Воробей (Ясинский)/ДО

Воробей
авторъ Іеронимъ Іеронимовичъ Ясинскій

Дата созданія: 1879. Источникъ: Ясинскій І. І. Полное собраніе повѣстей и разсказовъ (1879—1881). — СПб: Типографія И. Н. Скороходова, 1888. — Т. I. — С. 60.

— Да я, знаете, жениться ѣду…

— Студентъ? Жениться? Безусый!.. Батенька! Куры смѣяться будутъ!.. Сколько вамъ лѣтъ?

— Мнѣ двадцать…

— Двадцать! Ха! Каковъ! А дѣвица лѣтъ пятнадцати? Любопытство — обоюдное и неудержимое? А?

Студентъ покраснѣлъ и сердито нахмурилъ брови…

— Позвольте узнать, съ кѣмъ я имѣю честь?

— Вотъ тебѣ на? Всю дорогу болталъ, болталъ! Все о себѣ выболталъ… и даже о томъ, что женится! Не пощадилъ нѣжнѣйшей струны своего сердца! Пилъ мой хересъ и ѣлъ мои бутерброды!.. И теперь вдругъ — «позвольте узнать»… Но, впрочемъ, извольте: адвокатъ Несамовъ.

— Ахъ, господинъ Несамовъ!

— Знакомъ?

— Какъ-же! То-есть, Боже мой, я столько слыхалъ… И даже читалъ… въ «Кіевскомъ Вѣстникѣ»… Тамъ ваша рѣчь… Вы меня извините, господинъ Несамовъ… Я… У меня вспыльчивый характеръ. А моя фамилія Воробей.

Молодой человѣкъ сконфуженно смотрѣлъ на розовое, полное лицо адвоката, обрамленное рыжей бородкой. Адвокатъ посмѣивался, сверкая перламутровыми бѣлками выпуклыхъ карихъ глазъ, и полулежалъ въ непринужденной позѣ на пружинномъ съ прямой спинкой диванчикѣ вагона второго класса. Онъ былъ одѣтъ по послѣдней модѣ того времени. На немъ были клѣтчатыя песочныя брюки съ яркими лампасами, облипавшія его жирныя ноги, пиджакъ бутылочнаго цвѣта изъ дорогого толстаго драпа, съ длинными вытянутыми наподобіе роговъ, лацканами, голландское цвѣтное бѣлье, золотая цѣпочка у часовъ, лакированныя съ тупыми носками ботинки и триковая шапочка безъ козырька, еле державшаяся на макушкѣ. Носъ у него былъ круглый, сизый, испорченные зубы. Адвокатъ курилъ сигаретку.

— А, такъ вы вспыльчивый молодой Воробей! Новое признаніе. Пока мы доѣдемъ до вашей станціи, я буду васъ знать, какъ свои пять пальцевъ! Кромѣ того, усматриваю, что вы съ почтеніемъ относитесь къ авторитетамъ… Рекомендація «Кіевскаго Вѣстника» спасла меня, можетъ быть, отъ дуэли! Одобряю. Но вернемся къ прерванному… Смерть, люблю слушать описаніе амуровъ! Ну, любовь ужа-сная?..

Воробей напряженно улыбнулся. И побуждаемый тѣмъ страннымъ суетнымъ чувствомъ, которое иногда заставляетъ юныхъ и неустановившихся людей говорить и дѣлать пошлости, чтобъ только вызвать предполагаемое одобреніе другихъ, онъ, подъ вліяніемъ властительнаго взгляда блестящихъ чувственныхъ глазъ адвоката, проговорилъ въ порывѣ позорной откровенности, отъ которой лицо его вдругъ вспыхнуло:

— Безпредѣльная! Еслибъ я не былъ честный человѣкъ… Я могъ бы безъ брака…

— Э!

— Она меня такъ любитъ!! Такъ любитъ!.. Такъ… что…

— Эмм…

— Однимъ словомъ…

— Э?

Молодой человѣкъ произнесъ нѣсколько фразъ шопотомъ.

— Ххе-хе! Блондиночка?

— Да, просто дитя какое-то… Самыхъ простыхъ вещей… Наивность…

— Хе!

— И при этомъ, знаете, совершенная пушинка!

— Ххе-ххе-хе!

— Вотъ приданое только тово… Маловато. Пять тысячъ! А то все было бы хорошо, — заключилъ свою исповѣдь Воробей, проводя въ испугѣ платкомъ по лицу.

Онъ самъ не могъ постигнуть, зачѣмъ онъ прихвастнулъ на счетъ пяти тысячъ. Такъ, съ языка сорвалось. Можетъ быть, онъ хотѣлъ оправдать свою женитьбу?..

Адвокатъ посмѣивался, глядя на него спокойнымъ, мѣряющимъ, почти оскорбительнымъ взглядомъ.

— Ну, ничего. Пять тысячъ!! Ничего. Проживете до окончанія курса. Пушинка много не съѣсть… Такъ вотъ какъ! Женится счастливецъ! И даже съ заранѣе обдуманнымъ намѣреніемъ! Заботится не объ одномъ удовлетвореніи эфирныхъ вожделѣній, но имѣетъ въ виду и капиталъ!.. Вотъ подите-жъ… а двадцать лѣтъ!

Раздался свистокъ.

— Послушайте, мой благоразумный другъ… Это ужъ не ваша ли станція?

Сердце Воробья забилось особенно сильно, главнымъ образомъ потому, что представлялся естественный случай выйти, наконецъ, изъ заколдованнаго круга неловкихъ положеній, въ какія онъ все время ставилъ себя, бесѣдуя съ Несамовымъ. Но, чтобы хоть разъ поддержать свое достоинство, онъ нашелъ приличнымъ сдѣлать равнодушное лицо. Онъ отвѣчалъ уныло:

— Да… здѣсь сойду…

— Что-жъ это вы такъ внезапно заскучали? Вѣдь сейчасъ Пушинка… Чортъ побери, вѣдь въ ваши годы… Или страхъ обуялъ? Боитесь обмана? Да вы будьте осторожнѣе. Передъ вѣнцомъ деньги потребуйте, а Пушинку въ укромномъ мѣстѣ допросите… безъ церемоній. Вы не понимаете, какое удовольствіе бесѣдовать съ молоденькой барышней безъ церемоній!

Воробей кисло улыбался и смотрѣлъ въ даль. Тамъ, на блѣдно-золотистомъ горизонтѣ, въ туманѣ, медленно двигаясь впередъ, синѣла полоска лѣса; ближе бѣжало назадъ зеленое бархатное поле, а еще ближе мчались одинъ за другимъ телеграфные столбы. Вагонъ дрожалъ, и слышался стукъ рычаговъ паровоза.

— Знаетъ ли Пушинка, что ее ожидаетъ сегодня? — продолжалъ Несамовъ, не спуская съ молодаго человѣка блестящихъ глазъ. — И чувствуетъ ли она приближеніе этого юнаго черноокаго злодѣя?

Онъ фамильярно хлопнулъ его по колѣнкѣ нѣжной, бѣлой, почти дамской ручкой.

— У, какія у него кости! Бѣдная Пушинка!

Особа, лежавшая всю дорогу на своемъ диванчикѣ, закутавшись въ бурнусъ и обложившись подушками, приподняла красное смятое лицо, посмотрѣла тупо кругомъ и опять уронила голову, перевернувшись на другой бокъ и показавши бѣлые чулки, туго натянутые на круглыя икры.

— Вотъ это мое почтеніе! — съ увлеченіемъ сказалъ Несамовъ, улыбаясь и скашивая глаза въ сторону спящей особы. — Вотъ…

— Да вѣдь и вы, кажется, въ тѣлѣ… — осмѣлился сказать Воробей.

— А, да, и я!

Адвокатъ съ любовью посмотрѣлъ на свои жирныя ноги и ласково погладилъ себя по бокамъ.

— А вы спичка! И куда вамъ жениться! Нѣтъ, вы бы раздобрѣли сначала съ мое…

Поѣздъ сталъ двигаться медленнѣе. Потянулись кубическія массы березовыхъ дровъ. Паровозъ шипѣлъ. Мелькнули красные товарные вагоны съ бѣлыми цифрами и буквами, молоденькія ярко-зеленыя деревца станціоннаго садика; вотъ и сѣрая, деревянная платформа. Станція шеколаднаго цвѣта съ рѣзнымъ коникомъ и съ бѣлыми телеграфными шкаликами, съ зеленымъ почтовымъ ящикомъ и огромными стекляными дверями, тихо вынырнула, какъ въ панорамѣ, и стала на одномъ мѣстѣ, у самаго окна вагона. Колоколъ запрыгалъ съ оглушительнымъ звономъ.

— Станція Сумная! Поѣздъ стоитъ три минуты! Станція Сумная! поѣздъ стоитъ три м…

— Ну, до свиданія, молодой человѣкъ. Авось встрѣтимся, въ Черниговѣ, что ли!

— До свиданія… Мнѣ ужасно пріятно… Такое знакомство!

— До свиданія, до свиданія.

Адвокатъ кивалъ головой и, все не измѣняя лѣнивой позы, протянулъ руку, которую Воробей сталъ жать съ странной горячностью.

— Ой, больно! — вдругъ вскрикнулъ адвокатъ съ гримасой.

Потомъ онъ засмѣялся и, потрепавъ Воробья по таліи, сказалъ:

— Ну, маршъ. Довольно.

Студентъ схватилъ свой чемоданъ и выбѣжалъ изъ вагона. Онъ быстро прошелъ пассажирскую залу, гдѣ два-три человѣка пили водку у буфетной стойки, подъ неусыпнымъ контролемъ быстроглазой продавщицы, и очутился на дворѣ. Мужики обступили его. Онъ растерялся и не зналъ, кого изъ нихъ нанять. Былъ онъ единственный пассажиръ и боялся обидѣть тѣхъ, которые должны будутъ воротиться домой безъ заработка. Уже онъ сталъ рыться въ карманахъ, чтобы сообразить, хватитъ ли у него мелочи, если дать каждому мужику, примѣрно, по двугривенному. Но въ это время болѣе энергичный изъ нихъ молча бросилъ его багажъ въ свою телѣгу и тѣмъ сразу помогъ ему выпутаться изъ затрудненія.

— Вы не въ Липу?

— Въ Липу.

— До Птаховъ?

— Да.

— Сѣдайте!^[1]

— Ты почему знаешь?

— Мы знаемъ! Сѣдайте!

Запахъ сѣна и дегтя обдалъ Воробья, когда онъ сѣлъ въ телѣгу. Мужикъ въ своихъ огромнымъ неуклюжихъ сапогахъ и широкополой шляпѣ проворно задергалъ возжами, хвастливо посмотрѣлъ на своихъ конкуррентовъ, которые пріятельски улыбнулись ему, и, повернувъ къ молодому человѣку смуглое, добродушное лицо съ жесткой короткой бородой, спросилъ:

— Вы берете за себя барышню Галю?

— Я. А что?

Мужикъ закурилъ трубку, спряталъ грязный полотняный кисетъ съ табакомъ за пазуху и, молча проѣхавъ нѣкоторое время, опять обернулся къ нему и, посасывая махорку и убѣдительно вращая глазами, сказалъ:

— Мм! Добрая барышня!.. Много довольны будете!

Сплюнувъ и глянувъ въ сторону, онъ ударилъ лошадь и крикнулъ, въ подраженіе русскимъ ямщикамъ, съ страннымъ въ устахъ украинца акцентомъ:

— Эхъ, съ кгорки на кгорку, дастъ баринъ на водку!

Вечерѣло. Дорога шла по кочкамъ и лужамъ. По обѣимъ сторонамъ тянулся зеленый кудрявый лѣсъ. Пахло распустившейся почкой и молодымъ листомъ. Было тихо. На меркнущемъ безоблачномъ небѣ вырѣзывался серебряный полумѣсяцъ. До Липы было еще далеко, и Воробей задумался. Чѣмъ жить, когда онъ женится на Галѣ?

Его тонкія брови нахмурились, и темные глаза, съ длинными, пушистыми рѣсницами, придававшіе ему красоту дѣвушки, тревожно бѣгали. Онъ вздохнулъ.

Но вдругъ онъ вспомнилъ Пушинку — ея поцѣлуй на крыльцѣ, ея письма, взгляды Птаховъ, умильно обращенные на него, и, махнувъ рукой, онъ принялся безпечно свистать.

…

Примѣчанія

1. укр.