Вообще любителямъ Словесности многочисленныхъ нашихъ однородцевъ, и въ особенности Малороссійскимъ читателямъ сего Журнала, приятно будетъ найти здѣсь два любопытныя произведенія славянской простонародной Музы. Достоино примѣчанія, что языкъ простаго народа въ Чермной или Красной Руси до сего времени сохранилъ сходство свое съ нашимъ Малороссійскимъ нарѣчіемъ, не смотря ни на дальнее разстояніе между обоими краями, ни на столь продолжительйое вліяніе причинъ политическихъ. Обѣ пѣсни помѣщены въ Виленскомъ Журнале (Dziennik Wilenskj) при письмѣ къ Редактору изъ Сѣнява.
«Весьма полезно было бы говоритъ сочинитель письма, ревностно заняться собираніемъ простонародныхъ басней, сказокъ, предразсудковъ, волшебствъ, заговариваній, гаданій, пѣсень; описывать разные обряды, свадебные, похоронные; словомъ, отыскивать всѣ оные памятники стариннаго, невѣдомаго намъ, просвѣщенія, оные начатки младенческой мудрости и вмѣстѣ заблужденій нашего рода, оное драгоцѣнное наслѣдство, отъ незамятныхъ минувшихъ вѣковъ прадѣдами правнукамъ, a сими послѣдними намъ передаваемое, и въ простомъ народѣ, упорно остающемся при обычаяхъ предковъ своихъ, донынѣ сохранившееся. Такое собраніе, по видимому мало значущее и только изъ однихъ отрывковъ состоящее, весьма много послужило бы къ объясненію исторіи обычаевъ народныхъ; оно озарило бы свѣтомъ и политическія происшествія, и обряды религіи, и божества языческія, бывшія въ почтеніи до хрістіанстіва. Скажу болѣе, можетъ быть найденное сходство оправдало бы нынѣ въ ученомъ свѣтѣ распространяющіяся догадки, что младенческая колыбель Славянскаго нашего рода находится при Гангесѣ. Къ томужъ еще какое сокровище открылось бы для нашей Поезіи! Тогда перестали бы дѣлать упреки журналамъ и другимъ сочиненіямъ въ чуждыхъ для насъ понятіяхъ, которыя, будучи многимъ невразумительны, принимаются съ равнодушіемъ, наполняютъ слухъ пустыми только звуками, a до сердца не доходятъ и не согрѣваютъ его. На равнинахъ Славянскихъ, на поляхъ предковъ нашихъ, между нашими братьями растутъ для насъ скромные цвѣты сердечнаго удовольствія; будемъ же тщательно собирать ихъ при благодарныхъ чувствахъ къ отдаленнымъ предкамъ нашимъ. Пускай правда, что они не могутъ равняться ни съ тѣми цвѣтами, которые нѣкогда благоухали подъ кроткимъ небомъ Іоніи, ни съ тѣми которые нѣкогда распускались въ угрюмой Шотландіи; но будучи воспитываемы стражами хорошаго вкуса, чтителями Грековъ, Римлянъ, Тевтоновъ и прочихъ народовъ новѣйшихъ, y которыхъ національность была или есть важнѣйшимъ предметамъ Поезіи, они сохранятся отъ порчи, размножатся, принесутъ обильные плоды для отечественной словесности. Если хотимъ въ изящной словесности быть не только подражателями, но и творцами, если хотимъ имѣть произведенія чисто-національныя, то сбережемъ оные остатки древности, которымъ предстоитъ и отчасу болѣе угрожаетъ совершенная утрата. Сіи остатки принадлежали нѣкогда огромному зданію, которое лежитъ нынѣ въ развалинахъ, но которое можетъ еще послужить камнемъ краеугольнымъ для священнаго храма національности.. Наклонимся же и подойдемъ подъ низкій кровъ хижины; тамъ обитаетъ маститая національность, тамъ….»
Вотъ пѣсни. Малсроссійскіе соотечественники! читайте и любуйтесь:
Поихавъ Ивасенько на польованье,
Покинувъ свою милу на горьованье;
Выихавъ Ивасенько въ чисте поле,
Пустивъ кконика на попасанье
А самъ припавъ къ сырой земли на спочиваеье.
Приснився Ивасенькови дивненькій сонъ:
Що злынувъ съ правой ручки ясненъкій соколъ.
Поихавъ Ивасенько до вороженьки,
Щобъ одгадала дивненькій сонъ.
Вороженька голубенька сонъ одгадала,
Молодому Ивасьови жалю задала:
«Идьже задьже, Иваненько? коника біючи,
A аже своей миленькой не застоючй.»
Пріихавъ Ивасенько пидъ корытечка,
Стукнувъ, пукнувъ коникъ y копышечка.
Вышла до него найменьшая свисть:
«Витай, витай, пане зятю, чужій та не нашъ,
A вже твоей миленькой на свити не машъ.»
Войшовъ Ивасюненько до свитлыцы,
Лежитъ его миленькая на престольницы.
«Нижки мои скоропадлые чемъ не пійдете,
Ручки мои биленькіи чемъ непригорнете,
Очи мои чорненькіи чемъ неглянете,
Уста мои приязненьки чемъ не промовите!»
2.[править]
Поихавъ Ивасенько до тещоньки въ гостиненьку,
Тамъ ему треба ночоваты и коника попасаты.
Приснився ему сонъ дивяенькій
Же на его дымъ пчолы упалы,
На подвирье зора упала,
Зь двору зозуля вылынула.
Вставъ Ивасьо ранесенько,
Умывъ лычко билесенько;
До тещеньки промовляе,
А ему ся серце крае:
«Ахъ тещенько голубонько,
Снывся жъ мини сонъ дивненькій
Розважъ мини що то за сонъ,
Нехъ я довше не думаю,
Нехай серца не вжаляю.»
«Ахъ сыноньку, мій зятненьку!
Скажиже що шо за сонъ?»
"Що на мій дымъ пчолы упалы,
Ha подвирье зора упала!
Зъ двора зозуля вылынула!
«Ахъ сыноньку, мій зятеньку!
Идь же скоро до домоньку;
Маешь въ дому пригодоньку;
Бо пчолоньки — сльзоньки,
A зоронька — дѣтинонька,
A зозуленька — Марысенька!»
Ахъ пріихавъ до домоньку,
Лежитъ мила, якъ день била,
Мамки дѣтину колышатъ,
A свисть его привитала,
Жалю ему гиршъ задала.
«Витай зятю, витай не нашъ,
Бо вже твоей жены не машъ.»
«Устань, устань, Марысенько!
Кравцы сукню тоби шіютъ,
A шевци черевички.»
«Пока я y тебе жила
То я въ сукняхъ не ходыла
И теперь мни не потреба,
Мини треба Бога зъ неба.»
Ежели тутъ есть какія-либо неисправности; то не мы тому причиною. К.
Две народныя песни славян Чермной Руси: [Помещено в Dziennikie Wilenskiem при письме из Сенявы к редактору] / [Пер.] К. [М. Т. Каченовского] // Вестн. Европы. — 1818. — Ч. 102, N 21. — С. 47-53.