1) Что всё юношество обоего пола должно быть посылаемо в общественную школу, это уже было изложено в IX-й главе. Теперь я прибавлю, что прежде всего в народные школы должно быть посылаемо всё юношество, против чего некоторые выказывают несогласие. Так, Цеппер[2] (в I-й книге своего «Церковного Государства», гл. 9) и Альстед[3] (в VI-й гл. своей «Схоластики») — рекомендуют посылать в начальные школы только тех девочек и мальчиков, которые предназначают себя когда-нибудь посвятить ремеслу; тех же мальчиков, которые, по назначению родителей, предназначаются к более полному образованию ума, следовало бы прямо посылать в гимназию, а не в народные школы. Альстет прибавляет еще: «кто хочет, пусть будет другого мнения; я указываю на путь и средства, применимые к тем, которым я желал бы дать наилучшее образование». — Но моя дидактическая система принуждает меня быть иного мнения.
2) Ибо 1) я имею в виду общее образование всякого, кто родился человеком, ко всему человеческому. Поэтому люди должны получить образование все вместе, насколько могут быть образованы вместе; дабы все взаимно себя возбуждали, оживляли, подстрекали. 2) Я хочу, чтобы все были воспитываемы во всех добродетелях, особенно в скромности, согласии и во взаимной услужливости. Поэтому дети не должны быть так рано разлучаемы одни от других; также не следует давать некоторым из них повод — смотреть на себя с высокомерием, а на других презрительно. 3) Желание — определять относительно шестилетнего ребенка, к какому призванию он способен, пригоден ли он для научной деятельности, — кажется поспешным; ибо в этом возрасте не выказываются достаточно определительно ни духовные силы детей, ни направление их душевной жизни, между тем как позже и то, и другое лучше выясняется; подобно тому, как и в саду нельзя сразу узнать, какие растения следует выполоть и которые следует оставить расти, — пока они еще совершенно юны, но только тогда, когда они подросли. Также не исключительно только дети богатых, знатных, сановных людей родились для высоких званий, чтоб только для них была открыта латинская школа, в то время как другие отстраняются от нее, без всякой надежды. Ветер веет, куда захочет, и не всегда начинает он дуть в определенное время.
3) Четвертая причина для меня та, что моя универсальная метода требует не только — обыкновенно столь любимой нимфы — латыни, но отыскивает путь для равномерного усовершенствования и в родном языке каждого народа (чтобы всякий дух более и более славил господа), что составляет стремление, которое не может быть устранено произвольным перескакиванием через весь родной язык.
4) Хотеть учить чужому языку — прежде, чем дитя владеет своим, это, в-пятых, то же, как если бы заставить мальчика учиться ездить верхом, прежде чем он умеет ходить. Весьма полезно делать строгое различение в занятиях, как это показано в главе XVI, в 4 положении. Ибо, как утверждает Цицерон, что тот не может учиться произносить речи, кто не умеет еще говорить, так и моя метода высказывает, что тот не сумеет учить по-латыни, кто не знает своего родного языка, так как последний служит, согласно моей методе, руководителем первой.
5) Наконец, в-шестых, я требую реального образования (eruditionem realem), а сообразно с этим, внешнее обращение с предметами этого образования для учеников гораздо легче, если при этом они пользуются книгами, написанными на родном языке, на котором бы дано было и наименование предметов. Когда ученики будут знать эти названия, тогда им легче будет учиться латыни, так как новые названия придется придавать известным уже вещам и, в сообразной с искусством постепенности, присоединять к познанию вещей на вопрос — что? еще рассмотрение их на вопрос — почему?
6) Установив гипотезу о четверичной школе, я должен представить очерк школы родного языка (народной школы). Целью и задачей народной школы будет — обучение всего юношества, от шестого до двенадцатого (или тринадцатого) года жизни, тому, что пригодно человеку на всю его жизнь. Именно, народная школа должна научить учащихся:
I. Свободно читать на родном языке, как письменное, так и печатное.
II. Писать — сначала отчество, далее бегло, потом самостоятельно, согласно с законами грамматики родного языка, которые должны быть им сообщаемы в возможно легком и понятном виде и разъясняемы при упражнениях.
III. Считать — цифрами и камешками (на счетах), — смотря по надобности.
IV. Правильно измерять различные протяжения, длину, ширину, расстояние и проч.
V. Петь употребительные мелодии, а для более искусных учеников также начала художественной музыки.
VI. Усвоить памятью возможно большее число церковных песен, какие где употребляются, дабы будучи воспитаны для прославления бога, умели (говоря вместе с апостолом) сами себя поучать и увещевать псалмами, гимнами и духовными песнями, — воспевать бога в своих сердцах.
VII. Кроме катехизиса, точно знать важнейшие события из истории, главнейшие изречения Священного Писания, так чтоб могли их пересказать.
VIII. Знать, разуметь и полагать начало приложению в жизни учения о нравственном, изложенного в правилах и разъясненного примерами, соответствующими познавательной силе детского возраста.
IX. Из науки о государстве и сельском хозяйстве (De aeconomico politicopue statu) знать столько, сколько нужно для того, чтобы понимать происходящее в повседневной жизни, дома и в государстве.
X. Познакомить со всеобщей историей мира, в его сотворении, падении, восстановлении и управлении мудростью Божьей, до последнего дня.
XI. Сообщить важнейшее из мироведения (cosmographia), в особенности о круглости неба, о шарообразности носящейся среди него земли, о движении океана, о разнообразном виде морей и рек, о частях света, о главнейших государствах Европы, в особенности же о городах, горах и реках собственного отечества, и иное достойное замечания.
XII. Наконец, из ремесел — знать большую част важнейших, хотя для той цели, чтоб ученики не были в слишком большом невежестве относительно того, что происходит в человеческой жизни, — или же для того, чтобы впоследствии свободнее проявилось природное влечение — к чему каждый по-преимуществу чувствует склонность.
7) Если всё это в народной школе будет правильно преподано, то не только юноши, вступающие в латинскую школу, но также и те, которые отдаются сельскому хозяйству, торговле, промышленности, — не повстречают ничего нового, о чем бы они здесь не получили понятия, и следовательно, всё, что они будут исполнять по роду их занятий, что они услышат в религиозных собраниях, или где-нибудь в другом месте, или что они прочитают в книгах, будет для них не более, как подробнейшее освещение или более специальное различение уже прежде узнанных вещей; потому и в действительности они оказались бы гораздо способнее всё это вернее понимать, выполнять, обсуждать.
8) Для достижения этой цели, должно употребить следующие средства:
I. Курс элементарной школы, который наполняется этими работами в шесть лет, должен быть разделен на шесть классов (где же представится возможным, там разделить их и в помещении, чтобы они не мешали один другому).
II. Для каждого отдельного класса должны быть назначены особые книги, которые исчерпывали бы всё необходимое для этого класса (соответственно объему материала в грамматике, морали, религии), так чтобы ученики, пока они будут обучаться в известном классе, не имели надобности ни в каких других книгах; с помощью же своих пособий, несомненно достигали бы предположенной цели. Ибо необходимо, чтоб эти книги исчерпывали также и весь родной язык, напр. заключали бы в себе все наименования вещей, которые дети, по их возрасту, могут понять, потом предпочтительнейшие и наиболее употребительные обороты речи.
9) Соответственно числу классов, — учебных книг, следовательно, будет шесть, причем они различались бы между собой не столько по содержанию, сколько по форме; ибо все они должны трактовать обо всём. Но сначала предлагается в них более общее, более известное, более легкое, — позднее делается переход к уразумению более специального, неизвестного, труднейшего, или вносится новый некоторый способ рассмотрения тех же вещей, представляющий духу новое удовольствие, как это вскоре будет показано.
10) Особенно следует заботиться о том, чтобы здесь всё было приспособлено к детскому уму, который, по существу своему, привлекается веселым, шутливым, радостным, — от серьезного же и строгого почти со страхом отталкивается. Следовательно, для того чтоб сделать возможным для детей изучить серьезное, что некогда будет полезно им, и в то же время изучить легко и приятно, — всюду полезное должно быть перемешано с приятным, дабы умы как бы привлекались постоянными приманками и были бы приведены туда, куда мы их хотим привести.
11) Учебные книги должны носить также и соответствующие заглавия, которые привлекали бы детей, но в тоже время метко обозначали бы всё заключающееся в книгах. Такие заглавия, полагаю, могли бы быть заимствованы из области садов, — приятнейшего, что только знают дети. Ибо если школу сравнивают с садом, то почему бы не назвать книгу первого класса — фиалковой, второго класса — розовой, книгу третьего — зеленой — лужайкой и т. д.?
12. Об этих книгах, их содержании и форме, будет в другом месте сказано подробнее. Здесь я прибавлю только следующее: Так как мы пишем на родном языке, то и технические названия должны быть даны на этом языке, а не на латинском и не на греческом. Ибо 1) мы желаем так преподавать юношеству, чтобы оно понимало всё без замедления. Но иностранное должно быть еще сначала объяснено, прежде чем будет понято, да и объясненное не вполне будет понятно; только думают, что слово понято, когда известно, что оно означает, но слова эти с трудом удерживает память. Так как на родном языке объясняется не другое что, как только словом обозначенная вещь, то оно вскоре понимается и скоро запечатлевается в памяти. Итак, удалим же задержки и пытки с этой первой ступени преподавания, чтобы всё шло в стройном порядке. 2) Кроме того, мы хотим, чтобы родной язык разрабатывался не на манер французов, имеющих массу греческих и латинских названий, непонятных народу (на что Стевин[4] язвительно нападает), — но выражая всё словами, находящимися в общем употреблении. Равным образом, рекомендует это и Стевин своим бельгийцам (Геогр., I книга), что прекрасно и выполняет он в своей математике.
13. Можно было бы заметить и показать на примерах, что не все языки настолько обильны словами, чтобы на них можно было одинаково успешно передать греческие и латинские выражения. Далее, если бы они даже и были переданы, то привыкшие к тем выражениям ученые не отказались бы от них. Наконец, было бы лучше, если бы мальчики, начиная латынью, приучили себя к языку ученых, дабы не понадобилось им впоследствии снова заучивать технические названия.
14. На это я должен возразить: 1) это вина не языков, но людей, если какой-нибудь язык оказывается темным, искаженным, недостаточным для выражения необходимейших вещей. Равным образом, и греки и римляне сначала должны были творить себе вокабулы, прежде чем они вошли в общее употребление, и их образцы были сначала шероховаты и темны, так что они сами сомневались, могут ли придуманные ими слова быть облагоражены; но когда слова были приняты, оказалось, что нет ничего более выразительного. Это относится, напр., к латинским выражениям: бытие, сущность, постоянное, случайное, количество, качество и проч.[5]. Итак, ни в каком языке не было бы недостатка в словах, если бы только в людях не было недостатка в труде и прилежании.
15. Что касается до второго возражения, то пусть специалисты сохранят свое для себя; а так как мы должны помогать необразованным, дабы они могли достигать понимания свободных искусств и наук, то понятно, что мы не должны говорить с ними на чуждом им иностранном языке.
16. В третьих, замечу я: мальчики, позднее изучающие языки, встречают при этом мало затруднений, потому именно, что они уже обладают знанием технических выражений на родном языке, и потому раньше могут на своем языке назвать бога отцом, чем на латинском.
17. III. Наконец, остается еще упомянуть о способе сделать эти книги легко доступными юношеству; об этом способе мы сделаем следующие замечания:
a. На ученье до́лжно посвящать не более четырех часов ежедневно: два часа до обеда и два после обеда; остальное время может быть с пользой употреблено на домашние занятия (особенно для беднейших), или на известный приличный отдых.
b) Утренние часы следует посвящать образованию ума и памяти, — послеобеденные же часы — развитию руки и голоса.
c) Потому, в утренние часы учитель имеет прочитывать и перечитывать урок (pensum) соответственного часа, в то время как ученики слушают, и если что-либо потребует объяснения, давать его по возможности в общедоступной форме, так чтобы ничего не оставалось непонятым. Затем, он заставляет учеников одного за другим прочитывать то же самое, и в то время, как один прочитывает вслух ясно и понятно, другие должны смотреть в свои книги и в молчании следить за чтением; после получасового занятия или немного более, окажется, что более способные в состоянии будут и без книги попытаться повторить прочтенное, а за ними уже пойдут и слабые головы. Ибо преподанные задачи будут довольно коротки и соразмерны продолжительности одного часа времени и силе понимания отроческих умов.
d) Усвоенное может быть еще более укреплено в послеобеденные часы, в которые я не желал бы, чтоб проходилось что-нибудь новое, но только бы повторялось пройденное утром; именно, частью чрез списывание с тех же печатных книг, частью чрез соревновательные работы, при которых всякий всё прежде пройденное удачнее удерживает и передает, или увереннее и лучше пишет, поет, считает и т. п.
18. Я не без основания рекомендую, чтобы все ученики списывали свои печатные книги, и притом столь чисто, насколько только возможно. Ибо — 1) это служит к тому, чтоб правильнее запечатлеть всё в памяти, когда чувство будет долгое время занято одним и тем же предметом. 2) Этими ежедневными упражнениями в письме — ученики усовершенствуют свое чистописание, скорописание и правописание, что весьма полезно для дальнейших занятий в школе и в жизни. 3) Родителям детей это будет служить нагляднейшим доказательством, что в школе занимаются тем, чем должны заниматься, а затем, когда дети счастливо превзойдут самих родителей, последним легче будет судить об успехах первых.
19. Некоторые частности я оставляю до последующего времени. Только об одном еще упомяну: что если отдельные мальчики должны заниматься изучением языков соседних народов, то пусть это делается приблизительно на десятом, одиннадцатом или двенадцатом году; именно, между народной и латинской школами. Это успешно достигается, если мальчиков посылают туда, где в ежедневном употреблении не родной язык, но тот, который они должны изучить, — и когда они книги народной школы (которые по содержанию им уже известны) будут на том же новом языке читать, списывать, запечатлевать в памяти, и посредством упражнений, взятых из тех же книг, обрабатывать их словесно и письменно.
Примечания[править]
- ↑ Везде в последующих местах перевода, вместо употребленного Каменским выражения — schola vernacula, школа родного языка, мы употребляем вполне передающее смысл выражения автора и более подходящее к нашему разговорному языку выражение — народная школа.
- ↑ Вильгельм Цеппер — проповедник в Герборне: сочинения его были изданы в 1594—1614 годах.
- ↑ Иоган Гейнрих Альстед, реформ. богослов, род. в 1588 г., в Герборне, в Нассау; был профессором философии и богословия сперва в Герборне, потом в Вейсенбурге, в Семиградском княж., и умер в 1638 г. Он оставил после себя большое число сочинений. В своей Enciclopaedia biblica (Triumphus seu Enc., Франкф. 1623) писал он также об искусстве бороться, об искусстве скакать, об искусстве плавать, о турнирном искусстве и др. Альстед был — в Герборне — учителем Коменского.
- ↑ Симон Стевин или Стефан, математик XVI стол., родился в Брюгге, был в Голландии инспектором плотин, сделал разные изобретения, ввел десятичное деление на геодезических мерах и написал большое число сочинений, преимущественно математического содержания. Он умер в Лейдене, в 1633 г.
- ↑ Это так называемые категории, общие понятия или группы понятий, обозначаемые обыкновенно терминами: ens, essentia, substantia, accidens, qualitas, quidditas etc.
