ВСЯКОМУ ЗЕРНУ СВОЯ БОРОЗДА.[править]
Павелъ Ивановичъ Пупочкинъ, гласный думы.
Анна Яковлевна, его жена.
Леночка, ихъ дочъ.
М-lle Софи, гувернантка въ домѣ Пупочкиныхъ.
Долинъ, адвокатъ.
Горевъ, пріятель его.
Лакей.
Павелъ Ивановичъ Пупочкинъ. Неряшливый, глуповатый человѣкъ, рабски подчинившійся своей женѣ. Выбритый, неряшливо одѣтый старикъ лѣтъ 50.
Анна Яковлевна. Лѣтъ 45; румянится и бѣлится. Прихорашивается, хочетъ быть молодой и влюблять въ себя всѣхъ мужчинъ. Голова дома.
Леночка. Дѣвочка лѣтъ 16—17. Веселая, бойкая, наивная.
М-Ile Софи. Старая дѣва 40 лѣтъ. Зачесала необыкновенно; украшена разными лентами и наколками. Хочетъ выйдти замужь.
Долинъ. Адвокатъ — франтикъ. Носить нафабренные усы и пенена. Одѣть франтомъ.
Горевъ. Молодой человѣкъ, въ высшей степени скромный; одѣть прилично, но не франтовски; Типъ студента.
ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.[править]
Слушайте-же, Леночка, вѣдь я-же вамъ говорю, что нельзя.
Ну, милая, душка, Софи, еще одну, одну минуточку, одну секундочку.
Вѣдь мамаша не позволила вамъ даже ходить сюда; вы знаете, она будетъ сердиться!
Меня-же никто не видитъ.
А если мама выйдетъ?
Ахъ, Господи! да сейчасъ-же! Ей-Богу, и посмотрѣть-то не дадутъ. (Топаетъ ногой.) Это Богъ знаетъ что такое; туда не пускаютъ, и даже посмотрѣть, и то не дадутъ. (Смотритъ опять.) Ахъ, какъ тамъ хорошо! какіе наряды! а шлейфы! (Встаетъ съ колѣнъ.) Ахъ! шлейфъ! Какая это, должно-быть, прелестная вещь — шлейфъ! Ходишь этакъ тихо, а сзади ш-ш-шъ — шлейфъ волочится! Но мама не позволяетъ мнѣ носить длинное платье! Она мнѣ все твердитъ, что еще время будетъ; еще наносишься, говоритъ. Впрочемъ, разъ она мнѣ было разрѣшила длинное платье: это было, когда вдругъ Долинъ пересталъ къ намъ ѣздить. Мама пришла тогда ко мнѣ такая грустная, растроганная, и говоритъ: "теперь, Леночка, я хочу жить только для тебя; я буду вывозить тебя въ свѣтъ; я ужъ слишкомъ стара; для меня все кончено. Но между тѣмъ — она все смотрѣла въ зеркало и очень вздыхала, вздыхала такъ жалостно, что я чуть не расплакалась, хотя очень радовалась, что мнѣ обѣщано длинное платье. Но эти слезы, которыя душили меня, это было предчувствіе страшнаго огорченія и разочарованія. Нѣсколько дней спустя, вдругъ пріѣзжаетъ Долинъ. Ахъ; какъ это меня поразило! Я жалѣла, что онъ не провалился гдѣ нибудь, или не завязъ въ одномъ изъ болотъ, которыхъ у насъ пропасть на всѣхъ улицахъ. Онъ сталъ опятъ ѣздить чуть-ли не каждый день, мама опять сдѣлалось веселой, перестала вздыхать и все смѣялась и одѣвалась въ лучшія свои платья; а мои длинные шлейфы такъ и остались только обѣщаніемъ, хотя я и напоминала мамѣ не разъ, но она опять упорно стоитъ на своемъ, что время еще будетъ носить шлейфы. Ну, скажите, m-lle Sophie, объясните мнѣ, ради Бога, что дурнаго въ длинныхъ платьяхъ; отчего мама мнѣ не позволяетъ?
Потому что она должна была-бы сознаться въ своихъ лѣтахъ и въ своихъ морщинахъ, которыя она скрываетъ.
Ну, хорошо! А отчего она меня не вывозитъ?
Ну, что ей сказать? (Громко.) Можетъ быть, это для вашего блага! Чѣмъ раньше барышня начинаетъ выѣзжать, тѣмъ скорѣе ей начинаютъ считать года….
Ну, такъ что-жъ?
Тѣмъ раньше ея принимаютъ за… за…. отцвѣтшую.
То есть за старую дѣву?
Hélène….
Такъ зачѣмъ-же ей непремѣнно оставаться старой дѣвой? Она можетъ выйдти замужъ.
Да всякая-ли еще захочетъ?
Такъ m-lle Sophie тоже не хотѣла?
Я говорю вообще.
Это странно… Я-бъ хотѣла выйдти замужъ… и никакъ не пойму, почему мама все говоритъ, что я слишкомъ молода. М-lle Sophie, а нельзя-ли занять у кого-нибудь года? Вотъ бы хорошо было!, Въ самомъ дѣлѣ, вотъ-бы хоть у васъ: и вы-бы моложе были, и я-бы за мужъ вышла. Не правда-ли?
На вкусъ и цвѣтъ товарищей нѣтъ!
А я-бъ очень хотѣла быть взрослой дѣвицей.
Вы, кажется, сами не знаете, что говорите. Знайте, что самая счастливая пора въ человѣческой жизни это вашъ возрастъ. Я-бы желала всю жизнь остаться молодой.
Ну, что-жъ, на половину вы вѣдь должны быть довольны, а мнѣ совсѣмъ не нравится вѣкъ торчать надъ скучными книжками.
Послѣ насъ ждутъ разочарованія, огорченія, обманы.
Въ чемъ-же?
О! я не могу тебѣ говорить, дитя мое, всего; ты не поймешь, на сколько мученій осуждено женское сердце, впечатлительное, нѣжное, чувствительное. А въ этомъ шумномъ свѣтѣ столько терніевъ, столько огорченій при столкновеніи съ мужчинами.
Развѣ мужчины, въ самомъ дѣлѣ, такіе гадкіе?
Это звѣри! это уроды!
Ахъ, Боже! Что они вамъ сдѣлали?
Что сдѣлали… Вотъ въ томъ и дѣло, что они мнѣ ничего не сдѣлали. Они не умѣютъ оцѣпить высокихъ качествъ, высокихъ чувствъ женскаго сердца. Только деньги и деньги; вотъ что они цѣнятъ, да красоту еще, которая въ сущности ничего не стоитъ: она преходяща, какъ все на свѣтѣ. А если это то нѣтъ, они даютъ увядать самымъ честнымъ женщинамъ. (Вздыхаетъ.)
Это не хорошо, что они такіе злые! И это всѣ такіе?
Всѣ, всѣ безъ изключенія!!
И Долинъ?
Ахъ, Боже! Вотъ если догадается! Моя самая сокровенная тайна!
Пфу-у! Какъ я усталъ! Всю спину ломитъ. Кланялся, кланялся, просто не въ моготу стало; тотъ поздравляетъ, этотъ поздравляетъ… съ новою почетною должностью… главное, нужно каждому сказать привѣтствіе, а это такъ трудно, такъ трудно; я всѣмъ почти говорилъ одно и то-же; я отъ природы вообще не одаренъ даромъ этаюго особеннаго краснорѣчія. Хорошее это дѣло служба, но тяжесть уже теперь даетъ себя чувствовать, а вѣдь теперь только начало, что-то будетъ дальше? Начнутся хлопоты, занятія; придется распроститься съ домашнимъ спокойствіемъ и удобствами и отдаться на служеніе обществу; соснуть, небойсь, некогда будетъ послѣ обѣда; горе просто, но что будешь дѣлать! (Вздыхаетъ.) Жена этого хотѣла, цѣлый годъ кричала: баллотируйся въ гласные, ну и вы баллотировали!
Папа! правда, что сегодняшній балъ у насъ въ честь папы?
Конечно, конечно, душечка! Твой папа пересталъ быть обыкновеннымъ смертнымъ; онъ теперь того, какъ бишь, онъ теперь гласный думы! Понимаешь, гласный думы!
А что это такое, папа, гласный думы? Это тѣ гласные, которыхъ предаютъ гласности, о которыхъ всегда въ фельетонахъ пишутъ?
Ахъ, что ты? что ты? Совсѣмъ не то. Гласный это, того… какъ-бы тебѣ это объяснить это?.. того…ну словомъ… гласный, какъ это ты не понимаешь!… это человѣкъ, имѣющій право голоса. Понимаешь?
Положительно ничего не понимаю? Значить, мама тоже гласная: она цѣлый день кричитъ на людей.
Ты постоянно глупости говоришь. Ну, какая-же твоя мать гласная? Я гласный. Лучше объяснить я тебѣ не могу. Вѣдь ты должна это знать изъ исторіи. Раньше-же были гласные?
Мы изучаемъ теперь средніе вѣка, тамъ были благородные рыцари, а никакихъ гласныхъ не было.
Это очень дурно. Вамъ нужно было начать съ нашихъ временъ.
Ну, что-же дѣлаютъ эти гласные?
Что дѣлаютъ? Хмъ! да напримѣръ… того… (Въ сторону.) Правду сказать, я самъ не знаю, что они дѣлаютъ.
Ищу васъ, мой дорогой, чтобъ принести мое искреннѣйшее поздравленіе съ новымъ почетомъ, съ новой должностью, которою наши сограждане почтили васъ.
Спасибо, спасибо, благодарю васъ, г. Долинъ, а я только что хотѣлъ…
Mademoiselle, я принесъ вамъ карточку Гейне, которуюТвы такъ желали имѣть; извольте.
Mille grâces! Какъ вы любезны! Чѣмъ съумѣю….
А вамъ этотъ скромненькій букетикъ къ нынѣшнему soirée.
Вотъ и букетъ есть!… merci, но я на балѣ не буду, а я такъ радовалась мазуркѣ, на которую вы меня пригласили….
Какъ! ты не будешь на балу, который дается въ честь твоего отца?
Мама не позволила….
А… а! это дѣло другаго рода.
Жаль, что вы не будете, жаль!
Не говорите лучше: я заплачу. Господи, какая я несчастная!…
Если бы можно было…
Я улажу это, успокойся, успокойся, моя милая, я поговорю съ матерью… (Къ Долину, беря его подъ руку.) Слушайте, дорогой мой, я васъ люблю и уважаю, вы такой умный молодой человѣкъ; я хотѣлъ-бы съ вами посовѣтоваться относительно моей службы… скажу вамъ откровенно — она меня немного смущаетъ, я не чувствую въ себѣ этого, какъ-бы сказать, этого призванія къ службѣ…
Вы недовольны, что васъ выбрали?
Нѣтъ, я доволенъ — это все таки большая честь; но знаете-ли, я чувствую себя ужасно неловко: мнѣ все кажется, какъ будто я въ чужомъ платьѣ, какъ будто жметъ то тамъ, то здѣсь — я просто не въ силахъ! И для чего только меня выбрали?
Васъ знаютъ за человѣка порядочнаго, спокойнаго, наконецъ — богатаго.
Ну да, ну да, это-то конечно…
Поэтому-то васъ выбрали единогласно.
Видите-ли, чего я боюсь; тамъ, можетъ быть, нужно знать законы, или быть этакимъ, какъ-бы сказать, ученымъ человѣкомъ… ну, а у меня этого нѣтъ!
Ничего этого и не нужно!
Нѣтъ? Ну, такъ что-жъ я тамъ буду дѣлать?
Засѣдать!
Какъ, засѣдать? Вѣдь нужно что-нибудь дѣлать?
Нужно.
Такъ что-же?
Говорить! Говорить возможно больше, и такъ ловко, что бы никто ничего не понялъ! Хе, хе, хе…
Гмъ!… Это-то я могу. (Громко.) Но, вотъ видите; нужно говорить ловко, а я этого-то и не умѣю.
А не умѣете, такъ вносите проэкты разные письменно.
И этого не умѣю.
Вы слишкомъ скромны. Немного смѣлости и духу — и дѣло пойдетъ на ладъ; проэкты можно не только вносить, но и проводить милліонъ безъ одного… Вотъ, напримѣръ, при вашемъ домѣ есть пустопорожняя земля — предложите думѣ построить какое-нибудь общественное зданіе на этой землѣ, землю продайте городу. Супруга ваша, идя въ церковь, увязла въ грязи — предложите думѣ, какъ крайнюю необходимость, замостить улицу передъ вашимъ домомъ. У вашего брата лѣсу непроданнаго много — предложите его скупить городу, на случай, если явится надобность въ таковомъ, чтобъ онъ уже былъ на готовѣ…
Но, ради Бога — что вы говорите, вѣдь это все лично мои, такъ сказать, домашнія дѣла… а вѣдь намъ нужно служить общественному благу.
Слова, батюшка, слова! Вѣдь благо общественное, есть благо отдѣльныхъ лицъ, или лучше наоборотъ — благо единичныхъ лицъ есть благо общественное. Пусть каждый о себѣ хлопочетъ; если вамъ хорошо, тогда вы можете думать о благѣ другихъ, а если вамъ нехорошо, какое-же тутъ чужое благо полѣзетъ въ голову?
Вы правы, ей-Богу, правы; экій вы умница… Какъ это мнѣ самому въ голову не приходило?
Развѣ домъ, построенный на вашей ѣемлѣ, мостовая около вашего дома — развѣ это не украшеніе города?
Правда, правда! Вотъ это я называю полезною дѣятельностью гласнаго… Вдругъ этакъ 5 этажей закатятъ… тротуаръ… мостовая… хе, хе, хе… вотъ такъ такъ.. хе, хе, хе… Умница, вы, ей-Богу, умница… поцѣлуемся! (Долинъ и Пупочкинъ цѣлуются. Во время разговора Долина съ Пупочкинымъ т-lle Софи бросаетъ на Долина влюбленные взгляды; Леночка то смотритъ въ ключную скважину въ залу, то шепчется съ m-lle Софи.)
Папа, попроси маму, хоть только одну мазурку…
Хорошо, хорошо, милая моя… сдѣлаемъ, сдѣлаемъ… чортъ возьми.. 5 этажей съ куполомъ… тротуаръ… хе, хе, хе!
Ахъ, папа, какъ я тебя благодарить буду! (Бѣжитъ къ дверямъ.)
Это что? А — а! Зачѣмъ ты тутъ? Какъ ты смѣла выйдти изъ своей комнаты, негодная дѣвчонка!
Д-да папа… позволилъ…
Кто? Я?
Папа… вѣдь ты…
Ты ей позволилъ?
Избави Богъ!
М-lle Sophie, извольте идти съ Hélène въ ея комнату, займите ее! (М-lle Софи дѣлаетъ гримасу и отходитъ).
Если, mademoseille, желаете, можете послѣ выйдти въ залу; но я думаю, что вы проскучаете: кавалеровъ очень мало.
Хорошо приглашеніе! И это при немъ. О, я отмщу! (Уходитъ въ другую дверь налѣво.)
Такъ и знала, что этимъ кончится.
Эта дрянь, кажется, дуется! Вотъ держи ихъ изъ милости!…
Что-же, она вѣдь тебѣ родня.
Кажется, это къ дѣлу вовсе не относится. Ей можно хоть сейчасъ отказать. М-r Долинъ, что-же мы будемъ дѣлать?…Барышень такъ много, а кавалеревъ совсѣмъ нѣтъ.
Будьте покойны, это ужъ мое дѣло, я заказалъ нѣсколько паръ ногъ; онѣ скоро будутъ.
Вы ужасный человѣкъ. Я не ожидала такого собранія: однако, всѣ пріѣхали, кромѣ жены головы; она, видите-ли, больна, эта слониха… но я ей это припомню… (Къ мужу.) Ты не выдумай дѣлать визита головѣ… да и вообще, если будешь знаться съ нимъ…
Но вѣдь онъ мой начальникъ…
Начальникъ! Какой онъ тебѣ начальникъ? Онъ такой-же выборный, какъ и ты; тебя выбрали и его выбрали.
Такъ, душечка, нельзя! (Къ Долину.) Что, правда?
Э… это зависитъ отъ обстоятельствъ.
А! что! видишь, ангелъ мой!
Ничего не вижу и не хочу видѣть. Я не на то твоя жена, чтобъ надъ нами командовалъ какой-нибудь городской голова! Женщина изъ такой семьи, какъ я, съ такимъ образованіемъ и благороднымъ сердцемъ — достойна лучшаго… да впрочемъ, ужъ это мое счастье такое, что у меня глупый мужъ.
Ты напрасно тревожишься и компрометируешь меня передъ господиномъ Долинымъ; мнѣ и въ самомъ дѣлѣ подумаетъ, что я дуракъ какой-нибудь. На что ты можешь пожаловаться. Ты достаточно счастлива, да еще теперь жена гласнаго.
Большое счастье — жена гласнаго, котораго выбрали только въ надеждѣ на хорошіе завтраки и обѣды.
Ахъ, полно, что ты говоришь! (Садится.)
Да сиди вотъ, (Кричитъ.) а я одна толкись всюду, гостей занимай, хорошъ хозяинъ!
Да что-же мнѣ дѣлать?
Ты не знаешь, небойсь, глупый человѣкъ! Ступай къ гостямъ, занимай ихъ, угощай…
Ну, иду, иду. Не сердись, ради Бога, да не кричи; вѣдь все слышно туда. Ты не забудь — вѣдь этотъ балъ, это, такъ сказать, первый мой шагъ на политическомъ поприщѣ. (Про себя съ горечью.) Меня выбрали изъ-за завтраковъ и обѣдовъ! Клевета! (Уходитъ.)
И это мужъ! Это хозяинъ дома! Вотъ съ какимъ человѣкомъ меня свята судьба! Ахъ, Боже, Боже! Вы не въ состояніи, М-r Долинъ, понять мои муки… онъ не умѣетъ оцѣнить меня… не умѣетъ понять моихъ желаній…
Ну, пошло!.. (Подходя къ ней.) Но зато я понимаю ваше положеніе и страдаю за васъ. (Цѣлуетъ ея руку.)
Это благородно съ вашей стороны, но я не должна принимать этой жертвы… Еслибъ я была моложе… красивѣе…
Тогда-бъ годилась… (Лакей входитъ съ чаемъ и становится около нихъ. Долинъ, оставляя ея руку, беретъ чай; говоритъ въ сторону). Какъ разъ во время пришелъ! (Лакей уходитъ.)
Тамъ танцуютъ, а мы здѣсь…
Къ вашимъ услугамъ…
Къ моимъ! Въ залѣ такъ много дамъ…
Много, но я предпочитаю васъ. (Даетъ ей руку, и оба уходятъ).
Ну, теперь я сдѣлалъ свое дѣло… Жена не будетъ меня упрекать, что я не занимаю гостей.
Что это?.. ты меня забываешь? Что я развѣ тутъ не хозяинъ? А?
Я не зналъ-съ, что вы до закуски пожелаете…
Чего не зналъ! Я не зналъ-съ! дуракъ! Ты не зналъ, что мнѣ освѣжиться надо! Оселъ! (Пьетъ рюмку.) Ты обо мнѣ долженъ прежде всего думать… понимаешь? Я господинъ, я тебѣ плачу — значитъ, меня и почитать долженъ. (Пьетъ еще рюмку.) Ну, теперь пошелъ. (Лакей хочетъ уходитъ.) Дуракъ, куда ты бѣжишь? (Лакей возвращается къ нему, Пупочкинъ беретъ еще рюмку и выпиваетъ.) Ну, теперь можешь идти! (Лакей стоитъ.) Что ты оглохъ?
Никакъ нѣтъ-съ.
Ну, и убирайся! (Увидя себя въ зеркалѣ.) Гдѣ-же мой галстукъ? А — а… развязался. (Поправляетъ.) И сорочка помята… нужно пожалуй передѣть… (Идетъ къ двери: лакей возвращается)
Принеси-ка еще вина!
Слушаю-съ! (Уходитъ.)
Прекрасное вино… освѣжаетъ — плавное… и сортъ хорошій, кажется.. Пріятно выпить. (Лакей входитъ съ бутылкой на подносѣ. Пупочкинъ, пробуя, пьетъ рюмку.) Отлично! (Пьетъ еще рюмку.) Прекрасное вино… Что тамъ пьютъ много?
Нѣтъ-съ, мало!
Не угощаютъ, должно-быть. Нѣтъ, видно, безъ меня нигдѣ не обойдутся! Надо идти. (Уходитъ.)
Оставить меня на серединѣ залы и отойти! О m-r Долинъ, это обидно!
Но увѣряю васъ, что это минутная забывчивость!
Да, прежде вы такъ не забывали меня, а теперь я вамъ надоѣла, я васъ заставляю скучать, я это вижу.
Надо пользоваться минутой! (Громко.) Напротивъ, вѣрно явимъ надоѣлъ, и вы ищете ничтожныя причины, чтобъ только отвязаться отъ меня! (Торжественно.) Прощайте, сударыня!
Что ты дѣлаешь? (Лакей проходитъ.)
Кстати!
Ты останешься! Слышишь? Я требую этого. (Долинъ цѣлуетъ ея руку.)'Прости меня! Не огорчайся, но вѣришь-ли, что иногда рождается такое сомнѣніе, такъ боишься потерять тебя… ты такъ молодъ, красивъ, тебѣ улыбается все въ жизни, молодыя женщины безъ ума отъ тебя, и вдругъ — ты отдаешь себя мнѣ!… Нѣтъ, ты долженъ презирать меня, ненавидѣть…
Какъ она сердце-то мое хорошо видитъ; вѣдь угадала… (Къ ней.) О, Jeannette!
О, не объясняй! Я знаю, я чувствую… я виновата, но нѣтъ силъ отказаться отъ этой страсти… силъ нѣтъ… (Падаетъ въ ею объятія. Музыка за сценой наигрываетъ вальсъ.)
У меня тоже…
О! Если бы я могла любить своего мужа!..
Трудненько немножко!
Но моя несчастная судьба достойна милосердія… (Ласкаетъ его по щекѣ.)
Чего-же она хочетъ? Неужели я долженъ быть ея мужемъ?
Браво, браво! Вотъ они гдѣ польку танцуютъ.. (Пошатывается.) Тамъ.. танцуютъ… здѣсь танцуютъ… вездѣ танцуютъ. гуляютъ… веселятся… Чортъ возьми!. Гласный Пупочкинъ лаетъ балъ…
Да и я самъ сегодня что-то растанцовался… Первый шагъ на политическомъ поприщѣ… (Идетъ къ женѣ) Я, душенька, немного, немного… все при угощеніяхъ.. ей-Богу, все угощалъ… Нельзя — хозяинъ: съ этимъ глотокъ, съ тѣмъ глотокъ… такой балъ въ головѣ… танцуетъ… ты не сердись… Вѣдь это, если въ отношеніи… разсужденія… ничто иное, какъ если-бъ въ отношеніи тѣхъ и другихъ предметовъ… вообще… Все таки хозяинъ… и гласный думы… (Становится между женой и Долинымъ.) Но вы объ этомъ ни-ни… тсс… могутъ узнать, что гласный думы… Вѣдь это религіозно-политическое преступленіе… Вѣдь это знаете чѣмъ пахнетъ?… Неблагонамѣренностью…. (Подымаетъ палецъ кверху.) Неблагонамѣренностью… (Анна Яковлевна смотритъ съ презрѣніемъ на мужа, беретъ Долина подъ руку и оба уходятъ въ залу.)
По-ни-маешь… душенька… это никакъ нельзя.. (Осматриваясь.) Что-жъ, чортъ возьми… ушли — ну… и Богъ съ ними!… Или мнѣ это показалось… а я готовъ побожиться, что они тутъ были! (Шатаясь.) А невѣрны у меня какъ-то первые шаги на политическомъ поприщѣ.. (Смотритъ на диванъ.) А не прилечь-ли?… Хорошо-бы вздремнуть… да и люди не узнаютъ, что господинъ гласный сегодна того… (Ложится.) Это крайняя, крайняя неблагонамѣренность… не…б..ла…гонамѣрен… ность… на…мѣрен…ность… нам…
Ну, чортъ возьми, удовольствіе!.. вертѣть дюжину барышень въ вальсѣ… Это пытка! Ну, подвелъ меня этотъ Долинъ, удружилъ!.. Много хорошенькихъ, говоритъ, а тутъ хоть-бы одна…рожа на рожѣ. Хозяйка, кажется, умѣетъ устроить вечеръ такъ, чтобы быть первой; впрочемъ, съ ея рожей, это и не трудно. Но гдѣ же ея дочка? Вотъ это прелестная дѣвочка! Я каждый день любуюсь ею изъ своего окна, когда она сидитъ за своими книжками съ кошкой на колѣнахъ. Для нея я только пришелъ сюда, и вдругъ — ея-то и нѣтъ! А можетъ быть, я и ошибся! Можетъ быть, моя прелестная vis-à-vis живетъ по сосѣдству съ Пупочкиными… Не ошибся-ли я окошками? (Садится.) А я думалъ провести этотъ вечеръ такъ хорошо, въ бесѣдѣ съ нею… а тутъ вотъ что вышло… Тоска!… (Леночка пробѣгаетъ сцену къ залѣ. Горевъ оборачивается на шорохъ.) Она!
А вы что тутъ дѣлаете?
Какъ! Вы меня знаете?
Вѣроятно…
А вѣдь поклялся-бы, что ни разу не взглянула… Охъ, эти женскіе глаза… (Громко.) Смѣю васъ просить на вальсъ?
Какъ вы забавны!… Я думаю, вы видите, что я не для бала одѣта…
Вы одѣты прелестно!
Что, онъ смѣется надо мною!?
На что-же я могу васъ просить? (Ласково, полушепотомъ) Вѣдь я для васъ явился!
Для меня! (Въ сторону.) Это очень мило съ его стороны.
Я разсчитывалъ танцовать съ вами.
Очень жаль, что вы просчитались. Мнѣ мама не позволяетъ танцовать.
Почему?
Она говоритъ, что я слишкомъ молода….
Но кому-же и веселиться, какъ не молодымъ?
И мнѣ такъ кажется. (Въ сторону.) Какой онъ умный господинъ! (Опомнившись.) Вотъ еслибъ меня увидали наединѣ съ вами!
Что-же тутъ худаго?
М-lle Sophie говоритъ, что это неприлично… До свидьнія. (Дѣлаетъ реверансъ и хочетъ идти.)
Еще немного… Если нельзя вамъ танцовать, то хоть побесѣдуемте.
Да о чемъ-же намъ говорить? Вы, можетъ быть, хорошо стихи читаете? Прочтите что-нибудь… Я очень люблю поэзію…
Да въ васъ самихъ такъ много поэзіи.
Какъ онъ милъ!..
Я васъ обидѣлъ?
Ахъ, нѣтъ, напротивъ; мнѣ это очень нравится! Вы первый говорите со мной, какъ съ взрослой дѣвушкой, а здѣсь меня всѣ считаютъ за дѣвочку, хотя мнѣ уже… (Задумывается.)
Сколько?
Ей-Богу, не знаю. Мнѣ никогда мама объ этомъ не говорить.
Мама-то видно неохотница до ариѳметики.
Hélène! Какъ вы смѣли выйдти изъ комнаты безъ моего?…
Ну, уведутъ сейчасъ!
Ахъ! это тотъ незнакомецъ, который съ противоположной стороны смотритъ въ мои окна: Боже! какъ бьется мое сердце! Какимъ образомъ онъ попалъ сюда? О! онъ герой; онъ преодолѣлъ всѣ препятствія, чтобъ приблизиться ко мнѣ
Ахъ, Софи не могу-же я уходить, когда со мною разговариваютъ!.. Вѣдь это, я думаю, невѣжливо! (Къ Гореву.) Это моя гувернантка. (Софи кланяется чопорно).
А это…. (Останавливается и улыбается) Это хорошо, право! Я говорила съ вами чуть не цѣлый часъ, и даже не знаю.вашей фамиліи.
Моя фамилія Горевъ.
Онъ, видимо, хочетъ заговорить со мною…
Надо эту куклу занять разговоромъ, а то уведетъ, пожалуй, ее. (Громко къ m-lle Софи.) Вы тоже не танцуете?
Съ такимъ шаткимъ здоровьемъ, какъ мое, не слѣдуетъ танцовать и вообще веселиться…
Вы слабы?
Нѣтъ, но терплю… (Нѣжно.) Приходится много переносить.
Отъ кого вы получили эту розу?
Ахъ, эта дѣвчонка!.. Пока она будетъ около меня… я никогда не сдѣлаю партіи… (Громко.) Hélène!passez dans votre chambre.
Зачѣмъ вы такъ торопитесь?
Бѣдный! Какъ онъ испугался!… Онъ будетъ лишенъ моего присутствія… Онъ любитъ… онъ будетъ мой… (Громко.) Hélène, принесите пожалуйста мой платокъ…
Я васъ выручу!
Фи, какой несмѣлый! Онъ боится остаться со мной… но я это понимаю… деликатность чувствъ…
Да вѣдь вы его въ рукахъ держите!
Ахъ, правда! Какъ я сегодня разсѣяна… (Смотритъ нѣжно на Горева.) Сама не знаю, что со мной дѣлается! (Долинъ входитъ, украшенный орденами котильона.)
Кончился уже котильонъ?
Только-что… Уфъ! (Садится.)
И я съ вами не танцовала!
Не танцовала съ нимъ! Гмъ… Ужъ не онъ-ли счастливецъ?…
Горевъ, что вы дѣлаете? Какъ можно бросить залу посреди танца и уходить?
Да я не могъ больше, просто изъ силъ выбился…
А тамъ ищутъ васъ всѣ.
Съ кѣмъ-же вы танцовали?
Съ Наденькой Быстровой.
Господи!… Моя ровесница!
Она любитъ его… Этотъ вопросъ, ревность.. но я это узнаю отъ гувернантки. (Подходитъ къ m-lle Софи.)
А что будутъ теперь танцовать?
Не удивляйтесь моей смѣлости… Я хочу васъ спросить…
Боже! наконецъ, пришла торжественная минута…
Рѣчь идетъ тутъ о моемъ счастіи.
О, мое бѣдное сердце!… Софи, будь тверда!
Я хотѣлъ-бы знать…
Горевъ, у васъ есть vis-à-vis на кадриль?
Нѣтъ!…
Ну, братъ, это не подойдетъ. Не угодно-ли вамъ искать даму…
Долинъ ревнивъ; онъ догадывается, что у насъ идетъ объясненіе… нарочно мѣшаетъ. Мнѣ жаль его, но… суженаго конемъ не объѣдешь!
М-r Долинъ, что вы будете дѣлать съ этими орденами?
Ну-съ, на это трудно отвѣтить. Я не знаю, какъ съ ними распорядится мой человѣкъ, когда будетъ фракъ чистить…
Хорошъ!
Вотъ если-бъ отъ васъ! (Леночка дѣлаетъ гримасу и дергаетъ плечомъ.)
М-lle Софи, могу я васъ просить на нѣсколько словъ?
Послѣ! послѣ! Здѣсь! (Беретъ Леночку подъ руку и уходятъ.)
До свиданья!
Пойдемте въ гостиную; неловко оставлять дамъ однихъ..
Оставьте меня. Я не антикварій, и вовсе не люблю изучать древность.
Но вѣдь между ними найдутся и съ приданымъ…
Я полагаю, что мы не на рынкѣ… (Въ сторону.) Она его любитъ…
Вы ужасный циникъ…
Такъ что-же вы меня приданымъ угащаете! Вѣдь я не свататься сюда пришелъ, а развлечься…
Совершенно вѣрно, но отчего не соединять пріятное съ полезнымъ. Вѣдь и я не безъ интереса здѣсь. Если я отдаю себя на скуку, такъ знаю для чего я это дѣлаю… Вѣдь зря я тоже не стану ухаживать за старухой, я стрѣляю въ старуху, а мѣчу въ дочь.
Вы?
Что это васъ такъ удивляетъ?
Вы любите ее?
Ухаживаю за ней!
А она васъ любитъ?
Не любопытствовалъ… Да отчего бы ей не любить меня?.. Я здоровъ, красива, хорошо сложенъ, имѣю связи… родныхъ… развѣ не довольно? Не такія по мнѣ съ ума сходили! Успѣхъ имѣлъ-съ, успѣхъ не малый.
И вы пользовались, конечно!
Немного. Молодъ былъ, глупъ. Не думалъ о карьерѣ… но теперь пора остепениться… разсчиталъ… у нея хорошій домъ и приданное, да и наличныя окажутся у старика.
И вы увѣрены, что…
Что касается барышни, я спокоенъ, но ея мамаша — malheur!
Что-же, не разрѣшаетъ?
Хуже. Сама влюбилась… Это ужъ у меня счастье такое на старухъ… Думалъ, нужно за родителями поухаживать, былъ внимателенъ къ ней, предупредите ленъ, а она это объяснила себѣ иначе и втюрилась. Да и надоѣдаетъ-же баба съ своими нѣжностями! Взгляды, знаете, вздохи, жалобы… (плюетъ) тьфу! Противно даже вспомнить! И теперь по залѣ расхаживаетъ съ такими томными глазами, что пришлось удрать отъ нея. Знаете, Горевъ — выручите меня!
То есть какъ?
Влюбитесь въ нее…
Благодарю покорно.
ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.[править]
Не такъ страшенъ чортъ, какъ его малюютъ; не такъ трудно быть гласнымъ, какъ я воображалъ. Правда, я струсилъ, когда входилъ въ залу думы, поджилки тряслись; я думалъ себѣ: "полно, Пупочкинъ, брось, не за свое дѣло берешься, по послѣ — куда! ничего страшнаго не было. А я думалъ, Богъ вѣсть что потребуется! На дѣлѣ-же оказалось ничего… сиди себѣ какъ у Бога за пазухой… только слушай себѣ. Тотъ поговоритъ, другой поговоритъ, и только и знай, что вставать, когда велятъ, или только руку подымай, и шабашъ. Время такъ прошло, что и не замѣтилъ. Теперь я чувствую, что не только гласнымъ, но даже и городскимъ головою я-бы могъ быть… Что-же городской голова-то дѣлалъ? Вѣдь въ сущности ничего особеннаго… звонитъ себѣ, да звонитъ… ну, тамъ рѣчь иногда сказать… это впрочемъ потруднѣе… Тутъ нужно покраснорѣчивѣе, какъ нашъ голова… Вотъ говоритъ-то, стоитъ послушать!… Напримѣръ, какъ онъ у насъ говорилъ, что мы такое… просто чудо, даже возвысилъ какъ-то человѣка! Хоть жена и противъ него, но надо сознаться — ораторъ, въ полномъ смыслѣ. Когда онъ, напримѣръ, сказалъ: «господа! э… э..» Какъ это говорится?… «Господа…» Такъ, ей-Богу, надо быть камнемъ, чтобы не тронуться, не прослезиться! Или послѣ къ концу: "господа!… Какъ эте?… Да нѣтъ, я не повторю. Я знаю только, что тутъ я понялъ, что мы такое, какое громадное значеніе мы составляемъ въ государственной машинѣ… Ну, зато-же и хлопали мы ему!… стекла дрожали!..Ну, а послѣ, конечно, въ буфетъ — выпили, закусили, пообнимались, цѣловались… ну, и ничего, привыкли къ нашей новой государственной роли. Какъ дома теперь. (Потирая руки, ходитъ съ довольной миной. Останавливается) Одно только вышло нескладно: это съ этимъ проклятымъ тротуаромъ… Узнаетъ жена, будетъ плохо… Но чѣмъ-же я-то виноватъ? Усталъ, вздремнулъ "въ засѣданіи-это съ каждымъ можетъ случиться, тѣмъ больше, что жара въ залѣ была невыносимая… Вдругъ меня толкаютъ: "подайте голосъ, " говорятъ… О чемъ рѣчь? О тротуарѣ! Ну, понятно, что я поднялъ руку, думалъ о моей мостовой рѣчь идетъ… Послѣ узнаю, рѣчь шла о тротуарчикѣ, отъ дома головы, къ бульвару… Ошибся, что будешь дѣлать! Не узнала-бы только моя барыня объ этомъ… (Вынимаетъ изъ кармана бумаги.) Вотъ листъ на что-то дали, что-то отмѣчать… Да Богъ съ ними! Не понялъ я что-то, что тутъ нужно, много не написалъ. (Показываетъ публикѣ чистый листъ.) А вотъ (вынимаетъ брошюрку изъ кармана.) городовое положеніе… Крѣпка немножко штучка… читалъ, читалъ, а все еще ничего не раскусилъ… Ну, да авось не сводъ законовъ.. выучу на гулянкахъ.. Все таки нужно; вѣдь это для общественной пользы. (Откладываетъ бумаги на сталъ, снимаетъ мундиръ.) Эй! кто тамъ? (Лакей входитъ.) Халатъ! (Лакей уходитъ и сейчасъ-же возвращается, подаетъ халатъ и уходитъ.) Гдѣ-то моя трубка? (Смотритъ въ уголъ, подходитъ, беретъ трубку, набиваетъ табакомъ, закуриваетъ и усаживается въ кресло, тянется.) Э! хорошо отдохнуть послѣ трудовъ… Въ думѣ хорошо, а дома все-таки лучше. (Увидя на столѣ; газету.) Не успѣлъ даже сегодняшній нумеръ просмотрѣть. (Начинаетъ читать. Послѣ минуты.) Вѣдь вотъ, когда былъ простымъ смертнымъ, прочтешь фельетончикъ, да немножко городской хроники, и шабашъ, а теперь вотъ, когда играешь, такъ сказать, историческую роль… долженъ знать, что дѣлается во всемъ мірѣ… это для соображеній необходимо… да и поговорить тоже.. поддержать разговоръ… Начнемъ сначала… А вотъ… (Читаетъ вслухъ, громко.) "Парижъ. Агентство Рейтерна. Мѣстные корреспонденты сообщаютъ въ "Temps, « что племя Сіу, ведущее междуусобную войну съ туземными племенами внутренней Африки, одержало нѣсколько побѣдъ…» Вѣдь вотъ, это чрезвычайно важное событіе… Это должно, конечно, имѣть извѣстное вліяніе на нашу биржу… Гм!… Да, это несомнѣнно… потому что всякая война… такъ сказать… имѣетъ вліяніе… Надо будетъ поднять вопросъ въ думѣ о подписаніи адреса побѣдителямъ… Это очень важно… Непремѣнно внесу проэктъ… привѣтствіе такое можетъ поддержать наши сношенія съ тамошними рынками… Да! (Читаетъ дальше.) «Абсолютные принципы нашей рефлексіи довели насъ до френетическаго состоянія. Идеализируя самую обыкновенную субстанціональность силою реактивнаго идеализированія предметовъ, гуманные элементы человѣческихъ силъ и субъективное воззрѣніе на жизнь не дозволяютъ вознестись нашей слабой индивидуальности на степень совершенной абсолютизаціи предметовъ…» (Плюетъ.) Тьфу! ты чортъ! Насилу прочиталъ… Это языкъ сломаешь… И вѣдь ничего не попалъ… Вотъ вѣдь пишутъ каторжные!… Нѣтъ… этакъ… пожалуй…
Жилецъ со втораго этажа жалуются, что у нихъ печь дымитъ-съ. Приказываютъ за печникомъ сходить. (Пупочкинъ продолжаетъ читать, бормоча.) Прикажете-съ?
Убирайся вонъ! Ты не видишь, что я занятъ? (Лакей уходитъ.) Этакій народъ!… Вотъ слѣди тутъ за европейскими отношеніями… Съ какой-то печкой лѣзетъ… дуракъ! (Читаетъ дальше.)
Какіе-то господа желаютъ квартиру рядомъ посмотрѣть-съ.
Ну, и покажи.
Они хотятъ хозяина видѣть.
Скажи, что самъ занятъ. (Лакей уходитъ.) Минуты покойной нѣтъ: то домашнія дѣла, то общественныя… (Читаетъ дальше.) Ничего не понимаю, надо Долина спросить… Это умная голова… онъ объяснитъ.
Опять! Вотъ наказаніе-то! Еще увидитъ жена… опять скажетъ, что я ей свиданіе назначилъ, какъ въ ночь послѣ бала, когда я думалъ, что воры пробрались… Насилу открутился… (Читаетъ.)
Бѣдный!… Сидитъ себѣ и не подозрѣваетъ, что въ его домѣ развратъ… Ахъ, это навѣрно было назначенное свиданіе… Могу себѣ представить, какъ она злилась, когда, вмѣсто любовника, нашла здѣсь меня и мужа… Кого она ждала? Хорошо, если Долина, а если моего Горева… котораго избрало мое сердце… который составляетъ теперь всю мою жизнь! О, этого я не потерплю… я обращу вниманіе мужа на это!… Это развратъ, самый грязный, гнусный! (Кашляетъ, чтобъ обратить на себя вниманіе.)
А!
Вы заняты?
Да-съ, у меня теперь работы на десятерыхъ.
Бѣдный! Онъ работаетъ для нея, а она… О подлая душа!… Какъ бы ему это ловчѣе сообщить?…
Чего она хочетъ отъ меня!
Позвольте попросить у васъ вниманія! Пять минутъ не больше. Дѣло весьма серьезное…
Чего она такъ лижется…
Тутъ рѣчь идетъ объ васъ и обо мнѣ!
Объ ней и обо мнѣ!… Не понимаю!… Впрочемъ… я догадываюсь.. я давно замѣтилъ… Да и та ночь.. Гм! Понимаю… Старая дѣва не разборчива, да впрочемъ, вѣдь я еще тоже ничего… и бодръ и свѣжъ… а старыя дѣвы, какъ гнилое яблоко — падаютъ и тому на голову, кто яблоню и не трогаетъ. Я держалъ всегда себя прилично…
Какъ бы это сказать? (Задумывается.)
Вѣдь вотъ сумасшедшая!.. Она, ей-Богу, влюбилась въ меня…
Я вамъ давно хотѣла уже признаться…
А, что я говорилъ! (Громко.) Уже давно…
Да, давно; но моя обязанность, моя роль въ вашемъ домѣ не позволяли мнѣ…
Не пришла бы жена… (Самодовольно.) Не дурно, въ самомъ дѣлѣ… подъ секретомъ… Не знаю только, мнѣ, какъ гласному, удобно-ли.. Но, впрочемъ, самые высокопоставленные позволяютъ себѣ…
Сегодня, когда все пошло уже такъ далеко..
Все лучше и лучше. Да она вовсе не такъ стара, и вовсе не такъ некрасива, какъ мнѣ казалось. Еще сойдетъ… сложена недурно, глаза еще блещутъ.. Надо ей помочь, того… (Беретъ ее за руку.) Вы, m-lle Sophie не думайте, что я этого не замѣчалъ… я выжидалъ только… случая…
Какъ! И вы нечего не дѣлали?
Да позвольте, вѣдь… я… я… еще ничего не зналъ, я.. я… только догадывался… я не думалъ-бы никогда.. такая скромная… казалось мнѣ…
И вы не поступили, какъ мужъ?
Какъ мужъ!.. (Въ сторону.) Вотъ такъ откровенно!.. (Громко и ласково.) У меня… не было смѣлости… вѣдь я человѣкъ не теперешній… я думалъ…
Какъ голова дома, я думаю, вы имѣете на это право!
Господи!.. вотъ это-то…
Чего-же вы ждете? Вы хотите, чтобъ жена ваша окончательно пала!
Жена! (Въ сторону) Для чего жена-то тутъ?
Вѣдь вы говорите, что знаете?
О чемъ?
О свиданіи вашей жены во время бала…
Моей жены? Свиданіе? Что вы говорите!.. Съ кѣмъ? Скажите, «ть кѣмъ?
Съ кѣмъ? Если-бы я звала!… (Громко.) Этого я сказать не смѣю; вы сами увидите!
Съ кѣмъ? Говорите! Гдѣ, когда увижу?.. О! я его… я его застрррѣлю! Нѣтъ, впрочемъ, я его… я его…
Васъ безсовѣстно обманывали… я открыла вамъ глаза — остальное ваша забота.
Нѣтъ! я не вѣрю… вы бредите, вы съ ума сошли. Чтобъ моя жена…
Мое состраданіе къ вамъ и сожалѣніе принудили меня быть доносчицей — дальше, дѣлайте что хотите, но помните, что вы гласный думы и скандалъ въ вашемъ домѣ… позоръ! (Уходитъ въ лѣвую дверь).
Боже! Что я слышалъ? Любовная связь, свиданіе… моя жена… Нѣтъ, у меня мысли путаются… Такой позоръ въ моемъ домѣ… въ домѣ гласнаго.. (Начинаетъ хныкать.) Унизить меня… унизить, осрамить, опозорить мои постъ… (Минута молчанія.) Я дѣлалъ все, чтобъ возвысить имя Пупочкиныхъ… я изъ кожи лѣзъ, и вдругъ — одна минута… и… О! нѣтъ! Это не можетъ быть. (Начинаетъ бѣгать по сценѣ.) Это не можетъ быть… Это клевета… Это интрига… И это награда за столько лѣтъ супружескихъ обязанностей… за мою вѣрность, которую не можетъ сломить никакая сила… (Задумывается)… Гм… ну… да это на одну минуту… А она? Вѣчныя придирки… ругань, недовольство мною, доходящее до… до… Наряды постоянные… вечера… Ахъ! я дуракъ, дуракъ… а я воображалъ, что все это дѣлается для меня! Но это даромъ не пройдетъ; я имъ покажу, что можетъ Пупочкинъ… И ее, и его… (Обдумывая.) Да кого? Кто этотъ негодяй? Эта старая корга съ зелеными глазами не хотѣла сказать… но я узнаю, и тогда… горе ему, горе! (Останавливается и задумывается.) Но что-же сдѣлать съ нимъ?.. Вызвать? Нѣтъ! это по всему городу будетъ извѣстно… голова будетъ торжествовать… Боже! (Хватаетъ себя за голову) Что я долженъ дѣлать?.. (Долинъ входитъ, кладетъ портфель на столъ. Пупочкинъ бросается къ нему, беретъ его за руку.) Хорошо, что пришли! Васъ Богъ послалъ… Ужасное дѣло, несчастье, горе…
Что случилось? Что нибудь въ думѣ…
Какое! Чортъ мнѣ въ вашей думѣ!.. Жена! Жена!
Да что такое?
Моя жена… моя жена… имѣе… она имѣетъ любовника…
Что? Что вы говорите? Возможно-ли это!
Вѣрно… вѣрно… Самъ видѣлъ… то есть… нѣтъ, самъ не видалъ… а вѣрно, ужъ это вѣрно… измѣнила мнѣ, мнѣ, понимаете? Мнѣ… примѣрному и лучшему мужу!!!
Да ктоже этотъ негодяй?
Вотъ въ томъ-то и дѣло, что негодяя-то этого я не знаю!
Ну, слава Богу! Камень съ плечь!
Но вы мнѣ поможете ихъ прослѣдить… Мы его откроемъ и… Вы поможете мнѣ?
О! Конечно!
Вы — мой лучшій другъ!
Не трудно прослѣдить самого себя!
А если поймаемъ, тогда… (Беретъ подъ руку Долина и отводитъ къ сторонѣ)… тогда… Вотъ я и хотѣлъ съ вами посовѣтоваться, что мы тогда сдѣлаемъ? Но такъ, чтобъ не было скандала…
Но, можетъ быть, это пуфъ?
Ну, ужъ нѣтъ-съ, это М-lle Sophie, мнѣ говорила, я ей вѣрю… она дѣвица достойная и клеветать не будетъ… Да и какая цѣль?
Какая цѣль! Да вы развѣ не знаете женщинъ нашихъ? Я знаю, напримѣръ, матерей, которыя на собственныхъ дочерей взводили самыя грязныя сплетни, на свояченицъ — почти всегда, на племянницъ, на всѣхъ, кто только подъ руку попадаетъ, сплетничаютъ дома, сплетничаютъ въ госгяхъ, на улицахъ, въ театрахъ, всюду, изъ единственной страсти къ сплетнямъ… Вы развѣ этого не знаете? Наконецъ, у вашей Sophie, что-ли, можетъ быть досада говоритъ!
Ахъ, нѣтъ! Что вы? За что она будетъ сердится на жену?
Кто знаетъ?
Конечно, если-бъ это была выдумка — я былъ-бы счастливъ, но… (Леночка входитъ.) Дочь идетъ! Ни слова ей, пусть не знаетъ позора своей матери. Я уйду, а то она все прочтетъ на моемъ лицѣ.. (Уходитъ.)
Что это съ папой?
Пустое-съ. Дѣла, хлопоты, служба…
Охъ, ужъ эти дѣла… ненавижу! Съ тѣхъ поръ какъ папу выбрали въ гласные, онъ не имѣетъ ни минуты покою… Прежде и шутитъ и поласкаетъ, говорить — а теперь никогда и дома не найдешь. А мнѣ такая скука, такая тоска… не съ кѣмъ слова поговорить… М-lle Sophie все вздыхаетъ по цѣлымъ днямъ; спросишь ее, она начинаетъ увѣщевать, что я этого не пойму, что я еще молода слишкомъ, а между тѣмъ М-r Горевъ меня увѣряетъ, что я уже взрослая барышня… Ей Богу, это можно просто съ ума сойдти!
Надо, наконецъ, кончить комедію, случай прикинуться ревнивымъ — и сдѣлать предложеніе! Благо стариковъ нѣтъ. Но что-то мамаша на это скажетъ?
М-r Долинъ, отчего вы не привели съ собою Горева?
А вы мной однимъ недовольны?!
Откуда вы это взяли?
Потому что вы тоскуете по отсутствующему!
А!
А Горевъ вамъ очень понравился?
Очень!
Баловница, хочетъ меня заставить ревновать! Нужно немножко нѣжности пустить въ ходъ. (Беретъ ее за руку.) Вы это серьезно говорите? (Хочетъ поцѣловать руку.)
Фи, что вы дѣлаете! Вѣдь я не старуха — только старшимъ цѣлуютъ руку, да духовникамъ!
Вотъ еще дура-то! Впрочемъ, для женитьбы — это статья подходящая! (Громко.) Да въ этомъ нѣтъ ничего худаго! (Подходитъ и обнимаетъ ее, желая поцѣловать.)
Monsieur, пожалуйста! (Удивленно.) Что это съ вами сдѣлалось! Вы кажется съ ума сошли?
Не замѣчаю…
А я замѣчаю. Если не хотите быть такимъ, какимъ были до сихъ поръ, такъ я съ вами не буду разговаривать!
Экій проклятый ребенокъ! Не думалъ, что это пойдетъ такъ туго… Никогда не возжался съ этими недорослями, не знаешь какъ и взяться за нихъ! Ихъ еще конфетками да стишками надо прельщать! Попробуемъ! У меня въ портфелѣ есть какіе-то стишки… (Подходитъ къ столу и вынимаетъ изъ портфеля бумагу.) Правда, я ихъ тысячу разъ уже посвящалъ разнымъ феямъ, но это ничего не значитъ. (Громко къ Леночкѣ.) Вы любите стихи?
О! очень!
Отгадалъ! (Громко.) Я зналъ это и принесъ вамъ!
Merci! А чьи это стихи?
Мои-съ, для васъ спеціально написаны!
Такъ и вы сочиняете? А что вы въ нихъ говорите?
О чемъ? Обо всемъ, а главнымъ образомъ, о чувствахъ. Это, такъ сказать, исповѣдь моего сердца. Прочтите, послѣ скажите, какъ они вамъ понравились. До свиданія! (Посылаетъ ей воздушный поцѣлуй. Въ сторону.) Сказалъ, что одолѣю! (Уходитъ.)
Что это съ нимъ сдѣлалось? Я чуть не расхохоталась! И онъ тоже сочиняетъ, вотъ никогда-бы не думала! Посмотримъ, что-то онъ написалъ! (Развертываетъ бумагу и читаетъ.)
О! дѣва чудная моя!
Краса моя и совершенство!
Тебя повсюду вижу я,
Тебя, мое блаженство!
И въ волнахъ яростныхъ морей,
И на тропѣ въ лѣсахъ дремучихъ,
И у престола всѣхъ царей,
И межъ песковъ сыпучихъ.
Люблю тебя, какъ мотылекъ
Разцвѣтшую ужъ розу --
Лети ко мнѣ, мой голубокъ,
Лети ко мнѣ скорѣе.
Ты поймешь мои страданія,
Ты поймешь, красотка,
Ты поймешь мои терзанія,
Ты поймешь, лебедка!
Какая она счастливая! А я вотъ читаю, читаю, ничего не могу понять! Для чего тутъ цари, лѣса, волны?… Нѣтъ, нескладно какъ-то. Вотъ Горева стихи, которые онъ мнѣ поднесъ, совсѣмъ другое… Коротенькіе, но за то понятнѣе… Я ихъ сейчасъ поняла… (Вынимаетъ изъ кармана бумагу, развертываетъ ее, но читаетъ наизусть.)
Я часто смотрю: у окошка
Сидитъ моя милая крошка.
Передъ ней цѣлый ворохъ книжонокъ,
На колѣнкахъ любимый котенокъ.
Такъ нѣжно она его гладитъ,
Такъ сердце мое къ себѣ манитъ,
Что думаю: „Милый ребенокъ,
Зачѣмъ-же не я твой котенокъ?“
Это стихи'… По крайней мѣрѣ, я понимаю, что это для меня написано, а это… (Смотритъ на стихи Долина.) Богъ знаетъ, что такое… „О дѣва, чудная моя! лети ко мнѣ, мой голубокъ, лети ко мнѣ скорѣе“… Даже риѳмы нѣтъ! Ничего не понимаю! (Входитъ Анна Яковлевна.) Надо маму спросить; она, можетъ быть, знаетъ. Мамочка, что значатъ эти стихи? Объясните мнѣ, пожалуйста!
Кто тебѣ далъ эти стихи?
М-r Долинъ!
Долинъ? (Въ сторону.) Вотъ негодяй! Нѣсколько недѣль тому назадъ онъ мнѣ ихъ посвятилъ — вотъ обманщикъ! Можно-ли было ожидать? Это такъ онъ любитъ!
Ну, что-же мама!
Кто тебѣ позволилъ принимать стихи отъ мужчины?
Но… мама… вѣдь ты сама… что-же тутъ дурнаго?…
Ни стихами, ни въ прозѣ, ты не должна принимать такихъ вещей! Слышишь, это неприлично! Ты-бы пошла лучше свои уроки учить!
Если-бы сна знала, что у меня еще лучше есть отъ Горева! (Уходитъ.)
Хоть-бы слово перемѣнилъ! А то точка въ точку! Это подло, безсердечно! О! эти мужчины! это подлые звѣри… Если-бы ихъ мы, навѣрное были-бы лучшими женами и лучшими матерьми! Впрочемъ… что это я говорю! Это можно просто съ ума сойдти…
Вотъ розиня!… Съ этими дѣвчонками можно голову потерять! (Увидавъ Анну Яковлевну, кланяется.)
Вы, можетъ быть, и это забыли?
Вотъ попался-то! Отдала подлая! (Громко.) Это пустяки, игрушки, баловство… стишки!
О! вѣрю! Для васъ это баловство, пустяки — играть женскимъ сердцемъ. (Строго.) Эти-же стихи вы мнѣ посвятили недавно!
Ну-съ!
И этими-же стихами хотите смущать ребенка! Безсовѣстный, вы, безжалостный человѣкъ!
Экъ расходилась!
О! я заслужила! Я вѣрила человѣку… Я обманута! Ты убилъ меня!
Неужели вы не догадываетесь, для чего я это сдѣлалъ? Неужели вы не понижаете, что это нарочно съигранная комедія?
О! я знаю, что вы играли со мною комедіи, что вы смѣялись надъ моею страстью!
Какъ вы недальновидны. Вы знаете, что всѣ уже говорятъ двусмысленно о моихъ частыхъ визитахъ къ вамъ; вы знаете, что даже мужъ вашъ высказывалъ мнѣ свои подозрѣнія! Неужели вы хотите скандала? Я нарочно приволокнулся къ вашей дочери, чтобъ сдѣлать свои посѣщенія болѣе позволительными: пусть меня лучше считаютъ женихомъ вашей дочери, чѣмъ вашимъ любовникомъ. Тутъ мы оба страдаемъ. И ваша репутація честной женщины, и мое доброе имя…
О! этимъ вы-меня не проведете — я чувствовала, что этимъ кончится…. О! я несуетная!
Но, Jeanette! Чѣмъ мнѣ тебя увѣрить, наконецъ, что мое единственное желаніе — быть у твоихъ ногъ, любить тебя одну… (Обнимаетъ ее за талію, беретъ руку и цѣлуетъ.)
О! если-бъ я могла тебѣ вѣрить!
Но я божусь тебѣ, я клянусь, что люблю тебя одну, Jeanette!
А! вотъ!…
Мой мужъ!
Вотъ хорошо, что вы пожаловали! Я только что просилъ у Анны Яковлевны руку вашей дочери и она мнѣ ласково обѣщала (Цѣлуетъ ея руку.) Теперь дѣло за вами!
Ахъ подлецъ!!
Вотъ что! А я ужъ… хе, хе, хе!.. а я ужъ думалъ! Ахъ чортъ тебя возьми, а я ужъ думалъ, что.. ты, ха! ха, ха… Я тебя заподозрѣлъ.
Въ чемъ?
Э! глупость, — ничего!
Такъ что-же, вы не отказываете?
Напротивъ, бери! Я былъ всегда того мнѣнія, что эту провизію не годится мариновать, тѣмъ болѣе, что жена согласна! А что-же Леночка?
О! что касается m-lle Hélène, я вполнѣ увѣренъ въ ея взаимности.
Ну, значитъ, и толковать не о чѣмъ! И отлично… А я-то, дуракъ, думалъ….
И такъ, мнѣ остается только ожидать той счастливой минуты, когда я назовусь вашимъ сыномъ. (Цѣлуетъ Пупочкина.)
Ужъ какъ я радъ. (Вынимаетъ платокъ и третъ глаза.)
Не ожидалъ, что это такъ ловко устроится!
Такъ это онъ руку просилъ моей дочери?… Гмъ! А знаешь, душенька, я думалъ, что вы того….
Paul!
Я думалъ, что онъ въ тебя того… какъ это говорится…
Paul! Думай, о чемъ ты говоришь! Будь остороженъ!
Видишь-ли, мой ангелъ, ты должна мнѣ простить. Всему эта m-lle Sophie виновата: она меня все предостерегала и многое кое что наговаривала….
Ахъ, она змѣя подколодная!.. интригантка!… Ну, я съ ней раздѣлаюсь по своему…
Ты на меня не сердись, вѣдь я тутъ не причемъ…. (Анна Яковлевна подаетъ ему руку. Пупочкинъ цѣлуетъ руку.) Что за ангелъ моя жена! И я дуракъ смѣлъ подумать! Нѣтъ, никогда не прощу себѣ эту глупость… (Нѣсколько помолчавъ.) Ну, что-же, душенька… мѣшкать нечего… по рукамъ, да и за свадебку…
Спѣшить нечего! Она еще такъ молода… да и у него еще нѣтъ опредѣленнаго мѣста, можно и подождать….
Мѣсто! Ну… это… у насъ есть мѣсто при думѣ… да только голова хочетъ его отдать этому, какъ бишь его… вотъ что у насъ бываетъ, Гореву что-ли….
Ну, если голова хочетъ, это еще ничего не значитъ, ты тоже гласный — можешь и не пожелать этого….
Да… но видишь-ли….
Тутъ рѣчь идетъ о правѣ голоса и о самостоятельности.
Съ нимъ не такъ легко справиться… онъ какъ начнетъ говорить…
Ну что-же! У него языкъ, а у тебя связи, вліяніе, знакомство…
Конечно…. Нужно обдумать… нужно устроить завтракъ или обѣдъ… тамъ посмотримъ… какъ нибудь обладимъ. (Уходитъ.)
Позови Hélène, надо съ ней поговорить.
О! мои нервы! Я до сихъ моръ не могу придти въ себя! Ну, скажите (Обращается къ публикѣ.), господа, видѣли-ли вы что нибудь подобное! Женщину съ нѣжной душой, съ высокимъ сердцемъ… изъ образованной семьи… готовую пожертвовать своей репутаціей, отдающую всю душу… промѣнять на дѣвчонку! О! мужчины! Есть ли въ васъ хоть искра благородныхъ чувствъ? Есть-ли между вами хоть одинъ, умѣющій цѣнить женщину….
Мама! зачѣмъ ты звала меня? (Про себя.) Должно быть, еще выговоры за эти стихи!
Зачѣмъ? Во первыхъ, сказать тебѣ, что m-lle Sophie тебя больше учить не будетъ…
Почему-же?
Она уѣзжаетъ къ роднымъ.
Теперь-то я понимаю! Она мнѣ уже давно говорила, что скоро съ ней произойдетъ большая перемѣна.
Она это говорила тебѣ?
Да!
Чувствовала, подлая, что дальше не уживется съ своимъ языкомъ. (Громко къ Леночкѣ.) Притомъ тебѣ надо (Неохотно, съ гримасой) одѣваться въ длинное платье…. Это платье тебѣ не идетъ.
Длинное платье! Ахъ, золото! Мамочка! (Бросается къ ней, обнимаетъ и цѣлуетъ ее.) Дорогая, милая! (Бросается къ отцу.) Папочка, золотой! Merсi!
Хотя, по моему мнѣнію, твоимъ годамъ больше соотвѣтствуетъ…
Какъ? Вѣдь уже пошелъ 18 годъ!
Paul! Пожалуйста не вмѣшивайся, если не знаешь! Ей еще только семнадцать.
Но я, какъ отецъ, вѣдь тоже знаю….
Я тебѣ сказала, чтобы ты молчалъ! (Къ Леночкѣ.) Хотя твоимъ годамъ это не соотвѣтствуетъ, но, такъ какъ нашелся человѣкъ, котораго я и твой отецъ выбрали для тебя, то…
Да? да? ей-Богу?
Да, онъ сдѣлалъ предложеніе…. Но знаешь-ли, кто?
Еще-бы! я сейчасъ-же догадалась! Боже! Буду имѣть длинное платье и мужа! Вотъ хорошо-то будетъ! Какъ я счастлива! (Хлопаетъ въ ладоши и убѣгаетъ.)
ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.[править]
Да, сегодня, милый мой, рѣшается твоя участь. Я-бы желалъ отъ всего сердца, чтобы это мѣсто досталось тебѣ…. Жалованье порядочное, а главное, доходы разные, непредвидѣнные… Вмѣстѣ съ приданымъ Леночки, вамъ хватитъ покуда….
Что-же надежда есть, думаете?
Все, что отъ меня зависѣло, я сдѣлалъ. Съѣздилъ куда нужно было, поговорилъ, гдѣ нужно было подмазалъ, далъ обѣдъ съ тремя дюжинами шампанскаго…. кажется должно пойдти, если только городской голова не очень заартачится.
Да, что-жъ онъ одинъ-то сдѣлаетъ?
О! это такая штука!… дипломатъ!… Какъ начнетъ говорить, всѣхъ не то что убѣдитъ, но всѣ уши развѣсятъ!…
Такъ что-же, что уши развѣсятъ? Всѣ-же знаютъ, что Горевъ ему своякъ, что онъ пристрастенъ въ этомъ вопросѣ?!
Да, но кто знаетъ!
Между тѣмъ, какъ вы и всѣ ваши союзники безпристрастно дѣйствуете на пользу общественную!
О! это конечно!
Вы должны протестовать!
Одолѣемъ, Вотъ дастъ. Я почти не сомнѣваюсь! (Входитъ лакей.) А! Отъ кого?
Какой-то артельщикъ принесъ, и ушелъ-съ!
А! это отъ банкира. (Читаетъ и таращитъ глаза.) Господи! Двѣсти тысячъ! А? Двѣсти тысячъ! Вотъ счастье-то! Да нѣтъ! (Читаетъ еще разъ). Двѣсти тысячъ! А? Карга-то эта, m-lle Sophie! Двѣсти тысячъ!
Что такое?
Читайте!
А! Каково! Вотъ слѣпая-то фортуна! Двѣсти тысячъ!
Она мнѣ навязывала этотъ билетъ, и я, дуракъ, отказался! А! Подите-же! Двѣсти тысячъ!
Двѣсти тысячъ! Ничего себѣ!
Это ужасно! Но что она будетъ дѣлать съ такимъ капиталомъ? Къ чему ей такія деньги?
Какъ къ чему? Да она сейчасъ-же замужъ выйдетъ съ такимъ приданымъ?
Замужъ! Да что она съума чтоли сошла! Я думаю, нетрудно понять, что кто на ней теперь женится, женится на деньгахъ, а не на ней! Да и къ чему ей мужъ?
Къ чему? Это вопросъ довольно странный! Я думаю, что она еще того…. не прочь замужъ-то….
Полно, что ты говоришь! Ей замужъ не нужно! Она должна остаться тутъ, у своихъ родныхъ! Вѣдь она намъ очень близкая родня!
Странно, а я до сихъ поръ слышалъ, что она седьмая вода на киселѣ….
Что ты! Что ты! Ея двоюродная бабушка и тетки моей жены сынъ… то бишь сынъ моей бабушки… и ея матери… ну, однимъ словомъ — я не помню…. но знаю, что она намъ очень близкая родня.
Сомнѣваюсь, чтобы она послушала вашего совѣта!
Какъ хочетъ! Заставлять я ее не буду и принуждать не могу; пусть дѣлаетъ, какъ хочетъ — вѣдь она уже въ такихъ лѣтахъ…. Пойду къ ней, сообщу ей это счастье! Заболѣетъ отъ радости! (Идетъ къ дверямъ налѣво). Если хочетъ идти замужъ, пусть идетъ; но я думаю, она была-бы счастливѣй у своихъ родныхъ. (Останавливается) Впрочемъ… она что-то съ женой не поладила; ее жена даже прогнать хотѣла, но теперь дѣло принимаетъ совершенно другой оборотъ. Надо пойти поговорить съ женой…. вѣдь двѣсти тысячъ сумма не пустяшная, это совершенно измѣняетъ порядокъ вещей! (Возвращается и идетъ къ дверямъ направо. Уходитъ).
Двѣсти тысячъ! (Ходитъ по комнатѣ). Хорошій кушъ! Можно прекрасно устроиться съ такимъ капитальцемъ въ карманѣ! Это не то, что какой нибудь домъ нашего гласнаго, который и ветшаетъ ы, наконецъ, можетъ сгорѣть! Это совсѣмъ другое… (Задумывается). Но кто ей съумѣетъ вдолбить, что не слѣдуетъ выходить замужъ? Никому, вѣроятно, не удастся! А я ей нравился до сихъ поръ…. да и она ничего себѣ. Правда, не очень молода, но вѣдь и не такъ стара еще; а за то глава! Ахъ! какіе глаза! Этакій особенный какой-то шикъ въ ея глазахъ! Этакій блескъ какой-то необыкновенный! Да и вообще еще того… Но двѣсти тысячъ при этомъ — вотъ что главное! (Ходитъ по комнатѣ). Только вотъ съ этой дѣвчонкой, съ Леночкой, какъ быть? Поторопился немножко! Глупости… но что-же было дѣлать? Кто-же могъ думать, что такой случай подойдетъ? Гм… а вѣдь это подло…. обмануть старика…. (Задумывается)…. Да ну его къ чорту! Дуракъ старый…. Рыба ищетъ, гдѣ глубже, человѣкъ-гдѣ лучше. Это такъ естественно и такъ законно… (Задумывается). Э! Долинъ, не-будь ребенкомъ… представляется случай — дѣлай карьеру….
Опять онъ!… Всегда тутъ!
А! это вы? Какъ живете? (Продолжаетъ ходить по сценѣ задумчиво; обѣ руки въ карманахъ).
Тысячу разъ давалъ себѣ слово не ходить больше, не разстраивать себя! И все-таки тянетъ, меня сюда….
Какъ-бы къ этому приступить получше?
Ну-съ, мы сегодня соперничаемъ!
Что?
Въ эту минуту наша участь рѣшается въ думѣ!
Н--да, рѣшается!
У меня мало надежды… но, можетъ быть, все къ лучшему. Если не получу мѣста, сейчасъ-же уѣду отсюда.
Не понимаю! Для чего-же вамъ уѣзжать? Развѣ здѣсь занятій не найдете?
А для чего-бы мнѣ здѣсь торчать? Вы знаете, что у меня здѣсь родныхъ нѣтъ, знакомыхъ мало, слѣдовательно…. Будь я въ вашемъ положеніи, я, конечно-бъ, не уѣхалъ….
То есть, почему-же?
Вы уже положили фундаментъ вашего собственнаго гнѣзда, вы любите, и любимы тоже…. Дѣло совсѣмъ другое.
Н-да….
Что это? Вы какъ будто недовольны вашимъ счастьемъ?
Ахъ, оставьте пожалуйста эти фразы! Ну, какое тутъ счастье! Слушайте! (Беретъ его за руку и ведетъ, въ уголъ; въ это время вбѣгаетъ Леночка, но, увидавъ ихъ, отходитъ назадъ и становится около двери). Хочешь доказать мнѣ свою дружбу?
Чѣмъ?
Влюбись въ Елену!
Что?
Сдѣлай милость! Большую услугу этимъ окажешь!
Что вы, въ самомъ дѣлѣ, съ ума сходите: то заклинаете меня влюбиться въ матъ, то въ дочь — что все это значитъ? Да вѣдь, наконецъ, Леночка любитъ васъ.
Ну, такъ что-жъ? Она не первая и не послѣдняя.. Но вѣрь мнѣ, что тяжело жить съ женщиной, которую не любишь!
Но…
Кто вамъ сказалъ, что я люблю васъ? Кто?
Вотъ тебѣ разъ!
Какъ вамъ не стыдно? (Гореву.) А вы здѣсь стойте и позволяете ему говорить про меня такія вещи! Чего вы молчите? Отчего вы ему не говорите, что вы уже мой женихъ, что ваше предложеніе уже принято? Стыдитесь! Вамъ совѣстно своей невѣсты! (Начинаетъ плакать.) Такъ знайте, что и вы мнѣ не нужны! Я никого не хочу — я уйду въ монастырь! Я никому себя не навязываю. (Рыдаетъ и уходитъ.)
Но, послушайте, Долинъ, что все это значитъ? Она плачетъ… Боже, что такое? (Уходитъ за Леночкой.)
Вотъ такъ молодецъ, ловко повернула! Ловкая дѣвка… На зло хочетъ идти за другаго… хотя любитъ меня! Ну, и скатертью дорога… Значитъ, надо скорѣе такъ дѣйствовать… Теперь, значитъ, не зѣвай… (Садится и задумывается.)
ЯВЛЕНІЕ III.[править]
Рѣшительно не понимаю поведенія Горева. Его не смѣлость — не понятна. Сколько я ему уже случаевъ давала говорить со мной, а онъ все молчитъ, да молчитъ! (Увидя Долина, про себя.) А! м-г Долинъ! Какой задумчивый! (Долинъ глубоко вздыхаетъ.)
Что дѣлать! Мнѣ жаль тебя… но… мое сердце избрало другого…
Ахъ! это вы, извините, я не замѣтилъ…
Что съ вами? Вы, кажется, разстроены чѣмъ-то?
И васъ, и васъ-то удивляетъ! Васъ, которая сама не имѣетъ близкаго человѣка! Вы не понимаете моихъ мученій… Мученій сироты, брошеннаго всѣми… У меня нѣтъ ни отца, ни матери… (Лію себя.) Вотъ кабы старики моя это слышали! (Громко.) Одинъ, одинь, непонятый никѣмъ, одинъ, влачащій дни за днями…
Есть и несчастнѣе васъ! Вы мужчина, передъ вами еще большая дорога, слава, честь… извѣстность!
Что слава! Что мнѣ честь.. Для кого я буду работать?
О! я понимаю это состояніе!
Вы! нѣтъ, вы не понимаете и не можете понять! Передъ вами еще столько счастья любви…
Любовь, вы говорите? Я ее еще никогда не чувствовала!
Какъ? вы не любили? Не можетъ быть?! Такая чувствительная, нѣжная особаі съ такимъ сердцемъ — невозможно, Чтобы она не могла любить!
А если это сердце не нашло еще ни въ комъ сочувствія?
Не вѣрю, невозможно!
Что-жъ дѣлятъ?
Благодарю васъ за это слово! Вы даете мнѣ лучъ надежды!
Какъ?
Боже! что я сказалъ!… Я выдалъ тайну…
Что слышу!
М-lle Sophie, простите меня! Простите мою смѣлость… но… я дольше не могъ! Сердце было такъ полно… такъ страшно мучило меня… что я рѣшился, наконецъ… И думалъ я — пусть Богъ рѣшитъ… но мучиться не стало силы… Я ужъ изнылъ, я изстрадался… въ борьбѣ сомнѣній и надеждъ… И вотъ теперь, у вашихъ ногъ… (Падаетъ на колѣна.)
О! наконецъ я слышу!
Молю пощады, снисхожденья.. Поймите вы мои страданья… мое мученье и тоску… и страстныя мои желанья… мою надежду и мечту… У вашихъ ногъ, какъ рабъ валяясь, прошу, скажите мнѣ: „Люблю“… (Встаетъ, серьезно.) Вы все молчите; быть можетъ, я обидѣлъ васъ? Такъ я уйду, уйду далеко… (Въ сторону.) Куда идти-то? (Громко.) Уйду далеко отъ тебя!
О! Боже! Помоги.. тутъ онъ, тамъ Горевъ… Но… тотъ не сдѣлалъ еще предложенія… можетъ быть, и не сдѣлаетъ…
Экая дрянь, какая» не зоветъ назадъ! (Громко.) Прости!
Долинъ! Останься здѣсь! (Долинъ подходитъ къ ней. Софи бросается къ нему на грудъ и обнимаетъ.)
То-то-же… (Громко.) Ужель мнѣ вѣрить счастью?
А мнѣ-то каково! Чѣмъ я могла тебя прельстить! Заняться мною, бѣдною… Вѣдь я не такъ ужъ хороша и не богата.
О! полно! что богатство? Что красота!… Все это преходяще. Но за то твои душевныя качества, твое сердце, дороже всѣхъ богатствъ міра…
О! Боже! какъ я счастлива!
Sophie! Я задыхаюсь отъ счастья… Ты знаешь-ли, я пришелъ сюда, въ этотъ домъ, только для того, чтобы открыть свою душу тебѣ… Давно уже я собирался… но робость сковывала мои уста. (Въ сторону.) Чортъ возьми, говорю-то какъ! какъ по писанному! (Къ ней.) Но, слушай, ты знаешь, что въ этомъ домѣ у тебя есть враги!
О! Я знаю — люди злы!
Эти люди захотятъ помѣшать нашему счастью!
Мы будемъ бороться!
Они готовы строить козни, интриги противъ насъ…
Ну, это имъ не удастся!
Но знаешь-ли… намъ слѣдовало бы бѣжать, и чѣмъ скорѣе тѣмъ лучше!
Бѣжать съ тобой? Хоть на край свѣта!
И бѣжать сейчасъ же, не мѣшкая!
Какъ? Сейчасъ-же?!
Сейчасъ-же!
Не знаю! Дай мнѣ придти въ себя!
Откладывать нельзя; рѣшай сейчасъ. Или я твой, или — оставайся здѣсь!
Я все готова сдѣлать! Иду сейчасъ.
Спѣши! Бери лишь самыя необходимыя вещи, чтобъ не догадались!
Сейчасъ, сейчасъ! Я только напишу письмо, этимъ неблагодарнымъ, этимъ извергамъ!
Черезъ полчаса я буду здѣсь!
Прощай, мой ангелъ, до свиданія!
Прости! (Цѣлуетъ ее въ щеку. М-lle Софи убѣгаетъ въ дверь налѣво). Уфъ! Чортъ возьми, усталъ! Какъ не легка можетъ казаться подобная роль, но она въ сущности тяжеленька! Ломаешь, ломаешь этакую комедь съ такимъ старымъ хламомъ, да и умучишься. Слава Богу, что еще такъ шла вся эта исторія — видно, что мы живемъ въ вѣкъ пара и телеграфовъ, а то если бы она стала ломаться, не знаю, выдержалъ-ли бы я! У меня, впрочемъ, было въ запасѣ больше — хорошо, что не потребовался весь любовный арсеналъ! А стоило бы! Такія партіи подвертываются нашему брату не всякій день! Двѣсти тысячъ! Легко сказать, легко промотать… а добыть ихъ потруднѣе будетъ! (Задумывается.) Ну, да за то ужѣ и жена… Далъ бы ей половину, чтобъ только отвязалась… чтобы уволила меня отъ этой придачи! Надо будетъ все-таки поспѣшить, а то ей натолкуютъ — она при всей своей глупости, пожалуй пойметъ, что не она нужна, а ея выигрышъ. (Задумывается.) А вѣдь строго то говоря, она мнѣ недорого платить! Изъ этакого стараго гриба, изъ сморчка, строй дѣвы, превратиться въ замужнюю даму — тоже чего нибудь да стоитъ… а все-таки не надо подавать виду что знаешь про деньги….тамъ, послѣ сватьбы, вдругъ узнаемъ, что насъ этакое счастье посѣтило… будемъ радоваться… отлично пройдетъ, гладко! Однако пора… нужно вѣдь и мнѣ тоже собраться…
И жена…
Что?
И жена того же мнѣнія? что нужно ее оставить здѣсь!
Ну… это еще.. согласится-ли она… (Уходитъ тихо.)
И вѣрно… что она будетъ дѣлать съ такимъ капиталомъ? Пропадетъ дѣвка ни за грошъ… а тутъ живи себѣ, катайся, какъ сыръ въ маслѣ… (Часы бьютъ за стѣной 4.) Господи! Четыре часа… Тамъ засѣданіе началось, а у меня сегодня Долинъ на шеѣ. (Беретъ шляпу, спѣшитъ.) А гдѣ-же моя палка? Ахъ, чортъ возьми, велю всегда ее тутъ ставить. (Идетъ къ углу.) Опять нѣтъ! Экіе подлецы — народъ! Вотъ и дѣлай, какъ знаешь, хоть изъ кожи лѣзь, а поспѣвай! Тутъ и домашнія дѣла (Бѣгаетъ изъ угла въ уголъ.) и государственныя, общественныя. Экіе подлецы!.Куда они запрятали ее? Какъ водъ, роботаю и все-таки всюду не поспѣешь… (Подбѣгаетъ къ дивану и находитъ на немъ палку.) Экій подлый народъ!.. вотъ она гдѣ! (Беретъ ее и хочетъ уходитъ, почти бѣжитъ. Софи входитъ въ шляпѣ, накидкѣ, въ рукѣ сакъ-вояжъ альбомъ и письмо.) А! это вы, а у меня для васъ важная новость есть. Хе, хе, хе!.. Вамъ такое счастье.. какое вамъ и не снилось!
Это для меня не секретъ!
Какъ? Долинъ уже разболталъ, бездѣльникъ! Все сказалъ уже?
Все! все!
Поторопился зря! (Громко.) Банкиръ предлагаетъ вамъ хоть и раньше выплатить всю сумму… съ небольшихъ вычетомъ…
Какую сумму?
Какъ какую? Вѣдь Долинъ вамъ сказалъ, сколько вы выиграли?
Я?
Тьфу! Чортъ возьми! Да развѣ вы ужъ и въ самомъ дѣлѣ рехнулись? Вѣдь вашъ билетъ выигралъ!
Мой билетъ?!
Тьфу ты чортъ! Да что вы душу-то мою вытягиваете! Вашъ билетъ внутренняго займа!
Какой билетъ?
Билетъ, который вы купили мѣсяцъ тому назадъ!
Да у меня билета давно уже нѣтъ, я его продала!
Продала! О! безразсудная, сумасшедшей женщина! Продала билетъ, который теперь выигралъ! Что вы сдѣлали? Вы потеряли двѣсти тысячъ! Понимаете-ли вы: двѣсти тысячъ вы выбрасили изъ окошка!
Двѣсти тысячъ! Ну — чтожъ! Что мнѣ двѣсти тысячъ! Что мнѣ презрѣнный металлъ, предъ моимъ счастьемъ?.. Я выиграла друга, выигрышъ, который дороже двухсотъ тысячъ!
Рехнулась! Окончательно рехнулась! Говорилъ, что заболѣетъ! Надо сообщить это женѣ… это опять измѣняетъ порядокъ вещей, если она продала билетъ? Этакая дура! Господи! Какъ глупы эти женщины!.. (Уходитъ поспѣшно въ шляпѣ и съ палкой въ двери налѣво.)
О! какъ я счастлива! Приближается минута… Небывалая, незнакомая боязнь овладѣваетъ моимъ сердцемъ! Быть украденной, ахъ какъ это пріятно!.. какъ романтично и чудно!.. Скорѣй-бы отсюда подальше, туда… туда… (Кладетъ письмо на столъ, съ удареніемъ.) Это письмо все объяснитъ! А Горевъ, что онъ подумаетъ обо мнѣ? Но кто-жъ виноватъ? Чего же онъ молчалъ?
Sophie, пора, идемъ!
О! Боже! Ноги дрожатъ, силы оставляютъ меня, но…я согласна, согласна для тебя!.. Боюсь… О! какъ страдаю я…
Удивительная вещь, всѣ невѣсты плачутъ и боятся брака, а ни одна назадъ идти не хочетъ! (Громко) Sophie! Намъ медлить некогда! Идемъ! (Даетъ ей руку и хочетъ ее увести.)
А мой альбомъ! (Идетъ къ столу).
Ты всѣ бумаги взяла съ собой!
Всѣ, всѣ.
Идемъ-же!
Твоя на вѣки!
Экъ ее разбираетъ! (Беретъ ее подъ руку и уходитъ.)
Двѣсти тысячъ выиграла! Неслыханная вещь! Вотъ что значитъ слѣпое счастье старой дѣвкѣ! Этакую сумму!.. Зачѣмъ, спрашивается? Теперь-то начнетъ гримасничать! Кривляться…. прихотничить! И все придется сносить! Этакая дрянь, которая хотѣла меня разлучить съ Долинымъ…. съ ней нужно теперь обращаться вѣжливо и сносить всѣ ея капризы! Вотъ положеніе-то! (Увидавъ письмо.) Это что за письмо? Ко мнѣ! (Открываетъ и начинаетъ читать.) Что? Что? Удрала! Ея ужь нѣтъ! А!…. ахъ! ахъ! (Падаетъ на стулъ и лежитъ нѣсколько секундъ въ забытьи. Послѣ.) А!… а онъ-то? Обманщикъ! Теперь только я понимаю, какъ ужасно онъ смѣялся надо мною! Моего врага онъ взялъ себѣ въ жены…. и…. удралъ съ нею, укралъ! Старую-то дѣвку!… Боже! Этакій скандалъ у меня въ домѣ. Женихъ моей дочери…. сбѣжалъ! Сбѣжалъ, да еще съ кѣмъ…. съ гувернанткой! Ахъ! Подлецъ! Ребенка обезчестилъ! Что скажутъ теперь люди!
Пойдемте, пойдемте, къ мамашѣ; посмотримъ, какъ вы передъ ней будете отказываться! (Къ матери.) Мама, что все это значить? Почему Mr. Горевъ скрываетъ отъ меня, что онъ сдѣлалъ предложеніе? Вѣдь вы уже мнѣ объяснили?
Я? (Смотритъ удивленно).
Но, М-lle Hélène!
Мама, да скажите-же ему!
Вотъ она о комъ думала! Господи! Само небо выручаетъ меня изъ скандала! (Громко.) Но…. M-r. Горевъ….
А! вы всѣ сговорились, чтобы меня дурачить! Хорошо-же! (Топаетъ ногой.) Хоть на колѣнахъ теперь просите, не буду вашей женой!
Объясните пожалуйста! Если все это правда, я былъ-бы счастливѣйшимъ человѣкомъ!
Что-же мнѣ вамъ сказать? Если вы дѣйствительно любите мою дочь, я, какъ мать, не противъ вашего счастья.
Какъ я васъ благодарю!
Ахъ!… Объяснились! (Горевъ подходитъ къ Леночкѣ.) Дудки! Я вамъ это такъ скоро не прощу!
Вѣрь теперь людямъ! За виномъ говорятъ одно… Обѣщаютъ, а какъ къ дѣлу, всѣ на попятный! Этакіе мерзавцы! (Къ женѣ.) Печальныя вѣсти! (Въ сторону.) Вотъ буря-то будетъ! (Громко.) Дѣлалъ все, чтобъ для Долина… Но онъ все-таки мѣста не получилъ! Но я, съ-Богу, не виноватъ! Не сердись на меня!
Слава Богу!
Слава Богу? Что это она говоритъ? Тебя радуетъ, что нашъ зять безъ мѣста, что какой нибудь Горевъ получилъ его!
Горевъ? Мой женихъ?
Женихъ! Чей женихъ? Этотъ господинъ! (Крестится.) Во имя отца и сына! Что тутъ дѣлается… Всѣ спятили, глядя на гувернантку!
Я послѣ тебѣ все объясню!
Я васъ долженъ благодарить за счастье…
За что? Чѣмъ-же я то виноватъ, что вы всѣ сегодня того… (Показываетъ на лобъ.)
Вы это напрасно.. Тутъ дѣло ясное… И я благодарю васъ!
Не за что-съ! Если-бгі звали, какъ я васъ ругалъ въ думѣ… Я васъ такъ ругалъ, такъ относился къ вамъ, что если-бы вы слышали, навѣрное у васъ бы отпала охота благодарить меня!
Можетъ быть, вы были и правы… Почемъ вы знаете, что я способенъ для новой должности, которую овтавили за мной! Я вовсе не обижаюсь на васъ!
Да какъ-же это? Я поносилъ собственнаго своего зятя! А! вотъ оказія-то!.. (Въ сторону.) Впрочемъ, это даже не дурно… Завтра по всему городу будутъ говорить о моемъ безпристрастіи въ дѣлахъ общественныхъ. (Громко.) Но что на это скажетъ Долинъ?
Молчи о немъ! Это неблагодарный человѣкъ! Обманщикъ, воръ! Онъ укралъ m-lle Sophie!
М-lle Sophie!
М-lle Sophie? Укралъ? (Протираетъ глаза, осматривается испуганно.) А… что… вы… господа… не кусаетесь?.. Я, ей-Богу… боюсь.. (Пятится назадъ.) Вы… вы… Горевъ… (Показываетъ на лобъ.) Неужели тоже… того…
Что-жъ тутъ удивительнаго? Онъ соблазнился ея выигрышемъ и увезъ ее!
Это двѣсти тысячъ? А… а… понимаю… (Хохочетъ.) Экіе дураки! (Хохочетъ.) Онъ думалъ, что у нея двѣсти тысячъ, а она… (Хохочетъ.) «Голъ, какъ соколъ!»
А выигрышъ!
Продала… Давно уже продала…
Билетъ?
Билетъ! (Хохочетъ.)
Это ее Богъ наказалъ!
Ха! ха! ха! Могу сказать, вотъ такъ стеченіе обстоятельствъ! но какъ все это, устроилось?… А вы, господа… не сумасшедшіе?…
Все устроилось какъ нельзя лучше: «всякому зерну своя борозда!»