Когда мы верхами окончательно собрались на Эсмеральду, къ нашему обществу присоединилась еще одна личность, братъ губернатора, капитанъ Джонъ Най. Онъ обладалъ отличною памятью и замѣчательнымъ краснорѣчіемъ. Эти два качества придавали большую прелесть его разговору. Въ продолженіе всего пути, т. е. ста двадцати миль, онъ ни разу не давалъ умолкать разговору. Вдобавокъ къ этимъ способностямъ онъ обладалъ еще двумя другими природными дарованіями замѣчательнаго свойства. Одно состояло въ ловкости и проворствѣ сдѣлать и устроить все, что хотите, начиная съ проведенія желѣзной дороги, устройства политическаго кружка, до умѣнія пришить пуговицы, подковать лошадь, вправить вывихнутую ногу или посадить курицу на яйца. Другое было — сговорчивость характера и умѣнье приноравливаться ко всѣмъ обстоятельствамъ, онъ легко бралъ на себя всѣ затрудненія и заботы каждаго и каждыхъ всегда и во всякое время и располагалъ ими весело и проворно; напримѣръ, онъ всегда умѣлъ разыскать свободную постель въ гостинницѣ, наполненной посѣтителями, и всегда найти что поѣсть, даже въ самыхъ пустыхъ кладовыхъ. Встрѣчалъ ли онъ мужчину, женщину или ребенка въ дорогѣ, въ гостинницѣ или въ степи, онъ или зналъ ихъ лично, или былъ знакомъ съ родственниками ихъ. Такого второго попутчика едва ли можно найти. Я не могу воздержаться, чтобы не привести примѣра, какимъ способомъ онъ преодолѣвалъ всѣ затрудненія. На второй день нашей поѣздки, мы, усталые и голодные, подъѣхали къ одной маленькой гостинницѣ въ степи; намъ объявили, что домъ полонъ, что обѣда не найдемъ, такъ какъ нѣтъ никакихъ провизій, ни сѣна, ни овса для лошадей и что мы должны продолжать свой путь. Мы хотѣли поспѣшить и двинуться въ дорогу, пока было еще свѣтло, но капитанъ Джонъ настоялъ на томъ, чтобы немного подождать. Мы сошли съ лошадей, и вошли въ гостинницу, но никто не обрадовался нашему приходу. Капитанъ Джонъ пустилъ въ ходъ всѣ свои любезности и въ двадцать минутъ совершилъ слѣдующее: нашелъ старыхъ знакомыхъ трехъ погонщиковъ, узналъ, что когда-то ходилъ въ школу съ матерью хозяина, въ женѣ его призналъ даму, которой въ Калифорніи однажды спасъ жизнь, остановивъ сбѣсившуюся лошадь, на которой она ѣхала; ребенку проѣзжей семьи починилъ игрушку и тѣмъ прібрѣлъ расположеніе матери; помогъ конюху пустить кровь лошади и назначилъ другой средства противъ запала; угостилъ три раза всю компанію, вынулъ изъ кармана газету, хотя старую, но для многихъ присутствующихъ новѣйшую, и сталъ читать вслухъ, сильно заинтересовавъ всю публику. Результатъ всего этого былъ тотъ, что конюхъ нашелъ кормъ для лошадей, намъ дали прелестный ужинъ, послѣ котораго пріятно провели время въ обществѣ всѣхъ, дали отличныя постели и на другой день превосходный утренній завтракъ. Когда мы уѣзжали, то всѣ насъ сожалѣли! Капитанъ Джонъ хотя и имѣлъ нѣкоторыя черты въ характерѣ не совсѣмъ похвальныя, но онъ обладалъ такими достоинствами, что ихъ легко ему прощали.
Эсмеральда во многомъ походила на Гумбольдта, но только дѣла ея шли успѣшнѣе. Собственность наша, за которую мы платили пошлины, была совершенно ничего не стоющая и мы рѣшили ее бросить. Главная жила обнаруживалась на верхушкѣ холма, вышиною въ четырнадцать футовъ, и вдохновленный совѣтъ директоровъ проводилъ тоннель сквозь него, чтобы напасть прямо на залежь. Тоннель предполагали сдѣлать длиною въ семьдесятъ футовъ, тогда какъ при устройствѣ шахты, глубиною въ двадцать футовъ, можно было достичь того же результата. Совѣтъ жилъ и существовалъ сборами пошлинъ. (NB. Этотъ намекъ немного запоздалъ, такъ какъ теперь промышленники серебряныхъ рудъ въ Нью-Іоркѣ по опыту развѣдали всѣ эти продѣлки). Совѣтъ вовсе и не желалъ достичь до залежи, такъ какъ зналъ, что въ ней столько же серебра, какъ въ мостовой тумбѣ. Это навело меня на мысль о тоннелѣ Джимъ Тунсенда. Онъ платилъ пошлины на одной рудѣ, подъ названіемъ «Далей», до тѣхъ поръ, пока не остался безъ гроша. Наконецъ, съ него снова потребовали плату для прорытія тоннеля въ двѣсти пятьдесятъ футовъ длины. Тогда Тоунсендъ самъ отправился на горы, чтобы вникнуть въ дѣло. Онъ увидалъ, что залежь обнаруживалась на верхушкѣ весьма остроконечной горы, и тамъ же увидѣлъ двухъ людей, стоящихъ у проектированнаго тоннеля. Тоунсендъ, сдѣлавъ быстро исчисленіе, спросилъ этихъ людей:
— Это вы взялись по контракту прорыть тоннель въ двѣсти пятьдесятъ футовъ въ этой горѣ?
— Да, сэръ.
— Такъ вы вѣрно знаете, что взяли на себя одно изъ самыхъ дорогихъ и трудныхъ предпріятій, когда-либо задуманныхъ человѣкомъ?
— Какъ такъ?
— Очень просто, потому что гора эта имѣетъ всего на всего двадцать пять футовъ поперекъ, такъ что остальные двѣети двадцать пять футовъ вамъ придется устраивать на столбахъ и покрывать землею!
Совѣтъ велъ дѣла серебряныхъ рудъ весьма темно и сбивчиво.
Мы предъявляли требованія на разныя права, и на заявленныхъ мѣстахъ начинали шахты и тоннели, но никогда не приводили къ концу ни того, ни другого. Мы принуждены были дѣлать на нихъ нѣкоторую работу, чтобы удержать ихъ за собою, иначе черезъ десять дней другія компаніи могли завладѣть ими. Мы постоянно искали повсюду новыя права, предъявляли свои претензіи, немного поработаемъ на нихъ и потомъ ждемъ покупателя, который никогда не являлся. Мы ни разу не натыкались на руду, изъ которой можно было извлечь болѣе пятидесяти долларовъ съ тонны, и такъ какъ мельницы брали пятьдесятъ долларовъ за тонну работающей руды и за извлеченія серебра, то наши карманныя деньги быстро исчезали, а другія пока не прибывали.
Мы жили въ маленькой хижинѣ и стряпали сами себѣ обѣдъ, жизнь была тяжела, хотя и полна надеждъ, такъ какъ мы не переставали ждать счастья и появленія покупателя.
Наконецъ, когда мука возвысилась до одного доллара за фунтъ, и денегъ нельзя было достать, даже подъ самое вѣрное обезпечеченіе, не иначе, какъ по 8% въ мѣсяцъ (у меня, къ тому же, никакого обезпеченія не было), я покинулъ рудокопную часть и отправился заняться мельничной. Другими словами, я нанялся простымъ работникомъ на кварцевомъ заводѣ, по десяти долларовъ въ недѣлю, на готовыхъ харчахъ.