эти вещи? Ну, подумайте вы хорошенько.
— Но вѣдь это только пока. Потомъ мы обсудимъ… И, наконецъ: «всякое даяніе благо и всякъ даръ совершенъ»…
Не надо намъ вашихъ даровъ. Уйдите, Бога ради уйдите! Оставьте насъ! воскликнула больная и сильно закашлялась. Барыня пристально посмотрѣла на нее и произнесла:
— О черная неблагодарность! И это нищіе! Домой! Скорѣй домой! Денисъ, Глафира, сбирайтесь! Я заболю! Я мученица! Я по пріѣздѣ домой сейчасъ слягу въ постель. Я это чувствую… Я вся дрожу… Нервы… нервы…
Барыня схватилась руками за голову, и шатаясь, вышла на лѣстницу.