Книга ЧЕТВЕРТАЯ. Перевороты
Нельзя было вообразить себе ничего более прочно построенного, чем семья древних веков, которая содержала в себе своих богов, свой культ, своего жреца, свое управление. Нельзя представить себе ничего более сильного, чем гражданская община, которая тоже заключала в себе свою религию, своих богов-покровителей, свое независимое священство, жречество, которая повелевала как душой, так и телом человека, которая была бесконечно могущественнее современного государства и соединяла в себе двойную власть, разделяемую теперь, как мы видим, между государством и церковью. Никогда не создавалось общества более устойчивого, чем эта гражданская община. Но и оно пережило, подобно всему человеческому, ряд переворотов.
Мы не можем определить, в какую именно эпоху начались эти перевороты. В самом деле, совершенно понятно, что время это не могло быть одинаковым для различных гражданских общин Греции и Италии. Достоверно одно, что, начиная с седьмого века до нашей эры, эта общественная организация начала почти повсюду подвергаться нападкам и критике. Начиная с этого времени, она держится только с трудом и при помощи более или менее удачного сочетания его прежней стойкости с уступками новому.
Таким образом, эта организация сохранялась в течение нескольких веков, пока, наконец, не исчезла.
Причины, приведшие ее к гибели, можно свести к двум основным, Одна из них — это та перемена, которая произошла с течением времени в понятиях людей вследствие естественного развития человеческого ума; перемена эта, уничтожив и изгладив древние верования, одновременно с этим разрушила и социальное здание, которое было создано этими верованиями и единственно ими поддерживалось. Вторая причина — это существование целого класса людей, находившегося вне организации гражданской общины; класс этот страдал от подобного порядка вещей, в его интересах было разрушить эту организацию, и он вступил с нею в беспрерывную борьбу.
И как только ослабели верования, на которых был основан этот социальный строй, и одновременно с этим интересы большинства оказались в противоречии с ним, строй этот неминуемо должен был пасть. Ни одна гражданская община, ни одно государство не избежало этого закона преобразования, ни Спарта, ни Афины; ему подвергся Рим так же, как и Греция.
Подобно тому, как мы видели, что народы Греции и Италии имели в начале одни и те же верования и у них развивался тот же ряд учреждений, мы увидим теперь, что все эти государства прошли через тот же ряд одинаковых переворотов.
Нужно изучить, как и почему удалились люди от этой организации, и удалились не затем, чтобы в конце концов погибнуть, а наоборот, чтобы приблизиться к лучшей и более совершенной форме общественной организации: под видом беспорядка, нестроения, иногда даже упадка, каждая из созданных людьми перемен приближала их к цели, которой они еще сами не знали.
Глава I. Патриции и клиенты
До сих пор мы не говорили совсем о низших классах, и нам не приходилось о них говорить. Вопрос заключался в том, чтобы дать описание первобытной организации гражданской общины; низшие же классы не знали абсолютно ничего в этой организации. Гражданская община сложилась так, как если бы их совершенно не существовало; поэтому мы могли отложить изучение их до того времени, когда мы подойдем к эпохе государственных переворотов.
Древняя гражданская община, как и всякое человеческое общество, представляла в своей среде различные общественные слои, отличия и неравенства, В Афинах известно первоначальное различие между эвпатридами и тетами, в Спарте мы видим класс равных и класс низших, в Эвбее — класс всадников и простой народ. История Рима полна борьбой между патрициями и плебеями; эту же борьбу встречаем мы во всех гражданских общинах — сабинских, латинских и этрусских. Можно даже заметить, что чем дальше будем мы восходить к древней истории Греции и Рима, тем различия будут являться более глубокими, и общественные классы резче определенными — верное доказательство того, что общественное неравенство произошло не постепенно, в течение долгого времени, но что оно существовало уже в начале, что оно современно самому возникновению гражданской общины.
Важно найти, на каких принципах основывалось это различие классов. Мы могли бы, таким образом, легче понять, в силу каких идей и каких потребностей начинается борьба, чего требуют себе низшие классы, и во имя каких принципов господствующие классы защищают свое владычество.
Выше мы видели, что гражданская община возникла из федерации семей и триб. Но раньше еще чем образовалась гражданская община, семья уже содержала в своих недрах эти классовые различия. Действительно, мы видим, что семья не распадается на своих отдельных членов; она была неделима, как неделима первобытная религия очага. Старший сын имел один право наследовать отцу; он получал в свои руки священнослужение, собственность, власть, и братья его становились по отношению к нему в такое же положение, в каком были раньше по отношению к отцу. Так шло из поколения в поколение, от старшего к старшему передавалась власть, и в семье был всегда только один глава; он распоряжался жертвоприношениями, произносил молитвы, судил, управлял. Ему одному принадлежал в начале титул отца — pater, потому что это слово обозначало власть, а не отцовство в тесном смысле, и могло прилагаться только к главе семьи, рода. Его сыновья, братья, слуги — все называли его так.
Вот первый принцип неравенства во внутреннем строе самой семьи. Старший сын пользовался преимуществом в отношении культа, наследования, распоряжения всем. После смены нескольких поколений в каждой большой семье образовались совершенно естественно младшие ветви, которые в силу религиозных правил и привычки состояли в подчиненном положении по отношению к старшим линиям. Младшие линии жили под покровительством старшей и повиновались ее власти.
Кроме того семья имеет слуг, которые не расстаются с ней, которые прикреплены к ней наследственно и по отношению к которым pater или патрон пользуется троякой властью, как господин, как правитель и как жрец. Слуги эти в различных местностях назывались различно, но наиболее известные названия это — клиенты и теты.
Вот еще один низший класс. Клиент стоит ниже не только верховного главы семьи, но и младших линий. Между ними и клиентом та разница, что член младшей линии в восходящем ряду своих предков всегда находит одного, который назывался pater, т. е. был главою семьи, одним из тех божественных предков, которых семья призывает в своих молитвах; а так как он происходит от pater, то он называется patricius. Но сын клиента, наоборот, как бы далеко ни восходил в своей родословной, может встретить только клиента или раба. Среди его предков нет носящего титул pater. Отсюда происходит для него то состояние подчиненности, из которого ничто не может его вывести.
Различие между этими двумя классами общества весьма ясно в том, что касается материальных интересов. Собственность семьи принадлежала всегда целиком ее главе, который мог пользоваться этой собственностью совместно с младшими линиями и даже клиентами. Но в то время, когда младшая линия имеет по крайней мере предполагаемое право на собственность, в том случае, если старшая линия прекратится, клиент никогда не может сделаться собственником. Земля, которую он обрабатывает, находится у него лишь в временном пользовании, после его смерти она возвращается снова к патрону. В римском праве позднейших веков сохранились следы этого древнейшего законодательства в так называемом jus applicationis. Даже деньги клиента не принадлежат ему; настоящим их собственником является патрон и он имеет право взять их на собственные надобности. В силу этого древнего закона, римское право гласит, что клиент обязан дать приданое дочери патрона, он должен платить за своего патрона штраф, нести за него выкуп и участвовать в расходах, необходимых при исполнении общественных должностей.
В религии различия являются еще более резкими; только лишь потомок того, кто был pater, может исполнять религиозные церемонии семейного культа. Клиент присутствует при этом, за него приносится жертва, но сам он не совершает жертвоприношения; между ним и домашним божеством есть всегда посредник; клиент не может даже заместить отсутствующее потомство. Если семья угаснет, то клиенты не являются продолжателями культа, они расходятся тогда в разные стороны. Религия не есть для них отцовское наследие; она не принадлежит им по крови, она не досталась им от собственных предков. Эта религия заимствована ими, они могут ею пользоваться, но не владеть как собственностью.
Вспомним, что по мнению древних право иметь бога и молиться ему было наследственным. Священные предания, обряды, священные слова, могущественные формулы заклинаний, которые склоняли богов к действию, — все это передавалось только с кровью; и потому было совершенно естественным, что в каждой древней семье только ее свободная и свободнорожденная часть, действительно происходящая от первого родоначальника, одна обладала правом служения богам. Патриции и эвпатриды имели преимущество быть жрецами и иметь собственную, им лично принадлежащую религию.
Таким образом, классовые различия существовали раньше еще выхода общества из семейного строя; древняя домашняя религия установила эти различия. Когда позже образовалась гражданская община, то ничто не изменилось во внутреннем строе семьи. Мы указывали уже, что гражданская община не являлась в начале ассоциацией отдельных личностей, что это был союз триб, курий и семей, и что в этом союзе каждая из составных его частей продолжала оставаться тем же, чем была и раньше. Главы этих маленьких групп соединялись вместе, но каждый из них оставался полновластным господином в том маленьком обществе, главою которого он уже был. Вот почему римское право оставляло долго за главою семьи, pater, абсолютную власть над членами семьи и неограниченное владычество вместе с правом суда над клиентами. Классовые различия, родившись в семье, продолжали существовать и в гражданской общине.
Гражданская община в первое время своего существования была союзом глав отдельных семей. Есть свидетельства о тех временах, когда только они одни имели право быть гражданами. Следы этого правила можно видеть в древнем афинском законе, гласившем, что для того, чтобы считаться гражданином, нужно обладать домашним божеством. Аристотель замечает, «что в древние времена в некоторых городах считалось правилом, что сын не был гражданином при жизни своего отца, по смерти же отца только старший сын пользовался политическими правами». Значит закон не считал членами гражданской общины ни младшие отрасли, ни с тем большим основанием, клиентов. И Аристотель, действительно, добавляет, что число настоящих граждан было в то время очень немногочисленно.
Народное собрание, обсуждавшее общественные дела гражданской общины, состояло в те древние времена только из глав отдельных семей, patres. Позволительно не поверить словам Цицерона, который говорит, что Ромул называл сенаторов отцами, чтобы обозначить тем отеческую любовь, которую они питали к народу. Члены этого древнего сената совершенно естественно носили титул pater, так как они были главы родов. Одновременно с тем как, собравшись вместе, эти люди представляли собою гражданскую общину, каждый из них в отдельности оставался абсолютным владыкою своего рода, который был как бы его небольшим царством.
Мы видели с самого начала Рима также и другое народное собрание, более многочисленное, собрание курий, но оно очень мало отличалось от собрания отцов, patres. И в этом собрании также главный элемент представляли отцы, только здесь каждый отец, pater, являлся окруженный своей семьей; его сопровождали родственники, даже клиенты, и подобная свита указывала на его могущество. Но каждая семья владела на этих комициях только одним голосом. Можно предположить, что глава семьи спрашивал мнения своих родственников, быть может даже клиентов, но совершенно ясно, что подавал голос именно он; к тому же клиенту было запрещено законом держаться иного мнения, чем его патрон. Если клиенты были присоединены к гражданской общине, то лишь через посредство своих патрицианских глав. Они принимали участие в общественном культе, являлись перед судом, входили в народные собрания, но всегда лишь сопровождая своих патронов.
Не следует представлять себе гражданскую общину древних веков, как собрание людей, живущих вперемежку в пределах одних и тех же городских стен. Город в первые времена совершенно не был местом для жительства: он был святилищем, где пребывали боги общины, он был крепостью, которая их защищала и которая освящалась сама их присутствием; он был центром союза, местопребыванием царя и жрецов, местом, где отправлялось правосудие, но люди там не жили. Люди еще в течение многих поколений продолжали жить вне города, отдельными обособленными семьями расселившись по всей стране. Каждая из этих семей занимала отдельную область, где находилось ее домашнее святилище, и где она составляла нераздельную группу под властью отца, pater. Затем в известные дни, если того требовал интерес всей гражданской общины и обязанности общественного культа, главы семейств сходились в город и собирались вокруг царя, иногда для того, чтобы обсудить какие-нибудь вопросы, иногда, чтобы присутствовать при жертвоприношении. Если дело шло о войне, то каждый глава являлся в сопровождении своей семьи и своих слуг (sua manus); они группировались по фратриям или куриям и составляли войско гражданской общины под начальством царя.