15. В прежнее время все находки, обнаруженные при раскопках, переправлялись в большие центральные музеи. Так находки из раскопок в Помпеях сосредоточивались в Национальном музее в Неаполе, находящемся в близком расстоянии от Помпеи. Но находки, сделанные, например, при раскопках в Пергаме, оказались потом очень далеко от Пергама, в Берлинском музее; классические и „скифские“ древности, найденные на юге России, попали в Эрмитаж, в Петрограде. В более близкое к нам время от этой практики стали отступать, и для вещей, найденных при раскопках, устраиваются иногда специальные музеи около места раскопок, где и хранится вся добыча последних, или же переправляются в большие центральные музеи лишь наиболее замечательные из найденных при раскопках предметы, всю же „мелочь“, предметы, не имеющие особого значения, помещают в местных музеях. В Италии такие местные музеи, правда устроенные по иному принципу, существуют с давних пор (напр. коммунальные музеи в Венеции, Болонье, Орвието, Черветри, Сиракусах и пр.). Точно так же в Греции стали создаваться местные музеи с 30-x г.г. прошлого века напр. в Пирее, Фивах, Аргосе и т. д.). Первый большой и замечательный местный музей, куда поступили все вещи, найденные при раскопках в Олимпии, создан был в 80-х г. г.; в нем нашли себе место такие шедевры, как Гермес Праксителя, Ника Пеония, фронтонные фигуры и метопы храма Зевса и пр. Одно время раздавались голоса, чтобы Гермеса перевезти в Афины, но от этого, к счастью, отказалась. Позже, по образцу Олимпийского музея, возникли местные музеи в Дельфах — для дельфийских находок, на острове Фере — для ферских на Крите, в Кандии — для критских, на острове Миконосе — для части делосских находок и пр. В Северной Африке французское правительство учредило местные музеи в очень многих местах (напр. в Алжире, Карфагене, Шершеле, Константине, Оране, Тимгаде, Тунисе и т. д.). Много местных музеев находится в самой Франции (напр. в Марсели, Тулузе, Ниме и пр.), причем они устроены были или местными археолологическими обществами или отдельными учеными. То же самое в Германии (музеи в Кёльне, Майнце, Висбадене, Заальбурге, Бонне, Трпре и пр.) и в бывшей Австрии (в Карнунте, Аквилее, Спалато, Триесте. У нас в России имеется немало местных музеев, отчасти связанных с местами раскопок, хотя почти всегда все лучшие предметы из последних попадали в музеи столичные, главным образом, в Эрмитаж. Для местных древностей есть музеи в Керчи, в Херсонесе (около Севастополя), в Херсоне, в Феодосии, в Ани[1] и пр.
Много спорили о том, должны ли существовать местные музеи, предназначенные специально для хранения местных древностей, или же последние должны поступать целиком, или хотя бы в главной своей массе, в большие центральные музеи[2]. Думается, местный музей не только имеет право на существование, но и обязательно должен быть организован в том случае, когда он устраивается в таком месте, в котором или по близости от которого произведены были большие раскопки, давшие обильные и разнообразные результаты, воскресившие перед нами прошлую картину того или иного города, поселения, религиозного центра. Было бы противоестественно перевозить из Олимпии или из Дельф скульптурные и иные памятники, найденные при раскопках, коль скоро многочисленные архитектурные памятники Олимпии и Дельф остаются на местах и никуда быть перевезены, конечно, не могут. В этом отношении приходится, напр., пожалеть о том, что вещи, найденные при раскопках в нашем Херсонесе, где сохранилось много остатков архитектурных сооружений, в значительной своей части из Херсонеса увезены, а на месте оставлено то что считалось недостойным попасть в столичные музеи; лучше было бы, если бы с самого начала в Херсонесе был открыт не „склад древностей“ как он долго именовался, а устроен музей херсонесских древностей. Правильно поступил Н. Я. Марр, когда, он на первых же порах своей деятельности в Ани, со свойственной ему энерриею, взялся за устройство Анийского музея древностей, на месте развалин Ани. С другой стороны, оставлять все древности, находимые в Керчи и в ее окрестностях, теперь уже не имеет основания, так как большая и лучшая часть этих древностей давно попала в Эрмитаж. То же приходится сказать и об Ольвии, тем более, что, по своему теперешнему местоположению, село Парутино, около которого остатки Ольвии расположены, разумеется, не подходит для создания местного музея. Зато предметы, происходящие из Феодосии, или из окрестностей Херсона, смело могло бы быть все сосредоточены в местных Феодосийском и Херсонском музеях[3].
Следовало бы придерживаться такого правила: если имеется налицо условия, благоприятствующие для создания местного музея, последний нужно обязательно устраивать, но при этом непременно уже сосредоточивать в нем все предметы, происходящие из раскопок данной местности, не делая между ними какого-либо отбора и на деля их на предметы, подходящие для больших центральных музеев, и не оставляя для местных музеев лишь то, „что нам не гоже“. Еще более строго должно быть соблюдаемо правило сосредоточивать в одном месте все без исключения вещи, происходящие из одной находки, сделанной, напр., в кургане или могиле. Такие вещи обязательно должны храниться в одном месте во всей их совокупности, будет ли этим местом большой центральный музей, или музей провинциальный, или просто склад древностей. В минус деятельности бывшей Археологической Комиссии нужно поставить нередкие в ее практике случаи нарушения этого общеобязательного, в научных интересах, правила[4].
Примечания[править]
- ↑ И. А Орбели, Каталог Анийского музея древностей. I. Описание предметов первого отделения, П. 1910.
- ↑ Об областных музеях см. статью П. С. Уваровой в Трудах VII Археолог. С‘езда.
- ↑ Энергичным деятелем Херсонского музея, В. И. Гошкевичем, издавалась „Летопись Херсонского музея“ (7-й выпуск 1916 г.).
- ↑ Впрочем, еще более в этом случае повинен Эрмитаж, который „отбирал“ из предметов, добытых при раскопках, то, что́ он находил достойным быть помещенным в своих стенах, и при этом „отборе“ нередко „отметал“ вещи из одной и той же находки, признанные им „недостойными“ Эрмитажа.