Деканъ Бадайозскій.
(Повѣсть изъ соч. Красицк.)[править]
Отецъ Деканъ Бадайозской катедральной церкви былъ ученѣе всѣхъ докторовъ Саламанкскихъ, а можетъ быть Коимбрійскихъ и даже Алкальскихъ. Онъ зналъ, какъ Отче нашъ, и тѣ языки, которыми говорятъ нынѣ; и тѣ, которыми въ старину говорили; зналъ наизусть всѣ науки: сердце его сокрушалось только отъ того, что наука чернокнижества была для него невѣдомою тайною. Тоскуя о своемъ горѣ, вдругъ увѣдомляется онъ, что въ городъ Толедо живетъ одинъ чернокнижникъ, по имени Донъ-Торибіо. Ни минуты не медля отецъ Деканъ велѣлъ осѣдлать свою ослицу, и никому не сказавшись, поѣхалъ въ Толедо.
Въ городъ спрашивалъ онъ, гдѣ живетъ Донъ-Торибіо. Ему указали на Домъ, по наружности самой непышной. «Почтенный Донъ-Торибіо! я Донъ-Фернандесъ-Діегосъ-Каталіа-Фолдеронъ-Менезосъ-Паратаіосъ, Деканъ Бадайозской катедральной церкви. Мудрецы величаютъ меня своимъ наставникомъ, а я желаю быть ученикомъ вашимъ.» Донъ-Торибіо, хотя и чернокнижникъ, былъ нѣсколько грубъ въ обхожденіи, и отвѣчалъ прямо: «Отецъ Деканъ Бадайозской катедральной церкви, Донъ-Фернандесъ-Діегосъ-Каталіа-Фолдеронъ-Менезесъ-Паратаіосъ! убирайтесь прочь отсюда! мнѣ уже надоѣло проклятое ремесло, которое знакомитъ меня только съ подобными вамъ людьми, съ неблагодарными.» — Какъ неблагодарными! воскликнулъ Деканъ; не уже ли есть на свѣтѣ такія чудовища? А хотя бы они и были; за чтожъ почтенный мужъ, причислять меня къ ихъ сонму? — Въ слѣдъ за симъ отецъ Деканъ началъ читать цѣлую диссертацію о благодарности, и такъ умно, такъ связно, такъ сильно, что убѣжденный Донъ-Торибіо обѣщался поучить его чернокнижеству. «Маргарита! сказалъ онъ своей домоправительницѣ: зажарь двѣ куропатки; отецъ Деканъ сего дня отужинаетъ со мною».
Маргарита пошла въ кухню; Донъ-Торибіо ввѣлъ отца Декана въ кабинетъ свой, прикоснулся къ челу его, произнесъ слѣдующія слова (которыя читатель долженъ упомнить) о Ортоболанъ, Нестрофріеръ, Онагріафъ, и началъ преподавать свою науку. Ученикъ слушалъ съ неизъяснимымъ любопытствомъ. Вдругъ отворяется дверь, входятъ Маргарита и за нею гонецъ, служащій при Епископѣ, дядѣ отца Декана. Гонецъ прискакалъ съ извѣстіемъ, что Епископъ, пораженный параличемъ, скончался. Отецъ Деканъ въ тужъ минуту отправилъ гонца съ письмомъ обратно, а самъ занялся наукою, недумая ни о дядѣ ни о скоропостижной его смерти.
Черезъ нѣсколько дней пріѣхали отецъ псаломщикъ катедральный и два каноника съ донесеніемъ, что Епископъ переселися отъ сей временной жизни въ вѣчную, и что осиротѣвшій по кончинѣ пастыря своего капитулъ, единогласно избравши отца Декана въ преемники покойному, проситъ его о принятій престола. Донъ-Торибіо, оставшись наединѣ съ ученикомъ своимъ, принесъ емy поздравленіе съ новымъ достоинствомъ, и прибавилъ, что у него есть одинъ сынъ Донъ-Антоніо, которой за неспособностію къ чернокнижеству отправленъ учиться въ семинарію. Донъ-Торибіо просилъ объ отдачѣ ему празднаго деканскаго мѣста. «Ахъ, любезный другъ! воскликнулъ наименованный Епископъ: могу ли не исполнить твоей просьбы? вся жизнь моя недостаточна для заплаты за великія твои одолженія; но разсмотри нынѣшнее мое состояніе: есть у меня родной дядя, нетерпѣливо ожидавшій, пока откроется праздное мѣсто декана; разсуди самъ, что скажетъ вся моя фамилія, когда забуду объ немъ при первомъ случаѣ. А всего важнѣе, что дядя мой богатъ, скупъ и старъ, и что имущество его мнѣ достанется по наслѣдству. Но поѣдемъ въ Бадайозъ вмѣстѣ со мною: деканская катедра сущая бездѣлка; я сдѣлаю для Дона-Антоніо другую, важнѣйшую услугу.» — Донъ-Торибіо склонился, и оба поѣхали въ Бадайозъ.
Преподаваніе науки продолжалось своимъ порядкомъ. Черезъ нѣсколько времени разнеслась молва о Епископъ Бадайозскомъ по всему государству; онъ произведенъ въ Архіепископы городу Компостеллъ, и сверхъ того ему отъ Двора дозволено назначить по себѣ преемника. Донъ-Торибіо не упустилъ столь благоприятнаго случая, и просилъ о назначеніи Дону-Антоню Епископскаго мѣста, или по крайней мѣрѣ деканской катедры въ Бадайозъ, ежели бы его преосвященству заблагоразсудилось пожаловать въ Епископы своего дядю; чернокнижникъ не забылъ кстати выхвалять выгоды Компостельскаго престола. «Радъ бы душевно, сказалъ наименованный Архіепископъ: но что мнѣ дѣлать? Донъ Родригецъ-де-Лара, Кастильскій Губернаторъ, требуетъ неотступно, чтобъ Епископскій престолъ отданъ былъ племяннику его Дону-Бартоломео; а ты самъ знаешь, любезный учитель, въ какомъ уваженіи при Дворѣ Кастильскій Губерцаторъ. Признаться ли тебъ? его ходатайству обязанъ я полученіемъ Архіепископскаго престола.» Донъ-Торибіо догадался, какихъ милостей ожидать должно отъ его преосвященства для Дона-Антоніо.
Отправились въ Компостеллу. Дона-Торибіо помѣстили въ пышномъ Архіепископскомъ домѣ, и онъ спокойно дожидался, что будетъ далѣе. Случились непредвидѣнныя произшествія: прискакалъ отъ Папы гонецъ въ Архіепископу съ Кардинальскимъ достоинствомъ, съ пригласительною граматою ѣхать въ Римъ, съ назначеніемъ въ должность Посла, и съ дозволеніемъ опредѣлить по себѣ достойнаго преемника. Нѣсколько дней продолжались обыкновенныя поздравленія. Наконецъ Донъ-Торибіо нашелъ случай напомнить о своемъ сынѣ и просить для него ежели не Архіепископскаго мѣста въ Компосптеллѣ, то по крайней мѣрѣ хотя деканской катедры въ Кадайозъ. «Для чегожъ ты прежде не напомнилъ мнѣ о томъ? сказалъ преосвященнѣйшій, заикаясь: теперь опять надобно дожидаться, пока очистится праздное мѣсто въ Компостеллѣ». — Развѣ есть уже новый Архіепископъ? — "Два дни, какъ назначенъ, кто можетъ отказать въ просьбѣ родной своей матери? Ты знаешь Архидіакона въ Кадайозѣ Дона-Діегоса-Палоса-Бермудеза: предъ симъ за тридцать пять лѣтъ онъ былъ духовникомъ моей матери. Уже и ко Двору отправленъ нарочной съ донесеніемъ. Поѣдемъ вмѣстѣ въ Римъ, любезнѣйшій и почтеннѣйшій другъ мой! вели и Дону-Антоніо туда же ѣхать; тамъ архіерейскія шапки сыплются градомъ.
Кардиналъ сдѣлался очень сильнымъ, Очистилось вдругъ нѣсколько весьма прибыльныхъ мѣстъ Епископскихъ. Донъ-Терибіо напомнилъ о своемъ сынъ. «Имѣешь справедливую причину, сказалъ Кардиналъ, досадовать на меня, жаловаться и даже упрекать меня въ неблагодарности, хотя въ цѣломъ свѣтѣ нѣтъ человѣка, которой былъ бы меня благодарнѣе; но поставь себя на моемъ мѣстѣ; вспомни, что я иностранецъ, возведенный на степень столь высокую; не стали ль бы всѣ порицать меня, когда бъ я началъ осыпать милостями своихъ родныхъ и приближенныхъ? Подождемъ; архіерейская шапка не минетъ Дона-Антоніо; а почему знать? можетъ быть онъ получитъ еще болѣе! Повторяю, дорогой Донъ-Торибіо, не станемъ торопиться, и будемъ ожидать отъ времени окончанія нашего дѣла.» Протекло нѣсколько лѣтъ, а о Донъ-Антоніо никто и не вспомнилъ.
Папа скончался. Кардиналы приступили къ избранію верховнаго первосвященника, и — къ чрезвычайному всѣхъ удивленію, Тіара досталась бывшему Бадайозскому Декану. По совершеніи всѣхъ обрядовъ, Донъ-Торибіо допущенъ былъ на тайную аудіенцію къ Папѣ. Заплакавши отъ радости у ногъ святаго отца, умиленно припомнилъ онъ о Кардинальскомъ достоинствѣ для Дона-Антоніо. Святый отецъ, помолчавши немного, произнесъ слѣдующія слова: «Къ безмѣрному сердца нашего прискорбію увѣдомились мы, что подъ видомъ упражненія въ какихъ-то таинственныхъ наукахъ предались вы ненавистному ремеслу чернокнижества: того ради желаемъ, чтобы вы какъ наискорѣе оставили сію мерзость, и сверхъ того повелѣваемъ вамъ въ теченія трехъ дней удалиться изъ нашихъ областей, объявляя, что въ противномъ случаѣ будете строго наказаны.»
Донъ-Торибіо скоро поднявшись съ земли, произнесъ на оборотъ три таинственныя слова, о которыхъ сказано было выше, отворилъ окно приемной залы и закричалъ; «Маргарита! довольно будетъ одной куропатки!» Въ ту минуту исчезло епископство Бадайозское, архіепископство Компостельское, достоинство кардинальское и папское. Отецъ Деканъ осмотрѣвшись, увидѣлъ, что находится въ кабинетъ Дона-Торибіо; потихоньку вышелъ, отвязалъ отъ дверей свою ослицу, сѣлъ на нее и поѣхалъ въ Бадайозъ обратно.