ДЖАКОБСЪ[править]
ВЫИГРЫШЪ.[править]
Старикъ стоялъ у окна и смотрѣлъ на лежащія вдали поля, утопавшія въ снѣгу. Невдалекѣ стояла карета, и дыханіе лошадей, превращавшееся отъ холода въ паръ, поднималось къ небу и окутывало ее густыми клубами.
— Развлеченіе? — медленно проговорилъ старикъ, отходя отъ окна и усаживаясь, дрожа отъ холода, на свое обычное мѣсто у огня. При этомъ онъ смотрѣлъ на проѣзжаго, который задавалъ ему праздные вопросы. — Въ этой мѣстности почти нѣтъ развлеченій. Вотъ, напримѣръ, послѣднее изъ развлеченій, которое я вспоминаю, былъ случай съ Бобомъ Притти; но когда его удалось поймать на словѣ, то онъ все-таки вышелъ сухимъ изъ воды; но изъ-за этого произошла такая сумятица, что всѣ пришли въ уныніе.
Онъ опять всталъ, безпокойно зашагалъ вокругъ стойки и почему-то надолго уставился пристальнымъ взглядомъ на три или четыре кружки, стоявшіе на столѣ.
— Иногда въ нихъ послѣ посѣтителей остается недопитое пиво, — объяснилъ онъ, уловивъ вопросительный взглядъ незнакомца. Тотъ стукнулъ по столу ножемъ и сказалъ, что его спутникъ сообщилъ ему, будто старикъ самый ярый трезвенникъ во всемъ мѣстечкѣ.
— Ну, ужъ это опять одна изъ проказь Боба Притти, — проговорилъ старикъ, покраснѣвъ. — Какъ только я увидѣлъ васъ разговаривающимъ съ нимъ, то понялъ, что это васъ къ добру не приведетъ. Это ужаснѣйшій негодяй. Я и раньше былъ въ этомъ увѣренъ, а теперь готовъ поклясться въ этомъ.
— Несчастный браконьеръ, вотъ онъ кто! — ругался старикъ, задыхаясь отъ волненія. — Воръ! — продолжалъ онъ еще громче. — Удивляюсь, какъ это Смисъ взялся его перевозить.
Тутъ онъ опять прибралъ пустую кружку со стола и только что принялся задумчиво разсматривать полъ, какъ новый музыкальный стукъ ножа о столъ, заставилъ хозяина вспомнить о своихъ обязанностяхъ.
— Пожалуйте, — сказалъ онъ, ставя наполненную кружку передъ гостемъ, и сталъ медленно раскуривать длинную глиняную трубку. — Кстати, когда вы опять встрѣтитесь съ Бобомъ Притти спросите его, что случилось или что приключилось съ выигранной имъ корзиной. Немало Бобъ натворилъ тогда бѣдъ, но и мѣстечко объ этомъ происшествіи не скоро забудетъ. Видите-ли, впервые эта мысль пришла въ голову Энери Воакеру. Дѣло въ томъ, что Энери поѣхалъ тогда къ дядѣ своей жены, у котораго были деньги и некому было ихъ оставить. Когда онъ вернулся, то весь былъ полонъ мыслями, навѣянными старикомъ.
— Пусть каждый изъ насъ, — заявилъ онъ тогда, — будетъ откладывать по два пенса въ недѣлю до Рождества. На всѣ наши сбереженія мы купимъ большую корзину, въ которую положимъ жирнаго гуся или индѣйку, бутылки рома, виски и джина, потомъ устроимъ лотерею и тотъ, кто выиграетъ, будетъ обладателемъ этой корзины.
Черезъ 4 дня собралось 23 человѣка; они заплатили по 2 пенса Энери, котораго избрали кассиромъ.
Бобъ Притти также присоединился къ нашему договору; узнавъ объ этомъ, многіе хотѣли взять свои деньги обратно и выйти изъ компаніи. Однако, когда Смисъ объяснилъ, что онъ беретъ все на свою отвѣтственность, то всѣ успокоились.
За недѣлю до Рождества Смисъ, хозяинъ трактира, заявилъ, что денегъ теперь набрано достаточно — и три дня спустя всѣ явились, чтобы присутствовать при розыгрышѣ лоттереи. Корзина, въ которой лежалъ весь выигрышъ, была громадныхъ размѣровъ — взята была самая большая, которую только могъ раздобыть Смисъ; въ ней лежали: прекрасная жирная индѣйка, большой гусь, 3 фунта сосисокъ, бутылка виски, буіылка рома, бутылка бренди, бутылка джина и 2 бутылки вина.
— Какъ же мы теперь розыграемъ лотерею? — спросилъ Джонъ Биггсъ, кузнецъ.
— Мы сейчасъ свернемъ въ трубочки 23 бумажки, — отвѣтилъ Смисъ, — и пронумеруемъ ихъ подрядъ, отъ 1 до 23. Потомъ мы ихъ перемѣшаемъ и бросимъ, вотъ въ этотъ мѣшокъ; затѣмъ я буду по очереди протягивать мѣшокъ, чтобы каждый изъ 23-хъ присутствовавшихъ вытянулъ себѣ номеръ, и тотъ, которому достанется бумажка съ No «1», выиграетъ рождественскую корзинку.
Онъ приготовилъ 23 одинаковаго размѣра бумажки и написалъ на нихъ номера; всѣ тѣсно обступили его и слѣдили за каждымъ его движеніемъ. Потомъ, усердно перемѣшавъ билетики, онъ обратился къ товарищамъ и сказалъ:
— Ну, кто хочетъ начинать первымъ? Но почему-то всѣ отодвинулись назадъ, смотря другъ на друга; всѣмъ почему-то казалось, что больше шансовъ на выигрышъ окажется тогда, когда въ мѣшкѣ останется мало номеровъ.
— Ну, господа, начинайте, — приглашалъ Смисъ. — Кто-нибудь долженъ же начать!
— Начинай Джоржъ Кеттль, — сказалъ Бобъ Притти. — Ты навѣрное выиграешь; я видѣлъ во снѣ, что ты выигралъ.
— Начинай самъ, — огрызнулся Джоржъ.
— Я никогда не былъ счастливъ въ лотереѣ, — возразилъ Бобъ Притти, — но такъ и быть, если первый вытянетъ билетикъ Энери Воакеръ, то я вытяну за нимъ вторымъ.
— Конечно, конечно, конечно, — вставиль Энери, — но если ты такъ нетерпѣливъ, то почему бы тебѣ самому не начать?
Сколько ни старался Бобъ улизнуть отъ этой чести, но они такъ его обступили, что Бобъ Притти, наконецъ, вынулъ свой носовой платокъ и протянулъ его Смису, хозяину.
— Ладно, я согласенъ первымъ вытянуть бумажку, но съ условіемъ, чтобы Смисъ мнѣ завязалъ глаза платкомъ, — объяснилъ онъ.
— Этого вовсе не надо, Бобъ, — сказалъ Смисъ. — Ты все равно не можешь видѣть черезъ мѣшокъ, и даже если бы видѣлъ, то и тогда тебѣ это въ данномъ случаѣ не принесло бы пользы.
— Все-таки лучше, если ты мнѣ перевяжешь глаза, — заявилъ Бобъ, — это послужитъ для другихъ хорошимъ примѣромъ.
Смисъ согласился и, когда онъ перевязалъ Бобу глаза, тотъ опустилъ руку въ мѣшокъ, чтобы вынуть билетъ; кругомъ было такъ тихо, что слышно было бы, если бы муха пролетѣла.
— Смисъ, пожалуйста открой билетикъ и прочти, какой на немъ номеръ, — попросилъ Бобъ Притти. — Навѣрное 23; я всегда былъ несчастливъ въ лотереѣ.
Смисъ медленно развернулъ бумажку, взглянулъ и вдругъ поблѣднѣлъ, а глаза его чуть не выскочили изъ орбитъ.
— Онъ выигралъ! — проговорилъ онъ задыхающимся голосомъ. — На бумажкѣ стоитъ номеръ «1». Бобъ Притти выигралъ корзину.
Никогда еще въ трактирѣ не было такого шума и крика, какъ послѣ объявленія выигрыша; всѣ старались перекричать другъ друга, а Бобъ Притти бѣгалъ отъ возбужденной толпы по комнатѣ, доказывая свою правоту.
— Молчать! — наконецъ, прикрикнулъ на толпу Смисъ. — Молчать! Какъ вы смѣете кричать и галдѣть въ моемъ заведеніи? Хотите погубить мое реномэ! Бобъ выигрылъ корзину совершенно честно и открыто. Ничего не могло быть честнѣе. Вамъ всѣмъ должно было бы быть стыдно за себя.
Бобъ Притти вначалѣ не хотѣлъ даже вѣрить своему выигрышу. Онъ говорилъ, что Смисъ вѣрно просто смѣется надъ нимъ, говоря, что онъ вытянулъ первый номеръ. Тогда Смисъ сунулъ ему подъ носъ бумажку; тотъ, однако, все еще держалъ свой платокъ передъ глазами, не желая смотрѣть на билетъ
— Нѣтъ, я не вѣрю, ты надо мной смѣешься, а грѣшно смѣяться надъ такимъ бѣднымъ труженикомъ, какъ я. Если я посмотрю, то увижу, что ты нарочно сказалъ такой номеръ.
Никогда я не видѣлъ болѣе изумленнаго человѣкъ, чѣмъ Бобъ Притти, когда, наконецъ, онъ убѣдился, что дѣйствительно у него въ рукахъ былъ номеръ первый и что онъ, значитъ, выигралъ. Онъ сразу всталъ отъ изумленія въ такую позу, поднявъ голову и разинувъ ротъ, какъ человѣкъ, который не понимаетъ, гдѣ онъ и что съ нимъ. Немного погодя, онъ пришелъ въ себя и выпилъ кружку пива, которую ему предупредительно поставилъ Смисъ. Выпивъ ее, Бобъ произнесъ маленькую рѣчь, въ которой поблагодарилъ Смиса за справедливое и честное отношеніе къ дѣлу; затѣмъ онъ забралъ выигранную имъ корзину.
— Здорово она, однако, тяжела, — проговорилъ счастливецъ, поднимая свою ношу.
— Итакъ, до свиданья товарищи..
— Какъ! и ты… и ты даже не предложишь намъ выпить по стаканчику, хотя изъ одной выигранной бутылочки?! — спросилъ его Петръ Гюббенсъ, видя что Бобъ подходилъ уже къ двери.
Но Боба уже и слѣдъ простылъ, какъ будто онъ и не слыхалъ этой фразы.
Тутъ снова поднялся такой шумъ и галдежъ, что Смисъ вынужденъ былъ силой вывести за дверь Джоржа Веттль.
Когда Смисъ вернулся, то увидѣлъ, что всѣ сгруппировались около маленькаго Дика Бида — портного, который сидѣлъ неподвижно, уставившись на какую-то точку на потолкѣ.
— Что съ тобою? — спросилъ его м-ръ Смисъ.
Дикъ Бидъ не удостоилъ его отвѣта. Онъ закрылъ глаза, потомъ вдругъ соскочилъ со стула. — Наконецъ, я понялъ въ чемъ дѣло! — воскликнулъ онъ. — Гдѣ этотъ мѣшокъ?
— Какой мѣшокъ? — удивленно глядя на него, спросилъ его Смисъ.
— Мѣшокъ, въ которомъ лежали билетики, — пояснилъ Дикъ.
— Тамъ, гдѣ, собственно говоря, долженъ былъ бы находиться Бобъ Притти, — язвительно вставилъ Билль Чемберсъ. — Мѣшокъ въ огнѣ.
— Что? — заоралъ Дикъ Видъ. — Ну, теперь вы сами все испортили, чертовы перечницы.
— Говори по человѣчески, — разсердился Билль.
— Хорошо, — волнуясь проговориль Дикъ. — Кто васъ просилъ бросать мѣшокъ въ огонь? Кто просилъ тебя вмѣшиваться. Теперь я понялъ все, но уже поздно.
— Что поздно? — спросилъ Сэмъ Джонсъ.
— Когда Бобъ Притти сунулъ свою руку въ мѣшокъ, — торжественно началъ Дикъ, — у него уже былъ заранѣе зажатъ въ рукѣ билетикъ съ номеромъ «1». И вотъ, какъ онъ это продѣлалъ: въ то время, какъ мы всѣ слѣдили за тѣмъ, какъ м-ръ Смисъ смѣшивалъ билетики, Бобъ втихомолку приготовилъ еще одинъ такой же билетикъ, но съ номеромъ выигрыша на немъ и держалъ уже приготовленнымъ, въ рукѣ.
Ему пришлось три раза повторить имъ все это, пока они поняли продѣлку, послѣ чего всѣ бросились къ камину и начали вытаскивать изъ пылающаго камина билетики. Всего они вытащили 6 билетиковъ, но ни одного съ желаемымъ номеромъ. Бросивъ непосильный трудъ, они поднялись на ноги и начали горячо обсуждать, что имъ предпринять по отношенію къ мошеннику Бобу Притти.
— Ничего вы не можете сдѣлать, — проговорилъ Смисъ. — Вы вѣдь не можете доказать этого. Вѣдь, въ концѣ концовъ, это лишь предположеніе Дика.
Часть толпы начала пререкаться съ хозяиномъ, но Билль Чемберсъ незамѣтно для него подмигнулъ толпѣ и заявилъ Смису, что согласенъ съ нимъ.
— Мы обязательно должны получить обратно нашу корзину, — сказалъ онъ толпѣ, какъ только успокоившійся хозяинъ пошелъ за прилавокъ. — Но смотрите, не говорите ему объ этомъ ни слова. Ему непріятно сознавать, что Бобъ, какъ бы при его участіи, надулъ насъ всѣхъ, да онъ и не вѣритъ этому.
— Господа, пойдемте просто всѣ къ Бобу и отберемъ у него корзину, — предломилъ Петръ Гюббенсъ, служившій долго въ милиціи.
Но Дикъ отрицательно покачалъ головой. — Онъ сможетъ тогда насъ обвинить въ грабежѣ, — возразилъ онъ, — и мы доставимъ ему этимъ только удовольствіе.
Они толковали объ этомъ до закрытія трактира, и никому не приходило въ голову, что дѣлать; они еще продолжали обсуждать вопросъ, стоя уже съ полъ часа на улицѣ, на трескучемъ морозѣ, споря и придумывая разныя комбинаціи, чтобы добыть корзину обратно.
Понемногу, однако, ничего не придумавъ, всѣ начали расходиться по домамъ одинъ за другимъ, и, когда осталось всего трое или четверо, то Энери вдругъ пришла въ голову мысль.
— Одинъ изъ насъ долженъ завтра вечеромъ ожидать Боба Притти здѣсь, въ трактирѣ и поставить ему одну или даже двѣ кружки пива, — началъ онъ. — Въ то гремя, какъ онъ, значитъ, съ однимъ изъ насъ будетъ здѣсь, двое изъ товарищей, должны будутъ какъ разъ въ это время, у его дома завязать драку, нарочно, конечно. Мистриссъ Притти и молодежь, навѣрное, выбѣгутъ на улицу посмотрѣть на зрѣлище, а пока никого не будетъ дома, кто-нибудь изъ товарищей спокойно заберется въ дома и возьметъ корзину.
Всѣмъ эта мысль показалсь блестящей.
— А что дѣлать съ корзиной, когда мы ее добудемъ? — задалъ вопросъ Сэмъ Джонсъ.
— Нужно будетъ опять ее разыграть, — сказалъ Энери. — Все придется сдѣлать вторично.
На слѣдующій день они переговорили на этотъ счетъ и съ другими товарищами, и даже подъ конецъ Энери нашелъ, что говорили они объ этомъ слишкомъ уже много. Долго еще обсуждались всѣ подробности плана, но затѣмъ рѣшено было, что Петръ Гюббенсъ возьметъ на себя угостить Боба Притти; Тедъ Браунъ, который былъ извѣстенъ своимъ буйнымъ нравомъ, и Джо Смисъ должны были затѣять драку, а Энери долженъ былъ улучить моментъ когда всѣ выбѣгутъ изъ квартиры посмотрѣть драку и, тогда тихонько пробраться въ домъ, забрать выигранную корзину и утащить ее домой.
Бобъ Притти, пожалуй, и попался бы въ ловушку, если бы объ этомъ не говорили слишкомъ многіе. Когда, на слѣдующій день, онъ стоялъ у своей калитки въ темнотѣ и беззаботно курилъ трубку, проходилъ какъ разъ Петръ Г’юббенсъ. Петръ остановился и попросилъ закурить; вслѣдъ ла тѣмъ, они принялись боттать, причемъ Петръ говорилъ о счастьѣ, которое досталось на долю Боба, т. е. о выигранной корзинѣ и о томъ, что онъ глубоко вѣритъ, будто все это сдѣлано вполнѣ честнымъ путемъ.
— Конечно, у тебя нашлось достаточно храбрости вытянуть первымъ билетъ, — сказалъ онъ, — и ты выигралъ. — Но Бобу Притти, почему-то не понравился этотъ разговоръ. Впрочемъ, Петръ поспѣшилъ предложить ему кружку пива, чтобы показать, что между ними нѣтъ никакихъ недоразумѣній. Вскорѣ они оба вошли въ трактиръ. Тамъ сидѣла и вся остальная компанія и меньше, чѣмъ въ 10 минутъ, всѣ окружили Боба Притти и разговаривали съ нимъ, такъ радушно, какъ будто онъ былъ лучшій человѣкъ во всемъ мѣстечкѣ.
— Въ концѣ концовъ, не можетъ же человѣкъ самъ себѣ помочь выиграть призъ, — проговорилъ Билль Чемберсъ, многозначительно смотря на товарищей.
— Я никакъ не могъ помочь себѣ, — возразилъ Бобъ, прервавъ бесѣду съ Сэмомъ Джонсомъ. Черезъ нѣкоторое время нѣсколько человѣкъ вышли на дорогу, чтобы посмотрѣть, что слышно тамъ, гдѣ происходила драка. Всѣ ужъ начали волноваться, такъ какъ условленное время прошло, — къ довершенію же всего Бобъ вдругъ всталъ и сказалъ, что ему пора домой, но тутъ подвернулся ловкачъ Билль Чемберсъ, который схватилъ его за пиджакъ, упросилъ его выпить ради дружбы еще полъ кружки пива.
Бобъ выпилъ еще полъ кружки, но послѣ того, какъ онъ выпилъ еще кружку съ Сэмомъ Джонсомъ, онъ рѣшительно началъ прощаться, заявивъ, что ему пора, такъ какъ его ждетъ жена. Онъ рѣшительно нахлобучилъ шляпу Билля Чемберса тому на глаза — чего тотъ долго не могъ ему простить и, набивъ свою трубку табакомъ изъ коробки Сэма Джонса, торопливо выбѣжалъ изъ трактира.
— Не забудьте господа, — сейчасъ же проговорилъ Билль Чемберсъ, обращаясь ко всѣмъ, — если бы Бобъ опять вернулся и сказалъ, что кто-то забралъ его корзину, то не забудьте, что никто этого не знаетъ.
— Надѣюсь, что Энери Воакеръ продѣлалъ это все чисто и благополучно, — замѣтилъ Дикъ Видъ. — Когда же мы узнаемъ результатъ?
— Онъ долженъ придти сюда, чтобы разсказать намъ все, — отвѣтилъ Билль Чемберсъ. — Да ужъ и время ему быть здѣсь.
Пять минутъ спустя дверь распахнулась и влетѣлъ Энери Воакеръ. Онъ былъ блѣденъ, какъ полотно, шляпа его была нахлобучена на одну сторону головы и на щекѣ было нѣсколько основательныхъ царапинъ. Онъ прямо кинулся къ кружкѣ, которая только что была подана Биллю Чемберсу, и осушилъ ее однимъ глоткомъ, затѣмъ опустился на стулъ, едва переводя дыханіе отъ быстраго бѣга.
— Что случилось, Энери? — спросилъ Билль, уставишись на него съ открытымъ оіъ изумленія ртомъ.
Энери Воакеръ, вмѣсто отвѣта только застоналъ и покачалъ головой.
— Неужели ты не досталъ корзины? — гесь поблѣднѣвъ, воскликнулъ Билль.
Энери вторично отрицательно покачалъ головой.
— Замолчи ты, — набросился онъ на Билля Чемберса, когда тотъ началъ къ нему приставать съ распросами. — Я сдѣлалъ все, что я могъ. И условія были прекрасныя. Слушай: какъ только Тедъ Браунъ и Джонъ Смисъ затѣяли драку, мистриссъ Притти со своей сестрой и всѣми дѣтьми, за исключеніемъ грудного, моментально выбѣжали изъ дома. Но только что я успѣлъ забраться въ квартиру и началъ искать корзину, какъ услыхалъ, что всѣ они возвращались назадъ. Тутъ, не зная, что дѣлать, я какъ угорѣлый влетѣлъ въ спальню Боба. Такъ какъ я ясно слышалъ, что мистриссъ Притти и ея сестра направились наверхъ, — продолжалъ Энери Воакеръ съ легкою дрожью въ голосѣ, — то я поспѣшилъ спрятаться подъ кровать, но не успѣлъ я это сдѣлать, какъ мистриссъ Притти съ громкимъ крикомъ вытащила меня оттуда и начала безумно меня царапать. Я даже подумалъ, что она сошла съ ума.
— Да, у тебя на щекѣ важныя царапины, — замѣтилъ иронически Билль Чемберсъ.
— Царапины, — воскликнулъ Энери. — Посмотрѣлъ бы я, что ты сдѣлалъ бы на моемъ мѣстѣ!
— Я ужъ какъ-нибудь да выпутался бы, — проговорилъ Билль Чемберсъ. — Развѣ она не знала, кто ты такой?
— Узнала-ли она меня? — возбужденно проговорилъ Энери, — Ну, конечно, она узнала. И, вообще, господа, вы такъ много говорили объ этомъ, что я убѣжденъ, что Бобъ все зналъ и научилъ свою жена, какъ поступить.
— Слушай Энери, ты это все затѣялъ, — проговорилъ Билль Чемберсъ, — теперь и выпутывайся самъ, какъ знаешь; это твое личное дѣло.
— Какъ, что такое? — возмущенно закричалъ Энери Воакеръ, — всѣ мы были заодно и вы такъ же виновны, какъ и я. Развѣ только, что твоя роль была пріятнѣе моей. Ты сидѣлъ себѣ тутъ уютно и попивалъ пиво, въ то время, какъ я выносилъ на своихъ плечахъ все дѣло. Вѣдь это просто чую, что я еще такъ легко отдѣлался.
Билль Чемберсъ посмотрѣлъ на него и схватился даже за голову. Какъ разъ въ это время съ улицы послышался голосъ Боба Притти, который спрашивалъ, гдѣ Энери Воакеръ. Вслѣдъ затѣмъ открылась дверь и появился Бобъ Притти, который съ гордымъ видомъ вошелъ въ комнату.
— Гдѣ Энери Воакеръ? — необычайно громкимъ голосомъ спросилъ онъ опять.
Энери Воакеръ неестественно улыбнулся ему.
— Алло, Бобъ, — привѣтствовалъ онъ его.
— Что ты дѣлалъ у меня въ домѣ? — строгимъ тономъ обратился къ нему Бобъ Рритти.
— Я… я… пошелъ посмотрѣть туда, гдѣ же ты, Бобъ, — заикаясь проговорилъ Энери.
— Вѣроятно, потому-то тебя и нашли подъ кроватью, — иронически добавилъ Бобъ Притти. — Я жду честнаго и прямого отвѣта, Энери Воакеръ, и я его добьюсь, въ противномъ случаѣ я направлюсь немедленно въ Кутфортъ за полицейскимъ Уайюмъ.
— Я былъ у тебя, чтобы отобрать выигранную корзину, — выпалилъ Энери Воакеръ, набравшись храбрости. — Ты выигралъ ее у насъ вчера вечеромъ не честнымъ образомъ и мы всѣ, сообща, рѣшили отобрать ее у тебя.
— Господа, я обращаюсь къ вамъ, чтобы вы всѣ подтвердили, что онъ сказалъ мнѣ это, — повернулся ко всѣмъ Бобъ. — Итакъ, Энери Воакеръ громогласно заявилъ, что пошелъ ко мнѣ въ квартиру, чтобы украсть у меня корзину. Онъ не нашелъ ея не по своей винѣ. Дѣло въ томъ, что я — бѣдный человѣкъ, и не могъ себѣ позволить такой роскоши. Поэтому я сегодня утромъ продалъ ее торговцу за 30 шиллинговъ.
— Что-жъ, значитъ, въ такомъ случаѣ больше нечего шумѣть, — проговорилъ Билль Чемберсъ.
— Я продалъ ее за 30 шиллинговъ, — продолжалъ Бобъ Притти, — и, когда я сегодня днемъ вышелъ, то оставилъ деньги на каминѣ — 1 фунтъ, 2½ кроны, 2 монеты по 2 шиллинга и 2—по шесть пенсовъ. Моя жена и ея сестра обѣ были при этомъ. Онѣ готовы въ этомъ поклясться.
— Хорошо, но къ чему же намъ это знать? — удивился Сэмъ Джонсонъ, смотря ему въ глаза.
— Послѣ того, какъ моя бѣдная жена на колѣняхъ упрашивала Энери Воакера пощадить ея жизнь и уйти, — продолжалъ Бобъ Притти, — она посмотрѣла на каминъ и… и увидѣла, что денегъ тамъ уже больше не было — они исчезли.
Услыхавъ такую нахальную ложь несчастный Энери Воакеръ всталъ блѣдный, какъ смерть, ломая руки и задыхаясь отъ волненія.
— Развѣ ты этимъ хочешь сказать, что я ихъ укралъ, — наконецъ, проговорилъ онъ.
— Да, я это думаю, — совершенно спокойно заявилъ Бобъ Притти. — Ты же самъ раньше сказалъ при нихъ и при м-рѣ Смисѣ, что пошелъ ко мнѣ воровать корзину. А какая разница украсть корзину съ вещами или же деньги, которыя я получилъ продавъ ее?
Энери хотѣлъ ему что-то отвѣтить на это, но отъ волненія не могъ выговорить ни слова.
— Я оставилъ мою бѣдную жену всю въ слезахъ отъ огорченія, просто жаль на нее смотрѣть, у нея душа готова разорваться отъ огорченія, — продолжалъ Бобъ Притти. — Она даже не такъ убивается, что украдены наши деньги, какъ о томъ, что Энери Воакеръ способенъ былъ на такой поступокъ, и теперь она волнуется, что онъ попадетъ за это въ тюрьму.
— Я не трогалъ твоихъ денегъ; ты самъ это отлично знаешь, — овладѣвъ, наконецъ, собою, простоналъ Энери Воакеръ. — Я вовсе не вѣрю тому, что деньги лежали тамъ. Ты и твоя жена можете клясться, сколько вамъ угодно.
— Ну, какъ хочешь Энери, — возразилъ спокойно Бобъ. — Но только я направлюсь прямо въ Кутфортъ къ полицейскому Уайту, а онъ, навѣрное, съ радостью схватитъ преступника, это я знаю. Мы трое можемъ поклясться, что ты былъ найденъ у меня подъ кроватью.
— Ну, Бобъ, послушай, не будь ужъ такъ строгъ, — попробовалъ было задобрить его Билль Чемберсъ, кисло улыбаясь.
— Нѣтъ, товарищи, — рѣшительнымъ тономъ проговорилъ Бобъ Притти. — Я добьюсь своихъ правъ, но, конечно, господа, я не захочу и самъ быть жестокимъ къ человѣку, котораго я зналъ всю свою жизнь, и поэтому, если сегодня мнѣ вернутъ эти 30 шиллинговъ, то я обѣщаю не говорить объ этомъ и не возбуждать дѣла.
Затѣмъ, поклонившись всѣмъ, онъ вышелъ изъ комнаты, гордо поднявъ голову.
— Конечно, господа, онъ никакихъ денегъ не оставлялъ на каминѣ, — возмущенно проговорилъ Сэмъ Джонсонъ. — И вы всѣ этому не вѣрите. Но, все-таки, ты за это попадешь въ тюрьму, Энери.
— Ну, это еще не особенное утѣшеніе для Энери при его положеніи, — необыкновенно мягко проговорилъ Билль Чемберсъ.
Но Энери Воакеръ не слушалъ товарищей и ходилъ или, вѣрнѣе, метался по комнатѣ, какъ сумасшедшій. Онъ, наконецъ, предложилъ, чтобы всѣ сообща выложили нужную сумму, а недостающую часть одолжили у хозяина Смиса и всю сумму внести Бобу.
Вначалѣ никто и слышать объ этомъ не хотѣлъ, но потомъ, когда вмѣшался хозяинъ, Смисъ, и заявилъ, что, пожалуй, имъ всѣмъ за эту исторію придется попасть въ тюрьму, — тогда они, наконецъ, согласились выложить свою долю.
Бобъ Притти какъ разъ собрался уже пойти къ полицейскому Уайту, когда вся компанія пришла къ нему съ деньгами, причемъ получилось совсѣмъ обратное тому, что они надумали раньше. Они сперва, было, рѣшили ему дать деньги и при этомъ откровенно сказать ему въ лицо свое мнѣніе о немъ; но на самомъ дѣлѣ оказалось, что Энери пришлось долго еще уговаривать Боба и умолять его взять эти деньги, и только послѣ безконечныхъ просьбъ со стороны униженнаго Энери, Бобъ Притти, наконецъ, какъ бы въ одолженіе, принялъ деньги, а на слѣдующій день, когда принесъ хозяину пустую корзину, заявилъ намъ нахально, что онъ выкупилъ проданную корзину за очень дорогую цѣну.