Уже необходима была перемѣна въ ученіи мудрости. Философія, лишенная точности въ правилахъ своихъ, пользы въ изслѣдованіяхъ и всѣхъ достоинствъ, требовала помощи генія своего, и среди мрачныхъ софистовъ, спорившихъ о словахъ, является Сократъ. Сей твердый умъ, предпріимчивый, наблюдательный, возвышенный: пламенѣя рвеніемъ ко благу общему, страстно любившій истину, составлявшую характеръ его — сей чудесный феноменъ древности даетъ Философіи новое основаніе, прочное, превосходное.
Прежде всего должно было опредѣлить цѣль Философіи, обращенной въ надменность и честолюбіе. Сократъ назначилъ ей предметомъ совершенствованіе человѣка, соединилъ теорію съ практикой мысли съ поступками — и тогда умъ, получившій чрезъ него всю силу свою, устремился къ истинному, доброму и прекрасному. — Прежде основывали Философію на пустыхъ аксіомахъ и произвольныхъ доходахъ; Сократъ предпринялъ соорудить новое зданіе сей науки. Благоразумное сомнѣніе, подъ руководствомъ опытности посчиталъ онъ приготовленіемъ къ мудрости, а познаніе самаго себя первымъ источникомъ науки.
Прежде заблуждался умъ въ невѣрныхъ системахъ и предположеніяхъ, созданныхъ изображеніемъ, Сократъ далъ новыя права опытности, сдѣлалъ ее руководительницею разума, вооружился анализисомъ: потому что Сократической способъ разсуждать есть анализисъ въ видѣ разговора. Начиная съ положеній, различными вопросами онъ заставляетъ отдавать отчетъ въ доказательствахъ и условіяхъ:
Прежніе мудрецы не знали, что собственно относится къ познанію человѣка; отъ того произошло множество задачъ безъ всякаго рѣшенія. Сократъ показалъ невозможность отвѣчать на нѣкоторыя предположенія, касающіяся до природы вещей и вселенной; онъ ограничилъ сію науку, и сдѣлалъ ее точнѣе — и Философъ, извлеченная изъ мрачныхъ областей воображенія, получила опредѣленный долгъ — изслѣдовать природу и человѣка.
Вразсужденіи способностей нашихъ Сократъ имѣлъ понятія уже болѣе очищенныя, нежели его предшественники. Онъ показалъ отличіе и превосходство человѣка, возвратилъ чувствамъ права, которыхъ онѣ лишены были у Пиѳагорейцевъ; подтвердилъ преимущества разума — управлять чувствами и пользоваться пособіями ихъ. Созерцаніе Природы возвысило его къ познанію Провидѣнія. И за сію высокую мысль великій Философъ испилъ чашу смерти. Вотъ первое ужасное гоненіе за истину. Но что можетъ поколебать мудраго? Сократъ, увѣрившись въ безсмертіи души, встрѣчаетъ смерть какъ спасительницу отъ неправосудія человѣческаго; утѣшаетъ друзей своихъ, и радуется, что тамъ, въ другой жизни, узритъ Еадка, Миноса, Радаманта и другихъ мужей доблестныхъ. Къ славѣ Сократовой, какую приобрѣлъ онъ ученіемъ своимъ, недоставало только сей величественной смерти за мудрость — и сія-то смерть даровала ему безсмертіе въ памяти потомства.
Такимъ образомъ Сократъ даровалъ философіи основаніе и методу, но не составилъ системы; онъ болѣе желалъ заставить мыслить, нежели сколько училъ. Онъ старался воспитать способности учениковъ своихъ и безпрерывнымъ упражненіемъ укрѣпить ихъ. Отъ того кромѣ Ксенофонта, предлагавшаго одно ученіе Сократа, другіе проложили пути къ новымъ, обширнымъ познаніямъ.
Блистательный умъ, возлелѣянный Coкратомъ, есть Платонъ.-- Пламенное и живое воображеніе, все одушевляющее, смѣлый и сильный разсудокъ, тонкій и правильный вкусъ красоты, глубокая проницательность, богатство опытовъ — все сіе соединено было въ достойномъ ученикѣ Сократа, служившемъ образцомъ Цицерону, и въ позднѣйшія времена Декарту, Лейбницу, Канту.
"Утомленный наблюденіями предметовъ, " говоритъ Платонъ «опасаюсь, чтобъ со мной не случилось того, что случилось съ тѣмъ которые, устремивъ взоръ свой на солнце, дабы наблюдать затмѣніе, были ослѣплены имъ; не лучше либы имъ наблюдать его на водѣ, или въ другомъ какомъ отраженіи; и потому думаю, что для изслѣдованія вещей должно обратиться къ понятіямъ, какія мы имѣемъ въ немъ и замѣчать отношенія вещей къ предметамъ. Прежде всего должно разсмотрѣть свойства мыслящаго существа, способности его и дѣйствія.»
Платонъ различаетъ какъ бы двѣ души, одна есть физическое начало жизни, общее всѣмъ органическимъ существамъ; другая, которою одаренъ одинъ человѣкъ, чувствуетъ, познаетъ, судитъ, размышляетъ; она проистекла отъ Провидѣнія, невещественна; непостижима для чувствъ, неподвержена перемѣнамъ. Способности души — чувствовать и мыслить; послѣдняя способность состоитъ изъ понятія и разума. Мыслящее существо соединяетъ двѣ разныя способности; память сохраняетъ ихъ, воображеніе оживляетъ.
Чувства представляютъ понятія частныя и смѣшанныя; умъ — общія и отвлеченныя. Платонъ различаетъ чувственныя ощущенія отъ идей умственныхъ, каковы правосудіе, мудрость и другія; онъ почитаетъ ихъ независимыми отъ опытности, врожденными. Онѣ имѣютъ начало въ вышнемъ Существѣ; по нимъ устроена вселенная. Высшее Существо въ отношеніи къ разуму; и міру умственному то же, что солнце въ отношеніи къ зрѣнію и міру физическому. Чувственное ощущеніе возбуждаетъ идею; одна идея ведетъ съ собою всѣ другія, имѣющія съ нею связь. И такъ познаній два рода: однѣ показываютъ что есть (à posteriori), другія что должно быть (à priori). Познанія идей, получаемыхъ душею отъ Свѣта свѣтовъ, помрачаются соединеніемъ души съ тѣломъ; философія озаряетъ ее. Учиться значитъ находить то, что душа знала въ первомъ состояніи своемъ; наука есть воспоминаніе. Какъ идеи могутъ соединиться между собою, правила такого соединенія предлагаетъ Діалектика. Она основана на наблюденіи сходства или несходства предметовъ и служитъ философіи орудіемъ. Разумъ имѣетъ два способа дѣйствовать; или отъ общихъ началъ идетъ къ частнымъ (синтетически), или отъ частныхъ началъ доходитъ до перваго и общаго начала (аналитически).
Таковъ ходъ ученія Платона вразсужденіи способностей и познаній. Почитая Филоссфію наукою, опредѣляющею другимъ наукамъ цѣль и предметъ, доставляющею имъ основанія и начала, онъ положилъ ей самой занятіемъ, какъ самъ говоритъ, міръ умственный. — Сей способъ объясненія посредствомъ началъ отвлеченныхъ препятствовалъ успѣхамъ наукъ физическихъ; отъ того Космологія Платонова есть одна гипотеза, украшенная пышнымъ и громкимъ названіемъ метафизики. Напротивъ мораль его, по образцу Сократа, занимавшагося особенно сей наукой, получила новый блескъ отъ его общихъ идеальныхъ правилъ, которыя представлялъ онъ цѣлью дѣяній нашихъ.
Въ одной морали, по настоящему ходъ вещей, можно судитъ о томъ, какъ все должно быть, нравственность составляетъ душу Платоновой Философіи. Ето отпечатокъ Философіи Сократовой.
Первые послѣдователи Платона: ограничивались объясненіемъ ученія его. Спевзиппъ болѣе раскрылъ анализомъ и предположилъ два основанія истины (criterium) — одно для истинъ разума, другое для истинъ опытности. Первое полагалъ онъ въ началахъ, второе въ ощущеніяхъ. Ксенократъ ввелъ въ ученіе академій языкъ Пиѳагорейцевъ. Крапторъ особенно замѣчателенъ тѣмъ, что первый началъ, возставать противъ злоупотребленій умозрѣнія и тонкостей Діалектики.
Въ слѣдъ за сими учеными явились Арцезилай и Карнеадъ, основатели новой Академіи. Отличіе ихъ отъ старой Академіи ростетъ въ томъ, что Арцезилай совершенно отвергнувъ точность и дѣйствительность чувствъ, ограничился понятіями отвлеченными. Карнеадъ представилъ ето ученіе въ новомъ видѣ. Ощущенія, говоритъ онъ, суть различные образы существованія вашего; сіи образы перемѣнчивы и непостоянны, однако они служатъ орудіями разуму. Отъ нихъ разумъ все заимствуетъ — отъ нихъ онъ зависитъ.
Пирронъ, образовавшій себѣ по ученію Демокритову, основалъ новое ученіе. Онъ сравнивалъ различныя системы и вмѣстѣ съ Федономъ и основателемъ Еректрической секты, и послѣдователемъ ея Тимономъ, заключилъ послѣ, что впечатлѣнія, производимыя предметами на чувства. Составляютъ отношеніе между ими и вами; не смотря на то, онѣ не иное что какъ представленія. Такъ думали: Енезидемъ и Секстъ Емпирикъ.
Такимъ образомъ умъ человѣческій сдѣлалъ опыты во всѣхъ частяхъ Философовъ. Потребна было родиться генію, чтобъ изслѣдовать всѣ опыты, сообразить, установить и привести въ порядокъ разсѣянныя и смѣшенныя знанія. Платону, уму пламенному, геніемъ мудрости предоставлено было распространить предѣлы Философіи; но довершить зданіе, начатое Сократомъ, возвеличенное Платономъ — сей подвигъ совершенъ Аристотелемъ.
Быть судіею всѣхъ предшественниковъ, взвѣсить и повѣрить мнѣнія ихъ могъ только сей спокойный и твердый умъ, наблюдательный, правильный, острый, всеобъемлющій; сего основанія настоящей Логики можно назвать законодателемъ и всѣхъ наукъ.
Уму столько точному могли ли удовлетворитъ идеальныя предположенія Платоновы? и ето было: причиною раздѣленія Академіи и Лицея. "Нѣтъ врожденныхъ идей, и умъ человѣческой при рожденіи своемъ можно сравнить съ воскомъ, на которомъ напечатлѣваются изображенія предметовъ посредствомъ чувствъ. Вотъ основаніе Аристотелевой Философіи, въ послѣдствіи претерпѣвшей столько измѣненій, въ средніе вѣки обезображенной схоластиками, и наконецъ объясненной Локкомъ; на сихъ-то развалинахъ основано зданіе новой Опытной Философіи.
На способности чувствовать основываетъ Аристотель память, состоящую въ привычкѣ и связи идей — и воображеніе посредствомъ котораго умъ творитъ и составляетъ идеи свои. Познавать есть дѣйствіе ума (ratio pasfiva et activa). Чувство, память, воображеніе приготовляютъ познанія; умъ приводитъ ихъ въ порядокъ и образуетъ. Душа сначала замѣчаетъ предметы порознь (individua). Сравнивая каждый предметъ въ разныхъ случаяхъ, примѣчаемъ въ немъ различныя перемѣны, отличаемъ настоящія свойства отъ постороннихъ. Разсматривая разные предметы и сравнивая одинъ съ другимъ, находимъ между ими извѣстное сходство; такіе предметы соединяемъ въ одинъ общій порядокъ — и ето составляетъ идею вида. Далѣе, сравнивая виды, замѣчаемъ и въ нихъ сходство и несходство; тогда составляется въ умѣ новое отдѣленіе идей — идеи рода. — Сходство и разность примѣчаемъ мы въ разныхъ отношеніяхъ; таковы: количество, качество, пространство, время. Отсюда происходятъ категоріи, сіи общія и главныя формы, къ которымъ относятся всѣ предметы со всѣми измѣненіями. Соединять категорій есть дѣйствіе сужденія; изъ связи сужденій составляются умозаключенія, Для сего необходимы правила и начала; однимъ занимается Логика, другимъ Философія.
Кондильякова мысль, что языкъ различаетъ понятія, получила начало свое отъ Аристотеля. — Сколько ясенъ онъ въ изслѣдованіяхъ способностей, столько запутанъ онъ въ разсматриваніи познаній, гдѣ онъ беретъ на себя опасное титло Метафизика. — Морали, по примѣру Сократа, учился онъ изъ наблюденія человѣческаго сердца.
Путешествія, свѣтское обращеніе, болѣе открыли ему тайныя пружины дѣйствій человѣческихъ. Отъ того произведенія его, основанныя на опытности, во всякое время составляли единственное чтеніе Царей.
Изъ секты Сократовой произошли многіе другіе философы, которые, при различныхъ системахъ, держались или главной цѣли Сократова ученія — пользы; или благоразумныхъ правилъ, на которыхъ основывалъ онъ ученіе мудрости, Антисѳенъ и другіе Циники оставили Метафизику и предались одной морали. Діогенъ повторялъ, что всѣ способности наши происходятъ отъ упражненія. Аристиппъ, основатель Циренаической секты, былъ другъ нѣги, покоя и наслажденій. Удаляясь Скептиковъ, которые слишкомъ мало приятностей оставляютъ для человѣка, и Догаматиковъ, которые слишкомъ много требуютъ, онъ вкушалъ, плоды Философіи Сократовой. Чувствамъ приписывалъ онъ и начало и точность познаній. Не любя усилій умственныхъ, онъ оставался въ етомъ предположеніи. "Мы только знаемъ, " говорилъ онъ «что ощущаемъ, напр. цвѣты, звуки; но что етому причиною, и гдѣ же ли свойства въ предметѣ, какія мы чувствуемъ — ето неизвѣстно. Съ симъ-то философомъ любила бесѣдовать Аспазія, и онъ первый составилъ изъ Философіи любезнѣйшее провожденіе времени. Отъ сей секты Мегарическая Евклидова отличается только распространеніемъ тонкостей діалектическихъ. Стильпонъ, послѣдователь ея, извѣстенъ изобрѣтеніемъ софизмовъ.
За симъ спокойствіемъ во мнѣніяхъ Философическихъ слѣдуютъ двѣ совершенно противныя секты, громкія по преніямъ своимъ — Стоики и Епикурейцы. Епикуръ соединилъ физику Елеатика Демокрита съ Логикою Циренаиковъ. Въ способности чувствовать полагалъ онъ и начало идей и начало познаній. Чувства, говоритъ Епикуръ, по видимому обманываютъ, потому что мы смѣшиваемъ ощущенія съ сужденіями; но самыя ихъ представленія вѣрны, причина ихъ заключается въ самихъ предметахъ. Разность ощущеній объясняетъ онъ разностью формъ тѣлъ, плавающихъ въ воздухѣ. Истины отвлеченныя называлъ онъ сравненіемъ ощущеній, основывая ихъ также на опытности. Въ его предположеніяхъ встрѣчаются сѣмена системы всеобщаго тяготѣнія и нервной системы въ устроеніи человѣческаго тѣла. Мораль его болѣе свойственна наблюдателю, видѣвшему свѣтъ и людей, нежели Философу, глубоко изслѣдывающему человѣческую природу.
Зенонъ Стоикъ, основатель Портика, образовался въ сектѣ Мегарической, но потомъ слѣдовалъ ученію Сократову. Придерживаясь строгой методы Стильтона, онъ проникнулъ, онъ тронутъ былъ высокими чувствами образователя нравственности, котораго наслѣдовалъ болѣе по сердцу, нежели сколько по мыслямъ. Онъ возсталъ противъ Скептицизма и той ложной морали, которая умертвитъ всѣ общественныя добродѣтели.» «Нѣтъ ничего въ умѣ, что бы не было въ чувствахъ» — ето положеніе служило основаніемъ и Стоикамъ. Всякое познаніе начинается наблюденіемъ; все то истинно, что существуетъ; признаки етаго состоятъ въ сходствѣ ощущеній съ предметами. Руководствуясь такою Логикой, Стоики не могли принимать Метафизики. Дѣйствовать сообразно съ Природою есть основаніе стоической нравственности. Она согласна была съ тѣмъ вѣкомъ и нравами, когда частныя выгоды составляли единственную цѣль, а удовольствіе главный предметъ каждаго: тогда-то Стоики употребили всѣ старанія свои, чтобъ согрѣть души, оцѣпенѣвшія отъ мертвенной холодности, и окрилить ихъ къ подражанію добродѣтелямъ Солона, Ликурга и Сократа.
[Давыдов И. И.] Блистательные успехи ума: [Сократ, Платон и Эпикур] / Двдв // Вестн. Европы. — 1818. — Ч. 98, N 5. — С. 45-56.