ГРАФЪ АЛЕКСѢЙ КОНСТАНТИНОВИЧЪ ТОЛСТОЙ.[править]
Еще одна свѣжая могила, еще однимъ дѣятелемъ меньше… Нашъ славный поэтъ графъ А. К. Толстой скончался 28 сентября въ имѣніи своемъ Красный Рогъ, Черниговской губерніи, Мглинскаго уѣзда. Въ послѣднее время покойный страдалъ разстройствомъ нервной системы, сопровождавшимся жестокими болями и, для облегченія постоянныхъ мученій ему дѣлалось подкожное вспрыскиваніе морфія. Какъ извѣстно, вѣроятно, нашимъ читателямъ, первоначальныя сильныя дозы морфія едва не отравили больного; по за тѣмъ здоровье его улучшилось и онъ началъ замѣтно поправляться.
Вскорѣ, однако, его хроническая болѣзнь, въ соединеніи съ удушьями, вернулась съ новою силою, и врачи увидѣли себя вынужденными возобновить подкожныя вспрыскиванія морфія, который одинъ только и могъ облегчать ужасныя страданія. Но, не смотря на то, что эти пріемы морфія были значительно уменьшены, больной не чувствовалъ большого облегченія; морфій, притупляя боль, лишалъ вмѣстѣ съ тѣмъ организмъ нужныхъ силъ для противодѣйствія коренному страданію. Какъ ни трудны были послѣдніе дни для страдальца, онъ не терялъ надежды на выздоровленіе и былъ очень доволенъ, когда ему прочли корреспонденцію, помѣщенную въ «Спб. Вѣдомостяхъ» о состояніи его здоровья. Утромъ, 28 сентября, съ больнымъ сдѣлался страшный припадокъ астмы и смертельной тоски, продолжавшейся около двухъ часовъ. Сдѣлано было новое впрыскиваніе. Больной уснулъ, чтобы уже болѣе не просыпаться. Въ 8 3/4 пополудни онъ угасъ на вѣки…. Пріѣхавшій вскорѣ затѣмъ врачъ опредѣлилъ причину смерти пораженіемъ обоихъ легкихъ.
А. К. Толстой родился въ 1817 году въ Петербургѣ, а дѣтство провелъ въ Малороссіи въ отцовскомъ имѣніи; онъ былъ воспитанъ дома дядею своимъ Алексѣемъ Алексѣевичемъ Перовскимъ, замѣчательно умнымъ и образованнымъ человѣкомъ, бывшимъ въ пріятельскихъ отношеніяхъ съ Гёте. Это домашнее воспитаніе было на столько основательно, что А. К. прямо сдалъ экзаменъ въ Московскомъ университетѣ, а затѣмъ получилъ мѣсто въ русскомъ посольствѣ при франкфуртскомъ союзномъ сеймѣ. Вскорѣ послѣ этого онъ оставилъ службу и провелъ нѣсколько лѣтъ въ путешествіяхъ по Германіи, Франціи и Италіи. Возвратившись въ Россію, онъ снова вступилъ на службу въ С.-Петербургѣ, оставаясь здѣсь до восточной войны въ должности церемоніймейстера.
Рожденный въ самыхъ блестящихъ житейскихъ условіяхъ, съ знатнымъ именемъ, огромнымъ состояніемъ, племянникъ по матери двухъ, столь высоко стоявшихъ въ прошлое царствованіе, графовъ Василія и Льва Алексѣевичей Перовскихъ, товарищъ игръ нынѣ благополучно царствующаго Государя Императора — чего не могъ ожидать для себя Толстой съ пріѣздомъ въ Петербургъ и чего не ожидали, когда онъ явился въ петербургскомъ свѣтѣ, отъ этого блистательнаго красиваго юноши, получившаго рѣдкое по тому времени широкое образованіе, свободно говорившаго на четырехъ или пяти европейскихъ языкахъ и ко всему этому присоединявшаго еще необыкновенную чисто-богатырскую силу[1]? Но изъ всѣхъ этихъ счастливыхъ случайностей, ему дороже всего было воспоминаніе о томъ, что еще пятилѣтнимъ ребенкомъ, въ Веймарѣ, онъ сиживалъ на колѣняхъ «великаго Олимпійца», а позднѣе пользовался расположеніемъ и любовью Пушкина, который одобрялъ его первыя робкія стихотворенія.
Во время восточной войны Толстой изъ церемоніймейстеровъ высочайшаго двора поступилъ маіоромъ въ стрѣлковый полкъ Императорской фамиліи, въ тотъ самый полкъ, въ образованіи котораго онъ принималъ дѣятельное участіе, подъ начальствомъ своего дяди графа Л. А. Перовскаго, бывшаго тогда министромъ удѣловъ, — и мысль о сформированіи котораго явилась чуть ли не вслѣдствіе предположенія Толстаго организовать отдѣльныя партіи стрѣлковъ для употребленія ихъ въ Финляндіи, гдѣ, какъ извѣстно, ожидали высадки союзныхъ войскъ. Одна изъ такихъ партій стрѣлковъ была даже вооружена имъ на свой счетъ. Во время коронаціи Толстой былъ назначенъ генералъ-адъютантомъ къ Его Величеству. Спустя нѣкоторое время послѣ этого онъ назначенъ дѣлопроизводителемъ въ комитетъ для разработки раскольничьяго вопроса. Но. во все время этой служебной дѣятельности онъ чувствовалъ постоянное влеченіе къ литературѣ и, будучи не въ силахъ болѣе продолжать служебныя занятія, вышелъ изъ военной службы, чтобы «пѣть на волѣ».
Съ этихъ поръ онъ жилъ то заграницею (гдѣ имя его пользовалось уваженіемъ), то въ своихъ имѣніяхъ Пустынькѣ, около Петербурга, и въ Красномъ Рогѣ, Черниговской губерніи. Въ послѣднемъ имѣніи, въ былое время, у него собирались многіе извѣстные русскіе литераторы: Островскій, Тургеневъ, Фетъ и др., слышавшіе чтеніе въ рукописяхъ тѣхъ произведеній, которыя потомъ являлись въ печати.
Къ этому времени и въ особенности къ послѣднимъ десяти, двѣнадцати годамъ его жизни относится появленіе его лучшихъ произведеній: «Сватовство», «Гаральдъ», «Илья Муромецъ», «Алеша Поповичъ» и др., а также знаменитый историческій романъ «Князь Серебряный» и послѣднія замѣчательныя драматическія произведенія: «Смерть Іоанна Грознаго», «Федоръ Іоанновичъ» и «Борисъ Годуновъ».
Какъ человѣкъ, А. К. всегда пользовался глубокимъ уваженіемъ всѣхъ тѣхъ, которые сталкивались съ нимъ при какихъ либо условіяхъ. Добрый, сострадательный къ нуждамъ ближняго, онъ искренно помогалъ многимъ бѣднымъ и крестьянамъ, жившимъ въ его ближайшихъ селеніяхъ, которые со смертію его лишились въ немъ своего единственнаго благодѣтеля; графъ содержалъ для нихъ доктора, школу и любилъ запросто дарить малороссіянкамъ бусы для ожерельевъ, ленты, платки и пр., которые всегда покупалъ для нихъ самъ.
Похороны нашего высокоталантливаго поэта были совершены весьма просто. По желанію его, простой, ничѣмъ необитый гробъ несла толпа его бывшихъ крестьянъ, которые искренно любили его какъ своего добраго и ласковаго помѣщика. На похоронахъ не было представителей ни власти, ни литературы. 1-го октября, около 4 часовъ пополудни, гробъ графа Толстаго опустили въ склепъ, сдѣланный въ видѣ часовни и убранный елками и зеленью, съ лѣвой стороны ограды церкви с. Краснаго Рога. Такимъ образомъ желаніе поэта быть похороненнымъ въ его имѣніи сбылось.
- ↑ Разсказываютъ, между прочимъ, что онъ скручивалъ руками желѣзную кочергу въ винтъ, перекидывалъ съ мѣста на мѣсто одною рукою 18-пудовую тумбу, удерживалъ на вытянутой рукѣ стоящаго человѣка, купался почти ежедневно до средины ноября и любовался бывало, когда борода его, въ заморозки, по выходѣ изъ воды, покрывалась ледяными сосульками.