1926[править]
№ 17
О КОЛЛЕЖСКОМЪ АССЕСОРѢ КЮХЕЛЬБЕКЕРѢ[править]
1 В
№ 345
1. Показаніе отобранное Г. Генералъ Адьютантомъ Левашевымъ отъ нево Кюхельбекера съ 1 по 4.
2. Вопросные и Отвѣтные Пункты отобранные отъ нево Кюхельбекера въ Варшавѣ съ 4 по 14.
3. Рапортъ къ Государю Императору отъ Его Высочества Цесаревича 20-го Генваря 1826. № 7 съ 14 по 17.
4. Свидѣтельство Крестьянину Ивану Алексеву Подмастеринкову на 17.
5. Отношеніе Его Высочества Цесаревича къ барону Дибичу Генваря 20-го № 47 на 18.
6. Записка о Кюхельбекерѣ на 19.
7. Отношеніе къ Г. военному Министру отъ Литовскаго военнаго Губернатора отъ 23. Генваря № 193 съ приложеніемъ Копіи съ допроса Крепостнаго человѣка Помѣщика Кюхельбекера Семена Титова сына Балашева съ 20 по 26.
8. Отношеніе Его Высочества Цесаревича къ барону Дибичу 25. Генваря № 66.
9. Показаніе Семена Балошова Генваря 24. отобранное въ Главномъ Штабѣ Его Высочества съ 27 по 34.
10. Пашпортъ отставленному отъ службъ Кексгольскаго Полку рядовому Матвею Загревскому данному отъ Полку на 34.
11. Билетъ данный Статскою Совѣтницею Глинкнною крепостному человѣку Титову на проѣздъ въ Могилевскую Губернію на 35.
12. Письмо къ Генералъ-Адьютанту Левашеву отъ 3 февраля отъ нево Кюхельбекера.
13. Рапортъ Кюхельбекера въ Комитетъ 4-го Февраля на 38 и 39.
14. Записка съ дополнительнымъ показаніемъ ево Кюхельбекера . съ 40 по 44.
15. Вопросные Пункты Комитета ему Кюхельбекеру 9 февраля съ 44 по 51.
16. Отвѣтные ево Кюхельбекера на оные съ 51 по 67.
17 Прибавленіе къ онымъ отвѣтамъ на 67
18. Вопросный Пунктъ Комитета 25 февраля съ отвѣтомъ ево Кюхельбекера на 68.
19. Рапортъ ево Кюхельбекера отъ 27 марта на 69 и 70.
20. Очная ставка Комитета данная Коллежскимъ Ассесорамъ Кюхельбекеру съ Пущинымъ 30 марта на 71.
21. Рапортъ Кюхельбекера отъ 31 марта въ Комитетъ на 72 и 73.
22. Отъ 15 Апрѣля на 74 и 75.
23. Отъ 21-го Апрѣля на 76.
24. Отъ 12-го Маія на 77 и 78.
25. Вопросный Пунктъ Комитета Матросу Сафону Дорофееву 13 Маія съ отвѣтомъ ево на оный на 79 и 80.
26. Вопросные Пункты Комитета Матросу Матвею Федорову Маія 13 съ отвѣтнымъ ево Федорова на 81 и 82.
27. Вопросный Пунктъ Комитета матросу Алексею Курситеву 13 Маія съ отвѣтнымъ ево на 83. и 84.
28. Вопросные Пункты Комитета ему Кюхельбекеру Маія 15 на 85 и 86.
29. Отвѣтные ево Кюхельбекера на оные на 87 и 88.
30. Рапортъ въ Комитетъ ево Кюхельбекера 17 Маія на 89 и 90.
31. Вопросные Пункты Комитета ему Кюхельбекеру съ отвѣтными ево на оные съ 91 по 94.
31. Бѣлые листы[1] 94—106.
№ 7 1).[править]
1) Документ № 7 написак на л.л. 20—21 следственного дела о Кюхельбекере. Вверху листа 20 пометки: слева — «№ 440», справа — «28. Генваря 1826.»; слева ниже No: «къ свѣденію»; документ написаи на бланке, где значится: "Литовскаго Военнаго Губернатора. № 193. 23 Генваря 1826. Вильно. — ".
Господину Военному Министру.
Отъ 17-го сего Генваря № 146. я имѣлъ честь уведомить Ваше Высокопревосходительство, объ отзывѣ ко мнѣ Минскаго Гражданскаго Губернатора отъ 15. Генваря, что два человѣка весьма по близкимъ сходствамъ примѣтъ описываемаго Коллежскаго Ассесора Кюхельбекера недавно проѣхали мимо Минска по тракту виленскому, по которому посланный за ними въ погонь нарочной Минской Частный Приставъ Бобровичъ немогъ открыть слѣда, и что посему предписано отъ Виленскаго Гражданскаго Губернатора по всѣмъ трактамъ || (л. 20 об.) Земскимъ Исправникамъ съ нарочными, о непременной поимкѣ тѣхъ двухъ людей естьлибы они были гдѣ-либо настигнуты, — а 16-го числа Генваря предписано отъ меня о томъ же самомъ по Эстафетѣ Гродненскому Гражданскому Губернатору.
Сегоже 23. Генваря я получилъ отъ него донесеніе, и копію показанія крепостнаго человѣка Кюхельбекера Семена Титова Балашова задержаннаго въ Слонимѣ 18-го Генваря на возвратномъ Его уже слѣдованіи.
Съ упомянутаго показанія Балашева, который въ Гроднѣ содержится въ Тюремномъ Замкѣ подъ стражею поспѣшаю препроводить къ Вашему Высокопревосходительству Списокъ, изъ котораго изволите увидѣть: что Кюхельбекеръ на свой проѣздъ имѣлъ какой то || (л. 21) пашпортъ — по выѣздѣ изъ Санктъ-Петербурга 14. Декабря былъ въ имѣніи Закупо, Сестры своей Статской Совѣтницы Глинковой, въ Витебской Губерніи состоящемъ; оттоль отправясь въ дальнѣйшій путь проѣхалъ Минскъ 6-го Генваря дѣлая направленіе по почтовой дорогѣ къ брестю; — а 9.-то числа проѣхалъ чрезъ Слонимъ Бѣлостокской области въ деревню по названію неизвестную возлѣ местѣчка Цехановцы; — 14.-то Генваря, гдѣ Кюхельбекеръ намеренъ былъ пробратся въ Пруссію къ своимъ родственникамъ, а Его Балашева отпустилъ домой, но какъ за проводъ Его чрезъ границу Цѣхановскія Евреи требовали I. 500 р., а посему Кюхельбекеръ рѣшился ѣхать въ Варшаву и съ тѣми Цѣхоновецкими Евреями отправился пѣшкомъ въ Цѣхоновцы. — || (л. 21 об.)
О поимкѣ Его получено Гродненскимъ Гражданскимъ Губернаторомъ отношеніе Г. Санктъ-Петербургскаго Военнаго Генералъ-Губернатора 11. Генваря. а предписанія Градскимъ и Земскимъ Полиціямъ здѣланы 12. Генваря: слѣдовательно Кюхельбекеръ проѣхалъ чрезъ Гродненскую Губернію до полученія ими. о поимкѣ его предписанія; — посланный же въ М: Полангенъ Виленскій Полицейскій Чиновникъ, о которомъ изволите быть известны изъ упомянутаго отношенія моего, еще не возвратился. —
№ 7-а 1).[править]
1) Документ № 7а в оригинале написан на л.л. 22—25. Наверху л. 22 надпись чернилами: «Копія съ копіи».
1826-го года Генваря 19-го дня допрашиванъ въ Канцеляріи Гродненскаго Гражданскаго Губернатора Крепостной человѣкъ Помѣщика Вильгельма Карлова сына Кюхельбекера Семенъ Титовъ сынъ Балашевъ, 22-хъ Лѣтъ, Грекороссійскаго исповѣданія безграмотный, показалъ: что Господинъ Его Кюхельбекеръ проживалъ въ Санктпетербургѣ съ Маія мѣсяца прошлаго 1825. года, квартировалъ сперва въ казармахъ Морскаго Екипажа у брата своего ротнаго Командира Михайла Карловича Кюхельбекера, а послѣ перешелъ на Почтамскую Улицу въ домъ Булатова къ квартировавшему тамъ Князю Одоевскому, служащему въ Конной Гвардіи, будучи[2] въ Петербургѣ Господинъ Его занимался сочиненіемъ книгъ, знакомство имѣлъ съ Г.г. Рилѣевымъ, Алберхомъ, съ Княземъ Ерастовымъ офицеромъ Безтужевымъ || (л. 22 об.) Дмитріемъ Балкашинымъ и другими Господами которыхъ онъ всѣхъ незнаетъ по имѣнамъ и прозваніямъ: Что 14. Декабря прошлаго 1825. года часу въ 9-ы утра Рилѣевъ прислалъ къ Господину Его чрезъ человѣка своего записку, которую онъ прочитавъ тотъ часъ одѣлся вышелъ изъ квартиры и целой день домой невозвращался — а въ вечеру часу въ 6-ы когда началась пальба на Исакіевской площади Кюхельбекеръ прійдя домой приказалъ Ему тотъ часъ одѣватся и итти за собою, а когда спросилъ онъ кому прикажетъ поручить квартиру и вѣщи то онъ отвѣчалъ бросай всё, Голова дороже Имѣнія — итакъ — взявъ только по двѣ рубашки, отправились излома и нанявъ у синяго Моста извощика поѣхали на Обуховской Мостъ а тутъ бросивъ извощика, пошли пешкомъ перулками[3] и пройдя мимо заставы вышли || (л. 23) изъ Петербурга на большую дорогу идущую на Царское село, подъ Немецкою Деревнѣю наняли извощика одною лошадью и целую ночь ехали нигдѣ неостаназливаясь, за Царскимъ сѣломъ остановились у Крестьянина, отдохнули и покармивши лошадь пустились къ деревнѣ Рожественску — здѣсь пообѣдавъ и нанявъ другую лошадь отправились къ Волуѣвскому кабаку въ Рожественскѣ Кюхельбекеръ промѣнялъ свою шляпу на крестьянскую шапку въ которой и ѣхалъ послѣ всю дорогу, съ волуѣвскаго кабака шли пѣшкомъ верстъ съ 5.-ть просѣлочною дорогою до сѣла Горокъ находящагося въ Великолуцкомъ уѣздѣ. Здѣсь въ Господскомъ Дворѣ прожили днѣй съ 5.-ть или шесть — и на другой день Рождества тоесть 26.-то Декабря съ Горекъ отправились далѣе въ путь. || (л. 23 об.) въ Горкахъ Кюхельбекеръ читалъ Газеты привезенные изъ великихъ Лукъ — и начитавъ что братъ Его, Государемъ Императоромъ, за произшествіе 14. Декабря прощенъ, — успокоился. — Помѣщикъ села Горекъ Петръ Степановичь Лавровъ, далъ тройку лошадѣй, на которыхъ поѣхали чрезъ великіе Луки въ деревню Алберха проживающаго въ Петербургѣ противъ вознесенія Родственника Кюхельбекера но какъ имя деревни неизвѣстенъ — здѣсь лошадѣй взятыхъ въ Горкахъ послали впередъ въ Городъ Вѣлижъ и велели тамъ кормить и дожидатся — а сами отобѣдавъ и отдохнувъ часовъ съ 8-ы взяли другихъ лошадѣй отъ управителя Алберха Тимофѣя Калиновича, пустились въ путь, въ Велиже переменивъ лошадѣй отправились до Сѣла Закупа, принадлѣжащаго || (л. 24) Сестрѣ Кюхельбекера Статской Совѣтницѣ Глинко, здѣсь остановились въ домѣ Старосты Фоны Лукьянова, который обьявилъ Кюхельбекеру, что съ Петербурга гнался занимъ курьеръ и дожидался на проѣздъ Его въ Городѣ Духовщинѣ, почему Кюхельбекеръ и непошелъ во дворъ къ Сестрѣ, а тотъ часъ збросивъ съ себя одѣяніе и взявши отъ Старосты крестьянскіе: тулубъ лапти, шапку, рубаху, и надѣвъ на себя отправилися въ Варшаву, — Староста далъ пару лошадѣй и извощика Григорія Денисова который опасаясь погони везъ ихъ просѣлочными Дорогами на мѣстечко Дубровну — съ Дубровны поѣхали на Борисовъ; но недоѣзжая Борисова Кюхельбекеръ Денисова отправилъ домой — съ Борисова поѣхали двое большимъ почтовымъ трактомъ на Минскъ — Минскъ проѣхали поутру 6.-то числа Генваря || (л. 24 об.) и пустились почтовою дорогою къ Бржестю на Несвижъ Слонимъ (жаковой Городъ переѣхали 9.-то Генваря поутру:) такъ же Пружану, Каменецъ Литовскій и высокое но съ высокаго поворотили на мѣстечко Цихановцы находящееся въ Бѣлостокской Области; но недоѣзжая до Цехановцовъ въ деревнѣ которой названія невѣдаетъ, остановились у крестьянина и переночовали — на другой день Кюхельбекеръ давъ Ему на свободной проходъ пашпортъ, на имя отставнапо Кексгольмскаго Мушкатерскаго Полка Солдата Закржевскаго; — но какъ въ семъ паспортѣ Закржевскому поставлено 42. года, а Ему показателю неболѣе 22. лѣтъ, то Кюхельбекеръ приказалъ сей пашпортъ изтребить а слѣдовать[4] на лошадяхъ домой къ сестрѣ Г. Глинкиной съ увольнительнымъ письмомъ даннымъ въ проѣздъ въ Закупѣ отъ помянутой || (л. 25) сестри вмѣстѣ съ показаннымъ выше пашпортомъ; Самъ же Кюхельбекеръ намѣрывался пробратся въ Пруссію къ родственникамъ своимъ, и для сего пріискалъ было Евреевъ Цихановецкихъ для препровожденія Его чрезъ Границу, но Евреи требовали за труды 1.500. рублей, а какъ Кюхельбекеръ не имѣлъ болѣе съ собой какъ 200. руб. ассигнаціями, то онъ рѣшился ехать въ Варшаву и съ тѣми же самыми Цихановецкими Евреями отправился пѣшкомъ въ Цихановцы 14. числа настоящаго Генваря, поелику сіе мѣстечко было уже весьма близко онъ же показатель чрезъ высокое Пружану слѣдовалъ назадъ но въ Слонимѣ взятъ подъ стражу съ двумя лошадьми и повозкою, которыя остались въ Слонимѣ въ веденіи Нижняго Земскаго Суда, и какъ сіи лошади и повозка, подарены Ему Господиноы || (л. 25 об.) Его при самомъ отпускѣ отъ себя то проситъ о продаже всего того на законномъ основаніи и о доставленіи Ему вырученныхъ денегъ какъ за Его собственность — въ преступленіяхъ и подъ штрафомъ небылъ — сверьхъ того показалъ что Кюхельбекеръ для проѣзда своего имѣлъ какой то письменный пѣчатный видъ. — Наподлинномъ подписано: къ сему показанію по неуменію Семеномъ Балашевымъ Грамоты по рукодакному его прошенію руку приложилъ Губернскій Секретарь Василій Григорьевъ Сынъ Былинскій. Допрашивали Совѣтникъ Гродненскаго Главнаго Суда 2-го Департамента Литвиненко — Полицмейстеръ Коллежскій Совѣтникъ Высочинъ.
№ 10 1).[править]
Документы №№ 10 и 11 написаны и оригинале на л.л. 34—35. На обороте паспорта пометка: «1802 Года Ноября 26 дня сей пашпортъ въ велижскомъ нижнемъ Земскомъ Суде явленъ и в книгу подъ № 36 записанъ и чемъ сей судъ за подписаниемъ и приложениемъ казенной печати свидетельствуетъ. Засѣдатель Михаила Жиркевскій. Секретарь Спиридонъ Марцинкевичъ».
По указу Его Величества Государя Императора Александра Павловича Самодержца Всероссійскаго,
и прочая, и прочая, и прочая.
Объявитель сего служившей въ Кексгольмскомъ Мушкетерскомъ полку рядовымъ Матвей Праксфьевъ сынъ Закревской, белоруской Губерніи изъ дворянъ въ службу вступилъ сего 1802-го года Генваря 11 дня, въ походахъ домовыхъ отпускахъ и штрафахъ небывалъ, грамотѣ неумѣет; отъ роду ему дватцать шесть лѣтъ; А нынѣ онъ Закревской, по высочайшему Его Императорскаго Величества повеленію, по прошенію ево отставленъ отъ службы темъ же чиномъ, и всходственность полученнаго мною отъ Господина Генерала отъ инфантеріи, Санктпетербургской инспекціи по инфантеріи инспектора и ковалера Графа Татищева ордера, съ симъ пашпортомъ отпущенъ на собственое его содержаніе, съ жительствомъ во всехъ россійскихъ Городахъ; по смертіи же его у кого сеи пашпортъ останется представить, куда надлежитъ для представленія въ Государственную Военную Коллегію. Данъ въ Санктпетербургѣ. Ноября 4 дня 1802 года.
Его Императорскаго Величества Всемилостивѣйшаго Государя моего Генералъ Маіоръ Кексгольмскаго мушкетерскаго полка шефъ и ковалеръ
У сего пашпорта Его Императорскаго Величества Кексгольмскаго мушкетерскаго полку пѣчать[6]. || (л. 35)
№ 11.[править]
Отпускаю я своего крепостнаго человѣка Семена Титова для свиданія съ родными въ Минскую и Могилевскую губернію на сколько времяни ему нужно будетъ пробыть.
Статская Советница Юстина Глинкина[7]. ||
Декабря 28 дня
1825. (л. 36)
№ 3 1).[править]
1) Документ № 3 и оригинале написан на л.л. 14—16. Вверху листа 14 пометки: слева — «№ 420», справа — «27. Генваря 1826»: под обращеніем рукой Дибича: «25 Генв. допросы Кюхельбекера отданы Генералъ-Адьютанту Левашеву».
Его Императорскому Величеству
Отъ Его Императорскаго Высочества Цесаревича Рапортъ.
По Высочайшему Вашего Императорскаго Величества позелѣнію, Г. Военный Министръ Генералъ отъ Инфантеріи Татищевъ отъ 4-го сего Генваря сообщилъ мнѣ: здѣлать повсемѣстное объявленіе, что бы взяты были всѣ мѣры къ отысканію Коллежскаго Ассесора Кюхельбекера, и естьли гдѣ окажется кто либо его скрывающій, съ тѣмъ поступлено будетъ по всей строгости законовъ противъ скрывающихъ Государственныхъ преступниковъ, описавъ и примѣты онаго Кюхельбекера.
Въ слѣдствіе чего здѣлано было отъ меня объ ономъ циркулярное предписаніе по Россійскимъ и Польскимъ войскамъ и Губерніямъ въ начальствѣ моемъ состоящимъ, и сообщено по Царству Польскому Г. Намѣстнику Генералу || (л. 14 об.) Князю Заіончеку.
Вчерашняго же числа пополудни съ часъ, Лейбъ-Гвардіи Волынскаго полка Унтеръ-Офицеръ Никита Григорьевъ, будучи посланъ по ротнымъ дѣламъ съ однимъ рядовымъ на предмѣстіе Прагу, идя тамъ по площади встрѣтилъ человѣка одѣтаго въ тулупѣ крытомъ китайкою, а подъ нимъ простомъ нагольномъ тулупѣ же, подпоясаннаго кушакомъ и въ руской шапкѣ, шедшаго въ городъ отъ Гроховскаго въѣзда; — Сей человѣкъ, остановя его спросилъ по руски тутъ ли квартируетъ Гвардейская Конная Артиллерія? Унтеръ-Офицеръ Григорьевъ отвѣчалъ ему что нѣтъ, и спросилъ его что онъ за человѣкъ? и за чемъ онъ хочетъ знать объ Конной Артиллеріи на сіе || (л. 15) онъ сказалъ что крѣпостной слуга Барона Моренгейма и желаетъ знать гдѣ Офицеръ оной Артиллеріи Исаковъ знакомой съ его Господиномъ; — Унтеръ-Офицеръ Григорьевъ вглядываясь въ него и помня примѣты Кюхельбекера о которыхъ назадъ тому нѣсколько дней какъ въ полку было объявлено въ приказѣ и внушено объ оныхъ нижнимъ чинамъ, и находя что оныя весьма сходствуютъ съ симъ человѣкомъ, а притомъ видя что онъ мѣшается въ рѣчахъ спрашивая объ Конной Артиллеріи, тогда, когда самъ объявилъ что находится уже съ годъ въ Варшавѣ, и потому предложилъ ему проводить его Лейбъ Гвардіи въ Волынскій полкъ, говоря, что тамъ есть братъ Г. Есакова Командиръ полка, которой ему дастъ вѣрнѣе сведѣніе объ служащемъ въ Конной Артиллеріи, но человѣкъ || (л. 15 об.) въ тулупѣ благодаря его нѣсколько разъ за труды, неоднократно просилъ учтивымъ образомъ не безпокоится и вернуться, говоря что нечемъ ему за оное заплатить. — Унтеръ Офицеръ Григорьевъ изъ сего болѣе еще удостовѣрясь что онъ долженъ быть сумнительный человѣкъ, повелъ его на Гоубтвахту что на прагской площади и представилъ къ караульному Офицеру Лейбъ-Гвардіи Литовскаго полка Прапорщику Суровцову 2-му; которой спрашивалъ его, что онъ за человѣкъ но и ему отвѣчалъ что Барона Моренгейма; Офицеръ же отправилъ его подъ арестомъ къ коменданту, предъ которымъ уже онъ признался что есть тотъ самой Кюхельбекеръ, котораго отыскиваютъ. — Въ слѣдствіе || (л. 16) чего онъ былъ тотчасъ представленъ ко мнѣ, и я приказалъ снять съ него подробное показаніе, находящемуся при мнѣ Дѣйствительному Тайному Совѣтнику Сенатору Новосильцову и Дежурному Генералу Главнаго Штаба моего Генералъ Маіору Кривцову, которое обще съ нимъ Кюхельбекеромъ за строжайшимъ арестомъ и съ найденнымъ принемъ фальшивымъ видомъ, при семъ Вашему Императорскому Величеству представляя, всеподданнѣйше повергаю во Всемилостивѣйшее Вашего Императорскаго Величества воззрѣніе отличной поступокъ, внимательнность и расторопность Унтеръ-Офицера Григорьева.
1) Подпись -- собственноручная.
№ 7-й
20-го Генваря
1826 года
Варшава. || (л. 17)
№ 5 1).[править]
1) Документ № 5 и оригинале написаи на л. 18. Первые четыре строки — печатные. Вверху листа 18: слева — «№ 482», справа — «31. Генваря 1826»; ниже карандашом: «къ свѣденію», и далее зачеркнуто: «а о Рудковскомъ взять справку».
Отъ Главнокомандующаго Литовскимъ Отдѣльнымъ Корпусомъ Его Императорскаго Высочества Цесаревича.
Начальнику Главнаго Штаба Его Императорскаго Величества, Господину Генералъ-Адъютанту Генералъ-Лейтенанту и Кавалеру Барону Дибичу.
Изъ всеподданнѣйшаго Его Императорскому Величеству рапорта моего, Ваше Превосходительство изволите усмотрѣть въ подробности всѣ обстоятельства поимки здѣсь, отправленнаго при семъ подъ строжайшимъ арестомъ преступника Коллежскаго Асессора Кюхельбекера. При чемъ нужнымъ нахожу обратить вниманіе Вашего Превосходительства на то, что онъ въ допросѣ своемъ показалъ, что 14-го числа Декабря въ 7.-ы часовъ вечера по окончаніи произшествія на Сенатской площади, пришелъ онъ на свою квартиру, переодѣлся въ платье своего человѣка и ушелъ въ ономъ изъ С. Петербурга, — то объявилъ-ли тотъ человѣкъ правительству о семъ его. побѣгѣ, или нѣтъ, чего я не имѣю въ виду; || (л. 18 об.) ибо изъ описанія, доставленнаго объ ономъ нещастномъ произшествіи. видно, что Кюхельбекеръ полагался погибшимъ во время дѣла.
Варшава. Генваря 20. дня 1826 года.
№ 2 1).[править]
1) Документ № 2 и оригиналу написан на л.л. 4—13. Показание не собственноручное, написано и 2 столбца, — и первой «Вопросы», во второй — «Отвѣты».
1826-го года Генваря 19-го дня, задержанный на Прагскомъ Предмѣстій Лейбъ Гвардіи Волынскаго полка Унтеръ Офицеромъ Григорьевымъ нижеозначенный человѣкъ показалъ:
1-е Какъ Васъ зовутъ и прозываютъ? сколько отъ роду лѣтъ? Какой, вѣры? изъ какого происходите состоянія? гдѣ родились? кого и гдѣ имѣете, родныхъ? гдѣ воспитывались? и по окончаніи наукъ служили ли въ Государственной службѣ, гдѣ и какой имѣете чинъ?
На 1-е) Зовутъ меня Вильгельмъ Карловъ сынъ Кюхельбекеръ. Отъ роду имѣю 29-й годъ. Вѣры Лютеранской. Происхожу изъ Дворянъ; отецъ мой Саксонской уроженецъ, служилъ въ Россійской службѣ Статскимъ Совѣтникомъ и былъ Секретаремъ при покойномъ Государѣ Императорѣ Павлѣ первомъ въ Павловскѣ, || (л. 4 об.) въ бытность еще Его Императорскаго Величества Великимъ Княземъ, который уже умеръ. Родился я въ С. Петербургѣ; изъ родныхъ имѣю въ живыхъ: мать, одного брата и двухъ, сестръ. Братъ служилъ въ Гвардейскомъ Экипажѣ Лейтенантомъ и Ротнымъ Командиромъ, — мать же жительствуетъ нынѣ Смоленской Губерніи Духовщинскаго уѣзда въ деревнѣ Закупѣ при старшей дочери своей сестрѣ моей Статской Совѣтницѣ Юстиньѣ Глинкиной, вдовѣ послѣ статскаго Совѣтника Глинки, которой былъ Профессоромъ въ Дерптскомъ Университетѣ, а наконецъ Кавалеромъ при нынѣшнемъ Государѣ Императорѣ Николаѣ Павловичѣ и Его Императорскомъ Высочествѣ Великомъ Князѣ Михаилѣ Павловичѣ, — гдѣ также находится и другая сестра моя незамужняя Юлія. Первоначально воспитывался я при родителяхъ, потомъ Лифляндской Губерніи въ городѣ Верро, въ пансіонѣ при тамошнемъ уѣздномъ училищѣ, наконецъ || (л. 5) въ Царскосельскомъ лицеѣ, гдѣ состоялъ на казенномъ, содержаніи, и по окончаніи наукъ выпущенъ въ 1817. году изъ онаго лицея съ чиномъ Титулярнаго Совѣтника, — послѣ чего поступилъ на службу въ Коллегію Иностранныхъ Дѣлъ, и во время служенія въ оной, находился старшимъ учителемъ Россійскаго и Латинскаго языковъ въ Пансіонѣ, учрежденномъ при Педагогическомъ Институтѣ. Въ 1820-ы году вышелъ въ отставку и по разстроенности здоровья ѣздилъ для поправленія онаго въ Марсель съ Оберъ-Камергеромъ Двора Его Императорскаго Величества Александромъ Львовичемъ Нарышкинымъ, при коемъ находился въ качествѣ Секретаря, бывъ съ нимъ знакомъ на предъ сего по стариннымъ фамильнымъ связямъ и по рекомендаціи Барона Дельвиха, которой долженъ былъ ѣхать съ Г-мъ Нарышкинымъ въ качествѣ Секретаря; но отъ того отказался. На возвратномъ же изъ Марселя пути проѣзжалъ чрезъ Варшаву. || (л. 5 об.) Въ 1821-м году возвратясь въ С. Петербургъ, въ скорости послѣ того, когда возвратился туда же изъ Лайбаха Генералъ отъ Инфантеріи Ермоловъ, я былъ рекомендованъ ему Александромъ Тургеневымъ и управляющимъ Министерствомъ Иностранныхъ дѣлъ Графомъ Нессельродомъ, и принятъ имъ на службу для особыхъ порученій въ Грузіи, съ чиномъ Коллежскаго Асессора. — Въ Грузіи находился я-по май м-цъ 1822 года, а въ сіе время вышедши въ отставку, жилъ одинъ годъ въ деревнѣ сестры моей Статской Совѣтницы Глинкиной, потомъ поѣхалъ въ Москву, гдѣ занимался съ Княземъ Владимиромъ Одоевскимъ изданіемъ журнала подъ заглавіемъ «Мнемозина», въ продолженіи одного года, а наконецъ въ апрѣлѣ мѣсяцѣ 1825 года, возвратился въ С. Петербургъ съ намѣреніемъ вступить опять въ службу: занять кафедру Россійской словесности, долженствующую быть учрежденною для Г. Г. Офицеровъ при Черноморскомъ флотѣ, на каковой || (л. 6) конецъ въ Сентябрѣ мѣсяцѣ прошлаго года пущены были въ ходъ жъ Вице-Адмиралу Грейгу о прежней моей службѣ бумаги.
Къ сему на вопросъ добавляю: что въ бытность мою въ Грузіи, былъ: я знакомъ съ двумя братьями Вельяминовыми: изъ коихъ одинъ Начальникомъ Штаба Отдѣльнаго Кавказскаго Корпуса, другой Дивизіоннымъ Начальникомъ, также съ Губернаторомъ Ховенымъ, съ тогдашнимъ Полковникомъ (:что нынѣ Генералъ-Маіоръ:) Петромъ Ермоловымъ и многими другими.
На вопросъ: былъ ли я знакомъ тамже съ Якубовичемъ — отвѣчаю: что познакомился я съ нимъ, въ Георгіевскѣ, но, знакомство наше было не короткое наконецъ видѣлся иногда съ нимъ въ С. Петербургѣ у журналиста Булгарина, кажется у Греча, на вѣрно однако незнаю, и въ другихъ мѣстахъ, коихъ непомню; но также близкаго съ нимъ знакомства не сводилъ. || (л. 6 об.)
— Въ бытность же мою въ С. Петербургѣ, имѣлъ я знакомствы и связи съ слѣдующими лицами: роднымъ братомъ моимъ, о коемъ уже сказано вЦше; журналистами Гречемъ и Булгаринымъ и былъ сотрудникомъ издаваемыхъ ими журналовъ; съ разными литераторами, какъ то: Измайловымъ Жуковскимъ, Карамзинымъ, Козловымъ. Рылѣевымъ, Ссмозымъ и Адьютантомъ Герцога Виртембергскаго Бестужевымъ, кромѣ того почти со всѣми военными товарищами брата моего, Гвардейскаго Экипажа Офицерами, хотя невесьма коротко, потому что въ небытность мою въ С. Петербургѣ, старые Офицеры перемѣнились, и я нашелъ всѣхъ новыхъ, съ коими неуспѣлъ свѣсть тѣсныхъ связей, далѣе, съ бывшими моими лицейскими товарищами: Михайлою Яковлевымъ и Стевёномъ живущими теперь вмѣстѣ, Барономъ Корфомъ, служащимъ при председателѣ Государственнаго Совѣта Князѣ Лопухинѣ; съ домомъ Полковника || (л. 7) Ивана Львовича Албрехта, за коимъ въ замужествѣ сводная сестра моей матери, съ домомъ Князя Владимира Ивановича Львова, съ домомъ Госпожи Ярославовой, коей имяни и отечества неупомню; съ купцами Куссовыми, Княземъ Трубецкимъ Полковникомъ, съ которымъ былъ знакомъ въ С. Петербургѣ и возобновилъ знакомство въ Парижѣ; съ Княземъ Одоевскимъ Лейбъ Гвардіи Коннаго полка Порутчикомъ, съ коимъ жилъ на одной квартирѣ послѣдніе два мѣсяца, съ Княземъ Щепинымъ-Ростовскимъ, коего зналъ я слегка и видѣлъ въ день возмущенія 14.-то Декабря, съ отставнымъ Порутчикомъ Каховскимъ, съ которымъ знакомство небыло короткое.
На вопросъ о знакомствѣ съ бывшимъ Вице Губернаторомъ Горскимъ, «отвѣчаю: что во время нещастнаго произшествія 14-го декабря, я видѣлъ былъ ѣхать съ Г-мъ Нарышкинымъ въ качествѣ Секретаря; но отъ того отказался. На возвратномъ же изъ Марселя пути проѣзжалъ чрезъ Варшаву. || (л. 5об.) Въ 1821-м году возвратясь въ С. Петербургъ, въ скорости послѣ того, когда возвратился туда же изъ Лайбаха Генералъ отъ Инфантеріи Ермоловъ, я былъ рекомендованъ ему Александромъ Тургеневымъ и управляющимъ Министерствомъ Иностранныхъ дѣлъ Графомъ Нессельродомъ, и принятъ имъ на службу для особыхъ порученій въ Грузіи, съ чиномъ Коллежскаго Асессора. — Въ Грузіи находился я по май м-цъ 1822 года, а въ сіе время вышедши въ отставку, жилъ одинъ годъ въ деревнѣ сестры моей Статской Совѣтницы Глинкиной, потомъ поѣхалъ въ Москву, гдѣ занимался съ Княземъ Владимиромъ Одоевскимъ изданіемъ журнала подъ заглавіемъ „Мнемозина“, въ продолженіи одного года, а наконецъ въ апрѣлѣ мѣсяцѣ 1825 года, возвратился въ С. Петербургъ съ намѣреніемъ вступить опять въ службу: занять кафедру Россійской словесности, долженствующую быть учрежденною для Г. Г. Офицеровъ при Черноморскомъ флотѣ, на каковой || (л. 6) конецъ въ Сентябрѣ мѣсяцѣ прошлаго года пущены были въ ходъ къ Вице-Адмиралу Грейгу о прежней моей службѣ бумаги.
Къ сему на вопросъ добавляю: что въ бытность мою въ Грузіи, былъ я знакомъ, съ двумя_братьями Вельяминовыми; изъ коихъ одинъ Начальникомъ Штаба Отдѣльнаго Кавказскаго Корпуса, другой Дивизіоннымъ Начальникомъ, также съ Губернаторомъ Ховенымъ, съ тогдашнимъ Полковникомъ (:что нынѣ Генералъ-Маіоръ:) Петромъ Ермоловымъ и многими другими. На вопросъ: былъ ли я знакомъ тамже съ Якубовичемъ — отвѣчаю: что познакомился съ нимъ въ Георгіевскѣ, но, знакомство наше было не короткое, наконецъ видѣлся иногда съ нимъ въ С. Петербургѣ у журналиста Булгарина, кажется у Греча, на вѣрно однако незнаю. и въ другихъ мѣстахъ, коихъ непомню; но также близкаго съ нимъ знакомства не сводилъ. || (л. 6 об.)
Въ бытность же мою въ С. Петербургѣ, имѣлъ я знакомства и связи съ слѣдующими лицами: роднымъ братомъ моимъ, о коемъ уже сказано выше; журналистами Гречемъ и Булгаринымъ и былъ сотрудникомъ издаваемыхъ ими журналовъ: съ разными литераторами, какъ то: Измайловымъ Жуковскимъ, Карамзинымъ, Козловымъ, Рылѣезымъ, Сомовымъ и Адьютантомъ Герцога Виртембергскаго Бестужевымъ, кромѣ того почти со всѣми военными товарищами брата моего, Гвардейскаго Экипажа Офицерами, хотя невесьма коротко, потому что въ небытность мою въ С. Петербургѣ, старые Офицеры перемѣнились, и я нашелъ всѣхъ новыхъ, съ коими неуспѣлъ свѣсть тѣсныхъ связей, далѣе, съ бывшими моими лицейскими товарищами: Михайлою Яковлевымъ и Стевёномъ живущими теперь вмѣстѣ, Барономъ Корфомъ, служащимъ при председателѣ Государственнаго Совѣта Князѣ Лопухинѣ; съ домомъ Полковника || (л. 7) Ивана Львовича Албрехта, за коимъ въ замужествѣ сводная сестра моей матери, съ домомъ у Князя Владимира Ивановича Львова, съ домомъ Госпожи Ярославовой, коей имяни и отечества неупомню; съ купцами Куссовыми, Княземъ Трубецкимъ Полковникомъ, съ которымъ былъ знакомъ въ С. Петербургѣ и возобновилъ знакомство въ Парижѣ; съ Княземъ Одоевскимъ Лейбъ Гвардіи Коннаго полка Порутчикомъ, съ коимъ жилъ на одной квартирѣ послѣдніе два мѣсяца, съ Княземъ Щепинымъ-Ростовскимъ, коего зналъ я слегка и видѣлъ въ день возмущенія 14-го Декабря, съ отставнымъ Порутчикомъ Каховскимъ, съ которымъ знакомство небыло короткое.
На вопросъ о знакомствѣ съ бывшимъ Вице Губернаторомъ Горскимъ, отвѣчаю: что во время нещастнаго произшествія 14-го декабря, я видѣлъ въ толпѣ человѣка подъ пудрою въ шляпѣ съ плюмажемъ, и кажется || (л. 7 об.) мнѣ, что это могъ быть онъ Горскій, но навѣрное неутверждаю. Впрочемъ я зналъ онаго Горскаго въ бытность мою въ Георгіевскѣ. — Бестужевыхъ всѣхъ братьевъ знаю, а въ особенности имѣлъ я связи изъ нихъ съ Александромъ, издателемъ Полярной Звѣзды. Съ Княземъ Оболенскимъ случалось мнѣ видѣться у Издателя Полярной Звѣзды Рылѣева. Пущина знаю я какъ товарища по лицею; лейбъ-гвардіи Финляндскаго полка Порутчика Цыбрикова кажется гдѣ-то видѣлъ; — Гвардейскаго Экипажа лейтенантовъ: Арбузова, Бодиско и Вишневскаго такъ же знаю, изъ коихъ съ послѣднимъ свидѣлся 14-го декабря, первой разъ по возвращеніи его съ вояжа; лейбъ-гвардіи Конно-Піонернаго Эскадрона Капитана Пущина знаю какъ брата вышеписаннаго. — Огвѣтствуя на вопросы о знакомствахъ, нахожу нужнымъ присовокупить, что кромѣ выше поимянованныхъ я еще имѣю многія, о коихъ небылъ спрашиванъ || (л. 8) и которые могъ бы назвать къ моей чести и моему оправданію.
2-е Извѣстно Правительству, что Вы принимали участіе въ произшествіи случившемся въ С. Петербургѣ 14-го Декабря: Объясните подробно какимъ образомъ въ оное вошли? и какъ въ ономъ дѣйствовали?
На 2-е) О возшествіи на престолъ Его Императорскаго Величества Николая Павловича, я узналъ непрежде какъ 14-го декабря. Считавъ оное не согласнымъ съ волею Его Императорскаго Высочества Цесаревича, я рѣшился остаться вѣрнымъ прежней своей присягѣ.
Къ сему меня наиболѣе побуждалъ примѣръ многихъ моихъ друзей и знакомыхъ, равно по принятіи той присяги, не имѣніе въ виду никакого манифеста объ отреченіи отъ Престола, || (л. 8 об.) отъ лица Его Императорскаго Высочества Цесаревича.
Въ слѣдствіе того, отправился я во первыхъ въ Гвардейской Экипажъ, услышавъ, что оный раздѣляетъ мое намѣреніе. Здѣсь узналъ я о возмущеніи Лейбъ-Гвардіи въ Московскомъ полку, которое порицалось всѣми Офицерами Гвардейскаго Экипажа, а именно моимъ братомъ. Сей отведши меня въ сторону, мнѣ именно сказалъ: „представь, что они сдѣлали, ранили Шеншина; мы сдѣлаемъ иначе“. Потомъ Г. Г. Офицеры Гвардейскаго Экипажа не имѣя кого послать изъ своихъ, чтобъ навѣдаться о томъ, что происходитъ, поручили мнѣ во первыхъ: съѣздить въ казармы Московскаго полка, а потомъ на Сенатскую площадь, куда (:какъ они узнали:) пошелъ баталіонъ онаго полка. Я поѣхалъ сперва на площадь, а потомъ въ казармы, по прибытіи куда нашелъ[8], что часть полка стоитъ подъ ружьемъ || (л. 9) подошелъ къ одному незнакомому мнѣ Офицеру, спросилъ его по французски: „Que voulez vous que je dise à vos frères de l’Equipage de la Garde“[9]. — Сей сначала не отвѣчалъ мнѣ, тогда я счелъ нужнымъ назвать себя по фамиліи, что бы онъ не почелъ меня шпіономъ. Услышавъ мое имя, онъ пожалъ плечами и показалъ на солдатъ; но что это значило, я незнаю. Послѣ чего я уѣхалъ обратно въ Гвардейской Экипажъ, но меня уже туда не впустили. За симъ отправился я снова на Сенатскую площадь, гдѣ нашелъ баталіонъ Лейбъ-Гвардіи Московскаго полка подъ ружьемъ. Полчаса спустя присоединилась къ оному рота Лейбъ-Гвардіи Гренадерскаго полка, а потомъ сколько я могъ замѣтить весь Лейбъ-Гвардіи Гренадерской полкъ и наконецъ Гвардейской Экипажъ, къ которому послѣднему я присталъ. При семъ кажется говорено было, что ожидали || (л. 9 об.) туда же и Конную Артиллерію; но какую батарею мнѣ неизвѣстно.
Братъ меня уговаривалъ удалиться слѣдующими словами: „сохрани по крайнѣй мѣрѣ одного сына матери“. — Тоже самое сдѣлалъ Николай Александровичъ Бестужевъ и тѣми же почти словами, — но я остался. Былъ я свидѣтелемъ слѣдующихъ потомъ произшествій:
Подошелъ къ Гвардейскому Экипажу Преосвященный Митрополитъ и сталъ Офицеровъ и рядовыхъ онаго уговаривать; ему отвѣчали: во первыхъ крикомъ: Ура! Константинъ, во вторыхъ: „подайте намъ его на лицо, тогда повѣримъ“. Къ этому послѣднему крику и я присталъ. Когда шумъ нѣсколько утихъ, въ слѣдствіе увѣщанія Офицеровъ и по собственному желанію солдатъ услышать что говоритъ преосвященный, — братъ мой перекрестясь подошелъ къ кресту, которой || (л. 10) держалъ Митрополитъ и поцѣловавъ оный, сказалъ: „пришлите намъ Михаила Павловича“. — Вскорѣ потомъ кажется и подъѣхалъ Его Императорское Высочество Михаилъ Павловичъ и съ нимъ, если неошибаюсь, Генералъ отъ Кавалеріи Воиновъ; но находясь тогда на другомъ концѣ и незная послѣдняго въ лицо, на вѣрно того сказать немогу. При послѣдовавшихъ потомъ картечныхъ выстрѣлахъ противу насъ, Гвардейской Экипажъ обратился въ бѣгство, и я былъ увлеченъ противу воли моей общимъ стремленіемъ. —
Толпа солдатъ Гвардейскаго Экипажа бросилась на Дворъ дома пройдя Конногвардейской манежъ. Я хотѣлъ ихъ тутъ построить и повесть на штыки; ихъ отвѣтъ былъ: „вить въ насъ жарятъ пушками“. Братъ мой подошедъ ко мнѣ, сказалъ: „уходи“. — Послѣднее что я видѣлъ было, какимъ образомъ || (л. 10 об.) Офицеры Гвардейскаго Экипажа подошелъ къ Командиру Лейбъ-Гвардіи Семеновскаго полка Генералъ Маіору Шипову, кажется ему сдавались. Я послѣ сего ушедши къ себѣ на квартиру и переодѣвшись въ платье моего человѣка, то есть: въ шубу нагольную его и собственной мой тулубъ, вышелъ изъ С. Петербурга въ 7-мъ часу вечера не чрезъ въѣздъ, а между въѣздами: Нарвскимъ и Московскимъ. Къ сему я имѣлъ намѣреніе употребить найденный при мнѣ билѣтъ, данный Духовщикскаго уѣзда изъ Экономическаго Скачковскаго волостнаго правленія на имя крестьянина Ивана Алексѣева, каковой билѣтъ случайно достался мнѣ во время пребыванія у сестры въ 1823 году, въ которомъ онъ былъ данъ: не я изъ 3-хъ переправилъ 5-ть на прошедшій 1825-й годъ. Съ каковымъ билѣтомъ и прибылъ я въ Варшаву: впрочемъ въ дорогѣ нигдѣ сего билѣта ни кто у меня неспрашивалъ. || (л. 11)
Отправившись изъ С. Петербурга, я шелъ пѣшкомъ, а гдѣ могъ дешево нанятъ лошадей, то нанималъ и ѣхалъ. Проходилъ чрезъ Софію, Гатчино, Божественъ, Лугу, Порховъ, великіе луки, Усвятъ, Витебскъ, Оршу, Борисовъ, Минскъ, Слонимъ, Каменецъ Литовскій, высокое Литовское, а между Дороговичинымъ и Гранномъ перешелъ въ Царство Польское; потомъ слѣдовалъ чрезъ Соколовъ, Венгровъ, Либо, Станиславово, Окуневъ и изъ онаго въ Варшаву. Въ городахъ ночлеговъ не имѣлъ ни гдѣ, а ночевалъ по деревнямъ, которыхъ неупомню; въ коихъ на вопросъ: имѣю ли я пашпортъ? — я увѣрительно отвѣчалъ что имѣю; послѣ чего предъявленія онаго отъ меня не домогались.
3-е Съ какимъ намѣреніемъ прибыли Вы въ Варшаву, гдѣ и кто Васъ здѣсь остановилъ и задержалъ? —
На 3-е). Прибылъ я въ Варшаву по собственному моему безъ совѣтовъ и участія другихъ предположенію || (л. 11 об.) прибѣгнуть къ ходатайству и покровительству Его Императорскаго Высочества Цесаревича, менѣе для самаго себя какъ для моихъ друзей. Быть же представлену къ Его Императорскому Высочеству я надѣялся или чрезъ Барона Моренгейма давнишняго пріятеля всего семейства нашего, или чрезъ Генерала Александра Ивановича Албрехта моего двоюроднаго брата по матери. При входѣ въ Варшаву на Гроховской въѣздъ, бывъ спрошенъ досмотрщикомъ что за человѣкъ? назвался крѣпостнымъ человѣкомъ Барона Моренгейма (тервое имя, какое попалось мнѣ на память:) бывшимъ понадобности въ недальней загородомъ корчмѣ, а за тѣмъ и пропущенъ. На прагѣ еще попался мнѣ на встрѣчу (:какъ послѣ я узналъ, Лейбъ-Гвардіи Волынскаго полка Унтеръ Офицеръ Григорьевъ:) у котораго я спросилъ гдѣ стоитъ Конная Артиллерія, полагая, что если она здѣсь, то отыщу моего лицейскаго товарища Офицера оной Гвардіи Есакова, (:не зная впрочемъ какого теперь онъ чина:) || (л. 12) и чрезъ него могу узнать о баронѣ Моренгеймѣ и о Генералѣ Албрехтѣ. Унтеръ Офицеръ Григорьевъ послѣ распросовъ меня, взявъ изъ отвѣтовъ моихъ на меня подозрѣніе, отвелъ меня на гоубтвахту.
4-е). Учавствуя въ произшествіи 14. декабря, имѣли ли вы какое при себѣ оружіе, съ какимъ намѣреніемъ? по собственному ли своему побужденію или по внушенію чьему либо?
4- е). Я имѣлъ пистолетъ съ однимъ зарядомъ, которой былъ въ карманѣ въ шинели. Сей пистолетъ когда я ѣхалъ посланный Гвардейскимъ Экипажемъ съ первый разъ на Сенатскую площадь, недоѣзжая Синяго моста, когда по неосторожности извощика опрокинулись сани и я выпалъ изъ оныхъ, то и пистолетъ упалъ въ снѣгъ, и сдѣлался къ употребленію не способнымъ, что многіе люди видѣли. Потомъ палашъ получилъ я не знаю уже отъ кого на Сенатской площади, только кто то изъ черни далъ мнѣ оный, а этотъ палашъ отнятъ былъ чернью у полицейскаго драгуна, коего мы спасли жизнь, ибо безъ насъ его бы чернь разтерзала; но куда послѣ дѣвался оный палашъ непомню. — Вооружился я для того, что въ подобныхъ случаяхъ безъ оружія небываютъ. (л. 12 об.)
5- е). Непринадлежали ли Вы къ тайнымъ Обществамъ и къ какимъ именно?
На 5-е). Былъ я масономъ въ ложѣ Михаила избраннаго великой Астреи до закрытія въ Россіи ложъ. Такъ какъ я при таковомъ закрытіи былъ въ отставкѣ, то подписки отъ меня нетребовано и я оной недавалъ. По чести и совѣсти увѣряю, что кромѣ Масонства, ни къ какому Тайному Обществу болѣе непринадлежалъ. — Впрочемъ незнаю и утвердить не смѣю, что бы изъ моихъ знакомыхъ кто не былъ въ тайномъ общзствѣ.
6- е). Не имѣетели Вы чего еще показать?
На 6-е). Въ дополненіе къ вышеписанному добавляю: 1-е) что 14. декабря по утру я былъ позванъ чрезъ человѣка къ Рылѣеву, по приходѣ къ ксему нашелъ я тамъ Ивана Пущина, служившаго прежде въ Конной Артиллеріи, а теперь служащаго въ Москвѣ по Гражданской части. Непомню кто изъ нихъ Рылѣевъ или Пущинъ объявивъ до того неизвѣстное мнѣ возшествіе на престолъ Его Императорскаго Величества Николая Павловича, спросилъ: что я намѣренъ сдѣлать? мой отвѣтъ былъ: остаться вѣрнымъ моей прежней || (л. 13) присягѣ, а потомъ произошло то, что объяснилъ уже я выше; 2-е) Въ заключеніе всего объясняю: что относится до смерти Графа Милорадовича, то я объ оной до выхода изъ С. Петербурга не зналъ, а услышалъ уже въ дорогѣ отъ мужиковъ. Сначала невѣрилъ и крайне тому удивлялся; и 3-е) Возвращаясь въ 1821-ы году лѣтомъ изъ Марсели чрезъ Парижъ и Варшаву въ С. Петербургъ вмѣстѣ съ служащимъ нынѣ при Графѣ Воронцовѣ Г.-м Туманскимъ, — пробыли мы въ Варшавѣ три или четыре дня, но отнюдь не болѣе недѣли. Квартиру имѣли въ трактирѣ, кажется Дрезденскомъ. Я ѣздилъ тогда въ Гвардейскую Конную Артиллерію за 40 отсель верстъ, для свиданія съ Г-ы Есаковымъ, единственно потому, что онъ былъ моимъ по лицею товарищемъ. Въ Варшавѣ же былъ у Генерала Есакова, дабы видѣться съ отцомъ его. Видѣлся также съ прежнею женою Генерала Апбрехта и въ лазейкахъ въ театрѣ съ Генераломъ Рихтеромъ, а впрочемъ ни съ кѣмъ здѣсь знакомъ небылъ. У барона же Моренгейма хотя и былъ, но его тогда не засталъ и даже его || (л. 13 об.) не было въ городѣ, а куда-то выѣзжалъ.
Болѣе сего ничего незнаю и показать не могу.
Сверхъ всего вышеписаннаго на вопросъ: незнаю ли я о существованіи Тайнаго Общества Благоденствія или другихъ ему подобныхъ? отвѣтствую: что объ Обществѣ Благоденствія ни когда не слыхалъ и объ ономъ ничего незнаю. Но случалось мнѣ слышать про общество Зеленой лампы, существовавшее въ С. Петербургѣ, и даже помнится былъ приглашаемъ вступить въ оное, чего однакожъ незахотѣлъ по причинѣ господствовавшей будто бы тамъ неумѣренности въ употребленіи напитковъ. Общество сіе имѣло свое собраніе какъ говорили мнѣ въ домѣ Никиты Всеволодовича Всеволодскаго[10]. Слыхалъ я такъ же мѣлькомъ въ 1817.-м или 1818.-ы году не помню отъ кого о существованіи какого то тайнаго общества въ Москвѣ, котораго ни цѣли, ни членовъ незналъ и незнаю. Къ сему показанію собственноручно подписался. Коллежскій Ассессоръ Вильгельмъ Карловъ сынъ Кюхельбекеръ[11].
Допрашивалъ: Главнаго Штаба Его Императорскаго Высочества Цесаревича Оберъ-Аудиторъ 6-го Класса Iовѣцъ.
При отобраніи сего показанія присудствовали: Дѣйствительный Тайный Совѣтникъ Сенаторъ Новосильцовъ.
Дежурный Генералъ Главнаго Штаба Его Императорскаго Высочества Цесаревича Генералъ Маіоръ Кривцовъ. 1.-й[12] || (л. 14).
№ 6 1).[править]
1) Документ № 6 написан и оригинале на л. 19 Вверху листа 19 пометка карандашом: „30 Генв. 1826“. Документ написан и 2 столбца, причем вопрос писан одной рукой, ответ — другой.
Спросить кому и что писалъ онъ черезъ мужика отправленнаго имъ обратно изъ корчмы находящейся въ 10-ти верстахъ отъ Коханова. —
Нужнымъ щитаю довести до свѣденіе[13] Вашего Превосходительство[14] что въ проѣздѣ моемъ для отысканіе[15] Кюхельбекера и справляясь вездѣ по дорогѣ оказалось что онъ начиналъ 3-го Генваря въ корчмѣ между Орши и Дубровкѣ, пріехалъ онъ туда въ троем по утру отѣхавъ несколько верстъ, Кюхельбекеръ отправилъ мужика котораго взялъ изъ Деревнѣ сестры обратно. Оттуда онъ отправился въ Дзоемъ, но по показаніе[16] Корчмира 10 верстъ сть Коханова оказалось что Кюхельбекеръ пріехалъ туда въ треемъ, кормили лошадей взяли себѣ на дорога манекной запась, третый изъ нихъ по нарѣчіе изъ бѣларусъ крестьянъ, запрегъ лошадей, а Кюхельбекеръ взялъ у хозяина чернилицу написавъ записку и отдалъ мужику для доставленіе кому не извѣстно. Отпустили мужика и поіехали въ Двоемъ.
По сему думать надобно не имѣли ли они какихъ не будь сообщниковъ который давали имъ проводники || (л. 20).
№ 4.
Свидетельство.[править]
1825-го Года: Марта 8-го дня дано сіе духовщинскаго уѣзда Экономическаго Скачковскаго волостнаго Правленія Отъ головы Алексея Силуанова, Крестьянину вѣдомства онаго Скачковской волости Села Скачкова: Ивану Алексѣеву Подмастеринкову, въ томъ уволненъ мною оный Крестьянинъ на узаконенное растояніе для отыйсканія плотнической и каменной работъ, которыхъ онъ довольно знаетъ. Которому по отыйсканію таковых современи договора поверить за датку можно пять сотъ рублей безъ всякаго сумненія, который состоянія и поведенія хорошаго въ штрафах и подозрекіях небылъ, и по договору своему выполнялъ и выполнить можетъ Въ томъ свидетельствую ручаюсь и подписуюсь е приложеніемъ казенной печати Голова Алексей Силуанов. А вместо его неграмотнаго по ево веленію Земской Писарь Иванъ Шемѣткинъ руку приложилъ.
№ 8 1).
Секретно.[править]
1) Документы № 8 и № 9 написаны и оригинале на л.л. 26—33. Вверху л. 26 пометки: слева „№ 476“, справа „31 Генв. 1826“; сбоку пометка карандашом: „къ допросамъ“.»)
Отъ Главнокомандующаго Литовскимъ Отдѣльнымъ Корпусомъ Его Императорскаго Высочества Цесаревича.
Начальнику Главнаго Штаба Его Императорскаго Величества, Господину Генералъ-Адъютанту Генералъ-Лейтенанту и Кавалеру Барону Дибичу[18].
При всеподданнѣйшемъ Его Императорскому Величеству рапортѣ моемъ отъ 20. сего Генваря № 7. препроводивъ пойманнаго здѣсь Извѣстнаго по преступленіямъ Коллежскаго Ассесора Кюхельбекера; я втоже время имѣлъ честь увѣдомить о томъ за № 47. и Вашего Превосходительства.
Надругой затѣмъ день Начальникъ Литовской Уланской Дивизіи Генералъ Маіоръ Влодекъ донесъ мнѣ по нарочной Естафетѣ: что Городской) въ Слонимѣ полиціею схваченъ слуга Кюхельбекера Семенъ Титовъ сынъ Балашевъ и отправленъ въ Гродно къ Тамошнему Гражданскому Губернатору.
Въ слѣдствіе сего для взятія и доставленія сюда онаго Балашева; я тотъ же часъ отправилъ въ Гродно нарочнаго, и по доставленіи имъ онагj нынѣ въ Варшаву приказавъ его допросить, Имѣю честь препроводить при семъ къ Вашему Превосходительству прилагая и допросъ его; причемъ нужнымъ нахожу обратить вниканіе Вашего Превосходительства на Обстоятельства, кои Кюхельбекеромъ въ показаніи его утаены, а напротивъ человѣкомъ обнаружены, какъ то: проживаніе его Кюхельбекера по дорогѣ у нѣкоторыхъ помѣщиковъ, || (л. 26 об.) то что вышелъ онъ изъ С: Петербурга не одинъ, а съ онымъ человѣкомъ, что слѣдовалъ въ Варшаву непѣшкомъ, а ѣхалъ на Лошадяхъ и прочее. — Варшава Генваря 25 дня 1826. Года.
Генералъ Инспекторъ всей Кавалеріи Константинъ[19], (л. 27)
№ 9.[править]
1826. года Гензаря 24. дня, Доставленный отъ Гродненскаго Гражданскаго Губернатора ниже означенный человѣкъ, въ Главномъ штабѣ Era Императорскаго Высочества Цесаревича допрашиванъ и показалъ:
Зовутъ его Семенъ Титовъ сынъ Балашевъ, отъ роду 22-х лѣтъ, Грекороссійскаго исповеданія, неграмотенъ. Уроженецъ Витебской Губерніи Суражскаго повѣта Деревни Надежиной изъ крестьянъ помѣщика президента Лисовскаго, которымъ назадъ тому года три проданъ обще съ сестрою Марфою Статской совѣтницѣ Юстиньй Яковлевой дочерѣ Кюхельбекеровой матери Коллежскаго ассесора Вильгельма Карлова сына Кюхельбекера, а сему послѣднему отданъ онъ матерью его года съ полтора тому назадъ воуслуженіе и находился при немъ до времяни, о коемъ будетъ сказано ниже. Первоначально присланъ онъ къ помянутому || (л. 27 об.) Кюхельбекеру для услугъ въ Москву, гдѣ находился при немъ до выѣзда его мѣсяцовъ шесть, или болѣе, въ протеченій каковаго времяни имѣлъ случай замѣтить, что Господина его посѣщали многіе Господа и въ томъ числѣ Генералы, коихъ, однако по фамиліи назвать никого неможетъ. Изъ Москвы Баринъ его въ прошломъ 1825. году за недѣлю передъ масленою выѣхалъ къ сестрѣ своей Статской совѣтницѣ Глинкиной, Смоленской Губерніи Духовщинскаго уѣзда въ деревню Закупу, гдѣ прожили больше двухъ мѣсяцовъ, а въ концѣапреля или въ первыхъ числахъ маія прибыли въ С. Петербургъ. При проѣздѣ же въ Сію столицу баринъ его съѣхался на дорогѣ съ помѣщикомъ Петромъ Степановичемъ Лавровымъ, (старикомъ лѣтъ 90-ти о коемъ будетъ сказано ниже:) и продолжалъ съ нимъ ѣхать одинъ день и одну ночь, — || (л. 28) а потомъ означенный баринъ его ѣхавшій обще съ братомъ своимъ флотскимъ офицеромъ, спѣша въ С. Петербургъ, оставилъ онаго Лаврова назади и самъ поѣхалъ скорѣе, — по прибытіи въ С. Петербургъ баринъ его квартировалъ сперва въ Казармахъ Гвардейскаго Экипажа у брата своего, а потомъ до выхода изъ С.петербурга на почтамской улицѣ въ домѣ Булатова, вообще съ офицеромъ Конной Гвардіи Княземъ Одоевскимъ; занимаясь чрезъ все время сочиненіемъ Книгъ. Знакомство имѣлъ съ Г. Г. Рылѣевымъ, Албрехтсмъ (:коего сынъ служить въ Варшавѣ Генераломъ:) Княземъ Эрнстовыхъ, офицеромъ Бестужевымъ, Дмитріемъ Балкашинымъ и другими, во ни къ симъ и ни къ кому съ письмами его никогда недосылалъ, потому, что онъ по новости въ незнакомомъ городѣ; (л. 28 об.) незналъ гдѣ кто живетъ, иногдаже только относилъ, онъ тетради сочиненія его въ типографію или къ переплетчику. Господинъ, его проживая въ С. Петербургѣ, обыкновенно съ утра до перваго или втораго часу занимался сочиненіями и сидя въ квартирѣ писалъ, потомъ выходилъ уже нацѣлой день и возвращался въ квартиру часу въ 1-ы или 2-ы ночи, ко гдѣ проводилъ время Ему неизвѣстно. Декабря 13-го наканунѣ случившагося въ С. Петербургѣ произществія, какъ кажется Ему провелъ баринъ его вечеръ у Рылѣева, но сего навѣрное не утверждаетъ. — 14-го же декабря по утру часу въ 8-ы еще при свѣчахъ баринъ его получилъ отъ Рылѣева чрезъ человѣка его Петра записку, и нечитая еще оной выслалъ его Балашова вонъ, а самъ съ онымъ человѣкомъ Петромъ пошелъ въ особую комнату и что-то наединѣ переговоря || (л. 29) отпустилъ его, и позвавъ допрашиваемаго, приказалъ подать себѣ одѣтся, а одѣвшись въ большихъ торопяхъ, вышелъ и не былъ въ квартирѣ цѣлый день, но гдѣ оный провелъ Ему неизвѣстно. Въ тотъ день послѣ обѣда слышалъ допрашиваемый въ Городѣ пальбу изъ ружей и изъ пушекъ, но изъ квартиры никуда не выходилъ, по прекращеніи же преждѣ сумерковъ пальбы, послѣ того часу въ 6-м или 7-м вечера возвратился баринъ его и войдя въ квартиру приказалъ ему одѣватся и взять съ собою нѣсколько бѣлья для него и для себя, и слѣдовать сколь можно поспѣшнѣе за собою, неговоря куда. Онъ Балашевъ одѣвшись и схвативъ нѣсколько бѣлья пошелъ за своимъ бариномъ, которой нанявъ у синяго мосту извощика и посадивъ его Балапіева съ собою, отправились на Обуховскій мостъ. Тутъ бросивъ извсщика пошли пѣшкомъ переулками || (л. 29 об.) и пройдя мимо заставы вышли изъ Петербурга, причемъ онъ спросилъ барина что будетъ съ брошенными безъ присмотра въ Петербургѣ квартирою и вещами? но Баринъ отвѣчалъ: «Голова дороже имѣнія» и велѣлъ молчать. За симъ вышли на большую дорогу идущую на Царское село. Подъ Немѣцкою деревнею (разстоянія незнаетъ:) недоходя оной наняли извощика съ одною лошадью и везены онымъ цѣлую ночь, нигдѣ неостанавливаясь, кромѣ что проѣхавши Царское село въ неизвѣстной деревушкѣ немного отдохнули и покормили лошадь, накоей продолжали ѣхать до Рожественъ. Тутъ пообѣдавъ и нанявъ другаго извощика тоже съ одною лошадью, отправились къ Валуевскому кабаку, но между тѣмъ баринъ его находясь въ Рожественѣ променялъ хозяину постоялаго двора, у коего останавливались и которой имѣетъ при воротахъ лавку, свою круглую пуховую || (л. 30) шляпу на крестьянскую шапку, въ которой и ѣхалъ въ дорогѣ далѣе. Съ Валуевскаго Кабака шли пѣшкомъ верстъ съ пять проселочною дорогою до села Горокъ, принадлежащаго знакомому помѣщику Петру Степановичу Лаврову, о коемъ упомянуто выше. Къ Лаврову прибыли дня затри предъ праздникомъ рождества Христова по утру, — и по входѣ въ домъ, баринъ его тотъ-часъ велѣлъ ему итти въ людскую, а самъ пошелъ къ Г. Лаврову и что тамъ говорилъ и дѣлалъ допрашиваемому неизвѣстно, ибо невидалъ его до того времяни, пока онъ ложась спать непозвалъ его раздѣть себя. У Г. Лаврова Баринъ его жилъ пять или шесть дней и былъ имъ по знакомству угощаемъ, при чемъ была истоплена для нихъ и баня, но зналъ ли Г. Лавровъ что баринъ его есть бѣглецъ, сего утвердить неможетъ. Въ продолженіи пребыванія у Лаврова, пріѣзжали || (л. 30 об.) къ сему последнему невѣстка его съ тремя дочерьми изъ Г. Великихъ Лукъ и привезли съ собою какіе-то Газеты, по прочтеніи коихъ баринъ его между прочимъ сказалъ Ему: что онъ очень обрадовался и успокоился, ибо въ Газетахъ тѣхъ вычиталъ что Гвардейской Экипажъ Государемъ Императоромъ за произшествіе 14. декабря прощенъ и возвращены Ему знамена, слѣдовательно и братъ его прощенъ. Отъ помещика Лаврова изъ села Горокъ на второй или на третій день праздника Рождества Христова выѣхали они съ дальнѣйшій путь, на данныхъ Г. Лавровымъ трехъ собственныхъ его лошадяхъ, на коихъ слѣдовали чрезъ великіе луки до деревни по названію Ему неизвѣстной, принадлежащей г. Албрехту, (:тому самому коего сынъ служитъ въ Варшавѣ Генераломъ, и котораго на тотъ разъ въ оной деревнѣ небыло, ибо онъ живетъ || (л. 31) безъ прерывно въ Петербургѣ:) здѣсь остановились[20] въ Господскомъ дворѣ у управителя барину его знакомаго Тимофея Калиновича (:но зналъ ли сей послѣдній о побѣгѣ барина его неутверждаетъ:) гдѣ обѣдали и часовъ съ восемь отдыхали, а между тѣмъ взятыхъ въ Горкахъ лошадей послалъ баринъ въ Велижъ и велѣлъ тамъ кормить; самъ же съ нимъ изъ деревни Г. Албрехта выѣхалъ на лошадяхъ, данныхъ управителемъ Тимофѣемъ Калиновичемъ. По прибытіи въ Велижъ взявъ ожидавшихъ ихъ тутъ лошадей, отправились въ село Закупу, принадлежащее сестрѣ барина его Г-жѣ Глинкиной. Недоѣзжая до Закупа версты за двѣ съ половиною, остановились въ деревнѣ оной же Г-жи Глинкиной называемой Загусино. Тутъ отпросился онъ у барина сходить на Скотной дворъ повидатся съ родною сестрою своею, и баринъ его отпустивъ, самъ на тѣхъ же лошадяхъ съ кучеромъ || (л. 31 об.) Г. Лаврова куда-то ѣздилъ и возвратился спустя часа полтора въ Загусино, на Скотной дворъ къ Старостѣ Фомѣ Лукьянову, у коего сбросивъ съ себя одѣяніе, въ коемъ до того времяни былъ и взявши отъ Старосты Крестьянской тулупъ, шапку, вмѣсто той которую променялъ въ Рожественѣ, рубаху и лапти, одѣлся въ оныя, послѣ чего далъ Ему бумагу писанную отъ сестры его Г. Глинкиной на имя его Балашева, что онъ будто бы отпущенъ ею въ Минскую и Могилевскую губерніи для свиданія съ родными, коихъ онъ тамъ вовсе неимѣетъ, говоря, что сія бумага пригодится впредь. За симъ взявъу Старосты двухъ лошадей, отправились на оныхъ изъ Загусино и продолжали путь въ Могилевскую губернію за местечко Дубровну. Въ продолженіи коего баринъ сказывалъ: что въ Духовщинѣ есть изъ Петербурга Курьеръ посланный за нимъ въ погоню, но отъ кого онъ сіе || (л. 32) слышалъ — допрашиваемому неизвестно. По проѣздѣ местечка Дубровны недоѣзжая Борисова въ какой-то карчмѣ, баринъ его оставивъ при себѣ взятыхъ изъ Загусино двухъ лошадей, бывшаго при нихъ извощика отпустилъ обратно въ Загусино, съ письмоы, которое тутъ же писалъ къ сестрѣ своей Г-жѣ Глинкиной. Изъ оной карчмы уже онъ Балашевъ управлялъ лошадьми, ибо другаго извощика неимѣли во всю дорогу и ѣхали большимъ трактомъ чрезъ Борисовъ, Минскъ, Несвижъ, Слонимъ, Ружану, гдѣ баринъ продалъ было одну лошадь и они далѣе ѣхали на одной уже лошади, а недоѣзжая Бреста Литовскаго, поворотили на Каменецъ-Литовскій и высокое, оттоль-же въ бѣлостокскую область до М. Цехановца, недоѣзжая коегъ мили три встретились съ какими-то двумя Евреями того местечка, съ коими баринъ его разговаривалъ о чемъ то по Нѣмецки, а потомъ отозвался къ нему: что крайне || (л. 32 сб.) сожалѣетъ, что неимѣетъ двухъ тысячь рублей денегъ ибо еслибы оные имѣлъ, то евреи скрыли бы его и свезли бы въ Нѣмецкіе земли; а имѣя только 2С0 рублей боится имъ признатся чтобъ невыдали; и потому долженъ будетъ слѣдовать въ Варшаву и чрезъ родственниковъ тамъ своихъ искать защиты у Его Императорскаго Высочества Цесаревича; но такъ какъ чрезъ Границу двумъ человѣкамъ на лошади пробратся безъ узаконеннаго пашпорта невозможно, то онъ рѣшился въ Варшаву итти одинъ, а ему приказалъ слѣдовать обратно къ Г-жѣ Глинкиной, при чемъ вручилъ Ему пашпортъ съ печатью на имя отставнаго Солдата изъ дворянъ Закревскаго, совѣтуя назватся симъ именемъ чтобъ неимѣть въ дорогѣ остановки, но потомъ прочитавъ сей пашпортъ сказалъ, что онъ для него безполезенъ по несходствію лѣтъ и велѣлъ оный бросить или || (л. 33) уничтожить, онъ однако[21] Балашевъ сохранилъ его въ цѣлости. Разставшись такимъ образомъ съ бариномъ своимъ, поѣхалъ онъ обратно по тойже дорогѣ по которой ѣхалъ съ нимъ къ границѣ, и по прибытіи въ м. Ружану, проданную бариномъ лошадь откупилъ назадъ деньгами изъ 25 рублей данныхъ Ему бариномъ на дорогу. За тѣмъ пріѣхалъ въ Слонимъ и туже самую лошадь на рынкѣ продалъ жидамъ, но какъ они безъ вѣдома и засвидѣтельствованія полиціи нехотѣли платить Ему денегъ, то онъ съ тѣми жидами пошелъ къ правящему должность Городничего Чиновнику, и на спросъ что за человѣкъ? объявилъ о себѣ истину; послѣ чего арестованъ и отправленъ въ Гродно, а отътоль въ Варшаву. Въ заключеніе на вопросы присовокупляетъ 1-е) что у барина его въ квартирѣ въ Петербургѣ никогда и никакаго оружія онъ невидалъ и баринъ выходя 14-го числа поутру въ городъ никакого оружія при себѣ неймѣлъ, || (л. 33 об.) равно неимѣлъ онаго и возвратясь въ вечеру въ квартиру, 2-е) что въ проѣздъ ихъ до границы нигдѣ пашпортовъ у нихъ спрашиваемо небыло; 3-е) что онъ имѣлъ намѣреніе при случаѣ объявить гдѣ нибудь что баринъ его бѣглецъ, но случая сего немогъ найти, боясь въ прочемъ и наказанія со стороны барина и 4-е) что пашпортъ на имя Закревскаго баринъ его долженъ былъ получить отъ сестры своей Г-жи Глинкиной, у коей въ домѣ живутъ малолѣтніе дворянѣ Андрей и Яковъ вѣрно, дѣти онаго Закревскаго. Все выше писанное показалъ по самой сущей истинѣ и въ томъ подписался[22]. А въ мѣсто его неграмотнаго порукоданному прошенію руку приложилъ Главнаго штаба Его Императорскаго Высочества Цесаревича писарь Лихачевскій.
Допрашивалъ: Главнаго Штаба Его Императорскаго Высочества Цесаревича Оберъ Аудиторъ 6-го Класса Iовѣцъ. (л. 34)
№ 1 1).[править]
1) Документ № 1 и оригинале написан на л. 1—3. Вверху листа 1 пометка чернилами: «190» и карандашом: «въ крепостѣ».
Коллегскій Ассесоръ Кюхелбекеръ. —
Нѣсколько дней спустя по[23] полученіи известія о смерти Государя. Рылѣевъ мнѣ объявилъ что въ Государствѣ есть тайное общество, желающее измѣненія въ образѣ правленія. На предложеніе въ оное взойти я согласился, но не раздѣлялъ всехъ личныхъ мнѣній Рылѣева[24], частію даже мнѣ[25] не известныхъ[26]. Членами я ни каго не зналъ, ибо мнѣ сказано было что постановленіе общества не позволяетъ оныхъ открыть[27]. Живши въ мѣстѣ съ Одоевскимъ я догадался что онъ къ онаму принадлежитъ въ чемъ онъ мнѣ признался. За недѣлю до 14-го числа, бывъ у Рылѣева я у него нашелъ много лицъ съ коими онъ имѣлъ тайные переговоры[28], отводя ихъ въ сторону. Въ чемъ заключалось оное мнѣ не известно. До 14-го числа болѣе я ни отъ кого ни чего не зналъ и не слышалъ. 14-го числа поутру, я собирался ѣхать къ моему товарищу по лицѣю К: Еристову, когда Рылѣева человѣкъ пришелъ меня звать къ своему господину. Придя къ нему я у него нашелъ Пущина и Штейгеля. Оне мнѣ сказали что полки должны сего утра присягать Государю Нико: Павловичу, что многіе изъ оныхъ[29] на сіе не согласны, и чтобъ я отправился на площадь гдѣ[30] дождался пришествія войскъ къ коимъ присоѣдинившись кричалъ бы ура || (л. 1 об.) Константину. Придя на площадь и ни кого не найдя я нѣсколько подождалъ и наконецъ пройдя домой встретился съ Одоевскимъ[31]. Онъ мнѣ[32] далъ одинъ пистолетъ изъ двухъ коими былъ вооруженъ; потомъ пошли мы къ Рылѣеву. Здесь хотели меня послать, во первыхъ въ конную артилерію, гдѣ щитали на офицеровъ Виламова и Молиновскаго; но потомъ решили мнѣ ѣхать въ Морской екипажъ. Пріѣхавъ въ[33] оной видилъ я Арбузова и брата[34], ужасавшихся происшествія Московскаго полка о буйствѣ коего было уже имъ известно[35]. Спросивъ ихъ что оне полагаютъ дѣлать? оне мнѣ сказали[36] чтобъ я узналъ на площадѣ и въ Московскимъ полку что[37] происходитъ. Ѣхавъ туда меня изъ саней выкинули у синяго мосту въ снегъ, гдѣ пистолетъ мой выпалъ и смокъ[38].
На площадѣ я нашелъ уже толпу Московцовъ окруженную народомъ, отъ куда проѣхалъ въ Московскій полкъ, и возвращаясь въ экипажъ меня болѣе въ.оной не пустили. Тутъ я нашелъ у воротъ Фин: полка: полагаю[39] Цебрикова, которой меня взялъ съ собою на площадь. Оставя его у синяго мосту, гдѣ онъ хотелъ отдать свою шинель, я пешкомъ дошелъ до толпѣ бунтующихъ[40] и взошелъ въ оную. || (л. 2). Здесь нашелъ я Московскаго полку Щепина-Ростов: и Бестужева, прочихъ полковъ Одоевскаго, Бестужева 2-го и 4-го и Абаленскаго[41], во фракахъ Каховскаго, Пущина, Глебова, и не известнаго мнѣ Статскаго совѣтника съ плюмажемъ на шляпѣ, котораго надѣюсь что узнаю и нѣсколько молодыхъ людей[42] изъ коихъ однаго[43] вооруженнаго шпагой,[44] такъ же[45] мнѣ не известныхъ. Погодя нѣсколько пришла на площадь[46] Лейбъ Гранадерская Рота, въ коей офицеровъ я не замѣтилъ, потомъ Гвардейской екипажъ и въ послѣдствіе время весь гранадерской полкъ. — Прежде пришествія[47] екипажа Пущинъ посылалъ меня въ домъ Лаваля къ Трубецкому, коего я не нашелъ, и вѣроятно съ отсутствіе мое приключеніе Графа Милорадовича исполнилось. Когда[48] подходилъ къ толпѣ Митрополитъ[49], кричали подайтѣ намъ Константина тогда поверимъ[50]. Офицеры екипажа подходили къ преосвященному и просили его прислать[51] Михаилу Павловича, обѣщая его послушать. Когда же Великій князь подъѣхалъ, и люди начали слушать его слова, то Пущинъ спросилъ[52] по-француски вызвавъ меня съ другой стороны гдѣ я стоялъ[53] хочу ли я его[54] изъ пистолета ссадить. Тутъ меня двинули въ передъ и я зная по опыту[55] что мой пистолетъ замокши стрелять || (л. 2об.) не можетъ, и сверхъ сего боясь чтобъ на сіе другой кто не решился, прицелился; но люди гвардейскаго екипажа отвели руку мою прочь. После Его Высочества подъѣзжалъ къ толпѣ еще Воиновъ, на[56] котораго опять г.: требованію Пущина[57] я такъ же прицелился, но[58] пистолетъ какъ я былъ увѣренъ осекся. Когда начали стрелять картечію Гвардейскій екипажъ первый разсыпался и я съ онымъ отошелъ. Я зашелъ[59] къ племяннику моему Глинкѣ, у коего взялъ 150 рубл: денегъ, сказавъ[60] что я нещастливъ и бегу. Я просилъ тутъ же у теткѣ моей Албрехтовой, у коей Глинка живетъ, чтобъ она мнѣ дала пашпортъ на имя ея крепостнаго человѣка; но она мнѣ сіе отказала совѣтуя[61] идти за городъ хотя[62] къ ней въ деревню. — Отъ сюда зашелъ я домой, взялъ бекешу, тулупъ и по слезному и не отступному прошенію моего человѣка позволивъ ему со мною идти, вышли[63] мы мѣжду Нарвской и Московской заставами полемъ на Царскосельскую Дорогу. Отошедши нѣсколько[64] нанялъ[65] извощика до рожествина, отъ сюда другаго до Луги, а третіего до Волуевскаго кабачка въ 50 верстахъ отъ Великихъ Лукъ || (л. 3) и потомъ дошелъ пешкомъ до деревни Лаврова. Здесь пробылъ я четыре дня сказавъ часть случившагося со мною, и на конецъ отправился на его лошадяхъ до деревни сестры моей Глинкѣ, въ Смоленскую Губернію. У ней пробылъ я нѣсколько[66] часовъ. Въ домѣ ея не былъ ни минуты и отъ нее[67] съ свидѣтельствомъ[68] на имя рабочаго, которой она мнѣ[69] дала[70], въ мѣстѣ съ отставнымъ указомъ дворянина Закревскаго[71] отправился въ Варшаву. Намѣреніе мое было пасть къ ногамъ Великаго Князя, но увидя Его онъ словамъ моимъ не поверилъ. Унтеръ-офицеръ Волынскаго полка узналъ меня по примѣтамъ, когда распрашивалъ я его о жилищѣ Есакова, моего по лицѣю товарища, и отвелъ меня на Гоубвахту. — Надежда моя въ Варшавѣ основывалась на Милосердіи Его Высочества и на вліянѣ которое ходатайство Его[72] у особы Его Величества имѣло бы на судьбу всехъ насъ[73]. Намѣреніе мое не было просто уйти, ибо сіе могъ бы легко исполнить пройдя чрезъ броды, или переѣхавъ въ Швецію.
Генералъ Адъютантъ Левашовъ.
№ 12 1).[править]
1) Документ № 12 начинается и оригинале с л. 36, на верху которого пометка карандашом: «4 Февр»; письмо написано собственноручно В. Кюхельбекером.
Считаю" обязанностію исправить вкравшуюся въ допросъ, сдѣланный мнѣ Вашимъ Превосходительствомъ, погрѣшность.
Если только хорошо помню, я, кажется, показалъ, что виновники несчастнаго происшествія 14.-аго Декабря считали на содѣйствіе Офицеровъ Гвардейской Конной Артиллеріи, Вилламова и Малиновскаго. Изъ сихъ словъ, какъ теперь вижу, могутъ вывесть заключеніе, что они, Вилламовъ и Малиновскій, находились, такъ сказать, въ заговорѣ или были членами Тайнаго Общества; чего я никакъ утверждать не хотѣлъ, не || (л. 36 об.) могу и не смѣю. — Имена ихъ услышалъ я впервые отъ Пущина, когда 14. числа по утру во вторый разъ зашелъ къ Рылѣеву. Разсказывая мнѣ, что происходитъ въ Гвардейскомъ Экипажѣ, въ Московскомъ Полку и такъ далѣе, онъ, Пущинъ, между прочимъ упомянулъ и объ Конной Артилеріи и о томъ, что Вилламовъ и Малиновскій не хотѣли присягать Государю Императору. — Сіе сопротивленіе, какъ Ваше Превосходительство сами усмотрѣть можете, могло произойти отъ мгновенной, юношеской пылкости, отъ. легкомыслія, конечно весьма не извинительнаго или даже просто отъ недоразумѣнія; безъ всякаго || (л. 37) предварительнаго знанія о существующемъ заговорѣ, о коемъ я и самъ въ точности свѣдалъ не прежде 14. числа.
Увѣренъ, что Ваше Превосходительство, по свойственному вамъ человѣколюбію и благородству души, примете сіи обстоятельства, мною неумышленно пропущенныя, въ разсужденіе къ облегченію участи несчастныхъ Вилламова и Малиновскаго.
Осмѣлюсь еще обратиться къ вамъ со всепокорнѣйшею просьбою, на передъ увѣренный, что, буде возможно, вы мнѣ въ ней не откажете. — Ваше Превосходительство! Испросите мнѣ мою Славянскую Библію, которая находится въ числѣ моихъ || (л. 37 об.) книгъ, оставшихся у меня на Квартирѣ. Священное Писаніе было бы для меня здѣсь въ моемъ положеніи лучшею отрадою и при чтеніи онаго, я бы всякой разъ съ благодарностью вспоминалъ того, чьими стараніями оное получилъ! —
Съ нелицемѣрнымъ, глубокимъ почтеніемъ и преданностію честь имѣю мть, Милостивый Государь, вашего Превосходительства, покорнѣйшимъ слугою.
Сего февр. 3.
1826-аго года. (л. 38)
№ 13 1).[править]
1) Вверху л. 38 помечено: «читано 4-го Февраля». Все донесение писано собственноручно Кюхельбекером.
Въ Высочайше-Учрежденный Тайный Комитетъ[75]
Кюхельбекера
Прошеніе.--По горестнымъ обстоятельствамъ, постигшимъ меня столь неожиданно, не успѣлъ я распорядиться на счетъ нѣкоторыхъ домашнихъ дѣлъ и посему осмѣлюсь всепокорнѣйше просить о нижеслѣдующемъ:
Во 1-хъ. Не за долго до несчастнаго происшествія 14. Декабря, взята была мною у портнаго Дитманна, жительствующаго въ Малой Садовой, въ чьемъ домѣ — не запомню, на углу противу Инженіернаго Замка — новая, зимняя шинель съ бобровымъ воротникомъ и серебрянною застежкою. — За шинель сію денегъ я еще запла- || (л.38об.) тить не успѣлъ; но, какъ она мною не болѣе двухъ или трехъ разъ надѣзана[76] и по сему можетъ почесться вовсе неношенною, — прошу Высочайше-Учрежденный Тайный Комитетъ приказать, кому слѣдуетъ, чтобы оная шинель, оставшаяся у меня на Квартирѣ, была возвращена ему, Дктманну.
Во 2-хъ. Изъ денегъ, найденныхъ на мнѣ въ Варшавѣ и препровожденныхъ сюда въ Санктпетербургъ съ Капитаномъ Фельпъ-Егерскаго Корпуса Блументалемъ — 175 ти Рублей Гос. Асс., осмѣлюсь просить, чтобы заплачены были слѣдующіе небольшіе долги:
а) Ивану Петрову Курицыну, служившему Кн: Одоевскому харчевыхъ денегъ за моего человѣка 15. Руб.
b) Жалованія мальчику изъ крѣпостныхъ Князя Одоевскаго, находившемуся при мнѣ, Дмитрію. || (л. 39) 5. Руб.
c) Трактирщику Гейнриху въ Офицерской улицѣ, гдѣ до него содержалъ трактиръ умершій прошлаго году — Гакъ 12. Руб.
d) Трактирщику Винксу въ Большой Мѣщанской, не доходя Каменнаго мосту 5 Руб.
е) Человѣку моего племянника Глинки, сапожнику, Купріяну за сапоги 5. Руб.
Итого — 42. Рубля Г. Ac.
Да проститъ мнѣ Высочайше-Учрежденный Тайный Комитетъ, что дерзнулъ оный безпокоить столь маловажною съ перваго взгляду просьбою; — но въ моемъ положеніи всякая, малѣйшая даже жалоба тягостна: мнѣ бы больно было, если бы сіи мои заимодавцы на меня плакались, особенно же вышеупомянутый Дитманнъ, коему я за шинель остался долженъ довольно значущую для него сумму. || (л. 39 об.)
Желалъ бы я еще предложить Высочайше-Учрежденному Комитету всепокорнѣйшую просьбу; но, быть можетъ, самое изъявленіе оной мнѣ уже причтется въ преступленіе! Между тѣмъ, уповая на милосердіе Монарха, волею и чувствами Коего безъ сомнѣнія оный Комитетъ руководствуется: надѣясь, что незнаніе постановленій мѣста, въ которомъ содержусь, не вмѣнится мнѣ въ вину, особенно же, что примутъ въ разсужденіе, какимъ образомъ[77] не своекорыстное желаніе облегчить собственную судьбу, а естественная любовь и дружба къ злополучному брату моему, — въ семъ случаѣ даютъ мнѣ смѣлость просить великаго для насъ обоихъ благодѣянія: — я, съ помощію Божіею, дерзаю обратиться въ Высочайше-Учрежденный Тайный Комитетъ съ слѣдующимъ всепокорнѣйшимъ прошеніемъ:
Если братъ мой, Лейтенантъ Гвардейскаго Экипажа Михайло Кюхельбекеръ содержится здѣсь же въ Крѣпости, да позволено намъ будетъ находиться въ одной и той же комнатѣ. — Онъ здоровій слабаго; утѣшеній, которыхъ я и здѣсь нахожу, по незаслуженной Милости Божіей, въ Поэзіи, не имѣетъ, а сверьхъ того нраву печальнаго и задумчиваго: — я бы, содержась съ нимъ вмѣстѣ, старался утѣшить его чтеніемъ Священныхъ книгъ и вселить въ него упованіе на милосердіе Божіе и Государево и тѣмъ, хотя отъ части, исправить зло, которое, можетъ быть, причинилъ ему своимъ пагубнымъ примѣромъ. || (л. 40)
№ 14.[править]
№ 1. Нѣкоторыя подробности, забытыя мною при допросѣ, сдѣланномъ мнѣ Его Превосходительствомъ Генераломъ Адъютантомъ Левашевымъ[78].
а)[79] Считаю обязанностію своею объявить, что Кн: Оболянскій не по собственному желанію предводительствовалъ нами 14. числа на Сенатской Площади; виною его избранія былъ я и вотъ какимъ образомъ: — видя безпорядки и неистовства, которымъ предавалась[80] чернь, а частію даже Солдаты, особенно Московцы, принимавшіеся[81] нѣсколько разъ[82] стрѣлять по собственному произволу и худо[83] внимавшіе нашему[84] запрещенію и просьбамъ нашимъ, — я почувствовалъ необходимость Начальства[85] надъ всѣми и предложилъ оное сперьва Н. А. Бестужеву 1, прибывшему на площадь съ Гвардейскимъ Экипажемъ; когда же онъ отъ себя отклонилъ таковое опасное первенство, Кн. Евгенію Оболянскому, который въ слѣдъ за тѣмъ и былъ объявленъ Солдатамъ Предводителемъ. — Полагая что[86] сіе обстоятельство можетъ[87] вмѣниться ему[88] въ тяжкую и особенную предъ прочими вину, осмѣлюсь просить Судей нашихъ, чтобы сія вина пала не на его, а на мою долю. —
в) Гвардейскій Экипажъ, кромѣ перваго зводу не имѣлъ ни боевыхъ, ни[89] холостыхъ зарядовъ. || (л. 40 об.)
з) Кн: Одоевскимъ и мною было объявлено Солдатамъ[90] при ожидаемомъ нападеніи на насъ Конницы, чтобы они стрѣляли не въ людей, а лошадямъ въ морды. —
NB. Вотъ три обстоятельства, которыя я теперь вспомнилъ и которыхъ при сдѣланномъ мнѣ допросѣ не думалъ утаить, а опустилъ истинно[91] не умышленно[92]: одно изъ нихъ значительно увеличиваетъ мою виновность; но я ни ложью, ни утайкою не хочу и не желаю облегчить жребій свой. — Итакъ, если въ послѣдствіи припомню еще что либо важное, всепокорнѣйше прошу настоящее опущеніе[93] приписать не упорству, а дурной моей памяти. Сверьхъ того[94] обѣщаюсь чистосердечно и откровенно отвѣчать на всѣ вопросы, которые будутъ мнѣ сдѣланы и которыя статься можетъ, мнѣ самому[95] напомнятъ то, что, теперь[96] мною забыто и опущено. На счетъ прежнихъ спусковъ и отступленій отъ Истины, которыя конечно найдутся въ допросѣ, сдѣланномъ мнѣ въ Варшавѣ, осмѣлюсь замѣтить, что они всѣ очень не важны и одно совершенно[97] неумышленно: о семъ послѣднемъ ниже. Всѣ прочія касаются пути моего въ Варшаву, въ означеніи котораго[98] я желалъ || (л. 41) выгородить П. С. Лаврова и Сестру мою, коихъ[99] гостепріимствомъ перваго и помощію второй я на ономъ воспользовался. Здѣсь же[100] полагаясь совершенно на милосердіе Монарха на счетъ ихъ, узнавшихъ, отъ меня весьма малую часть моихъ преступленій, — я[101] не обинулся[102] на моему обѣщанію объявить самую строгую и точную истину. — Главное мое, но[103] неумышленное отступленіе отъ Истины, состоитъ въ торжественномъ увѣреніи, что не принадлежалъ къ Тайному Обществу. Но могу ли и теперь полагать, что я принадлежалъ ему[104], когда зналъ только двухъ членовъ онаго, когда догадывался только объ общей его цѣли т. е. перемѣны въ образѣ Правленія, а не именно какой перемѣны, когда до самаго 14. числа[105], какъ то можно узнать отъ Одоевскаго, я лично полагалъ, что намъ суждено только предуготовить сію перемѣну, которая произойдетъ при нашихъ сыновьяхъ или даже внукахъ лѣтъ чрезъ 50. Далѣе я не зналъ и по сю пору не знаю — Общество того ли желало и хотѣло, чего я лично надѣялся, вотъ чѣмъ ограничились мои надежды: 1) свободою Крестьянъ; 2) улучшеніемъ судилищъ; 3) выборомъ Представителей изъ всѣхъ состояній; 4) неколебимостію || (л. 41 об.) законовъ. — Посягнуть же на нынѣ Царствующій Августѣйшій домъ никогда я не думалъ и не рѣшился бы[106]; а республиканскаго Правленія страшился по причинѣ, если угодно для всякаго другаго ничтожной, но для меня весьма важной: я считалъ оное[107] не благопріятствующимъ Поэзіи и Художествамъ. Что и сіе не есть выдумка, ссылаюсь на Одоевскаго, который таковый отзывъ отъ меня не однократно слыхалъ. — Къ Августѣйшему же дому я всегда былъ привязанъ, въ особенности же къ Покойному Императору, моему благодѣтелю и его Августѣйшей Матери: доказательствомъ тому можетъ послужить, что ни одного[108] изъ всѣхъ извѣстныхъ и неизвѣстныхъ Правительству Пасквилей не признаю своимъ. —
Что же касается до Великаго Князя Михаила Павловича, я бы желалъ, чтобъ Господь Богъ даровалъ мнѣ случай пожертвовать за него своею жизнію, — я любезнѣе и прекраснѣе не могу вообразить себѣ юнаго Героя; слова Его человѣку, котораго считалъ желавшимъ его смерти: Я на васъ не въ претензіи! во всей простотѣ свои[109] высоки, рыцарски: такъ, воображаю, могъ говорить одинъ Ричардъ Львиное Сердце! Но повѣрь же, о ерой, я не хотѣлъ и не могъ хотѣть твоей смерти. Горькая необходимость || (л. 42) и твоя собственная безопасность заставили, принудили меня взять на себя притворную, но и тутъ гнусную для меня ролю Равальяка. Боюсь прогнѣвить моихъ Судей: но да низойдутъ они къ языку художника, къ языку Поэта, не знающего и не разумѣющаго той важности, которая требуется въ допросахъ и судилищѣ. — Быть Блонделемъ, спутникомъ въ жизни и пѣвцомъ Михаила Павловича, я бы счелъ величайшимъ для меня[110] земнымъ счастіемъ: но чувствую, что увлекаюсь пустыми, нелѣпыми мечтами, оправдающими, можетъ быть[111], мнѣніе о[112] помѣшательствѣ, въ коемъ полагаютъ разсудокъ мой. — И мнѣ ли въ самомъ дѣлѣ преступнику, ожидающему казни и безславія, думать о славѣ и счастіи? — Но простите мнѣ, Судіи мои, трудно отвыкнуть отъ тѣхъ мечтаній, которыя меня тѣшили[113] во всю жизнь и для которыхъ я точно былъ рожденъ. — Мятежникомъ, заговорщикомъ сдѣлался я: разъ по обществу и по обстоятельствамъ, въ которыя меня ввергнула Судьба; во вторыхъ по огорченіямъ и гоненіямъ, смѣю сказать отъ части не заслуженнымъ, отравлявшимъ всю[114] жизнь мою; — но || (л. 42 об.) Поэтомъ я всегда былъ; итакъ да позволено мнѣ будетъ и умереть Поэтомъ; Не издѣвайтесь, — Строгіе Судіи дѣлъ, а не чувствъ моихъ, — если оплакиваю столько надеждъ, которыя со мною лягутъ въ могилу, — столько плановъ и предположеній, которыхъ не дастся мнѣ выполнить. — Боже Праведный! Я опаду, какъ плодъ недозрѣлый, подъѣденный червемъ: и самыя жалобы, самыя мечты и неисполнившіяся надежды мои, быть можетъ, обратятся мнѣ въ посмѣяніе. Умереть не трудно; но трудно привыкнуть къ мысли: умрешь, а чрезъ день умретъ и память твоя.
4) Много я говорилъ о себѣ, а забылъ о вѣрномъ слугѣ своемъ Семенѣ Балашевѣ не бросившемъ меня въ злополучіи. —
Il se trouve — à ce que j’ai entendu — retenu à Grodno: j’ose le recommander à la bonté et la grace de son Altesse Imperiale le Grand-Duc Michel. — Qu’il Vous appartient, Monseigneur; recevez le, daignez le recevoir d’une main indigne et criminelle; mais qui Vous fait un don bien précieux, celui d’un serviteur fidèle[115]. — Онъ мой крѣпостный — || (л. 43 об.)
2. Причины, которыя преступникъ Кюхельбекеръ 1., осмѣлится представить не въ оправданіе свое, но въ увѣреніе своего нелицемѣрнаго, истиннаго раскаянія, и въ объясненіе, какимъ образомъ онъ впалъ въ свои заблужденія.
а) — Способность души, которая у меня перевѣшивала всегда всѣ прочія — воображеніе. Его легко увлечь; легко ослѣпить умъ мой и безъ того не дальновидный; но легко управлять и сердцемъ моимъ, если бы желали того. Я же, кромѣ огорченій, гоненій и не заслуженныхъ обвиненій не встрѣчалъ ничего въ продолженіи[116] четырехъ лѣтъ т. е. съ самаго моего возвращенія изъ за Гранины, хотя я послѣ онаго, до несчастнаго моего приѣзда[117] въ[118] Петербургъ прерванъ всѣ связи съ недовольными, хотя тихимъ и мирнымъ житіемъ всячески старался доказать желаніе[119] покоя. На перерывъ Цензора, Профессоры Московскаго Университета и даже Литтераторы старались у меня отнять || (л. 43) хлѣбъ насущный: ужели они думали тѣмъ угодить Правительству? —
b) Я нашелъ друзей и неожиданныхъ помощниковъ въ Петербургскихъ Либералахъ; мало по малу ихъ языкъ, отъ котораго, было, отвыкъ, сталъ менѣе мнѣ чуждымъ. Многіе изъ нихъ особенно несчастный Одоевскій одарены блистательнѣйшими качествами, которыя легко могли ослѣпить меня. Одоевскій имѣлъ на меня сильное, весьма сильное и отъ части благодѣтельное вліяніе: Ему я обязанъ, что пересталъ быть сластолюбивымъ и чувственнымъ. Какъ бы велики ни были преступленія сего моего несчастнаго друга, — увѣряю, что онъ Энтузіастъ, а не лицемѣръ, обманутый самъ, а не обманщикъ. Онъ такъ еще молодъ, что въ его исправленіи, если смѣю здѣсь сказать свое мнѣніе, не должно бы отчаиваться.
с) Когда бы я зналъ и даже слегка догадаться могъ, что Императорскій Домъ или хотя кто нибудь изъ знатныхъ Вельможъ какъ напр. Гр. Милорадовичъ подвергается преднамѣренной заговорщиками[120] опасности, я бы, не смотря на все, не принялъ участія въ предпріятіи 14.-го Декабря. — || (л. 44)
№ 15 1).[править]
1826-го года 9-го Февраля, въ Присудствіи Высочайше учрежденнаго Комитета для изысканія о злоумышленномъ обществѣ Коллежскій Ассесоръ Кюхельбекеръ спрашиванъ и показалъ.
Въ дополненіе начальнаго показанія своего объяснитѣ по совѣсти и безъ всякой утайки слѣдующее:
1.[править]
Присягали ли вы на вѣрность подданства Государю Императору Николаю Павловичу? Когда и гдѣ присягали? или нѣтъ и почему?
2.[править]
Вы показали, что согласились на предложеніе Рылѣева вступить въ число членовъ тайнаго общества, но будто бы не раздѣляли личныхъ мнѣній его и[121] не знали членовъ общества. Несправедливость сего показанія сама по себѣ очевидна. Что бы съ такою непринужденностію и || (л. 44 об.) доброхотствомъ рѣшиться на столь опасный шагъ, каково есть присоединеніе къ числу заговорщиковъ, Вамъ надлежало прежде ознакомиться съ ихъ цѣлію и узнать лица составляющія общество; убѣдиться въ силѣ ихъ соединенія изъ вѣроятности надѣжды ихъ. — Все это вамъ было извѣстно. И такъ отвѣчайгѣ откровенно.
3.[править]
Кто изъ членовъ начально подалъ мысль о основаніи тайнаго общества? Какія причины родили мысль сію? Какимъ образомъ между членами общества возрастали и вкорѣнялись республиканскія мнѣнія?
4.[править]
Въ чемъ именно заключалась настоящая цѣль тайнаго Общества, объявленная всѣмъ членамъ и сокровенная извѣстная только || (л. 45) нѣкоторымъ[122]? Когда и какими средствами предполагало оно начать открытыя дѣйствія свои?
5.[править]
Гдѣ были центры и отдѣленія общества? Кто составлялъ управы оныхъ и кто были члены, Вамъ извѣстные?
6.[править]
Какія причины побудили Васъ вступить въ тайное общество и какое вы дали обѣщаніе на счетъ содѣйствія намѣреніямъ онаго?
7.[править]
Въ чемъ состояли тѣ пособія и надѣжды, кои общество имѣло въ виду для исполненія своихъ замысловъ? И кто изъ извѣстныхъ въ Государственной службѣ лицъ подкрѣплялъ своимъ участіемъ сіи надѣжды? || (л. 45 об.)
8.[править]
Что замышляло общество употребить противу Свѣщенныхъ Особъ, Августѣйшей Царствующей фамиліи.
9.[править]
Видѣлиль Вы экземпляры конституціи, приготовленныхъ[123] члѣнами Тайного Общества? Въ какомъ духѣ онѣ были написаны и кто сочинялъ ихъ?
10.[править]
Знали ли Вы о существованіи другихъ обществъ, Южныхъ и Польскихъ, туже цѣль имѣвшихъ, и о сношеніяхъ ихъ между собою.
11.[править]
Наканунѣ произшествія 14-го декабря у кого бывали вы на совѣщаніяхъ.
а) Кто имянно раздѣлялъ оныя, и кто какія подавалъ мнѣнія утвердительныя || (л. 46) и отрицательныя?
b) Что было положено на сихъ совѣщаніяхъ, какія сдѣланы были между членами условія и какія на кого возложены были порученія?
c) Какими убѣжденіями общество думало увлѣчь войско въ возмущеніе?
d) Что при семъ случаѣ общество покушалось употребить противу царствующей фамиліи и кто вызывался на совершеніе удара и завладѣніе дворцомъ[124]?
12.[править]
Изъ собственныхъ словъ вашихъ и показаній другихъ видно, что въ день произшествія вы такъ много суетились и такое дѣятельнѣйшее принимали участіе въ предъпріятіи членовъ тайнаго общества, что успѣвали быть въ разныхъ полкахъ, сзывать || (46 об.) членовъ общества и дѣйствовать на петровской площади. Слѣдственно Вамъ особенно должны быть извѣстны многія подробности произшествія 14-го декабря; а потому объясните:
а) Кто началъ въ московскомъ полку возмутительныя дѣйствія и кто рубилъ и кололъ Генераловъ: Фридрикса и Шеншина и Полковника Хвощякскаго?
b) Кто открывалъ тѣже дѣйствія въ другихъ мѣстахъ? кто убеждалъ и поощрялъ солдатъ идти на Петровскую площадь, и кто ими предводительствовалъ?
c) Кто на самой площади поощрялъ солдатъ къ продолженію неустройства || (л. 47) и востановлялъ чернь къ буйству.
d) Ежели точно вы не видѣли, кто нанесъ смертельныя раны Графу Милорадовичу и Полковнику Стюллеру, то конечно слышали. Объясните о семъ откровенно и по совѣсти, что сами видѣли и что слышали.
e) Извѣстно, что Каховскій, Оболенскій, Пущинъ, Щепинъ-Ростовскій, Одоевскій, Пановъ, Цебриковъ и прочіе находились во все время не устройства или съ вами или въ виду вашемъ. Изложитѣ всѣ дѣйствія каждаго изъ нихъ показавъ у[125] кого они сами стрѣляли и кто изъ нихъ особенно поощрялъ другихъ стрѣлять въ Войска и начальниковъ? || (л. 47 об.)
f) Вы сказали, что бывшаго тамъ Статскаго Совѣтника, въ шляпѣ съ плюмажемъ, можетъ узнать. Объяснитѣ съ возможною точностію слова и дѣйствія его, коими онъ поощрялъ другихъ и способствовалъ къ мятежу; долго ли онъ былъ на мѣстѣ произшествія, чемъ вооруженъ былъ, у кого[126] стрѣлялъ, и когда скрылся[127]?
g) Кромѣ пистолета чѣмъ вы еще были вооружены?
h) Кому вы отдали на площади палашъ, отнятой у жандарма, и отъ кого вы получили оный?
13.[править]
При первомъ допросѣ вы сказали, что будто бы Пущинъ вызывалъ васъ ссадить изъ пистолета Его Высочество Михаила Павловича и что вы прицѣливались || (л. 48) въ Его Высочество по двумъ причинамъ, потому, что пистолетъ Вашъ, будто бы подмокшій, не могъ стрѣлять, и потому, что бы другой кто на это не рѣшился сами вы должны согласиться что слова сіи, какъ явная несообразность, незаслуживаютъ никакой вѣры. Вамъ извѣстно что сознаніе есть важный шагъ исправленія проступка. Скажитѣ голосомъ чести и совѣсти, не собственное ли побужденіе устремляло руку вашу на Его Высочество, и не правдали, что самъ Богъ сохранилъ свѣщенную особу Его Высочества отъ угрожавшей Ему изъ рукъ Вашихъ опасности?
Объяснитѣ, съ какимъ || (л. 48об.) намѣреніемъ хотѣлось Вамъ нанести ударъ прежде Его Высочеству Михаилу Павловичу, а потомъ Генералу Воинову и какую отъ совѣршенія удара сего, могли вы ожидать пользу для дѣли своего общества. Для успокоенія совѣсти своей скажитѣ у[128] кого еще стрѣляли Вы?
14.[править]
Когда послѣ картечныхъ выстрѣловъ толпа солдатъ Гвардейскаго Экипажа бросилась на дворъ дома пройдя Конно-Гвардѣйскій манежъ, вы хотѣли построить солдатъ и весть на штыки. Что побуждало васъ увлекать ихъ на явную гибель? Куда съ какою мыслію и съ какими надеждами вы хотѣли вести ихъ? || (л. 49)
15.[править]
Выбравшись изъ Петербурга, вы заѣзжали къ родственнику своему Лаврову, у котораго пробыли пять или шесть дней. Признались ли вы ему,: причинахъ, заставлявшихъ васъ скрываться, и о всемъ что дѣлали вы: 4-го декабря? а такъ же не открыли ли всё сіе родной сестрѣ своей Глинкиной управителю имѣнія Албрехта? и что они совѣтовали вамъ предпринять?[129]
16.[править]
Перерядившись въ Загусинѣ въ тулупъ и шапку старосты и пустившись въ Московскую Губернію, вы говорили своему человѣку Балашеву, что въ Духовщинѣ есть изъ Петербурга курьеръ, посланный за Вами. Отъ кого и гдѣ вы ето узнали?
Изъ одной корчмы между Оршею и Дубровною вы отправили || (л. 49 об.) назадъ къ сестрѣ своей Глинкиной Крестьянина, бывшаго съ Вами. Кому и что именно писали вы чрезъ сего человѣка?
18.[править]
Вы показали, что отправились въ Варшаву съ намѣреніемъ прибѣгнуть къ покровительству Его Высочества Цесаревича. На повѣрку же выходитъ со всѣмъ нето: вы хотѣли пробраться за границу. Не доѣзжая мили три до местечка Цехановца, вы нашли жидовъ, готовыхъ за двѣ тысячи рублей удовлетворить Вашему намѣренію; здѣсь вы жалели, что не имѣли сей суммы. Объясните такъ ли это? Не знаетѣ ли какъ зовутъ сихъ жидовъ и гдѣ они живутъ? Какимъ образомъ, гдѣ и въ какое время || (л. 50) они надѣялись перевести васъ за Границу? не признавались ли они Вамъ, что подобныя проводы они часто и удобно дѣлаютъ, и нѣтъ ли кого либо покровительствующихъ имъ въ томъ?
19.[править]
Не совѣршили ли Вы какого либо преступленія въ продолженіи пути Вашего до Варшавы?
20.[править]
На конецъ Вы чистосердечно должны показать все то, что знаетѣ и можетѣ припомнить какъ на щетъ состава тайныхъ Обществъ и ихъ намѣреній. Такъ равно на счетъ произшествія 14-го декабря и собственныхъ Вашихъ дѣйствій. Къ сему присовокупитѣ: || (л. 50 об.)
21.[править]
Чувствуетели теперь сколь не осторожно поступили вы присоединясь къ злоумышленному Тайному обществу, возставшему противу законной власти и общаго спокойствія?
№ 16 1).[править]
1.[править]
Государю Императору Николаю Павловичу я доселѣ на вѣрность подданства не присягалъ; ибо съ самаго моего выходу изъ С. Петербурга къ тому не имѣлъ удобнаго случая: хотя и безпритворно того желалъ и желаю. Еще въ деревнѣ П. С. Лаврова, прочитавъ во вторый разъ напечатанные въ Сенатскихъ Вѣдомостяхъ Манифестъ Его Императорскаго Величества Государя Императора и Акты, свидѣтельствующіе отрѣченіе отъ престола Его Императорскаго Высочества Цесаревича, сверьхъ того неизвѣстное мнѣ дотолѣ письмо Его Императорскаго Высочества къ Господину Министру Юстиціи Кн: Лобанову, я, на вопросъ Г. Лаврова, «соглашусь ли на присягу, если къ нему приѣдутъ Земскіе Чиновники для приведенія его къ оной?» — отвѣчалъ, что соглашусь и чтобъ онъ о семъ не безпокоился. Когда же Онъ мнѣ тутъ изъявилъ свое удовольствіе, но присовокупилъ, что въ противномъ случаѣ нашелся бы принужденнымъ употребить насиліе; я ему сказалъ: «повторяю, что добровольно соглашаюсь; силою же Вы[130] отъ меня ничего бы не получили». — Отъѣздъ мой изъ Горокъ (деревни Лаврова) воспрепятствовалъ мнѣ выполнить свое намѣреніе. Въ имѣніи Г. Альбрехта я засталъ Земскаго Засѣдателя, приводившаго прихожанъ того села къ присягѣ; но, пробывъ тамъ нѣсколько только часовъ и опасаясь притомъ приѣхав-|| (л. 51 об.) шихъ туда дворянъ и любопытства ихъ, я отложилъ до благоприятнѣйшаго времени присягу на вѣрность Государю Императору. Произнести же оную содѣлалось первымъ моимъ нелицемѣрнымъ, душевнымъ желаніемъ, когда отъ сторожившаго меня на пути изъ Варшавы сюда Гвардейскаго Казачьяго Полку Ундеръ-Офицера Бронова я узналъ о благости и милосердіе[131], которыми ознаменовалъ Государь Императоръ свое воцареніе: особенно же умилили меня переданныя мнѣ имъ, Броновымъ, слова Его Императорскаго Величества, находящіяся въ приказѣ по Арміи: «взошелъ я на престолъ не съ тѣмъ, чтобы раздражить умы, но чтобы умирить ихъ». Истину сего моего показанія можетъ засвидѣтельствовать онъ, Броновъ: равномѣрно, что я тогдаже рѣшился просить по приѣздѣ моемъ въ С. Петербургъ о позволеніи присягнуть столь милостивому Монарху[132]: о чемъ я и просилъ[133] неоднократно, какъ то должно быть извѣстно Высочайше-Учрежленному Комитету. И не надежда спасти себя или облегчить свой жребій побуждала меня къ сему: а чистосердечное, непритворное желаніе, по крайней мѣрѣ умереть Его || (л. 52) подданнымъ и твердая увѣренность, что съ Нимъ рука Божія, что Онъ осчастливитъ Отечество!
2.[править]
Съ перваго взгляду конечно всякому покажется невѣроятнымъ показаніе мое о моекъ присоединеніи къ Тайному Обществу безъ предварительны: знанія всѣхъ или большей части Членовъ Онаго. Но да обратятъ вниманіе на личный характеръ мой, на характеръ человѣка, который — признаюсь къ моему стыду — почти вовсе не жилъ въ настоящемъ мірѣ и никогда не помышлялъ о сѣтяхъ и опасностяхъ[134], его окружающихъ, человѣка, который всегда увлекался первымъ сильнымъ побужденіемъ и никогда не помышлялъ о пагубныхъ для себя послѣдствіяхъ своихъ малообдуманныхъ поступковъ. Да разсудятъ, что первымъ, главнымъ испытаніемъ возложеннымъ на меня[135] при принятіи было именно сіе невѣденіе, и[136] что мнѣ было сказано Рылѣевымъ (а повторено потомъ Одоевскимъ): «одно изъ коренныхъ правилъ Общества, чтобы новопринятый зналъ одного принявшаго и никому не открывался». — Не смотря на то, я, догадываясь, что и Одоевскій членъ онаго, открылся ему и онъ тотъ часъ же мнѣ напомнилъ обѣщаніе, данное мною: «не любопытствовать и не открываться никому». Сверьхъ того да не забудутъ, что я вступилъ въ Общество или лучше сказать узналъ о существованіи его не прежде послѣднихъ чиселъ Ноября. Далѣе: я никакъ не пологалъ, что || (л. 52 об.) Общество сіе есть уже заговоръ т. е. что уже имѣетъ въ виду опредѣленную, непремѣняемую Политическую цѣль, совершенно противную[137] намѣреніямъ и дѣйствіямъ существующаго Правительства: неопредѣленную, общую цѣль я безъ сомнѣнія зналъ, хотя и она не была мнѣ въ точныхъ словахъ объявлена; но, будучи знакомъ съ Рылѣевымъ, Одоевскимъ и ихъ приятелями, коихъ свободолюбивый большею частію образъ мыслей былъ мнѣ довольно извѣстенъ, я не могъ предполагать и, признаюсь, и съ самомъ дѣлѣ не предполагалъ, чтобы цѣлію тайнаго, Политическаго Общества, въ которое принимаетъ меня Рылѣевъ, къ которому принадлежитъ Одоевскій была бы не Свобода, а иное что. — Но могу-ли сказать, что Рылѣевъ и я разумѣли одно и то же подъ словомъ: Свобода, имѣющимъ весьма обширное значеніе? — Быть можетъ, то, чѣмъ мои ограничивались желанія, онъ назвалъ бы рабствомъ или на оборотъ. — Высочайше-Учрежденному[138] Комитету со всѣмъ нето: вы хотѣли пробраться за границу. Не доѣзжая мили три до местечка Цехановца, вы нашли жидовъ, готовыхъ за двѣ тысячи рублей удовлетворить Вашему намѣренію; здѣсь вы жалели, что не имѣли сей суммы. Объясните такъ ли это? Не знаетѣ ли какъ зовутъ сихъ жидовъ и гдѣ они живутъ? Какимъ образомъ, гдѣ и въ какое время || (л. 50) они надѣялись перевести васъ за Границу? не признавались ли они Вамъ, что подобныя проводы они часто и удобно дѣлаютъ, и нѣтъ ли кого либо покровительствующихъ имъ въ томъ?
19.[править]
Не совѣршили ли Вы какого либо преступленія въ продолженіи пути Вашего до Варшавы?
20.[править]
На конецъ Вы чистосердечно должны показать все то, что знаетѣ и можетъ припомнить.какъ на щетъ состава тайныхъ Обществъ и ихъ намѣреній. Такъ равно на счетъ произшествія 14-го декабря и собственныхъ Вашихъ дѣйствій. Къ сему присовокупитѣ: || (л. 50 об.)
21.[править]
Чувствуетели теперь сколь не осторожно поступили вы присоединясь къ злоумышленному Тайному обществу, возставшему противу законной власти и общаго спокойствія?
№ 16 1).[править]
Государю Императору Николаю Павловичу я доселѣ на вѣрность подданства не присягалъ; ибо съ самаго моего выходу изъ С. Петербурга къ тому не имѣлъ удобнаго случая: хотя и безпритворно того желалъ и желаю. Еще въ деревнѣ П. С. Лаврова, прочитавъ во вторый разъ напечатанные въ Сенатскихъ Вѣдомостяхъ Манифестъ Его Императорскаго Величества Государя Императора к Акты, свидѣтельствующіе отрѣченіе отъ престола Его Императорскаго Высочества Цесаревича, сверьхъ того неизвѣстное мнѣ дотолѣ письмо Его Императорскаго Высочества къ Господину Министру Юстиціи Кн: Лобанову, я, на вопросъ Г. Лаврова, «соглашусь ни на присягу, если къ нему приѣдутъ Земскіе Чиновники для приведенія его къ оной?» — отвѣчалъ, что соглашусь и чтобъ онъ о семъ не безпокоился. Когда же Онъ мнѣ тутъ изъявилъ свое удовольствіе, но присовокупилъ, что въ противномъ случаѣ нашелся бы принужденнымъ употребить насиліе; я ему сказалъ: «повторяю, что добровольно соглашаюсь; силою же Вы[139] отъ меня ничего бы не получили». — Отъѣздъ мой изъ Горокъ (деревни Лаврова) воспрепятствовалъ мнѣ выполнить свое намѣреніе. Въ имѣніи Г. Альбрехта я засталъ Земскаго Засѣдателя, приводившаго прихожанъ того села къ присягѣ; но, пробывъ тамъ нѣсколько только часовъ и опасаясь притомъ приѣхав- || (л. 51 об.) шихъ туда дворянъ и любопытства ихъ, я отложилъ до благопрнятнѣйшаго времени присягу на вѣрность Государю Императору. Произнести же оную содѣлалось первымъ моимъ нелицемѣрнымъ, душевнымъ желаніемъ, когда отъ сторожившаго меня на пути изъ Варшавы сюда Гвардейскаго Казачьяго Полку Ундеръ-Офицера Бронова я узналъ о благости и милосердіе[140], которыми ознаменовалъ Государь Императоръ свое воцареніе; особенно же умилили меня переданныя мнѣ имъ, Броновымъ, слова Его Императорскаго Величества, находящіяся въ приказѣ по Арміи: «взошелъ я на престолъ не съ тѣмъ, чтобы раздражить умы, но чтобы умирить ихъ». Истину сего моего показанія можетъ засвидѣтельствовать онъ, Броновъ; равномѣрно, что я тогдаже рѣшился просить по приѣздѣ моемъ въ С. Петербургъ о позволеніи присягнуть столь милостивому Монарху[141]: о чемъ я и просилъ[142] неоднократно, какъ то должно быть извѣстно Высочайше-Учрежденному Комитету. И не надежда спасти себя или облегчить свой жребій побуждала меня къ сему: а чистосердечное, непритворное желаніе, по крайней мѣрѣ умереть Его || (л. 52) подданнымъ и твердая увѣренность, что съ Нимъ рука Божія, что Онъ осчастливитъ Отечество!
2.[править]
Съ перваго взгляду конечно всякому покажется невѣроятнымъ показаніе мое о моемъ присоединеніи къ Тайному Обществу безъ предварительнаго знанія всѣхъ или большей части Членовъ Онаго. Но да обратятъ вниманіе на личный характеръ мой, на характеръ человѣка, который — признаюсь къ моему стыду — почти вовсе не жилъ въ настоящемъ мірѣ и никогда не помышлялъ о сѣтяхъ и опасностяхъ[143], его окружающихъ, человѣка, который всегда увлекался первымъ сильнымъ побужденіемъ и никогда не помышлялъ о пагубныхъ для себя послѣдствіяхъ своихъ малообдуманныхъ поступковъ. Да разсудятъ, что первымъ, главнымъ испытаніемъ возложеннымъ на меня[144] при принятіи было именно сіе невѣденіе, и[145] что мнѣ было сказано Рылѣевымъ (а повторено потомъ Одоевскимъ): «одно изъ коренныхъ правилъ Общества, чтобы новопринятый зналъ одного принявшаго и никому не открывался». — Не смотря на то, я, догадываясь, что и Одоевскій членъ онаго, открылся ему и онъ тотъ часъ же мнѣ напомнилъ обѣщаніе, данное мною: «не любопытствовать и не открываться никому». Сверьхъ того да не забудутъ, что я вступилъ въ Общество или лучше сказать узналъ о существованіи его не прежде послѣднихъ чиселъ Ноября. Далѣе: я никакъ не пологалъ, что || (л. 52 об.) Общество сіе есть уже заговоръ т. е. что уже имѣетъ въ виду опредѣленную, непремѣняемую Политическую цѣль, совершенно противную[146] намѣреніямъ и дѣйствіямъ существующаго Правительства: неопредѣленную, общую цѣль я безъ сомнѣнія зналъ, хотя и она не была мнѣ въ точныхъ словахъ объявлена; но. будучи знакомъ съ Рылѣевымъ, Одоевскимъ и ихъ приятелями, коихъ свободолюбивый большею частію образъ мыслей былъ мнѣ довольно извѣстенъ, я не могъ предполагать и, признаюсь, и въ самомъ дѣлѣ не предполагалъ, чтобы цѣлію тайнаго, Политическаго Общестза, въ которое принимаетъ меня Рылѣевъ, къ которому принадлежитъ Одоевскій была бы не Свобода, а иное что. — Но могу-ли сказать, что Рылѣевъ и я разумѣли одно и то же подъ словомъ: Свобода, имѣющимъ весьма обширное значеніе? — Быть можетъ, то, чѣмъ мои ограничивались желанія, онъ назвалъ бы рабствомъ или на оборотъ. — Высочайше-Учрежденному[147] Комитету извѣстно, какое различіе, какая противоположность даже мнѣній, видовъ, и цѣлей открылась въ теченіи Французской Революціи между членами одного и того же первоначально Политическаго Клуба. Но, не говоря уже о семъ, осмѣлюсь обратить вниманіе Судей моихъ на извѣстное всему || (л. 53) свѣту, будто бы Тайное Братство вольныхъ Каменьщиковъ: какая его цѣль? спрашиваю: Кто ее знаетъ? По крайней мѣрѣ не я: между тѣмъ я былъ Масономъ не нѣсколько только дней, а съ 1818-аго году до закрытія Ложъ въ Россіи. — Повторю: Общество, въ которое меня принялъ Рылѣевъ я считалъ не скопищемъ Заговорщиковъ, а Ложою или Клубомъ Политическимъ[148] Свободолюбивымъ, коему[149] не предполагалъ опредѣленной цѣли; узнать же Господствующій въ ономъ духъ надѣялся со временемъ, стяжавъ довѣріе неизвѣстныхъ мнѣ еще сочленовъ моихъ. Присоединясь же къ нимъ я ничуть не терялъ надежды содѣйствовать ихъ намѣреніямъ средствами непротивозаконными, сообразными съ благодѣтельными видами, не однократно изъявленными, самаго Правительства. Моимъ глазамъ и, признаюсь, тогдашнему моему нетерпѣнію достиженіе послѣдней, мною предполагаемой цѣли Общества т. е. Представительнаго Образа Правленія являлось до послѣдней минуты весьма далекимъ. Что могутъ засвидѣтельствовать и Рылѣевъ и Одоевскій. Послѣдній особенно знаетъ, что сію конечную перемѣну я предполагалъ именно не прежде возможною, какъ, лѣтъ черезъ 50. и отчаивался дожить до ней. Неопаснымъ же лично для себя, вступленіе || (л. 53 об.) въ Общество считалъ я по довѣренности, которую имѣлъ къ Рылѣеву. Кромѣ того[150] я не думалъ, чтобъ дѣйствія онаго начались или что могутъ скоро начаться: а что далеко, намъ рѣдко кажется опаснымъ. — Убѣдиться же въ силѣ соединенія и вѣроятности надеждъ. Общества, я безъ сомнѣнія искалъ и желалъ: но было ли мнѣ то возможно въ столь короткое время, когда при томъ не зналъ лицъ, составлявшихъ[151] оное?
Вотъ все, что по чести и совѣсти могу отвѣчать на вторый вопросъ, сдѣланный мнѣ Высочайше-Учрежденнымъ Комитетомъ! Чувствую, что по сему отвѣту долженъ показаться человѣкомъ весьма легкомысленнымъ, неосторожнымъ и опромечивымъ: въ чемъ сознаюсь и отъ всей души раскаиваюсь. Откровеннымъ же я былъ не только теперь, но уже при первомъ допросѣ, сдѣланномъ мнѣ въ С. Петербургѣ: уже тогда я не желалъ и не хотѣлъ скрыть ничего мнѣ извѣстнаго. Если же здѣсь что либо дополню или объявлю, не сказанное мною прежде, или же покажу нѣсколько иначе: да благоволятъ прежнее опущеніе, равномѣрно настоящее[152] отступленіе приписать не упорству моему, но неумышленному забвенію, истомленію всѣхъ душевныхъ и тѣлесныхъ силъ и смущенію, въ которомъ тогда находился. || (л. 54)
3.[править]
Высочайше-Учрежденный Комитетъ, надѣюсь, повѣритъ мнѣ, что я, вступивъ въ Общество не прежде послѣднихъ чиселъ Ноября, истинно не знаю, кто основатель онаго?
Главными причинами, родившими мысль объ учрежденіи Общества, полагаю современныя происшествія въ другихъ Государствахъ, распространившееся въ послѣдніе Годы желаніе Представительнаго Образа Правленія и большую часть причинъ, заставившихъ меня самаго вступить въ оное. Сіи же мною изложены ниже подъ № 6.
На вопросъ: „какимъ образомъ возростали и вкоренялись Республиканскія мнѣнія между членами Общества?“ я отвѣчать не въ состояніи, ибо никогда и ни въ какомъ случаѣ не раздѣлялъ сихъ мнѣній, а съ двумя, единственными, мнѣ извѣстными членами Общества знакомъ не болѣе Году: итакъ даже ихъ всѣхъ Политическихъ мнѣній не вѣдаю, еще же менѣе: какимъ образомъ они ихъ приобрѣли и взростили?
Уже выше (подъ 2.) я имѣлъ честь объясниться, на счетъ неопредѣленной (vague) цѣли Общества, которую одну по сю пору знаю, цѣли, долженствовавшей (по моему тогдашнему образу мыслей) сообразоваться, измѣняться даже съ Обстоятельствами и приближаться по возможности къ благоприятствующимъ оной дѣйствіямъ || (л. 54 об.) и мѣрамъ Правительства. — Другой же ни явной, ни сокровенной цѣли мнѣ никогда и никто не открывалъ; ниже (до 14.-аго Декабря) когда и какими именно средствами предполагало Общество начать свои дѣйствія.
5.[править]
Изъ вышесказаннаго слѣдуетъ, что я не зналъ и не могъ знать ни Центровъ, ни Отдѣленій, ни Управъ Общества, —
На счетъ же членовъ повторю еще разъ и самымъ торжественнымъ образомъ, какъ бы находясь предъ лицемъ Самаго Бога, что извѣстны мнѣ только два члена сего Общества, Рылѣевъ и Одоевскій. Послѣдняго я любилъ и еще люблю любовію болѣе чѣмъ братскою: онъ меня возвратилъ своимъ примѣромъ на путь самоотверженія и добродѣтели (такъ, добродѣтели! ибо и въ самыхъ своихъ политическихъ заблужденіяхъ онъ вѣрно былъ не лицемѣръ, не обманщикъ, а обманутый, обманутый своими, можетъ быть, слишкомъ восторженными понятіями о безкорыстіи, самопожертвованіи и любви къ ближнему; его намѣренія, каковы бы ни были его дѣйствія, явятся чисты предъ Судомъ Божіимъ); онъ былъ мнѣ и другъ и благодѣтель и съ нѣжнѣйшею заботливостію опасался, чтобы я не замѣтилъ благотвореній его, чтобы не оскорбился ими; казалось, что не онъ меня, а Его одолжаю всякій разъ, когда принималъ отъ него услугу; никогда еще въ жизни не встрѣчалъ я такого соединенія || (л. 55) высокихъ качествъ, какъ въ семъ злосчастномъ юношѣ: — между тѣмъ я… его не пожалѣлъ, назвалъ членомъ Общества, ибо точно знаю, что онъ былъ онымъ; назвалъ его, ибо для спокойствія Отечества рѣшился говорить безъ всякой утайки. Ужели Высочайше-Учрежденный Комитетъ можетъ полагать, что послѣ того захочу скрыть чье нибудь имя, мнѣ точно извѣстное? Но предлагать Высочайше-Учрежденному Комитету мои догадки никогда не осмѣлюсь, ибо боюсь возбудить его негодованіе и заслужить его справедливое и совершенное презрѣніе. Итакъ рѣшительно, кромѣ Одоевскаго и Рылѣева ни о комъ, даже изъ дѣйствовавшихъ и предводительствовавшихъ мятежемъ въ несчастный день 14. Декабря, по чести, долгу и совѣсти не дерзну утверждать, чтобы онъ точно былъ членомъ Тайнаго Общества, въ которое самъ я былъ принятъ Рылѣевымъ.
6.[править]
Готовясь говорить о причинахъ, заставившихъ меня вступить въ Тайное Общество, я напередъ всепокорнѣйше прошу Высочайше-Учрежденный Комитетъ не вмѣнять мнѣ въ преступленіе моего чистосердечія: ибо чистосердечія отъ меня требуютъ. Да не покажется дерзостію искреннее изложеніе моего тогдашняго образа мыслей и точьки зрѣнія, съ которой смотрѣлъ я на предмѣты; да не подумаютъ, что и теперь изъ самаго моего заточенія я вздумалъ осуждать дѣйствія Правительства и преподовать ему уроки! — Съ Божіею помощію стану говорить откровенно и безъ всякаго опасенія. || (л. 55 об.) Меня заставили желать инаго порядка вещей и наконецъ побудили вступить въ Тайное Политическое Общество слѣдующія причины:
а) Злоупотребленія, которыя (по моему[153] мнѣнію) господствовали въ большей части Отраслей Государственнаго Управленія, особенно же въ тяжебномъ Судопроизводствѣ, гдѣ лихоимство и подкупы производились безъ всякаго стыда и страха.
b) Угнѣтеніе истинно ужасное (говорю не по слухамъ, а какъ очевидецъ, ибо живалъ въ деревнѣ не мимоѣздомъ) въ которомъ находится большая часть помѣщичьихъ крестьянъ, особенно же Господъ мѣлкопомѣстныхъ и средняго разбору. Исключаю Миліонеровъ (и то не всѣхъ) и совершенно бѣдныхъ, о послѣднихъ замѣтилъ я, что у Господина, который самъ пашетъ, крестьянинъ обыкновенно и сытъ и одѣтъ и не битъ.
c) Совершенный Упадокъ Торговли и Промышленности и Общій Недостатокъ съ деньгахъ, особенно въ Губерніяхъ.
d) Распространяющееся и въ простомъ народѣ[154] развращеніе нравовъ: особенно же лукавство и недостатокъ честности, которыя я приписывалъ угнѣтенію и всегдашней неувѣренности, въ коей рабъ (крѣпостный) находится на счетъ права пользываться своимъ приобрѣтаемымъ имуществомъ. Признаюсь, что сія 4-ая побудительная причина была для меня изъ самыхъ главныхъ: ибо, взирая на блистательныя качества, которыми Богъ одарилъ народъ Русскій, народъ первый въ свѣтѣ по славѣ и могуществу своему, по своему звучному, || (л. 56) богатому, мощному языку[155], коему въ Европѣ нѣтъ подобнаго, наконецъ по радушію, мягкосердію, остроумію и непамятозлобію, ему предъ всѣми свойственному, я душою скорбѣлъ, что все это подавляется, все это вянетъ и, быть можетъ, опадетъ, не принесши никакого плода въ нравственномъ мірѣ! Да отпуститъ мнѣ Богъ за скорбь сію часть прегрѣшеній моихъ, а милосердый Царь часть заблужденій, въ которыя повлекла меня слѣпая, можетъ быть, недальновидная, но безпритворная любовь къ Отечеству!
e) Недостаточное воспитаніе и Поверхностное Обученіе всего высшихъ, состояній Юношества, которое въ Училищахъ, Пансіонахъ и даже Университетахъ учится всему, а на повѣрку рѣдко что знаетъ основательно.
f) Совершенное невѣжество, въ которомъ коснѣютъ у насъ Простолюдины, особенно же Землепашцы. (Сіе послѣднее Обстоятельство и прежде, еще до моего отбытія 1820-аго года за границу, заставило меня вступить въ Извѣстное Правительству и пользывавшееся покровительствомъ Онаго Общество Распространенія Училищъ по Методѣ взаимнаго Обученія. Сего Общества удостоился я быть Секретаремъ и Членомъ Управляющаго Комитета.)
g) Крайнее стѣсненіе, которое Россійская словесность претерпѣвала въ послѣднее время[156] не въ силу Цензурнаго Устава, но, какъ полагалъ я, отъ самоуправства Цензоровъ. — Считаю долгомъ объявить, что сіе до невѣроятія тя- || (л. 56 об.) гостное стѣсненіе породило Рукописную Словесность весьма вредную для Нравовъ и Религіи и опасную, можетъ быть, и для Правительства; во 1-хъ потому что за нею едва-ли возможно слѣдовать и присматривать; во 2-хъ потому что всякое порожденіе оной, какъ бы жалко ни было[157], въ глазахъ малопросвѣщенныхъ читателей получаетъ уже цѣну отъ самаго запрещенія: въ 3-хъ потому что молодые писатели, которые, бытъ можетъ, нынѣ обращаютъ дарованія свои на сочиненія, расходящіяся въ рукописяхъ к содержащія конечно много предразсудительнаго. при цензурѣ менѣе взыскательной употребили бы[158] талантъ свой на Славу и пользу Отечества.
h) Наконецъ Желаніе Представительнаго Образа Правленія. Здѣсь однакоже я долженъ еще разъ замѣтить, что сію послѣднюю перемѣну я всегда и во всякое время предполагалъ долженствующею послѣдовать за всѣми прочими. —
Къ симъ общимъ побудительнымъ причинамъ, (коихъ откровенное изложеніе вторично прошу не приписывать ни надмѣнности, ни упорству, ниже самохвальству и дерзости), — къ симъ общимъ причинамъ, дѣйствовавшимъ на меня весьма сильно, присоединялись и нѣкоторыя особенныя, происходившія, какъ отъ обстоятельствъ моихъ, такъ и отъ слабостей моихъ и нраву; быть можетъ, даже отъ Гипохондріи, которою страдалъ я съ малолѣтства, которая являла мнѣ все въ черномъ свѣтѣ и отравила всю жизнь мою. || (л. 57) Но ужели мнѣ скучать Высочайше-Учрежденному Комитету подробнымъ исчисленіемъ мечтаній, суевѣрій, страданій человѣка, не знавшаго счастія съ самаго своего рожденія? —
На вторый вопросъ 6-аго Пункта отвѣчаю, что никакого ни письменнаго, ни изустнаго обѣщанія (опредѣленнаго) содѣйствовать намѣреніямъ Общества я не давалъ, ибо самыя сіи намѣренія мнѣ слишкомъ мало были извѣстны: узнать же ихъ въ точности я надѣялся только въ послѣдствіи. Сіе Обстоятельство и заставило меня въ Варшавѣ объявить, что я ни къ какому Тайному Обществу (кромѣ ложи) не принадлежалъ и не принадлежу. Единственное Обѣщаніе данное мною было не распрашивать до времени о Членахъ Общества.
7.[править]
О пособіяхъ и надеждахъ Общества я не могъ ничего узнать отъ Рылѣева; вотъ все, что онъ мнѣ отвѣчалъ: „будь спокоенъ; наступитъ время и найдутся и у насъ люди съ громкими именами и съ толстыми эполетами“. Кто сіи люди съ громкими именами и какіе разумѣлъ онъ эполеты, Штаб-Офицерскіе ли или Генеральскіе? не знаю. Я конечно понялъ Генеральскіе, а то при всей моей безпечности и опромечивости, быть можетъ, усомнился бы ввѣриться неизвѣстному мнѣ и, легко могло статься, безсильному Обществу: но 14.-ое число увѣрило меня, что Рылѣевъ не Генераловъ подразумевалъ подъ словомъ: Толстые Эполеты».
Кто же изъ извѣстныхъ въ Государственной службѣ лицъ подкрѣплялъ своимъ участіемъ надежды Общества и подкрѣплялъ ли ихъ кто нибудь? мнѣ совершенно неизвѣстно. || (л. 57 об.)
8.[править]
Замышляло ли Общество что противу Священныхъ Особъ Августѣйшей Царствующей Фамиліи? не вѣдаю. Сомнѣваюсь даже, чтобы Рылѣевъ или кто другой, еслибы я и долѣе принадлежалъ Обществу и лучше бы зналъ намѣренія заговорщиковъ, рѣшился бы мнѣ открыть что либо подобное: ибо изъ[159] самыхъ разговоровъ моихъ могли заключить о нелицемѣрной моей преданности въ особенности Ея Императорскому Величеству Вдовствующей Императрицѣ Маріи Ѳеодоровнѣ, благодѣтельницѣ всего моего семѣйства; равномѣрно Его Императорскому Величеству въ Бозѣ почивающему Государю Императору и Августѣйшей Супругѣ Его, которую послѣднюю я не разъ называлъ Ангеломъ Хранителемъ Россіи.
9.[править]
Конституціи, приготовленной Членами Тайнаго Общества я никогда не видалъ и даже про нее не слыхалъ и по сему не могу сказать, въ какомъ она была написана духѣ, ниже кто сочинялъ ее.
10.[править]
Равномѣрно я никогда не слыхалъ о существованіи другихъ Обществъ Южныхъ и Польскихъ, ту же цѣль имѣвшихъ и о сношеніяхъ ихъ между собою. Въ бытность же мою тому 1 1/2 года въ Смоленской Губерніи пронесся тамъ слухъ объ открывшемся будто бы заговорѣ въ Вильнѣ; но я не имѣлъ случая[160] повѣрить справедливость этой молвы: знаю только, и то по разсказамъ, что тогда черезъ Смоленскъ провозили много арестантовъ. || (л. 58)
11.[править]
Ни на канунѣ 14. числа, ни прежде когда, я ни у кого не былъ на совѣщаніяхъ. Заболѣвшаго же въ концѣ Ноября (вскорѣ послѣ того, какъ я узналъ о существованіи Общества) Рылѣева, я навѣстилъ три или четыре раза въ продолженіи его недуга и только разъ, пришедши къ нему съ Одоевскимъ, засталъ у него нѣсколько человѣкъ, дѣйствовавшихъ 14. Декабря, а именно, сколько припомню: Штейнгеля, Оболянскаго, Бестужева 2, Коховскаго. Общій же разговоръ ни какъ не могъ назваться совѣщаніемъ заговорщиковъ. 12-аго Декабря я обѣдалъ въ Казармахъ Гвардейскаго Экипажа у роднаго брата моего и потомъ поѣхалъ съ нимъ въ Смольный монастырь къ дѣвицамъ Брейткопфъ, гдѣ мы и провели весь вечеръ. 13-аго числа я обѣдалъ у служащаго по винной Части Совѣтника Никитина, въ Вознесенской Улицѣ: потомъ зашелъ къ Госпожѣ Альбрехтъ, гдѣ засталъ моего брата и съ нимъ отправился къ Тайному Совѣтнику В. Н. Зиновьеву, у коего пробылъ за полночь. По утрамъ же я находился, по постоянной моей привычькѣ, дома: нигдѣ и ни съ кѣмъ я въ эти два дня не имѣлъ разговора, при которомъ опасался бы свидѣтелей. Даже рано по утру 14. числа я ничего еще не зналъ и готовился идти къ моему товарищу по Лицею Кн: Эрнставу, съ коимъ хотѣлъ, было, къ Свѣтлому Христову воскресенію издать Альманахъ. Сіе обстоятельство могутъ засвидѣтельствовать: во 1-хъ Кн: Эрнставъ, пригласившій меня къ себѣ на понедѣльникъ: во 2-хъ Братъ мой, заставшій у меня Князя за два дня передъ тѣмъ и слышавшій его приглашеніе на счетъ изданія Альманаха; въ 3-хъ || (л. 58 об.) Литтераторъ Иванъ Ивановичъ Козловъ, коему я о томъ говорилъ, равномѣрно, если только не ошибаюсь, В. В. Жуковскій; наконецъ въ 4-хъ человѣкъ мой, знавшій что хочу идти къ Кн. Эрнставу. Прошу покорнѣйше всѣхъ ихъ допросить: тогда откроется, какъ мало, помышлялъ я за 1/4 часа еще до зову меня[161] къ себѣ на домъ Рылѣевымъ о мятежѣ или подобномъ чемъ. — Глазъ на глазъ съ моего принятія Рылѣевымъ до несчастнаго 14. числа (но не въ послѣдніе предшествовавшіе оному дни), имѣлъ я нѣсколько разговоровъ съ нимъ и съ Одоевскимъ касательно Общества: въ сихъ разговорахъ я старался вывѣдать, что нибудь о составѣ, силѣ, средствахъ и намѣреніяхъ онаго, но ничего не узнавалъ. Мнѣ только было сказано «быть готовымъ и не потерять головы, еслибы меня разбудили и въ полночь». (Кто же мнѣ изъ обоихъ это сказывалъ, уже не вспомню: но, кажется, Одоевскій). Сему отзыву я всегда смѣялся, полагая ихъ открытыя дѣйствія весьма далекими. Однажды только Рылѣевъ промолвился, что не думаетъ, чтобы произошло что-либо ближе, какъ черезъ два года. Такимъ образомъ, зная съ одной стороны слишкомъ много, чтобы быть спокойнымъ, съ другой, слишкомъ мало, чтобы быть довольнымъ довѣрчивостію Рылѣева, боясь проговориться, боясь и неизвѣстныхъ мнѣ опасностей, я уже собирался ѣхать изъ С. Петербурга и прервать всѣ связи съ Рылѣевымъ, — когда насталъ бѣдственный день 14.-аго Декабря. О моемъ же намѣреніи покинуть Петербургъ прошу покорнѣйше освѣдомиться у него, Рылѣева, у брата моего и у моихъ родныхъ, которымъ я о семъ писалъ неоднократно. —
Изъ всего этого явствуетъ, что при всей моей (л. 59) готовности, — я не въ силахъ отвѣчать на вопросы подъ № 11 и Лит. a, b, c и d: предмѣты, коихъ сіи вопросы касаются мнѣ по сю пору вовсе неизвѣстны, кромѣ однако же намѣренія завладѣть Дворцемъ, о коемъ впервые услышалъ я уже[162] въ Варшавѣ, кажется, отъ Его Высокопревосходительства H. Н. Новосильцова, присутствовавшаго при первомъ допросѣ моемъ.
12.[править]
Приступая къ вопросамъ, содержащимся подъ № 12, осмѣлюсь предварительно объяснить, почему я, зная столь мало о намѣреніяхъ Общества, принялъ такое дѣятельное участіе въ происшествіяхъ 14. Декабря. — Да проститъ мнѣ великодушно милосердіе Государя Императора! я точно не вѣрилъ неслыханному въ Исторіи событію; я точно не вѣрилъ, чтобы прежняя присяга моя Его Императорскому Высочеству была съ воли и съ согласія его разрѣшена: въ семъ убѣдило меня совершенно только письмо Его Императорскаго Высочества Цесаревича къ Князю Лобанову-Ростовскому. Что можетъ засвидѣтельствовать и Господинъ Лавровъ, у коего я письмо сіе прочелъ въ 1-й разъ и Господинъ Гречъ, у коего въ домѣ услышалъ я всѣ прочіе акты, кромѣ сего письма. Итакъ присяга Его Императорскому Высочеству не служила мнѣ просто предлогомъ; но была одною изъ главныхъ побудительныхъ причинъ, заставившихъ меня пристать къ виновникамъ бѣдственныхъ происшествій 14.-аго Декабря — и принять отъ нихъ разныя порученія. — Я благодарилъ Судьбу, что, можетъ быть[163], приближаюсь къ исполненію нѣкоторыхъ, хотя и не всѣхъ, Политическихъ надеждъ и мечтаній моихъ (См. Пунктъ 6.) и вмѣстѣ могу остаться вѣрнымъ долгу подданнаго. || (л. 59 об.) Присяга же въ мсихъ глазахъ всегда была дѣйствіемъ чрезвычайно важнымъ и священнымъ[164] и даже теперь въ моемъ заключеніи, судимый за мятежное возстаніе на законную власть, к даже теперь осмѣлюсь утверждать, что я не въ состояніи и никогда не былъ способенъ нарушить произнесенную мною однажды присягу, если только мои судьи благоволятъ не называть нарушеніемъ оной слишкомъ смѣлыя надежды, слова и предположенія: въ чемъ я конечно признаю себя весьма виновнымъ и отъ всей души молю Бога и Государя объ отпущеніи мнѣ этого преступленія!
а) О возмущеніи въ Московскомъ полку узналъ я впервыя въ Гвардейскомъ Экипажѣ; о мнимой же смерти Генерала Шеншина именно отъ брата моего, какъ я то и показалъ въ 1-омъ сдѣланномъ мнѣ еще въ Варшавѣ допросѣ. Кто же началъ сіе возмущеніе и кто нанесъ ударъ Генералу Шеншину, мнѣ не извѣстно. Про рану полученную Генераломъ Фридриксомъ свѣдалъ я, кажется, уже на площади; отъ кого, не припомню; также не было мнѣ говорено, кто нанесъ оную. Имя же Полковника Хвощинскаго я вовсе не слыхалъ.
b) Кромѣ находившихся на площади лицъ, о коихъ ниже, — упамянули при мнѣ Рылѣевъ, Пущинъ 1-й и еще кто-то третій (но кто, не вспомню) слѣдующія имена: 1-ое Полковника Кн: Трубецкаго, о которомъ Пущинъ вдругъ съ нетерпѣніемъ спросилъ: «Гдѣ же Трубецкой и прочіе?» — а потомъ меня послалъ за нимъ въ домъ Лаваля; 2-ое Капитана Пущина 2-го, о которомъ, не помню, кто[165] сказалъ: «Пущинъ велѣлъ сказать, что Конные Саперы послѣ- || (л. 60) дуютъ во всемъ примѣру Измайловцевъ»; 3-е Штабс-Капитана Якубовича, о которомъ на чей-то вопросъ: гдѣ онъ? Рылѣевъ отвѣчалъ: «Онъ тамъ нуженъ»; и наконецъ 4-ое и 5-ое Вилламова и Малиновскаго, о коихъ уже со всею возможною подробностію объяснился я[166] въ письмѣ, которое касательно ихъ имѣлъ честь препроводить на имя Его Превосходительства Господина Генерала-Адъютанта Василія Василіевича Левашева. Гдѣ же находились сіи здѣсь мною названныя особы и что именно дѣлали, сказать не могу.
Изъ лицъ же извѣстныхъ мнѣ предводительствовали на площади Солдатами: Щепинъ-Ростовскій, Братья Бестужевы 2-ый и 3-ій (Бестужевы же 1. и 4. находились на площади, но принимали весьма малое участіе во всемъ происходившемъ) Одоевскій, Оболянскій, Пущинъ 1., изъ Лейб-Гренадерскихъ Офицеровъ нѣкто, кого въ лице знаю, но Фамиліи не помню, быть можетъ, — Пановъ и наконецъ всѣ сколько могъ я замѣтить, Обер-Офицеры Гвардейскаго Экипажа. — Кто же убѣдилъ Солдатъ идти на площадь, не вѣдаю.
c) Въ продолженіи неустройства къ крику: ура Константину! поощряли Солдатъ всѣ или почти всѣ вышесказанные, кромѣ однакоже Офицеровъ Гвардейскаго Экипажа и пришедшаго съ ними Бестужева 1-го. — Чернь же, когда приближалась къ рядамъ, мы всячески старались удалить, опасаясь разстройства Солдатъ и напраснаго кровопролитія. Въ семъ случаѣ особенно назову Одоевскаго и, да простятъ мнѣ, если вспомню то, что меня хотя нѣсколько утѣшаетъ въ моемъ несчастій! самаго себя. Находясь во всю мою бытность на площади при Солдатахъ, не умѣю сказать, кто именно возстановлялъ чернь на буйство. Съ начала || (л. 60 об.) конечно подошелъ ко мнѣ человѣкъ мнѣ вовсе не знакомый (не большаго росту, смуглый, худощавый, съ виду лѣтъ за сорокъ) и ломаннымъ французскимъ языкомъ объявилъ себя предводителемъ всей толпы волновавшейся черни; на мой недовѣрчивый вопросъ, кто онъ? онъ отвѣчалъ, что онъ отставный Ротмистръ (capitaine de cavalerie) Розенталь или Розенбергъ, хорошо не припомню: Но признаюсь по его наружности[167] я и тогда думалъ и теперь полагаю, что онъ на себя взводилъ напраслину. Еще приступилъ, было, ко мнѣ пьяный приказный, котораго я на силу убѣдилъ[168] отойдти отъ Солдатъ.
d) Какимъ образомъ узналъ я о смерти Графа Милорадовича, я имѣлъ уже честь объявить и здѣсь еще разъ повторю мое показаніе: О смерти Графа Милорадовича я впервые услышалъ отъ моего человѣка дорогою изъ С. Петербурга въ Варшазу; ему о томъ сказывали проѣзжіе мужики: я это извѣстіе каззалъ ложью и не вѣрилъ оному, пока (у Лаврова) не прочелъ подтвержденія онаго въ вѣдомостяхъ. Полагаю же, что совершилось это злодѣяніе въ то время, когда я уходилъ въ домъ Лаваля и вотъ почему: возвратясь и подойдя къ Пущину, стоявшему недалеко отъ Памятника Петру I., я замѣтилъ въ сторонѣ къ дому Лобанова необыкновенное волненіе и сверьхътого какого-то Генерала въ Голубой, кажется, лентѣ и сколько помню, пѣшаго. Кто этотъ Генералъ былъ? точно ли былъ въ Голубой лентѣ, или нѣтъ? не могу сказать и тогда не любопытствовалъ. Теперь же думаю, что это, можетъ быть, былъ Графъ Милорадовичъ, уже раненный и сошедшій съ лошади.
Про смерть же Полковника Стюллера я слышалъ мимоходомъ (и то навѣрно не знаю, гдѣ? въ Петербургѣ ли или въ Варшавѣ при первомъ, моемъ допросѣ.) || (л. 61)
е.) 1). Коховскаго 14.-го числа въ первый разъ я видѣлъ, идучи къ Рылѣеву и не зная еще ни о чемъ. Онъ проѣхалъ мимо меня къ Рылѣеву же: но не былъ къ нему впущенъ. Потомъ я увидалъ его, сходя съ Крыльца Офицерскихъ Казармъ Гвардейскаго Экипажа: онъ бѣжалъ черезъ дворъ, а за нимъ гнались Солдаты, которые, какъ онъ мнѣ потомъ самъ сказывалъ, сорвали съ него шинель. Далѣе встрѣтилъ я его на площади, гдѣ я былъ свидѣтелемъ, какъ онъ въ народной толпѣ ранилъ кинжаломъ нѣкотораго Свитскаго Офицера. Оставивъ же площадь я въ послѣдній разъ увидѣлъ Коховскаго, не доходя Синяго Мосту и сталъ его распрашивать о прочихъ, но не получилъ отъ него никакого отвѣта.
Увѣряю предъ Всевышнимъ Богомъ, который да поможетъ мнѣ въ страшный часъ смерти и да помилуетъ мою грѣшнюю[169] душу, что ударъ нанесенный вышеупамянутому Офицеру имъ, Коховскимъ, есть единственное, мною видѣнное своеручное покушеніе на чью либо жизнь, предпринятое лицемъ мнѣ знакомымъ.
2). Оболенскаго 14. числа я въ первый разъ увидѣлъ на площади. Онъ вмѣстѣ съ Одоевскимъ, Щепинымъ-Ростовскимъ, Бестужевымъ 3.-ьимъ и, кажется, 2-ымъ устраивалъ въ Батальонъ-Каре Московцевъ и заставлялъ ихъ кричать: ура Константину! Потомъ, какъ я уже показалъ, онъ былъ назначенъ предводителемъ войскъ находящихся въ возмущеніи. — Когда же я услышалъ, что Офицеры Гвардейскаго Экипажа просятъ Преосвященнаго Митрополита, чтобы убѣдилъ Его Императорское Высочество Великаго Князя Михаила Павловича подъѣхать къ нимъ. я. подбѣжавъ къ Оболенскому, спросилъ, съ его ли это согласія? На что онъ отвѣчалъ мнѣ: нѣтъ. Осмѣлюсь требовать, чтобъ допросили его, Оболенскаго, безъ смущенія ли мною сдѣланъ былъ этотъ || (л. 61 об.) вопросъ? И тогда еще за четверть, много за пол-часа до приѣзда къ намъ Его Императорскаго Высочества, Свидѣтель мнѣ Богъ, я опасался онаго; опасался, ибо видѣлъ буйство черни и Московцевъ, зналъ объ.ударѣ, нанесенномъ Генералу Шеншину и наконецъ усматривалъ не безъ ужаса, между прочимъ изъ примѣра Коховскаго, какому неистовству могутъ предаться заговорщики. Но какъ было мнѣ подозрѣвать, что меня изберутъ на совершеніе злодѣянія, котораго и тогда и теперь и въ самую минуту, когда цѣлился, душа моя гнушалась и гнушается? —
3). Пущина 1-го встрѣтилъ я рано по утру у Рылѣева, гдѣ онъ первый объявилъ мнѣ о преднамѣреваемомъ возмущеніи; у Рылѣева же засталъ я его, зашедши туда и во вторый разъ съ Одоевскимъ. На Площади онъ кричалъ и заставлялъ Солдатъ кричать: ура Константину! и находился большею частію при Московцахъ. Вмѣстѣ со мною уговаривалъ онъ вышеупомянутого (см. о Коховскомъ) Свитскаго Офицера удалиться; потомъ послалъ меня за Трубецкимъ и наконецъ, какъ я уже показалъ и здѣсь принужденнымъ нахожусь повторить, вызвалъ меня, ссадить изъ пистолета Его Императорское Высочество Великаго Князя Михаила Павловича.
4). Щепина-Ростовскаго замѣтилъ я между Московцами.
5). Одоевскаго повстрѣчалъ я юнъ не ночевалъ дома, находясь на канунѣ во внутреннемъ караулѣ во дворцѣ.) близь Адмиралтейства часу въ десятомъ въ исходѣ и воротился съ нимъ на нашу общую квартиру, гдѣ взялъ у него одинъ изъ его пистолетовъ. (Былъ ли этотъ || (л. 62) пистолетъ заряженъ или нѣтъ, я по сю пору не знаю и пусть по простому моему изложенію благоволитъ то рѣшить Высочайше-Учрежденный Комитетъ или допроситъ о томъ Одоевскаго: въ обоихъ пистолетахъ находился обвитый зеленымъ сукномъ Штомполъ, который, сдается мнѣ, потерялъ я, когда извощикъ вывалилъ меня въ снѣгъ; далѣе на полкѣ моего пистолета не было пороху, въ чемъ я удостовѣрился, когда, находясь внутри Батальона-Каре Московцевъ, вздумалъ осматривать оный; тогда же я нѣсколько разъ спускалъ курокъ[170], обратя пистолетъ[171] дуломъ[172] къ землѣ и выстрѣлу не послѣдовало; бросилъ же его[173], идучи уже домой у самыхъ лѣсовъ Исаакіевской церкви, боясь, чтобы Семеновцы, мимо которыхъ проходилъ, не примѣтили[174] его въ рукахъ моихъ, потому что я тогда былъ въ одномъ фракѣ безъ шинели. Если Полиція или кто нибудь извѣстный Правительству тутъ нашелъ оный, легко можно будетъ узнать, былъ ли онъ заряженъ или нѣтъ; но что ни я, ни при мнѣ Одоевскій его не зарѣжалъ, въ томъ клянусь честію и совѣстію). — Изъ дому пошли мы оба (Одоевскій и я) къ Рылѣеву; оттуда же отправился я въ Гвардейскій Экипажъ, а онъ намѣревался идти въ Финляндскія казармы. На площади я съ нимъ снова увидѣлся. Находился онъ неотлучно при Московцахъ; удалялъ чернь; не только не поощрялъ, но унималъ Солдатъ, стрѣлявшихъ безъ спросу, а при ожидаемомъ на насъ нападеніи Конницы увѣщевалъ ихъ мѣтить не въ людей, а лошадямъ въ морды; Караульному же Офицеру, который грозился велѣть выстрѣлить по насъ обоихъ, подошедшихъ слишкомъ близко къ Сенатской Гауптвахтѣ, онъ отвѣ- || (л. 62 об.) чалъ[175]: Monsieur, on ne meurt qu’une fois[176]; наконецъ увидѣлъ я его, тѣснимый мимо его толпою бѣгущихъ Солдатъ Гвардейскаго Экипажа и[177] замѣтилъ, какъ онъ снималъ Султанъ съ своей шляпы.
6) Панова полагаю, видѣлъ я при приходѣ на площадь Лейб-Гренадерскаго Полку.
7). Съ Цебриковымъ или лучше сказать съ тѣмъ, кого считаю Цебриковымъ, встрѣтился я на Крыльцѣ Гвардейскаго Экипажа, пришедъ туда въ первый разъ. Я не узналъ его: онъ же, назвавъ меня по фамиліи, сказалъ мнѣ: enflammez![178] и уѣхалъ. Во вторый разъ попался онъ мнѣ у воротъ Экипажа и подвезъ меня до Синяго Мосту. На Площади же, теперь вспомнилъ, я его точно видѣлъ. Помнится, онъ уговаривалъ Рылѣева еще разъ съѣздить въ Финляндскій Полкъ. — Меня спрашивали при 2. допросѣ 9. февр., что онъ со мною разговаривалъ? Помню только, что онъ бранилъ свой полкъ и что въ прочихъ рѣчахъ его, я замѣтилъ какую-то смѣсь нерѣшительности и дерзости и будто бы даже раскаянія.
f.) Про Статскаго Совѣтника, о которомъ упомянулъ я, скажу, что онъ до приходу Лейб-Гренадеровъ стоялъ довольно долго, завернувшись въ шинель близь памятника передъ Фрунтомъ Московцевъ; сколько я могъ замѣтить, онъ ни съ кѣмъ не разговаривалъ и даже не кричалъ: ура Константину! Видѣть же его могли, кромѣ меня, еще Пущинъ и Оболенскій, а, можетъ быть, и Коховскій и Одоевскій. Былъ ли вооруженъ, не знаю; равномѣрно не знаю, когда скрылся. || (л. 63)
g. и h.) Кромѣ пистолета далъ мнѣ кто-то изъ черни палашъ Жандарма, котораго удалось намъ выручить изъ рукъ ихъ: отдалъ же я палашт сей молодому Льву Пушкину, пришедшему однакоже на площадь, какъ полагаю, изъ одного ребяческаго любопытства; вскорѣ потомъ увидѣлъ я его, Пушкина, безъ палаша: куда же онъ дѣлъ его, не спросилъ и не вѣдаю.
13.[править]
Приступаю къ важнѣйшему для меня Пункту допроса. Да поможетъ мнѣ Сердцевидецъ-Богъ убѣдить Судей моихъ, по крайней мѣрѣ въ томъ, что не хочу ихъ обманывать! Меня заклинаютъ голосомъ Чести и Совѣсти сказать истину: благодареніе моимъ милосердымъ Судіямъ, что они во мнѣ. не отчаиваются! Нѣтъ! никогда я не былъ и не буду глухъ для гласа чести и совѣсти. Въ продолженіи моей бурной и несчастливой жизни, я не разъ подвергалъ ее опасности для спасенія не[179] того, что теперь предъ лицемъ Бога и чуждый свѣтскихъ предразсудковъ называю честью, но для выручьки того даже, чему приличіе, Суетность и Тщеславіе дали[180] сіе священное имя. Между тѣмъ тогда представлялись мнѣ вѣдали и надежды и желанія и обольщенія: я еще не отчаивался въ счастіи. Теперь же чего мнѣ ждать? Чего желать? чего надѣяться? Сверьхъ того Милосердый Богъ приникъ ко мнѣ своею неизсякною любовью; онъ услышалъ вопль Сердца моего: «Господи! помози моему невѣрію!» въ глубинѣ души моей рождается живое упованіе на другую, лучшую жизнь — и да не вниду въ нее, не обремененный лжесвидѣтельствомъ! — Я желалъ бы теперь взять на одного себя все бремя, которымъ тяготитъ меня обвиненіе || (л. 63 об.) въ покушеніи на жизнь Его Императорскаго Высочества: но не могу; сказанное мною въ семъ случаѣ о Пущинѣ — къ несчастію, истинно. — Въ моемъ же объясненіи причинъ, заставившихъ меня цѣлить въ Его Императорское Высочество нѣтъ противорѣчія, ни несообразности: увѣренный въ томъ, что пистолетъ мой не стрѣляетъ, я хотѣлъ выиграть время, хотѣлъ умышленною неловкостію обратить на себя вниманіе Его Императорскаго Высочества (отъ Коего я находился въ очень недальномъ разстояніи и могъ быть Имъ замѣченъ) сперьва прицѣлился не въ Него, а не[181]. клики: не туда! не туда! сюда! метался изъ стороны въ сторону; все это съ тѣмъ, чтобы другой кто съ[182] лучшимъ оружіемъ и съ большею готовностію не заступилъ моего мѣста. Гдѣ тутъ явная несообразность, не заслуживающая никакой вѣры и могу-ли по совѣсти въ томъ сознаться? — впрочемъ въ силахъ ли я теперь отдать ясный отчетъ во всемъ[183] томъ, что тогда во мнѣ происходило? Но живо помню, что надѣялся на осѣчьку пистолета; живо помню, что меня объяла жалость, когда всмотрѣлся въ лице Великаго Князя; что, когда Солдатъ отвелъ[184] мою руку, у меня будто[185] камень съ сердца свалился. Итакъ безъ сомнѣ- || (л. 64) нія Богъ сохранилъ Священную Особу Его Императорскаго Высочества; но, если какая опасность угрожала Ему изъ рукъ моихъ, то не по волѣ и не по желанію моему. Еще разъ и не смотря на всѣ наружныя противу меня доказательства, торжественно увѣряю и повторяю, что у меня не было намѣренія нанести удара ни Его Императорскому Высочеству, ни Генералу Воинову и что я не ожидалъ и не могъ ожидать никакой пользы изъ сего для Общества, которому имѣлъ несчастіе принадлежать. — Для вящшяго подтвержденія истины сего моего показанія:
Во 1-хъ приведу мое добровольное, съ перваго слова признаніе въ томъ, что я цѣлился въ Его Императорское Высочество (на счетъ же Генерала Воинова меня даже никто и не спрашивалъ, я самъ то объявилъ) Еслибы въ самомъ дѣлѣ совѣсть меня упрекала въ какомъ кровожадномъ намѣреніи, ужели бы я не употребилъ никакихъ усилій, ужели бы вовсе[186] не старался скрыть того, что съ перваго взгляду доказываетъ оное? — И почему же теперь такъ упорно стою на томъ, что не имѣлъ[187] сего намѣренія? —
Во 2-хъ прошу спросить Сестру мою Статскую Совѣтницу Глинкину; она покажетъ, что на ея вопросъ, къ кому прибѣгнугь, чтобы испросить мое и брата моего помилованіе, я ей назвалъ Великаго Князя Михаила Павловича. Его Великодушныхъ чувствъ я тогда еще не зналъ, какъ ихъ теперь знаю: итакъ пусть рѣшатъ, понадѣялся[188] ли бы я на Его Императорское Высочество, если бы зналъ за Собою преступленіе, въ которомъ обвиняютъ меня?
Въ 3-хъ я точно шелъ въ Варшаву къ Его Императорскому Высочеству Цесаревичу. Между тѣмъ я зналъ Его горячую, братскую нѣжность къ Великому Князю Михаилу Павловичу: рѣшился ли бы я на этотъ шагъ, еслибы не чувствовалъ себя || (л. 64 об.) чистымъ отъ всякой кровной вины? на шагъ, который только въ семъ предположеніи, могъ быть для меня и для другихъ не совершенно безполезнымъ?
Въ 4-хъ Смѣю требовать, чтобъ былъ отысканъ извощикъ, везшій меня изъ Гвардейскаго Экипажа сперьва на Площадь, потомъ въ Московскій Полкъ и наконецъ назадъ въ Гвардейскій Экипажъ. Онъ можетъ засвидѣтельствовать, справедливо ли или нѣтъ мое показаніе о томъ, что онъ вывалилъ меня въ снѣгъ въ Вознесенской улицѣ близь Синяго Мосту. Тогдашнія примѣты мои слѣдующія: я былъ въ круглой шляпѣ, въ новой темнооливковаго цвѣту шинели съ бобровымъ воротникомъ и съ серебрянною застежкою; нанялъ его у воротъ Гвардейскаго Экипажа въ одинадцатомъ или двѣнадцатомъ часу и тамъ же отпустилъ; при расплатѣ же далъ ему цѣлковый. Про извощика же могу сказать, что онъ былъ среднихъ лѣтъ, бѣлокуръ, съ бородою, сани имѣлъ[189] посредственные сзади клещетые, подъ темно-желтымъ лакомъ, а коверъ и лошадь были довольно дурные и старые.
— Сверьхъ того по совѣсти долженъ я объявить, что не смѣю рѣшительно утверждать, чтобы именно Пущинъ вызвалъ меня на второе убійственное покушеніе противу Генерала Воинова. Оно послѣдовало непосредственно послѣ перваго и, надѣюсь, мнѣ повѣрятъ, что я отъ сего перваго не пришелъ еще въ себя; помню только, что меня взяли за руку, вывели изъ рядовъ Гвардейскаго Экипажа, что я слышалъ имя; Воинова; потомъ, сдается мнѣ, набрасывали на меня шинель, которую я механически надѣвалъ и скидывалъ и наконецъ бросилъ.
Когдаже я оглянулся за мною стояли: Пущинъ, Коховскій, Одоевскій и нѣсколько мнѣ незнакомыхъ лицъ и меня кто-то изъ нихъ упрекалъ въ томъ, что я не выстрѣлилъ. || (л. 65)
Все это теперь передо мною, какъ будто бы было во снѣ: я не прежде очнулся, какъ когда услышалъ картечные выстрѣлы.
Въ заключеніе увѣряю, что ни въ кого не стрѣлялъ 14.-аго числа и благодарю неизрѣченно Благостнаго Бога, что Онъ меня, не взирая на безуміе, съ которымъ присталъ я къ мятежу, спасъ и избавилъ отъ смертоубійства и сохранилъ руки мои чистыми отъ всякой крови!!
14.[править]
На штыки хотѣлъ я повесть Солдатъ Гвардейскаго Экипажа, единственно потому что бѣжать показалось мнѣ постыднымъ и теперь душевно благославляю Господа за то, что они меня не послушались. —
15.[править]
Лаврову и Сестрѣ моей я открылся только вообще, что участвовалъ въ безспокойствахъ 14. Дек., отстаивая мою присягу Его Императорскому Высочеству Цесаревичу; управителю же Альбрехта я вовсе ничего не сказывалъ. Лавровъ не давалъ мнѣ никакого совѣта: сестрѣ же моей, кажется, не безизвѣстно[190] было, что хочу идти въ Варшаву. Главный ея мнѣ совѣтъ состоялъ въ томъ, чтобъ оставить Смоленскую Губернію.
16.[править]
О курьерѣ, находившемся въ Духовщинѣ увѣдомила меня сестра моя.
17.[править]
Писалъ я изъ Корчмы за Оршою (а не между Оршою и Дубровною) къ Сестрѣ моей; прощался съ нею, просилъ ее молиться за меня и наконецъ считать вольнымъ человѣка моего, когда воззратится къ ней въ деревню. || (л. 65 об.)
18.[править]
Показаніе о Жидахъ, будто бы хотѣвшихъ за двѣ тысячи Руб. перевесть меня за границу, совершенно ложно. Недоумѣвалъ и безпокоился я на счетъ Польской Границы, а не другой какой; объ ней я говаривалъ моему человѣку и, признаюсь, точно однажды сказалъ: «еслибы имѣлъ тысячу или двѣ тысячи Рублей; несомнѣваюсь, Жиды перевезли бы меня»; но эту надежду я просто основывалъ на предполагаемомъ мною своекорыстіи Жидовъ[191].
19.[править]
Меня Богъ сохранилъ отъ всякаго гражданскаго преступленія въ продолженіи моего пути въ Варшаву: но виню себя за то, что взялъ съ собою || (л. 66) несчастнаго моего слугу, котораго совершенно безвиннаго вовлекъ въ свою горькую Судьбу и здѣсь еще разъ поручаю благому покровительству Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Михаила Павловича; виню себя за то, что заѣзжалъ къ Лаврову и къ Сестрѣ моей, за которыхъ равномѣрно осмѣлюсь всепокорнѣйше просить Его Императорское Высочество быть предстателемъ предъ Государемъ Императоромъ.
20.[править]
Я уже все показалъ, что знаю о Тайномъ Обществѣ, въ которое былъ принятъ и о намѣреніяхъ онаго. Богъ Свидѣтель, что мнѣ болѣе ничего не извѣстно! Равномѣрно мною все изложено, что самъ дѣлалъ и чему былъ свидѣтель въ несчастный день 14. Декабря. Если мое показаніе покажется недостаточнымъ, да примутъ въ разсужденіе слѣдующее: я съ малолѣтства лѣвымъ ухомъ не слышу, чрезвычайно разсѣянъ, кромѣ того, находился въ такомъ волненіи, что многое происходившее, можетъ быть, возлѣ меня могло ускользнуть отъ моего вниманія.
21.[править]
Наконецъ Высочайше-Учрежденный Комитетъ меня спрашиваетъ «чувствую ли, сколь неосторожно поступилъ присоединясь къ Тайному Обществу, возставшему противу Законной власти и Общаго Спокойствія?» — Неосторожность эту я съ живѣйшимъ раскаяніемъ называю преступнымъ и дерзкимъ безразсудствомъ и молю, да отпуститъ мнѣ оное Господь Богъ и, буде возможно, Государь Императоръ! Если Милосердому Монарху угодно будетъ простить мнѣ мои тяжкія и великія пре- || (л. 66 об.) ступленія, клянусь и обѣщаюсь, что всѣми силами потщусь загладить ихъ примѣрною вѣрностію Священной Особѣ Его Императорскаго Величества и Августѣйшему дому Его; клянусь и обѣщаюсь воздержаться впредь отъ всякихъ дерзкихъ мечтаній и сужденій, касательно дѣлъ Росударственныхъ, ибо увѣрился, что я для сего слишкомъ недальновиденъ! Жить же я бы сталъ единственно и исключительно въ мирной области Наукъ, Художествъ и Словесности и прервалъ бы всѣ связи и знакомства, могущія меня снова увлечь на скользкое поприще, на которомъ я палъ и съ котораго меня воздвигнуть можетъ единственно Божіе и Царево Милосердіе! —
17-го февраля 1826-аго году.
Генералъ Адъютантъ Левашовъ.
№ 17.[править]
На счетъ Пущина осмѣлюсь просить очной съ нимъ ставки: хоть въ душѣ я увѣренъ, что онъ бывъ тѣмъ, кто меня вызвалъ на нанесеніе удара Его Императорскому Высочеству Великому Князю Михаилу Павловичу; однакоже, сомнѣваясь въ всегдашнемъ благоустройствѣ моихъ умственныхъ силъ и способностей, не считаю своего внутренняго убѣжденія достаточнымъ къ его обвиненію. Пусть и его спросятъ по чести и совѣсти; ужели онъ останется глухимъ для голоса ихъ? — Если онъ оправдаетъ самъ себя, да оправдаетъ его Богъ: а я ни слова не произнесу уже въ свое защищеніе! Да будетъ воля Господня! —
Генералъ Адъютантъ Левашовъ.
№ 18.[править]
1826 года, 25 февраля Высочайше учрежденный Комитетъ требуетъ отъ Г. Коллежскаго Асессора Кюхельбекера показанія:
Можите ли вы узнать въ лице отставнаго Ротмистра Розенталя или Розенберга, который 14 Декабря на площади называлъ вамъ себя предводителемъ толпы волновавшейся черни? Не случалось ли Вамъ прежде гдѣ либо видать или встречать его, и не упомнители, чего либо примѣчательнаго въ примѣтахъ его?!
Человѣкъ, назвавшійся мнѣ 14. числа Ротмистромъ Розенталемъ[192], Розенбергомъ или подобнымъ, сходнымъ съ оными Нѣмецкимъ именемъ, (сколько помню) — росту средняго, скорѣе малаго, чѣмъ большаго[193]; смуглъ, черноволосъ, худощавъ, съ виду лѣтъ за сорокъ; носъ у него былъ кажется, большой, глаза черные весь очеркъ лица уроженца страны Южной[194], въ одеждѣ былъ довольно поношенной, цвѣту, сдается мнѣ[195], темнаго. Но узнать его нынѣ не берусь: во 1-хъ потому что его только тутъ и то мѣлькомъ видѣлъ; во 2-хъ потому что на него могутъ быть похожи очень многіе Полуденные Нѣмцы, Швейцарцы, Италіянцы, Греки, Грузины, даже Малороссіяне, которые всѣ болѣе или менѣе смуглы, худощавы, || (л. 68 об.) черноволосы. — Прежде, не помню, чтобы этотъ Человѣкъ мнѣ гдѣ попадался: впрочемъ и не отрицаю того; тѣмъ болѣе, что онъ принадлежитъ къ числу такихъ лицъ, которыя въ Кондитерскихъ, въ Трактирахъ[196], при Аукціонахъ, въ театрахъ, на Гульнарѣ, на Гуляніяхъ встрѣчаешь сотнями. —
Примѣтъ особенныхъ, кромѣ выше сказанныхъ[197], не припомню. — Но вотъ, что, можетъ быть, Высочайше-Учрежденному Комитету покажется достойнымъ нѣкотораго вниманія: онъ упоминалъ объ оружіи будто бы у него собранномъ и[198] вызвался[199] доставить оное[200] во множествѣ. — Вотъ — если только не измѣняетъ мнѣ память, его собственныя слова: J’ai là chez moi, si Vous voulez, une quantité de sabres et tant ce qu’il faut[201] (Произнесены же были эти слова à l’Allemande, т. е. ch за j и такъ далѣе). Считая его съ перваго взгляду хвастуномъ, я[202] тогда же[203] спросилъ его фамилію, которую онъ мнѣ тутъ и объявилъ.
25. февраля 1826-аго году.
Генералъ Адъютантъ Левашовъ.
1) Вверху л. 63 пометка: «Читано 27-го Марта». Все показание написано собственноручно Кюхельбекером.
Препроводивъ 17. Февраля въ Высочайше-Учрежденный Комитетъ отвѣты мои на различные пункты, содержащіеся въ сдѣланномъ мнѣ допросѣ, — я въ оныхъ отвѣтахъ руководствовался совершеннымъ чистосердечіемъ и молилъ Бога, да подкрѣпитъ Онъ меня въ семъ трудномъ подвигѣ. — Во всемъ, что касалось Пущина и меня, я, сколько могъ, старался его оправдать или уменьшить вину его: Свидѣтель тому Тотъ, для Кого нѣтъ тайнъ въ человѣческомъ сердцѣ! Если же я не рѣшился умолчать имя Пущина и всю тяжесть преступленія взять на себя, то во 1-хъ потому, что сія утайка была бы отступленіемъ отъ истины (а я[204]) || (л. 69 об.) хотѣлъ быть совершенно искреннымъ) во 2-хъ потому что не считаю себя въ правѣ жертвовать собою, когда съ моимъ несчастнымъ бытіемъ сопряжено спокойствіе[205] злополучной моей матери, которой жизнь и.безъ того я отравилъ горестію; за что и постигло меня тяжкое, но Праведное Божіе Наказаніе. И теперь, испытывая совѣсть свою, не встрѣчаю въ ней ни малѣйшей укоризны на счетъ моихъ показаній, касательно Главнаго Пункта существующихъ противу меня обвиненій. —
Между тѣмъ въ Обстоятельствѣ менѣе важномъ, принадлежащемъ до него же Пущина, — я впалъ (сколько помню) въ неумышленную погрѣшность. — Если не ошибаюсь, я показалъ, что Пущинъ послалъ меня къ Трубецкому въ домъ Лаваля: всепокорнѣйше прошу добавить, что послѣ словъ его, Пущина: «гдѣ же Трубецкой и прочіе?» — я, увлеченный тою суетностію, которая обладала мною во все это несчастное время, сказалъ ему, что знаю, гдѣ домъ Лаваля и самъ вызвался сходить туда за Трубецкимъ. || (л. 70) Пущинъ же не прежде, какъ когда увидѣлъ, нерѣшимость, которая объяла меня[206] непосредственно за опромечивымъ моимъ вызовомъ, повелительнымъ голосомъ сказалъ мнѣ: «иди же!» —
Далѣе считаю долгомъ объявить, что теперь мнѣ кажется, будто бы имя и не Розенталь, а Раутенфельдъ. Однако же всепокорнѣйше прошу Высочайше-Учрежденный Комитетъ замѣтить, что мнѣ это только кажется и не болѣе, и что я теперь до того удрученъ скорбію и горестію что никакъ не могу утверждать: я вспомнилъ его имя. По крайней мѣрѣ исполняю обязанность свою и объявляю все, что можетъ хотя въ чемъ нибудь удовлетворить требованіямъ Высочайше-Учрежденнаго Комитета. Легко даже статься можетъ, что сей человѣкъ не говорилъ со мною по Французски, а по Русски; а что мое воображеніе уже въ послѣдствіи представило мнѣ сіе послѣднее обстоятельство. — Да не осу-|| (л. 70 об.) дитъ меня Высочайше-Учрежденный Комитетъ за сіи противорѣчія: онѣ должны приписаться немощи, а не злой волѣ; разстроеннему воображенію, а не недостатку искренности! —
27. Марта 1826-аго года.
Генералъ Адъютантъ Левашовъ.
№ 20.[править]
1826 года 30-го[207] Марта, въ присудствіи Высочайше учрежденнаго Комитета по отрицанію Коллежскаго Ассесора Пущина дана ему очная ставка съ Коллежскимъ Ассесоромъ Кюхелбекеромъ, который утвердительно показалъ, что во время произходившаго на Петровской площади 14 Декабря неустройства онъ Пущинъ вызвалъ его ссадить изъ пистолета Его Высочество Михаила Павловича, въ котораго онъ и цѣлилъ, будучи увѣренъ, что пистолетъ его не могъ произвесть выстрѣла, а потомъ, также по требованію Пущина, и съ тою же увѣренностію, цѣлилъ и въ Генерала Воинова. Пущинъ же, напротивъ сего отвѣчалъ, что Г. Кюхельбекеръ напрасно вышеизложенное показываетъ на него и что онъ никогда сего и въ мысляхъ неимѣлъ.
Коллежскій Ассесоръ Кюхельбекеръ уличая Пущина, что дѣйствительно вышепоказанное имъ сказано было Г. Пущинымъ, утвердилъ сіе увѣреніями чести и клятвы, пояснивъ, что относительно Воинова онъ показанныя слова слышалъ и отъ другихъ, ему неизвѣстныхъ.
Коллежскій Ассесоръ Пущинъ отрицая показаніе Кюхельбекера, утвердительно говорилъ, что, сколько ни испытываетъ онъ память и совѣсть свою, но не можетъ сего взять на себя, ибо неимѣлъ о томъ и мысли.
№ 21 1).[править]
1) Вверху л. 72 пометка: «Читано 2-го Апреля». Показание написано Кюхельбекером собственноручно.
Въ Высочайше-Учрежденный Комитетъ Отъ Коллежскаго Ассессора Кюхельбекера.
Да благоволитъ Высочайше-Учрежденный Комитетъ низойти къ страданію несчастнаго, который бы желалъ по крайней мѣрѣ совѣсть свою успокоить, и да не негодуютъ на меня Судіи мои, занятые дѣлами важнѣйшими, въ сравненіи съ коими конечно судьба частнаго человѣка ничего не значитъ; да не негодуютъ Они на меня, если обращу ихъ вниманіе на молодаго Льва Пушкина, пострадавшаго, можетъ быть,_чрезъ мое показаніе, что я ему отдалъ Палашъ, отнятый у Жандарма чернію. || (л. 72.06.) Уже въ моихъ отвѣтахъ (отъ 17. фев) я сказалъ, что полагаю, что онъ, Пушкинъ,_пришелъ на Площадь изъ одного ребяческаго любопытства и что я вскорѣ увидѣлъ его безъ палаша: но сего мало; я долженъ былъ объявить, что я этотъ палашъ далъ ему безъ предварительнаго его требованія, взявъ его за руку и подведши къ Кн: Одоевскому, которому я при томъ сказалъ: prenons[210] ce jeune soldat[211]. —
Чувствую, что настоящее признаніе весьма поздно: но Свидѣтель мнѣБогъ, что только на дняхъ я сталъ думать объ этомъ моемъ неизвинительномъ поступкѣ и что, какъ скоро усмотрѣлъ всю опасность, коей мое неполное показаніе подвергаетъ его, Пушкина, я ни на мигъ не обинулся высказать все Высочайше-Учрежденному Комитету. || (л. 73)
Теперь, какъ ни силюсь найти еще что нибудь, въ чемъ бы я долженъ признаться или что бы долженъ дополнить предъ Высочайше-Учрежденнымъ Комитетомъ, — ничего не нахожу. — Итакъ нынѣ я, надѣюсь, не стану уже скучать Оному, ниже обращать его вниманіе на себя: но въ тишинѣ и молитвѣ буду ожидать отъ Милосердія Монаршаго рѣшенія Судьбы моей.
31. Марта 1826-аго году.
Генералъ Адъютантъ Левашовъ,
№ 22 1).[править]
1) Вверху л. 74 пометка: — «Читано — 17-е Апреля». Показание написано Кюхельбекером собственноручно.
Не нахожу ни выраженій, ни словъ, чтобы достойно возблагодаритъ Государя Императора и тѣхъ, кому Онъ поручилъ рѣшеніе участи моей за благодѣяніе, мнѣ оказанное: меня преступника[212] благоволилъ Высочайше-Учрежденный Комитетъ обнадежить[213], что священникъ моего Исповѣданія посѣтитъ меня и подкрѣпитъ меня на пути вѣры и терпѣнія, на пути, который я позналъ здѣсь въ моемъ заточеніи. «Исповѣдайтеся Господеви Милости Его и Чудеса Его Сыновомъ Человѣскимъ[214], яко насытилъ есть душу и душу алчущу исполни благъ!» — Къ Святымъ Тайнамъ приступлю такъ, какъ еще доселѣ не приступалъ: и Тотъ, который испытуетъ сердца утробы, услышитъ мою молитву за благоденствіе моего Государя, непре || (74 об.) стававшаго, и наказуя меня, быть Отцемъ для меня сердобольныхъ и милостивымъ; за благоденствіе всего Его Августѣйшаго Дому, въ особенности же Высокой Благодѣтельницы Семѣйства моего, которая та проститъ мнѣ всю горькую неблагодарность мою! —
Смѣю надѣяться, что Высочайше-Учрежденный Комитетъ низойдетъ къ моей Слабости; извинитъ меня, что я не воздержался отъ желанія высказать все то, что волнуетъ душу мою. — Нынѣ я себя такъ чувствую счастливымъ, что, еслибы мнѣ воспретили писать, я бы стѣнамъ сталъ разсказывать чувства свои! — Между тѣмъ да не забуду въ радости моей долга твоего: да обращусь къ воспоминаніямъ горькимъ и тягостнымъ, да обращусь къ нимъ съ тѣмъ, чтобы облегчить совѣсть свою отъ послѣдняго бремени, тяготящаго ее! —
При очной Ставкѣ съ товарищемъ моихъ заблужденій и злополучія — Пущинымъ (31. марта) я далъ торжественную подпиську въ томъ, въ чемъ тогда совершенно былъ увѣренъ и теперь еще совершенно увѣренъ. При семъ упомянулъ о немощи, которою || (л. 75) три раза въ жизни страдалъ и осмѣлился замѣтить, что по сему самому не считаю свое свидѣтельство достаточнымъ для обличенія Его — Пущина. Но я забылъ присовокупить, что и въ здоровомъ состояніи или по крайней мѣрѣ въ такомъ, которое моими знакомыми и приближенными считалось здоровымъ, — я до невѣроятія бывалъ разсѣянъ. — Осмѣлюсь здѣсь разсказать два случая, которые могутъ быть засвидѣтельствованы всѣми моими Лицейскими товарищами. — Въ Лейб-Гвардіи Гусарскомъ Полку въ Эскадронѣ брата моего Албрехта былъ въ мою бытность въ Лицеѣ Офицеръ — нѣкто Позняковскій, который къ намъ хаживалъ и съ которымъ я былъ довольно коротко знакомъ. Его посылаютъ за Ремонтомъ; онъ приходитъ къ намъ; съ нами прощается, уѣзжаетъ. Спустя нѣсколько дней, гуляя въ саду, вижу Гусарскаго Офицера: отъѣздъ Позняковскаго забытъ, забыто, что онъ былъ у насъ, прощался съ нами; подхожу къ человѣку совершенно мнѣ незнакомому, здороваюсь съ нимъ, упрекаю его за то, что онъ насъ забылъ, воображаю, что это Позняковскій. Потомъ однакоже || (л. 75об.) вспомнивъ о Ремонтѣ[215], спрашиваю товарищей, почему Позняковскій такъ скоро воротился и узнаю, что это — Полковникъ Скобельцынъ. —
Другой Случай былъ въ Лицеѣ же. Я имѣлъ счастіе знавать Павла Петровича Ушакова, который меня любилъ и ласкклъ, когда мнѣ случалось его встрѣчать въ Павловскѣ у Сестры моей или у Баронессы Гревницъ. Встрѣчаюсь съ нимъ въ Саду Царско-Сельскомъ; останавливаю его, разговариваю съ нимъ, удивляюсь его холодности и принужденности; чуть было не спросилъ его, чѣмъ я навлекъ на себя его неудовольствіе. Отхожу: товарищи спрашиваютъ меня: какъ ты осмѣлился остановить Великаго Князя? — Тутъ только все разрѣшилось для меня: Павелъ Петровичъ сопровождалъ нынѣ Царствующаго Государя Императора, котораго я очень видѣлъ. которому я поклонился; но мнѣ никакъ не представлялось, что это могъ быть Онъ. — Молю Бога, да сіи два разсказанные мною случая послужатъ въ пользу Пущина. Но, что касается лично до меня, то я и нынѣ, ожидая страшныхъ и Святыхъ Тайнъ Господнихъ, остаюсь при моей подписькѣ.
Генералъ адьютантъ Чернышевъ,
№ 23 1).[править]
Считаю необходимо нужнымъ еще разъ наиторжественнѣйше повторить, что не смѣю и не могу обвинять Пущина ни въ чемъ въ разсужденіи Генерала отъ Кавалеріи Воинова и что мое показаніе касательно его, Пущина, простирается единственно[216] на первый его вызовъ, который къ несчастію слишкомъ хорошо помню, чтобы по совѣсти могъ я отрѣчься отъ моего на счетъ онаго показанія. — Прошу Господа, да отпуститъ мнѣ тяжкое прегрѣшеніе, въ которое я впалъ, когда при первомъ мнѣ въ С. Петербургѣ сдѣланномъ допросѣ[217] несчастнаго моего товарища обвинилъ на счетъ Генерала Воинова! — Кто же меня пригласилъ къ[218] этому второму злодѣянію, ни коимъ образомъ сказать не могу: но клянусь, что я не || (л. 76 об.) самъ собою посягнулъ на оное. — Надѣюсь, что мои Милосердые Судіи не найдутъ нигдѣ въ моихъ показаніяхъ съ 17. Февр. противорѣчія касательно этихъ двухъ злосчастныхъ случаевъ. — Да простятъ Они мнѣ, что такъ часто говорю объ оныхъ: мнѣ бы желалось въ точности выполнить всѣ требованія моей Совѣсти; въ уединеніи, въ которомъ нахожусь, она говоритъ громовымъ голосомъ и ужасно имѣть такую собесѣдницу! —
Въ свое же собственное — не оправданіе — но извиненіе скажу еще разъ: по истинѣ сердце мое чуждо было обоихъ сихъ ужасныхъ предприятій; Богъ ослѣпилъ меня тогда за грѣхи мои; но Онъ Богъ кающихся; Онъ видѣлъ слезы мои; въ рукѣ Его Сердце Царево! — 20 Апрѣля 1826.-аго года.
Генералъ адьютантъ Чернышевъ.
№ 24 1).[править]
Въ первый разъ съ 17.-аго февраля дерзаю обратиться въ Высочайше-Учрежденный Комитетъ съ бумагою, которая имѣетъ цѣлію собственное мое оправданіе: всѣ доселѣ мною въ оный препровождаемыя служили или покрайней мѣрѣ должны были служить къ извиненію кого нибудь изъ товарищей моихъ; нѣкоторыя же содержали[219] добровольныя признанія, опущенныя мною безъ намѣренія 17.-аго Февраля. —
Участь всѣхъ насъ приближается къ рѣшенію: съ страхомъ, но вмѣстѣ съ надеждою ожидаю онаго; «сердце Царево въ руцѣ Божіей». — И Богъ сей несказанно былъ милосердъ ко мнѣ доселѣ: Его благимъ орудіемъ — не смѣю сказать къ моему исправленію — (здѣсь въ уединеніи, удаленный отъ всѣхъ искушеній дерзну ли сказать: я сталъ иной?) по крайней мѣрѣ къ чувству и сознанію моихъ грѣховъ и заблужденій было постигшее меня || (л. 77 об.) несчастіе. Еслибы не злополучная мать моя, не драгоцѣнное мнѣ семѣйство мое, которыхъ сердце я растерзалъ своимъ безуміемъ (объ чемъ до гроба буду скорбѣть), если бы — говорю — не родные мои, — я бы благословлялъ свое заключеніе, я бы желалъ уничтожить мои преступленія, вину моего бѣдствія, но не самое бѣдствіе. — Но Милосердый Отецъ нашъ Небесный не оставитъ и ихъ: онъ Богъ вдовицъ и сиротъ; онъ утѣшитъ скорбную старицу, какъ утѣшилъ Онъ вдовицу Наинскую «И видѣвъ ю Господь, милосердова о ней и рече къ ней: не плачи'»… Смѣю надѣяться, что и мнѣ Спаситель мой и Богъ устами Всемилостивѣйшаго Государя моего речетъ, речетъ какъ оному юношѣ: «юноше, тебѣ глаголю; возстани! — И сѣде мертвый и начатъ глаголати и даде его матери его». Мои преступленія таковы, что и я долженъ себя считать мертвымъ: чувствую, знаю и вѣдаю, что меня можетъ спасти одно милосердіе Монаршее; но я не отчаяваюсь въ ономъ. Не смерть меня страшитъ — Свидѣтель мнѣ Сердцевѣдецъ-Богъ, что не считаю ее величайшимъ зломъ, которое могло бы меня постигнуть: || (л. 78) были минуты, гдѣ я даже желалъ ее; но я подавлялъ сіи желанія, я молилъ Господа, да запретитъ Онъ моему буйному сердцу, да дастъ мнѣ силу переносить жизнь, въ которой не радости ожидаютъ меня. — Еслибы судьба мнѣ сегодня же представила случай, чтобъ я могъ умереть за мое Отечество и за Государя моего, надѣюсь на Бога, я бы умеръ безъ малодушія. — Но не стану лицемѣрить, не стану притворствовать; такъ! откровенно, искренно скажу: я бы желалъ жить; слезы желалъ бы я отереть, которыя заставилъ пролить, загладить преступленія, которыя -совершилъ; далѣе — (и безъ самолюбія говорю это; слишкомъ хорошо чувствую, сколь недостойный я сосудъ Божественнаго дара!) усовершенствовать желалъ бы я для пользы и славы моего Отечества талантъ, который данъ мнѣ Господомъ, талантъ, который точно данъ мнѣ и, еслибы я сказалъ: во мнѣ Его нѣтъ! я бы[220] солгалъ передъ своею совѣстію! — Вотъ причины, которыя заставляютъ меня нынѣ въ первый разъ сказать слово въ собственное свое защищеніе. Да поможетъ мнѣ Богъ и да найдетъ это слово путь въ сердце Судей моихъ! || (л. 78 об.)
Изъ моихъ показаній отъ 17. Февраля явствуетъ, что я считалъ пистолетъ, которымъ былъ вооруженъ негоднымъ къ употребленію. — Не знаю даже былъ ли онъ заряженъ: по крайней мѣрѣ знаю и честью увѣряю, что на полкѣ не было пороху. Смѣю просить Высочайше-учрежденный Комитетъ потребовать показанія отъ моего несчастнаго друга[221] Кн. Одоевскаго — о томъ, «былъ ли пистолетъ заряженъ или нѣтъ?» Честію увѣряю, что ни я, ни Одоевскій при мнѣ его не заряжали: — Одоевскій его при мнѣ вынулъ изъ чахла. —
Жалѣю, что здѣсь ничего не могу прибавить къ защитѣ[222] Коховскаго: мнѣ бы легче было бы писать о немъ, нежели о самомъ себѣ. —
12. Маія 1826-аго Года.
Генералъ адьютантъ Чернышевъ.
№ 25.[править]
1826 года 13 Мая[223], отъ Высочайше учрежденнаго Комитета Гвардейскаго Экипажа Матросу Сафону- Дорофѣеву[224] вопросные пункты.
14 Декабря, во время возмущенія на Сенатской площади, одинъ изъ мятежниковъ, молодой человѣкъ высокій ростомъ въ партикулярномъ платьѣ, по фамиліи Кюхельбекеръ цѣлилъ изъ пистолета прежде въ Его Императорское Высочество Великаго Князя Михаила Павловича, а потомъ въ Генерала Воинова. Онъ Кюхельбекеръ говоритъ, что къ сему поступку побуждалъ его Пущинъ, также молодой высокаго роста человѣкъ въ партикулярномъ платьѣ, и || (л. 79 об.) что выззавъ его съ другой стороны каре, говорилъ ему: не хочешь ли ссадить Великаго Князя?
Противу сего обьясни по сущей истиннѣ:
а) видѣлъ ли ты, что бы Пущинъ вызывалъ Кюхельбекера съ другой стороны каре и побуждалъ его стрѣлять въ Великаго Князя и Генерала Воинова, и какъ это было?
b) выстрѣлилъ ли Кюхельбекеръ и въ кого именно или пистолетъ его осекся?
c) Незамѣтилъ ли ты негодованія его, когда у него осѣкся пистолетъ, и старанія его исправить оный и выстрѣлить? || (л. 80)
d) Кто удержалъ его за руку, когда онъ прицѣлился въ Его Императорское Высочество? и не показалъ ли онъ при семъ случаѣ негодованія и намѣренія снова цѣлиться и выстрѣлить; или тогда же ушелъ въ противную сторону.
На всѣ сіи вопросы показалъ:[225] Когда Его Высочеству[226] подѣхалъ къ Гвардѣйскому Экипажу, то съ зади фаса карѣ въ которомъ я стоялъ[227] я услыхалъ кѣмъ то[228] произнесенные слѣдующіе слова: «есьть-ли у тебя довольно пороху на полкѣ?» Есть довольно[229] отвѣчалъ другой, ну такъ мѣть въ этотъ черный султанъ, этотъ самый и есть Великій Князь"; Я сей часъ обернулся и ударилъ[230] по рукѣ Кюхельбекера который цѣлилъ въ Его Высочество. пистолетъ у него выпалъ, но онъ схватилъ не допустивъ упасть на землю; съ нимъ были двое военныхъ, одинъ въ конногвардейской шинели, сѣрый ворот(н)икъ съ красною пѣтелицею и желтою пуговицею, и въ Шляпѣ съ бѣлымъ султаномъ; но султанъ онъ снялъ и спряталъ подъ шинель; другой былъ финляндской офицеръ похожій на служащаго въ Гвардейскомъ Экипажѣ Цебрикова; оружія у нихъ я не видалъ. Когда я вышибъ пистолетъ у Кюхельбекера, Конно-Гвардейской офицеръ сказалъ: «Погоди маленечко, скорѣе дѣло кончимъ». Товарищи мои ихъ отогнали. — Когда подѣхалъ Генералъ Войновъ, тѣ же самые Кюхельбеккеръ, и финляндскій и Конно-Гвардейскій офицеры вышли впредь[231], Кюхельбеккеръ прицѣлился въ Генерала и спустилъ курокъ, съ полки была вспышка, но пистолетъ не выпалилъ; послѣ того онъ опять насыпалъ пороху на полку, и || (л. 80 об.) опять прицѣлился, но пистолетъ тоже не выпалилъ, хотя онъ курокъ спустилъ. Послѣ сего я не знаю куда они дѣлись. — Кюхельбеккера я знаю лично по полку что онъ бывалъ у брата своего служащаго въ Гвардейскомъ Экипажѣ. — Къ сему показанію вмѣсто Матроса Сафона Дорофѣева неумѣющаго грамоти[232] писарь Степановъ руку приложилъ. —
№ 28.[править]
1826. Года 13 Мая[233], отъ Высочайше учрежденнаго Комитета Гвардейскаго Экипажа Матросу Матвею Федорову[234] вопросный Пунктъ
14. Декабря, во время возмущенія на Сенатской площади, одинъ изъ мятежниковъ, молодой человѣкъ высокій ростомъ въ партикулярномъ платьѣ, по фамиліи Кюхельбекеръ цѣлилъ изъ пистолета прежде въ Его Императорское Высочество великаго Князя Михаила Павловича а потомъ въ Генерала Воинова. Онъ Кюхельбекеръ говоритъ, что къ сему поступку побуждалъ его Пущинъ, также молодой высокаго роста человѣкъ въ партикулярномъ платьѣ, а что вызвавъ его съ другой стороны каре, говорилъ || (л. 81 об.) ему: не хочешъ ли ссадить Великаго Князя?
Противу сего обьясни по сущей истиннѣ:
а) видѣлъ ли ты, что бы Пущинъ вызывалъ Кюхельбекера съ другой стороны каре и побуждалъ его стрѣлять въ Великаго Князя и Генерала Воинова, и какъ это было?
b) выстрѣлилъ ли Кюхельбекеръ и въ кого именно или пистолетъ его осекся?
c) Незамѣтилъ ли ты негодованія его, когда у него осѣкся пистолетъ, и старанія его исправить оный и выстрѣлить?
d) Кто удержалъ его за руку, || (л. 82) когда онъ прицѣлился въ Его Императорское Высочество? и не показалъ ли онъ при семъ случаѣ негодованія и намѣренія снова цѣлиться и выстрѣлить, или тогдаже ушелъ въ противную сторону.
На сіи вопросы показалъ:[235] Кюхельбеккеръ, (котораго я знаю лично ибо онъ братъ нашаго офицера Кюхельбеккера,) подошедъ къ нашему фасу съ зади спрашивалъ у бывшихъ съ нимъ одного офицера съ бѣлымъ султаномъ и финляндскаго полка Цебрикова (котораго я тоже лично знаю ибо онъ братъ нашаго офицера Цебрикова): которой великій Князь? ему отвѣчали съ «чернымъ султаномъ». Мы въ то время, т: е: Дорофѣевъ, Куроптевъ и я тотчасъ повернулисъ и Дорофѣевъ вышибъ пистолетъ[236] изъ рукъ Кюхельбеккера, которой уже въ Его Высочество прицѣлился; тогда одинъ изъ двухъ[237] вышепоказанныхъ офицеровъ сказалъ: «. погодите братцы, мы скорѣе дѣло кончимъ», но мы ихъ[238] отогнали. Когда псдѣхаль Генералъ Войновъ, Кюхельбеккеръ съ темиже двумя офицерами вышли впередъ, и Кюхельбеккеръ два раза прицѣлился въ Генерала Войноза, но пистолетъ его не выпалилъ хотя съ полки была вспышка; пороху же ему насыпалъ на полку одинъ изъ бывшихъ при немъ партикулярныхъ людей мнѣ не извѣстныхъ?[239]. Послѣ сего я не знаю куда они дѣлись. Яже не слыхалъ чтобъ кто уговаривалъ Кюхельбеккера ссадить Великаго Князя. —
Къ сему показанію вмѣсто Матроза Матвѣя Федорова не умѣющаго Грамотѣ писарь Степановъ руку приложилъ. —
№ 27.[править]
1826. Года 13 Мая[240], отъ Высочайше учрежденнаго Комитета Гвардейскаго Экипажа Матросу Алексѣю Куроптеву[241] вопросные пункты
14-го Декабря, во время возмущенія на Сенатской площади, одинъ изъ мятежниковъ, молодой человѣкъ высокій ростомъ въ партикулярномъ платьѣ, по фамиліи Кюхельбекеръ цѣлилъ изъ пистолета прежде въ Его Императорское Высочество великаго Князя Михаила Павловича а потомъ въ Генерала Воинова. Онъ Кюхельбекеръ говоритъ, что къ сему поступку побуждалъ его Пущинъ, также молодой высокаго роста человѣкъ въ партикулярномъ платьѣ, и что вызвавъ его съ другой стороны каре, || (л. 83 об.) говорилъ ему: не хочешъ ли ссадить Великаго Князя?
Противу сего обьясни по сущей истиннѣ:
а) видѣлъ ли ты, что бы Пущинъ вызывалъ Кюхельбекера съ другой стороны каре и побуждалъ его-стрѣлять въ Великаго Князя и Генерала Воинова, и какъ это было?
b) выстрѣлилъ ли Кюхельбекеръ и въ кого именно или пистолетъ его осекся?
c) Незамѣтилъ ли ты негодованія его, когда у него осѣкся пистолетъи старанія его поправить оный и выстрѣлить?
d) Кто удержалъ его за руку, когда онъ прицѣлился въ Его || (л. 84) Императорское Высочество? и не показалъ ли онъ при семъ случаѣ негодованія и намѣренія снова цѣлиться и выстрѣлить, или тогда же ушелъ въ противную сторону.
На сіи вопросы Показалъ[242]: а) не видѣлъ и не слышалъ чтобы кто вызывалъ Кюхельбеккера и поощрялъ его стрелять въ Великаго Князя Михаила Павловича и въ Генерала Войнова. — Когда Его Высочество подьѣхалъ къ Гвардейскому Экипажу, то съ зади того фаса къ которому онъ подъѣхалъ, подошелъ[243] одинъ молодой человѣкъ, высокаго росту, худощавый съ пистолетомъ въ рукѣ, (Кюхельбеккеръ); съ нимъ было еще человѣкъ до пяти въ партикулярныхъ платьяхъ[244] и одинъ молодой офицеръ въ шляпѣ съ бѣлымъ султаномъ, и въ шинелѣ съ краснымъ воротникомъ, почти[245] всѣ они были вооружены кинжалами. Кюхельбеккеръ прицѣлился въ великаго Князя, и въ. туже минуту матросъ Сафонъ Дорофѣевъ[246] вышибъ у него пистолетъ, а я и Матвѣй Федоровъ отогнали его прочъ къ Московскимъ; бывшіе съ Кюхельбеккеромъ подняли его пистолетъ, а мы трое ихъ тоже отогнали, молодой офицеръ съ бѣлымъ султаномъ, когда вышибли у Кюхельбекера пистолетъ, сказалъ намъ: «Ребята скорѣе бы дѣло кончили». — Когда подъѣхалъ Генералъ Войновъ, тѣже самые люди вышли впередъ и Кюхельбеккеръ[247] прицѣлился въ Генерала Войкова[248] и спустилъ курокъ, съ полки была вспышка, но пистолетъ не выпалилъ; бывшіе около его вышепомянутые люди[249], тотъ часъ насыпали ему пороху на полку; Гвардейскій же Экипажъ закричалъ Генералу чтобы онъ уѣхалъ; послѣ сего я уже не знаю куда дѣлся Кюхельбеккеръ. и, е, и d) отвѣты на сей вопросъ || (л. 84 об.) заключались въ предыдущемъ отвѣтѣ.
Къ сему показанію вмѣсто Матроса Алексѣя Куроптева за неумѣніемъ его грамотѣ Старшій писарь Гусевъ руку приложилъ.
№ 28 1).[править]
1826 года 15 4) Мая, отъ Высочайше Учрежденнаго Комитета Г. Коллежскому Ассесору Кюхельбекеру вопросный пунктъ.
Матросы Гвардейскаго Экипажа Дорофеевъ, Федоровъ и Куроптевъ, которые лично васъ знаютъ, показываютъ, что вовремя происходившаго на Сенатской площади неустройства, вы подойдя къ ихъ фасу съ зади, спрашивали у поручика Финляндскаго полка Цебрикова и у другаго офицера въ шинели и съ бѣлымъ султаномъ: «который великій князь?» — Одинъ изъ нихъ отвѣчалъ вамъ: съ чернымъ султаномъ; есть ли у тебя довольно пороху наполкѣ? есть довольно, отвѣчалъ другой; ну, такъ мѣть въ этотъ черный султанъ; это и есть Великій Князь. Вы прицѣлились въ Его Высочество; но Дорофеевъ ударилъ васъ порукѣ; пистолетъ выпалъ у васъ, но вы ухватили его, недопустивъ упасть на землю. Послѣ сего одинъ изъ означенныхъ двухъ офицеровъ сказалъ: погодите братцы, мы скорѣе дѣло кончимъ. Но матросы отогнали всѣхъ васъ.
Когда подъѣхалъ Генералъ Воиновъ, то вы съ Цебриковымъ и тѣмъ же (по показанію одного матроса) || (л. 85 об.) Конногвардейскимъ офицеромъ вышли впередъ. Вы прицѣлились въ Ген. Воинова; спустили курокъ, съ полки вспыхнуло; вы снова прицѣлились и опять небыло выстрѣла; тогда нѣкто, бывшій при васъ, въ партикулярномъ платьѣ, насыпалъ вамъ порохъ каполку пистолета.
Въ семъ случаѣ спрошенный Цебриковъ отвѣчаетъ, 1) что онъ невидалъ, когда вы прицѣливались въ Великаго Князя и когда матросъ вышибъ у Васъ пистолетъ; и не произносилъ означенныхъ словъ. 2-е) что онъ видѣлъ, когда вы спрашивали; который Воиновъ? отвѣчали вамъ офицеръ въ шинелѣ, съ бѣлымъ султаномъ, одинъ изъ статскихъ въ бѣкешѣ и въ круглой шляпѣи нѣкоторые изъ толпы: въ Генеральскомъ мундирѣ и бѣлымъ султаномъ. — 3) что онъ (Цебриковъ) увидѣвъ въ рукахъ вашихъ пистолетъ, поспѣшилъ пройти толпу, и слышалъ слова: "погодите братцы, мы скорѣе дѣло кончимъ. Слова сіи были сказаны || (л. 86) тѣмъ же статскимъ въ бѣкеши; онъ довольно высокаго роста, плотный изъ себя и лицемъ бѣловатъ. Онъ Цебриковъ замѣтилъ, что сей человѣкъ говорилъ вамъ это, какъ знакомому[250] человѣку.
Противу сего Комитетъ требуетъ истиннаго показанія вашего въ томъ:
а) Справедливо ли вышеизложенное показаніе матросовъ?
b) Кто именно былъ означенный офицеръ: Одоевскій или кто другой?
c) Кто указывалъ вамъ Великаго князя, спрашивалъ: есть ли порохъ и пр. и говорилъ мѣть въ него?
d) Кто произнесъ означенныя слова: погодите братцы и пр. Цебриковъ ли, или другой офицеръ, или же статскій въ бѣкеши и кто онъ именно?
e) При какомъ случаѣ были сказаны показанныя слова: тогдали, когда вы прицѣливались въ Великаго Князя, или тогда, когда мѣтили въ Генерала Воинова?
f) Кто и когда насыпалъ вамъ порохъ на полку?
№ 29.[править]
Отвѣты[251] на предложенные Высочайше-учрежденнымъ Комитетомъ вопросные Коллежскому Ассессору Кюхельбекеру Пункты.
1). Справедливоли показаніе Матросовъ?
а) Не помню, но не оспариваю, что я, можетъ быть, спрашивалъ: «который Великій Князь?» ибо точно не зналъ въ Лице Его Императорскаго Высочества. — У кого же могъ о томъ спрашивать, по чести увѣряю, что не помню. — По чести и совѣсти увѣряю, что я словъ: «Есть ли у тебя довольно пороху на полкѣ» и отвѣта на оныя вовсе не слыхалъ; — однакоже слово: черный султанъ исключаю! Мнѣ помнится, что кто-то мнѣ говорилъ, что В. К. съ чернымъ султаномъ[252][253].
b) Меня никто изъ Матросовъ не ударилъ по рукѣ: но одинъ изъ нихъ[254] рукою коснулся ствола пистолетнаго и покачалъ головою; пистолетъ не выпадалъ у меня изъ руки: я остался въ рядахъ Гвардейскаго Экипажа; но сталъ взводомъ ниже. (И то не скажу навѣрно; быть можетъ, я и остался на своемъ мѣстѣ)[255]. — Не слыхалъ я ни одного слова ни отъ кого изъ Матросовъ, которое бы могло бы меня заставить думать, что они хотятъ отогнать: меня ли или дру- || (л. 87 об.) гаго кого. — Помню еще, что другой Матросъ также покачалъ головою, тронувши меня за локоть руки: Этого втораго Матроса, я бы могъ узнать въ лице[256] въ первомъ моемъ показаніи я сказалъ, что отвели пистолетъ; слово отвели даже слишкомъ сильно; тотъ и другой Матросы съ большею робостію изъявили свое несогласіе и, если бы я точно имѣлъ убійственное намѣреніе, ихъ едва примѣтное сопротивленіе ни какъ[257] не[258] могло[259] мнѣ[260] воспрепятствовать въ томъ. Клянусь совѣстію и честію, что такъ все происходило, а не иначе. — Прошу очной ставки съ Матросами[261]. — Прощаю несчастнымъ Матросамъ, что они хотятъ на мой счетъ выслужиться: да проститъ имъ и Богъ! — Именъ ихъ я не знаю: но легко статься можетъ что они меня знаютъ; я живалъ бъ Гвардейскомъ Экипажѣ[262].
с) Цебрикова я вовсе не помню ни въ первомъ, ни во второмъ случаѣ. — Я прицѣлился въ Генерала Воинсьа, но съ полки не вспыхнуло; я[263] прицѣлился только разъ, а не два. — Никто мнѣ не насыпалъ пороху на полку Пистолета. — Клянусь честію и совѣстію, что все[264] было такъ, а не иначе. —
2.)[265] Кто именно былъ означенный Офицеръ: Одоевскій ли или кто другой? Я Одоевскаго, Каховскаго, Пущина, Бесту- || (л. 86) жена 4. (Адъютанта Вице-Адмирала Моллера) и одного Свитскаго или[266] Инженернаго Офицера (средняго росту, бѣлокураго, полагаю, что это Корниловичъ) помню при несчастномъ случаѣ съ Генераломъ Воиновымъ; но никакъ не могу сказать, какое кто въ ономъ принималъ участіе что я уже сказалъ на счетъ Пущина при очной съ нимъ ставкѣ[267]. — При первомъ же случаѣ съ Великимъ Княземъ помню въ лице[268] одного Пущина; — были и другіе, но кто? не знаю. Именно слова[269]: не тамъ! тамъ! — были произнесены, кажется, не Пущинымъ[270].
3.) Кто указывалъ мнѣ Великаго Князя и проч.? —
Я къ Пункту 1. приписалъ, что помню слово: черный султанъ; но словъ: мѣть въ него, не помню. Пущинъ мнѣ сказалъ: Voulez Vous faire descendre Michel (не называя Его Императорскаго Высочества: Grand-Duc; эту подробность я опустилъ въ моемъ первомъ показаніи.) Вотъ все, въ чемъ я по совѣсти могу свидѣтельствовать: слова же сіи были произнесены Пущинымъ, по французски[271], въ полголоса и не могли быть слышаны Матросами.
На счетъ Одоевскаго замѣчу, что онъ не былъ въ шинели, а просто въ сертукѣ. || (л. 88 сб.),
4.) Словъ: погодите Братцы и проч. я вовсе не слыхалъ: — Клянусь честію и совѣстію! — Примѣты, означенныя Цебриковымъ сходствуютъ, съ Пущинымъ; но Пущинъ не былъ въ Бекешѣ, а въ Шинели. —
5.) Я уже сказалъ, что никто не насыпалъ мнѣ пороху на полку. —
6.) Слова на счетъ Генерала Воинова: «Въ Генеральскомъ мундирѣ и съ бѣлымъ султаномъ» — помню; но не знаю кѣмъ были произнесены.
Въ заключеніе скажу и повторю, что послѣ несчастнаго Бызова Пущина я до того потерялся, что многое могло происходить вокругъ меня[272] не замѣченное мною. — Повторяю, что я очнулся не прежде, какъ когда услышалъ картечные выстрѣлы. — [273] Не скрываю, что мнѣ бы больно было назвать Одоевскаго, еслибы я Его помнилъ при случаѣ съ Великимъ Княземъ: но, назвавъ Пущина, съ которымъ я 15 лѣтъ знакомъ, съ кѣмъ я выросъ, съ кѣмъ я всегда былъ приятелемъ; я бы назвалъ и Одоевскаго. — Какая бы меня не ожидала участь, Свидѣтель мнѣ Богъ, что не могу дать другаго показанія, кромѣ даннаго[274] мною здѣсь, ни съ чемъ важномъ[275] не разнствующаго съ моимъ показаніемъ отъ 17. февраля. — Да поможетъ мнѣ Богъ! —
16. Маія 1826.
Генералъ ад: Чернышевъ.
№ 30 1).[править]
1) Вверху л. 89 пометка: — «Читано — 17-го Maiя». Показание написано Кюхельбекером собственноручно.
При вызовѣ, сдѣланномъ мнѣ на счетъ Его Императорскаго Высочества Великаго Князя Михаила Павловича, я помню одного только Пущина въ лице[276]: помню взглядъ его при томъ (смущенный и нѣсколько косащійся, потупленный), помню точныя слова его (voulez faire descendre Michel) помню звукъ его голоса (невѣрный и запинающійся) помню мѣсто, гдѣ этотъ несчастный вызовъ былъ мнѣ сдѣланъ (въ срединѣ проулка, находившагося между Каре Московцевъ и Каре Гвардейскаго Экипажа); вотъ почему при допросахъ, я показалъ и утверждалъ, что этотъ вызовъ сдѣланъ былъ мнѣ Пущинымъ. — Здѣсь еще разъ торжественно повторяю сіе мое показаніе. — Но при томъ прошу вторичной очной съ нимъ ставки; прошу, чтобъ при оной былъ и Одоевскій, — прошу, чтобъ || (л. 89 об.) эта бумага имъ обоимъ прочтена была. — Если мои Судіи во мнѣ предполагаютъ довольно черную душу, чтобы я могъ умышленно взводитъ на Пущина небывалое, то Одоевскій изобличитъ меня. — Онъ не захочетъ, чтобъ за его, Одоевскаго, вину — пострадалъ другой, невинный: повторяю, что съ его стороны Высочайше-Учрежденный Комитетъ не можетъ опасаться въ семъ случаѣ никакой утайки; сей злополучный юноша скорѣе собою пожертвуетъ другому, чѣмъ спасется гибелію невиннаго. —
Такъ! откровенно скажу: если бы я помнилъ Одоевскаго въ семъ случаѣ, я бы[277] старался его спасти; — но и я не вовсе лишенъ великодушныхъ чувствъ: я бы пожертвовалъ собою; я бы сказалъ: что безъ всякаго посторонняго[278] вызова самъ собою я посягнулъ[279] на жизнь Великаго Князя. Къ чему бы мнѣ обвинятъ безъ всякой для себя пользы, безъ всякой пользы для Одоевскаго[280] — невиннаго. Къ чему бы мнѣ теперь || (л. 90) просить очной ставки, которая — если Одоевскій виноватъ — непремѣнно погубитъ его? — Но я увѣренъ, что онъ точно въ семъ случаѣ совершенно чистъ.-- Къ чему бы — спрашиваю — скрывать мнѣ имя Цебрикова? Человѣка, мнѣ едва знакомаго? — Одоевскаго я бы предпочелъ Пущину, но не Цебрикова. —
Если же — не смотря на мою твердую увѣренность въ невинности Одоевскаго и Цебрикова и виновности Пущина[281], — окажется, что Пущинъ правъ, а они виноваты — [282]; да броситъ на меня камень первый тотъ, кто въ сердцѣ своемъ можетъ сказать: «я въ моихъ показаніяхъ былъ бы[283] осторожнѣе и совѣстливѣе»! Пусть тогда осудитъ меня судъ Человѣческій; есть другой Зудъ, предъ которымъ я надѣюсь въ семъ случаѣ оправдаться; Судъ Бога Гнѣвнаго, рука Коего на мнѣ слишкомъ тяжело отяготѣла и имя Коего страшусь употреблять всуе! — Если окажется, что Пущинъ правъ, — не крѣпость мое мѣсто, а домъ безумныхъ. —
17. Маія 1826.
Генералъ адъютантъ Чернышевъ. || (л. 91)
№ 31.[править]
Гдѣ воспитывались вы? если въ публичномъ заведеніи — то въ какомъ имянно, а ежели у родителей или родственниковъ — то кто были ваши учители и наставники?
Въ какихъ предмѣтахъ старались вы наиболѣе усовершенствоваться?
Неслушалиль сверхъ того особыхъ лекцій? въ какихъ наукахъ, когда, у кого и гдѣ имянно? Объяснивъ || (л. 91 об.) въ обоихъ послѣднихъ случаяхъ чьимъ курсомъ руководствовались вы въ изученіи наукъ?
Съ котораго времени и откуда заимствовали вы свободный образъ мыслей, т: е: отъ сообщества ли или внушеній другихъ, или отъ чтенія книгъ, или сочиненій въ рукописяхъ и какихъ имянно? кто способствовалъ укорененію въ васъ сихъ мыслей?
До 11-ти лѣтъ я воспитывался дома и не имѣлъ другихъ наставниковъ, кромѣ покойнаго отца моего, матери и старшей Сестры моей, вдовы Статскаго Совѣтника Глинки; потомъ поступилъ въ Пансіонъ, находившійся въ Лифляндскомъ городкѣ Верро при Уѣздномъ Училищѣ: настоятель онаго назывался Бринкманъ. Оттолѣ я поступилъ въ Императорскій Царско-Сельскій Лицей. —
До моего вступленія въ Лицей я страстно любилъ Математику и рисованіе: но въ Лицеѣ привязался наиболѣе къ изученію языковъ, Словесности и наукъ изящныхъ[286]. Въ Политическихъ Наукахъ я между моими товарищами былъ въ первомъ десяткѣ, но не изъ первыхъ.
Особыхъ Лекцій или, лучше сказать, публичныхъ же, но уже по выходѣ моемъ изъ || (л. 92 об.) Лицея, я слушалъ здѣсь въ С. Петербургѣ — Физику у Г. Соловьева въ 1818 или 1819 году; а въ Москвѣ въ 1824-омъ и въ началѣ 1825-аго года — Анатомію у Г. Профессора Лодера.
Руководствовался я въ Словесности и Эстетикѣ съ начала правилами Французской школы: Ла-Гарпа, Баттё и прочихъ. Но въ послѣдствіи оставилъ ихъ вовсе и держался преимущественно Нѣмцевъ, особенно же Шеллинга, Шлегеля и Лессинга. — Въ Физикѣ и Анатоміи я довольствовался тѣмъ, что у меня оставалось въ памяти по выслушаніи лекціи. —
Не могу съ точностію сказать когда и какъ родился во мнѣ свободный образъ мыслей. Я развился очень поздно: до Лицея я былъ ребенкомъ и едва ли[287] думалъ о предмѣтахъ Политическихъ. — По выпускѣ изъ онаго до самаго моего Путешествія за границу въ 1820-омъ году, — я повторялъ и говорилъ то, что тогда повторяла и говорила || (л. 93) сплошь вся почти молодежь (и не только молодежь) — не болѣе и не менѣе; между тѣмъ увѣряю по чести, что я только былъ увлеченъ общимъ потокомъ и не имѣлъ никакихъ опредѣленныхъ, ясныхъ понятій на счетъ предмѣтовъ, которые я считалъ совершенно чуждыми моихъ любимыхъ занятій. — Возвратясь изъ за границы и замѣтивъ, что моя неосторожность мнѣ повредила, я рѣшился разорвать[288] мои прежнія связи и оправдать себя въ глазахъ Правительства: чему могутъ служить доказательствомъ и письма мои и разговоры мои и все мое поведеніе до самаго моего, несчастнаго приѣзда въ С. Петербургъ, гдѣ я, въ наказаніе, какъ полагаю за грѣхи мои, за поступки неподлежащіе человѣческому взысканію, — былъ преданъ Провидѣніемъ въ руки гибели и ослѣпленія. Брать мой можетъ засвидѣтельствовать, что на Его истинно дружеское увѣщаніе быть осторожнымъ, я ему отвѣчалъ во время нашей[289] поѣздки изъ Смоленской Губерніи сюда: «у меня не будетъ другаго друга здѣсь, кромѣ тебя и не будетъ знакомыхъ, кромѣ твоихъ || (л. 93 об.) приятелей». Я и не обновилъ моихъ прежнихъ связей; но во время[290] крейсерства, въ которое былъ откамандированъ мой другъ и братъ, — сблизился съ Рылѣевымъ и Одоевскимъ; но не Рылѣевъ и не Одоевскій увлекли меня: я впалъ въ прежнія заблужденія, потому что Богу такъ угодно было; потому что я созрѣлъ на кару и пагубу, не внявъ голосу моего Господа, звавшаго меня и не устававшаго звать меня. —
P. S. Почтенный воспитатель мой, Егоръ Антоновичъ Энгельгардъ вѣрно не откажется предъявить письма мои къ нему; особенно я бы желалъ, чтобы Высочайше-учрежденный[291] прочелъ два, одно, которое я написалъ къ нему, когда переслалъ ему мою трагедію (я хотѣлъ ее посвятить въ Бозѣ почивающему Государю Императору); другое, сопровождавшее[292] первую Лекцію о Россійской Словесности, читанную мною въ Королевскомъ Аѳнеѣ въ Парижѣ. Эти оба письма отъ 1823.-яго году — и надѣюсь, докажутъ, что я точно желалъ и хотѣлъ, нелицемѣрно заслужить милость Правительства.
2. Іюня 1826-аго года.
Генералъ ад: Чернышевъ. || (л. 95)[293]
№ 32.[править]
Выписка показаніи, на коллежского Ассесора Кюхельбекера.
А: Бестужевъ. К. А. Кюхельбекеръ къ обществу не принадлежалъ до конца дѣла, думаетъ потому, что онѣ щитали его сумазброднымъ и вѣроятно К. Одоевскій принялъ ево. Ходилъ онъ тутъ съ Пистолетомъ, и помнитъ что когда онъ съкомандовалъ на плечо, онъ повторилъ команду, но онъ сказалъ ему, чтобъ онъ не мѣшался, что его не послушаютъ, еще спросилъ онъ ево, гдѣ Великій Князь Михаилъ Павловичъ, потому что онъ близорукъ и худо слышить[294], и что съ нимъ сдѣлалось совѣршенно не знаетъ. (25.) С. 12. —
Судгофъ. Такъ какъ роты въ большомъ безпорядкѣ, къ нимъ подошли, то Судгофъ приказалъ имъ строится по ротно, въ сію минуту услышалъ выстрѣлъ изъ Пистолета, и видѣлъ Стюрлера бѣжавшаго назадъ поддерживая свой бокъ и преслѣдуемый нѣсколькими людьми во фракахъ со шпагами и Пистолетами, между коими замѣтилъ Каховскаго и Кюхельбекера, во время сего произшествія многіе люди во фракахъ подстрекали людей. (2.) С. 2. 1-го Пок.
Рылѣевъ. Членъ общества (20.) С. 1. наобор:
Вильгельмъ Кюхельбекеръ принять[295] въ Общество имъ Рылѣевымъ. С. 3 наоб. || (л. 95 об.)
К. А. Пущинъ. Членъ Общество[296]. (36.) С. 1. наобор:
Кюхельбекера видѣлъ на площади съ Пистолетомъ при войскѣ. С. 10.
Когда ковалерія двинулась на чернь, тогда Пущинъ принялъ команду, и переднему фасу карѣ съкомандовалъ взять ружья отъ ноги, при семъ случаѣ, Кюхельбекеръ подошелъ къ нему, и совѣтывалъ, чтобъ онъ надѣлъ какой нибудь мундиръ и командовалъ, Пущинъ отвѣчалъ что предложеніе ево весьма странно. С. 17 наобор:
К. Одоевскій. Кюхельбекеръ былъ боленъ и занималъ сырую квартиру, по обширности ево квартирѣ предложилъ ему у себя комнату и онъ перешолъ (30.) С. 6 наобор:
И въ малое время пребыванія его у нево ни о чемъ иномъ не говорилъ, какъ только о Поэзіи, и ничего не дѣлалъ, какъ только писалъ стихи. С. 6. наоб:
Малютинъ. 10-го или 11 числа былъ вечеромъ у Рылѣева часа два, въ продолженіи которыхъ приѣжжали къ нему, Оболенской, Одоевской, А. Бестужевъ, Кюхельбекеръ и Пущинъ въ 2. Пока:
Оржицкій. Бодиско 2-й. Членъ Общества (62.) С. 6.
былъ свидѣтелемъ бодиско 2. когда корпусной командиръ Воиновъ уговаривалъ людей что бы принять присягу то вышедшій изъ толпы Кюхельбекеръ цѣлилъ ево пистолетомъ, но къ щастію кремень осекся, и онъ скрылся въ толпѣ народа. () 2. По: Пу: 11. || (л. 96)
Дивовъ. На Площади между вооруженными людьми видѣлъ Кюхельбекера, который хотѣлъ выстрѣлить въ корпуснаго Командира; но къ щастью[297] кремѣнь осекся и онъ скрылся въ толпѣ. () 1-го Пок: Пу: 11.
Видѣлъ какъ Кюхельбекеръ раздовалъ пистолеты и цѣлилъ въ корпуснаго командира. С. 9.
Однажды приѣхали изъ С. Петербурга въ кронштатъ Рылѣевъ, Бестужевъ 2. Одоевскій Кюхельбекеръ 1. Завалишинъ и отставной гусаръ Оржицкій, приглашены были къ Кюхельбекеру[298] 2. обѣдать, но такъ какъ до ихъ ухода былъ тутъ же К. Л. Козинъ, то сіе можетъ быть удержало противъ правительства разговора и послѣ обѣда осматривая гавань. С. 15. —
Бѣляевъ. Видѣлъ какъ осекся у нево Кюхельбекера Пистолетъ противъ Генерала Воинова и онъ ушелъ. () С. 21. наоб: Пу: 9.
Глѣбовъ. С. 3 4 С. наоб: Каховской и Кюхельбекеръ кричали Ура Константину Павловичу. Пун: 5. С. 4. наобор: || (л. 97)
№ 33 1).[править]
1) Вверху л. 97 пометка: «Получено по полудни къ 6 часамъ Іюля 2. дня 1826 году» и рукой А. И. Татищева: «секретно».
Комендантъ С. Петербургской Крѣпости Господинъ Генералъ Адъютантъ Сукинъ препроводилъ ко мнѣ дополнительное показаніе преданнаго Верховному Уголовному Суду Коллежскаго Ассесора Кюхельбекера, написанье имъ съ Высочайшаго дозволенія.
Сіе показаніе, какъ подлежащее разсмотрѣнію Упомянута[299] Суда, долгомъ поставляю препроводить къ Вашей Свѣтлости, имѣя честь быть съ совершеннымъ почтеніемъ и преданностію.
Вашей Свѣтлости
всепокорнѣйшій слуга Александръ Татищевъ[300].
№ 854.
2. Іюля 1826.
Его Свѣтлости Князь П. В. Лопухину. || (л. 98)
№ 34 1).[править]
1) Вверху л. 98 пометка: «Получено 2-го Іюля 1826». Все Показание написано Кюхельбекером собственноручно.
Въ продолженіи всего времени, въ которое нахожусь подъ слѣдствіемъ, я старался во 1-хъ чистосердечнымъ признаніемъ въ моихъ заблужденіяхъ и преступленіяхъ заслужить милосердіе Божіе и Государево; во 2-хъ быть въ моихъ показаніяхъ по возможности точнымъ, чтобы не быть неумышленно виновникомъ несчастія другихъ. Но иногда память измѣняла мнѣ: потому то я иногда принужденнымъ находился дополнять сказанное мною. — Да проститъ Высочайше-учрежденный Комитетъ больному болѣзнь его (иначе не могу назвать безпамятства моего) и да не назовутъ этого безпамятства злою волею! — Въ послѣдній, надѣюсь на Господа, — разъ прибѣгаю въ семъ отношеніи къ снизхожденію Высочайше-учрежденнаго Комитета. — Приступаю къ дѣлу. —
Во 1-хъ считаю необходимымъ торжественно объявить, что братъ мой Михайло Кюхель-|| (л. 98 об.) бекеръ никогда не раздѣлялъ моихъ заблужденій; онъ напротивъ всегда и во всякомъ случаѣ удерживалъ меня, всегда и во всякомъ случаѣ удерживалъ находившихся подъ его начальствомъ молодыхъ офицеровъ, отъ рѣчей необдуманныхъ, а, гдѣ могъ, предостерегалъ и сверстниковъ. Сему я не разъ былъ свидѣтелемъ. Знаю, что здѣсь свидѣтельство мое можетъ показаться сомнительнымъ: ибо я братъ ему; но ссылаюсь на весь корпусъ офицеровъ Гвардейскаго Экипажа. —
Во 2-хъ я долженъ объявить, что я вовсе не замѣтилъ, чтобы Московскій, незнакомый мнѣ Офицеръ, съ которымъ я говорилъ въ Казармахъ (на дворѣ оныхъ) Московскаго полку, одобрялъ происходившаго неустройства. Скорѣе я замѣтилъ противное: ибо, выслушавъ меня и постоявъ минуту на своемъ мѣстѣ, онъ шагнулъ впередъ и сталъ говорить съ какимъ-то, если не ошибаюсь, Преображенскимъ Полковникомъ: что самое и заставило меня удалиться въ опасеніи быть задержаннымъ. — Сіе мое пока- || (л. 99) заніе считаю особенно потому необходимымъ, что 9. февраля, когда я разсказывалъ сей случай въ присутствіи Высочайше-учрежденнаго Комитета, — мои слова произвели, если не ошибаюсь, невыгодное для вышесказаннаго офицера впечатлѣніе. —
Въ Заключеніе, — ибо уже не могу надѣяться, чтобы мнѣ еще позволено было писать въ Высочайше-учрежденный Комитетъ — осмѣлюсь своея обратить вниманіе Судей моихъ на разстройство способностей душевныхъ и тѣлесныхъ нижеподписавшагося, съ тѣмъ: чтобы сіе послужило въ пользу не мнѣ самому (за меня самаго лучшій ходотай милосердіе моего Всемилостивѣйшаго Государя), но тѣмъ, которые бы могли пострадать отъ показаній моихъ. —
Первое между ними мѣсто занимаетъ Иванъ Пущинъ (Коллежскій Ассесоръ). Тяжело лежитъ онъ на душѣ моей: сто разъ я готовъ былъ взять назадъ мое о немъ показаніе; но — слова его, мѣсто, гдѣ ихъ говорилъ, лице, движеніе съ которыми ихъ говорилъ — всякій разъ оживали предо мною: я вспоминалъ мать свою и чувство- || (л. 99 об.) валъ, что не смѣю собою жертвовать.
При всемъ томъ признаюсь, что я бы долженъ былъ, прежде, чѣмъ въ первый разъ назвалъ несчастнаго Пущина вспомнить, какъ часто меня ослѣпляло мое воображеніе. Но меня спрашивалъ на вторый день по моемъ приѣздѣ въ С. Петербургъ мой Государь, котораго несказанную милость и здѣсь каждый день познаю опытомъ и благословляю! — Онъ различитъ безумца отъ злодѣя, клеветника отъ того, который первый самъ обманутъ (Если только въ семъ случаѣ обманутъ?) — Итакъ не могу взять[301] назадъ моего показанія на счетъ Пущина; я точно увѣренъ, что онъ мнѣ сдѣлалъ тотъ несчастный вызовъ, въ которомъ я его обвинилъ: но что значитъ моя увѣренность? —
Совѣсть моя мнѣ свидѣтельствуетъ, что я руководствовался въ продолженіи всего времени, какъ нахожусь подъ судомъ, чистосердечіемъ: не раскаиваюсь въ ономъ; Господь ввѣрилъ Судьбу мою Государю Милосердому. —
Сего 1-аго Іюля 1826-аго года.
1) И конце дела помечено: «Всего переномерованныхъ листовъ сто шесть и сверхъ того въ началѣ опись. Надворный Совѣтникъ Ивановскій».
№ 35.[править]
| О Колежскомъ Ассесорѣ Кюхельбекерѣ[302] |
Кюхельбекеръ лично участвовалъ въ произшествіи 14. Декабря и послѣ онаго скрывался побѣгомъ въ разныхъ мѣстахъ, переодевшись въ платье своего человѣка и съ ложнымъ видомъ, даннымъ изъ Скачковскаго волостнаго правленія экономическому крестьянину Алексѣеву въ 1823. Году, въ коемъ онъ переправилъ годъ на прошедшій 1825. По поимкѣ его въ Варшавѣ онъ не сознался въ отобранномъ тамъ допросѣ, что принадлежалъ тайному обществу; но здѣсь показалъ, что принятъ въ оное Рылѣевымъ въ послѣднихъ числахъ || (л. 1 об.) Ноября мѣсяца, и ему открыта цѣль введеніе конституціи, но не сказано, когда и какъ; а онъ считая это весьма отдаленнымъ и полагая достиженіе не иначѣ какъ средствами, не противными видамъ Правительства, не могъ узнать о томъ сколько по краткости времени отъ принятія его до возмущенія, столько и потому, что по правиламъ общества онъ обязанъ былъ не любопытствовать; и такъ ни о пространствѣ онаго, ни о средствахъ, замыслахъ" и дѣйствіяхъ ни какого свѣденія не имѣлъ, да и члены ему извѣстны || (л. 2) были только Рылѣевъ и Князь Одоевскій, у котораго онъ жилъ. На совѣщаніяхъ никогда не былъ и даже о возмущеніи 14. Декабря предварительно ничего не слыхалъ; въ доказательство представляетъ то, что 14.-то Декабря предполагалъ быть у Князя Еристова, пригласившаго его къ себѣ на сей день, (съ нимъ хотѣлъ издать къ свѣтлому празднику Альманахъ); но неожиданно получилъ отъ Рылѣева записку (сіе подтверждаетъ и человѣкъ его), въ слѣдствіе которой онъ пошелъ къ нему и сдѣлался слѣпымъ орудіемъ ихъ || (л. 2 об.) замысловъ, предполагая дѣйствовать для поддержанія присяги, данной Цесаревичу. Во время участія въ самомъ произшествіи дѣйствія его состояли въ слѣдующемъ. 1-е) по полученіи записки отъ Рылѣева пошелъ онъ къ нему, гдѣ узнавъ о новой присягѣ и упорствѣ войскъ къ принятію оной, и что полки будутъ собираться на Сенатскую площадь, онъ принялъ живѣйшее участіе и посѣщалъ, до присоединенія своего къ толпѣ, собравшейся на площади, сперьва Гвардейской Экипажъ, а потомъ Московской полкъ. И (л 3) 2-е) во время присоединенія къ толпѣ онъ былъ вооруженъ пистолетомъ. 3-е) Прежде пришествія Экипажа былъ посыланъ Пущинымъ къ Князю Трубецкому въ домъ Лаваля, но его не отыскалъ. 4-е) По прибытіи Его Высочества Михаила Павловича и Корпуснаго Командира Воинова цѣлился, по внушенію Пущина, сперьва въ его Высочество, причемъ солдатъ оттолкнулъ его руку, а потомъ въ Корпуснаго командира; но пистолетъ осѣкся. Означенное дѣйствіе свое оправдываетъ тѣмъ, что во время || (л. 3об.) поѣздки его въ Московской полкъ, былъ опрокинутъ извощикомъ на снѣгъ, отъ чего пистолетъ его подмокъ и сдѣлался къ выстрѣлу неспособнымъ[303]. По сей причинѣ, бывъ узѣренъ въ неспособности пистолета къ выстрѣлу, безъ точнаго намѣренія нанести ударъ, ни Его Высочеству ни Генералу Воинову, онъ хотѣлъ только выиграть время и съ умышленною неловкостію метался изъ стороны въ сторону съ тѣмъ, что бы другой кто съ лучшимъ оружіемъ и съ большею готовностію не заступилъ его мѣста. Въ подкрѣпленіе сего показанія приводитъ || (л. 4) слѣдующія обстоятельства: а) добровольное сознаніе съ перваго разу, что онъ цѣлился въ Его Высочество, и что если бы его дѣйствіе было слѣдствіемъ точнаго намѣренія, то неужели бы не употребилъ послѣднихъ усилій къ отрицанію отъ онаго? b) Что еслибы чувствовалъ за собою столь преступное намѣреніе въ такомъ видѣ, въ какомъ обвиняется, то какъ бы осмѣлился надѣяться на помилованіе чрезъ ходатайство особы Его Высочества, коего назвалъ сестрѣ своей, когда она спросила къ кому прибѣгнуть, чтобъ || (л. 4об.) испросить обоимъ братьямъ[304] ея помилованіе? c) что зная горячую братскую нѣжность Цесаревича къ Великому Князю Михаилу Павловичу рѣшился ли бы на появленіе къ Его Высочеству Цесаревичу съ испрашиваніемъ помилованія себѣ и всѣмъ своимъ товарищамъ, если бы незналъ себя чистымъ отъ всякой кровной вины, каковое намѣреніе и надежда на Его Высочество извѣстны помѣщику Лаврову, къ коему заѣзжалъ на дорогѣ во время побѣга, и человѣку его Кюхельбекера. d) что онъ безъ сей надежды скрылся || (л. 5) бы за Границею въ Австрію или Швецію, — отъ чего однако она одна удержала его, а не недостатокъ 1500 р., какъ показываетъ его человѣкъ, просимыхъ будто бы жидами для перевоза его въ чужіе край; ибо съ ними о семъ не говорилъ, а помнится ему, что сказывалъ однажды человѣку, при сомнѣніи на счетъ польской границы, что еслибы имѣли[305] 1000 или 2000 рублей, то вѣрно жиды взялись бы перевести за польскую границу, каковыя слова основывалъ на корыстолюбіи жидовъ, а не на разговорѣ, вовсе съ ними не бывшемъ. — || (л. 5 об.) e) что пистолетъ его дѣйствительно подмокъ, свидѣтельствуется извощикомъ его везшимъ, если бы возможно было его отыскать, для чего описываетъ его примѣты. g) Что пистолетъ сей былъ имъ брошенъ послѣ произшествія въ лѣсахъ при Исакіевской церкви, и если онъ найденъ полиціею, то можно удостовѣриться былъ ли онъ заряженъ; ибо онъ самъ его незаряжалъ, и кажется ему, что и Одоевскій, у котораго взялъ сей пистолетъ[306] имѣлъ его не заряженнымъ. Далѣе о дѣйствіяхъ своихъ объясняетъ, что по разсѣяніи || (л. 6) толпы пушечными выстрѣлами, онъ хотѣлъ построить Гвардейской Экипажъ и пойти на штыки, почитая бѣгство постыднымъ; но его непослушались. Изъ показаній другихъ, ничего болѣе не видно, какъ то въ чемъ онъ самъ сознался; Рылѣевъ же говоритъ, что Кюхельбекеръ принятъ въ общество дней за 5-ть до произшествія. Кюхельбекеръ на очной ставкѣ съ Пущинымъ не уличилъ его въ томъ, чтобы сей послѣдній возбуждалъ его стрелять въ Великаго Князя Михаила Павловича и Генерала Воинова. Правитель дѣлъ Боровковъ. |
Дело В. К. Кюхельбекера.[править]
Необычайная судьба Кюхельбекера, именно его бегство и попытка пробраться в Варшаву — наложили свой особый оттенок на все следственное дело о Кюхельбекере.
Ввиду того, что в начале его дела наблюдается некоторая непоследовательность, необходимо привести некоторые данные, касающиеся этого эпизода в жизни Кюхельбекера.
Кюхельбекер покинул Петербург вечером 14 декабря и был арестован в Варшаве только 19 января, — следовательно, он оставался необнаруженный более месяца. Как видно из следственного дела, первоначально — 18 января — был арестован и допрошен в Гродно слуга Кюхельбекера — Балашов (в изд. № 7а), а на следующий день — 19 января — и сам Кюхельбекер в Варшаве, при чем он там же и был первоначально допрошен (в изд. № 2). Таким образом почти одновременно возникли два дела или, точнее, — дело о Кюхельбекере в первой своей стадии пошло по двум каналам. Балашова после гродненского допроса переслали в Варшаву и там 24 января вторично допросили (в изд. № 9). Между тем, Кюхельбекер еще до этого — 20 января — был направлен из Варшавы в Петербург[307]; на второй день после приезда он, по его словам (в изд. № 34), был допрошен Николаем и после этого был допрошен Левашовым (в изд. № 1). Таким образом наблюдается известный параллелизм: и слуга и господин — каждый были допрашиваемы дважды: первый в Гродно и Варшаве, второй — в Варшаве и Петербурге. Картина этой симметричности увеличивается еще тем, что у того и другого было найдено по подложному виду: у молодого 22-летнего крестьянского парня Балашова — на имя 50-летнего отставного солдата из дворян — Закревского (в изд. № 10), у самого Кюхельбекера — на имя плотника Ивана Подмастерникова (в изд. № 4).
Это — главные части; между ними вкраплены ведомственные бумаги, отношения и рапорты тогдашних властей и должностных лиц, при чем все эти документы имеют характер сопроводительных бумаг, а именно: 1) три рапорта Константина Павловича: а) на имя Николая о поимке Кюхельбекера от 20 января 1826 г. (в изд. № 3), в) на имя Дибича о том же (в изд. № 5), с) на имя Дибича о поимке Балашова от 25 января (в изд. № 8); 2) рапорт ген. Римского-Корсакова о поимке Балашова (в изд. № 7).
Следуя естественному ходу событий, отдельные документы, входящие в состав следственного дела Кюхельбекера, пришлось расположить в настоящей издании в несколько ином порядке, чем тот, в каком они приведены в рукописи, а именно:
А. Первый допрос Балашова в Гродно,
1) Рапорт ген. Корсакова о поимке Балашова (в изд. № 7), так как этот рапорт служит сопроводительной бумагой, при которой было прислано;
2) Показание Балашова в Гродно 19 января 1826 г. (в изд. № 7a); а в силу того, что в этом показании Балашов упоминает (стр. 138) о тех двух видах, которые были найдены у него, то вполне уместно присоединить их к предыдущему как приложение к № 7а, а именно:
3) Паспорт на имя Закревского (в изд. № 10).
4) Увольнительное письмо от сестры Кюхельбекера (в изд. № 11).
B. Первый допрос Кюхельбекера в Варшаве.
1) Рапорт в. к. Константина Николаю о поимке Кюхельбекера 20 янв. 1826 г.(в изд. № 3).
2) Рапорт в. к. к Дибичу о том же (в изд. № 5).
3) Допрос Кюхельбекера в Варшаве 19 января (в изд. № 2).
4) Дополнит. вопрос по поводу Кюхельбекера в Варшаве (в изд. Ns 6).
5) Удостоверение на имя плотника Подмастеринкова (в изд. Лг 4,).
C. Второй допрос Балашова в Варшаве.
1) Отношение в. к. Константина о поимке Балашова (в изд. № 8).
2) Допрос Балашова в Варшаве 24 января (в изд. № 9).
D. Далее открывается ряд бумаг, имеющих отношение к допросам Кюхельбекера в Петербурге.
1) Допрос, снятый ген. Левашовым (в изд. № 1).
2) Письмо Кюхельбекера на имя Левашова от 3 февраля 1826 г. (в изд. № 12) и т. д.
Таким образом в начале дела Кюхельбекера отдельные документы удобнее разместить в такой последовательности: №№ 7, 7а, 10, 11, 3, 5, 2, 6, 4, 8, 9, 1, 12 й т. д. без изменения порядка в дальнейшем.
Вышеизложенными обстоятельствами объясняются многие особенности, следственного дела Кюхельбекера. Прежде всего его дело, как дело привлеченного к следствию уже позже других, носит на себе сравнительно большой номер, именно № 190, под каковым и цитируется в «выборках показаний». Далее, мы видим, что в это дело привлечен целый ряд бумаг и документов, имеющих отношение к попытке бегства Кюхельбекера. Но надо заметать, что в печатаемое здесь следственное дело вошли не все бумаги, касающиеся его бегства и ареста в Варшаве, а только часть их, какую, очевидно, Комитет счел нужный непосредственно присоединить к делу Кюхельбекера, при чем они не вполне правильно были подшиты к делу. О других бумагах в следственном деле только упоминается, хотя самые бумаги здесь не приведены.
Переходя к отдельным документам, прежде всего отметим, что в начале дела Кюхельбекера мы не находим копии с послужного списка, хотя известно, что Кюхельбекер принадлежал к числу лиц служащих, напр., одно время (1817—1820 гг.) он служил по министерству иностранных дел.
По своему происхождению все бумаги, находящиеся в начале дела Кюхельбекера, по своим отличительный признакам, и внутренним и внешним, можно для удобства рассмотрения разделить на три особых типа, именно: а) бумаги юго-западные — варшавские и гродненские; б) бумаги петербургские и в) бумаги провинциального происхождения. Сначала остановимся на содержании бумаг первых двух типов и прежде всего на параллельных допросах Балашова в Гродно и Варшаве и Кюхельбекера в Варшаве и Петербурга. Гродненские допросы, написанные писарями, между прочим отличаются особенностями своего языка: местами мы встречаем здесь юго-западные написания, напр., Рылеев и т. п. Варшавские показания Балашова гораздо полнее, чем показания гродненские. Относительно показаний Кюхельбекера можно заметать, что варшавские его показания гораздо обширнее, богаче и ярче, чем первые его показания, данные в Петербурге пред ген. Левашовым.
Относительно варшавский допросов Кюхельбекера надо заметать, что вопросы в них поставлены очень суммарно; вот почему получается впечатление, что Кюхельбекер иногда говорит о том, о чем ничего не упоминается в вопросах; напр., в вопросе ясно не выражено требование властей, чтобы он перечислил имена лиц ему известных. А в своем ответе он распространяется о своем знакомстве с Горским, имени которого вовсе не упоминается в вопросе, хотя при этом сам Кюхельбекер ссылается на какие-то вопросы: «на вопрос о знакомстве с бывшим вице-губернатором Горским отвечаю» (стр. 142).
Среди варшавских бумаг о Кюхельбекере следует остановиться на той, которая воспроизведена под № 6. Она написана, несомненно, в Варшаве кем-то из лиц, участвовавших в поимке Кюхельбекера; автор ее прямо говорит: «по проезде моем для отыскания Кюхельбекера…» и т. д. Но это дознание дошло до нас не в целом своем виде; сохранился всего лишь только один лист; окончания же и подписи лица, давшего эти сведения, нет.
Что касается до внешности, то варшавские бумаги отличаются от петербургских целым рядом признаков, не говоря уже о филигранях. На всех бумагах, писанных в Варшаве, в конце каждого листа проставлено то слово, с которого начинается новый лист — прием известный нам из графики XVII и XVIII в.в.; далее все варшавские бумаги писаны необычайно аккуратно и чисто: видно, что канцелярская часть там стояла на высоте; из числа этих варшавских бумаг обращает на себя внимание — № 3 — рапорт в. к. Константина Николаю Павловичу; он написан на нижней половине каждой страницы, при чем верхняя оставлена чистой; написан он весьма тщательно, четко и в этом отношении представляет яркий контраст с собственноручной подписью в. к., который писал крайне неразборчиво и мелко. Дополним еще, что все бумаги, как исходящие от него, так и направленные к нему, сшиты особыми шелковыми нитками — теми же, какими сшиты «резюме».
Особую группу между варшавскими и петербургскими бумагами представляют бумаги провинциального происхождения. Это именно 3 удостоверения личности; первое из них — № 4 — свидетельство, выданное из Скачковского волостного управления (Скачково — село недалеко от г. Духовщины Смоленской губ.), написано на серой грубой бумаге в 1/4 д. л.; на этой бумаге сохранились водяные знаки: Ф и две цифры, обозначающие год, —18; две другие цифры должны находиться на второй половине этого листа, до нас недошедшей. Это свидетельство имеет в правой нижнем углу черную печать (краской), где под изображением государственного герба идет оттиск белыми буквами на черной фоне: «села Скачковского волос».
Особенный интерес представляет поправка в цифре года: сам Кюхельбекер говорит, что исправил цифру 1823 на 1825 год. При внимательной осмотре последней цифры можно установить, что эта подправка сделана весьма тщательно, следов исправления почти незаметно, лишь только наблюдается легкая подчистка бумаги.
К тому же типу провинциальных бумаг относится и № 11 — отпускная С. Балашову, данная ему Ю. К. Глинкой 28 декабря 1825 г. Написана она на четвертке, при чем бумага имеет по краям золотой обрез; водяных знаков на ней не имеется. На этой отпускной ясно видны следы сгибов, при чем внешняя сторона одного из сгибов сильно замаслена и засалена; там, где приходились сгибы, документ порван и представляет ветхий вид. Интересен сн и по своей дате: 28 декабря 1825 г. Эта дата указывает время, когда Кюхельбекер имел свидание с своей сестрой.
3-й документ — № 10 — увольнительный билет на имя Закревского. По месту своего написания он относится к петербургский бумагам, но по времени он принадлежит первый годам XIX в. Он написан как и все отпускные («абшид»), начиная с Петровской эпохи, — вдоль листа, на синей бумаге, с водяными знаками: на одной стороне листа — герб гор. Ярославля, на другой — буквы Я. М. Б. С. Я. и внизу листа год: 1801, т.-е. весьма близко примыкает к № 3579 по изданию Н. Лихачева[308]. Полковая печать из красного сургуча растрескалась и наполовину обсыпалась. На обратной стороне, где находится запись о том, что этот паспорт был записан в книгу при Велижском нижнем земском суде, находим другую печать, оттиснутую черной краской с изображением двуглавого орла с надписью вокруг, где можно разобрать: «велижского… суда».
Обращаемся теперь к тем протоколам Следственного Комитета, где речь идет о показаниях, данных Кюхельбекером во время следствия.
Первый допрос, снятый с Кюхельбекера Левашовым (в изд. № 1), был заслушай в 45 заседании 30 января 1826 г., при чем Комитет положил, — показания кол. ас. Кюхельбекера «взять в соображение». Но не прошло и трех дней, как Кюхельбекер, встревоженный тем, что в предыдущей своем показании Левашову упомянул о двух офицерах Конной гвардии — Виламове и Малиновском, — спохватывается и пишет по этому поводу письмо Левашову (в изд. № 12). Это чувство щепетильности и даже мнительности, чувство мучительного сомнения, не причинил ли он вред своими показаниями тому или другому лицу, наблюдается в деле Кюхельбекера весьма часто (ср. № 21 — относительно Льва-Пушкина).
Многое в показаниях Кюхельбекера объясняется и его рассеянностью, о которой упоминает как он сам, так и его друзья; например, он забывает во время своих показаний разные подробности и поэтому (напр., № 14) потом исписывает целые листы, перечисляя дополнительно эти забытые «подробности», при чем эти дополнительные его показания выходят у него гораздо полнее, чем основное его показание.
Наконец, следует отметить, что Кюхельбекер и его судьи говорили на разных языках и потому иногда не были понятны друг другу. Кюхельбекер сам говорит о себе, что «он — поэт», что ему мало знаком язык, принятый на судах.
Что касается стиля его показаний, то, несмотря на некоторую логическую непоследовательность, его показания вообще написаны обработанный языком, свидетельствующим в авторе человека с задатками литературного таланта.
Прежде чем перейти к дальнейшему, остановимся на № 14, о котором говорено было выше. Это — дополнительное показание Кюхельбекера, но, к сожалению, на нем не сохранилось даты. Как видно из текста, Кюхельбекер старался придать ему несколько иной вид сравнительно с тем, как оно читается в рукописи; а именно против некоторых отделов он проставил цифры для обозначения порядка, в хаком должны следовать части этого дополнения одна за другой; но однако же этой работы он, очевидно, за спешностью проделать до конца не успел, так, напр., совершенно отсутствует здесь пункт 3-й.
Обращаемся к его дальнейшим показаниям. Первый допрос Комитетом был произведен в 54 заседании 9 февраля, при чем Кюхельбекер в своем изустной показании «обнаружил некоторые подробности, относящиеся к происшествию 14 декабря». Комитет решил дать ему вопросные пункты — те самые, которые мы имеем в издании под № 15. Ответ на эти пункты, обширный по своему объему, Кюхельбекер окончил писать 17 февраля (в изд. № 16). Он был заслушай в 68 заседании 23 февраля, при чем Комитет сделал такую характеристику этого ответа: «пространное повторение словесного показания, в коем описывает происшествие 14 декабря, но никаких новых обстоятельств не раскрывает». О следующем дополнительном допросе от 25 февраля (№ 18) — в протоколах Комитета не записано вовсе. А через месяц Кюхельбекер сам без всякого запроса со стороны Комитета направляет в последний свое показание от 27 марта (в изд. № 19). Заслушав его в 88 своем заседании Комитет лаконически определяет его словами: «ничтожное дополнение».
Центральный пунктом в деле Кюхельбекера является № 20 — очная ставка между Кюхельбекером и Пущиным, которого первый винит в том, что Пущин предложил ему на Петровской площади произвести выстрел сначала в вел. князя Михаила Павловича, потом в ген. Воинова. В протоколе Комитета мы находим такую запись относительно этой ставки: «Кюхельбекер утверждая, что 14 декабря, когда е. и. в. в. кн. Михаил Павлович подъехал к Гвардейскому Экипажу, то Пущин спросил Кюхельбекера: может ли он ссадить его из пистолета. На что он мнимо и согласился, зная, что порох на полке смок. Пущин решительно показание сие отверг. По неимению свидетелей для подтверждения оного, ниже других доказательств в пользу Кюхельбекера или Пущина — положили: показание сие оставить не выясненный».
Относительно этой очной ставки следует еще остановиться на разногласии в определении точной даты этой ставки: по тексту следственного дела она была 30 марта, тогда как в журнале Комитета указано, что она происходила 31 марта. Эту последнюю дату следует признать более точной: в одной из своих дальнейших обращений в Комитет (№ 22, стр. 181) сам Кюхельбекер относит ее к 31 марту.
В тот же самый день, когда происходила эта очная ставка — 31 марта, Кюхельбекер по собственной инициативе пишет в Комитет «дополнительное пояснение» (в изд. № 21) о Льве Пушкине. Это заявление было рассматриваемо в Комитете 2 апреля, но в протоколах о нем нет упоминания.
Не прошло и двух недель, как 15 апреля 1826 г. Кюхельбекер снова без всякого запроса обращается в Комитет (в изд. № 22). Это заявление, где Кюхельбекер приводит несколько случаев, объясняющих его крайнюю рассеянность, непосредственно к следствию почти не относится — и Комитет совершенно справедливо, рассмотрев это заявление 17 апреля, занес в свой журнал, что это заявление Кюхельбекера совершенно ничтожно. О следующем его добровольной заявлении в Комитет (в изд. № 23) от 20 апреля в протоколах Комитета ничего не записано, хотя оно и было читано в заседании 21 апреля, как это видно из приписки наверху этого заявления. Продолжая засыпать Комитет своими заявлениями, Кюхельбекер 12 мая снова пишет свое очередное «показание» (№ 24), при чем Комитет, заслушав его 13 мая, дает ему такую оценку: «показание сие ничего нового или достойного примечания не заключает и ничего не поясняет».
Дальнейшие документы в деле Кюхельбекера — №№ 25, 26, 27, 28 и 29 — связаны с показаниями матросов Гвардейского Экипажа С. Дорофеева, М. Федорова и А. Куроптева. Подготовка к очным ставкам с матросами началась еще с начала апреля 1826 г., а именно 2 апреля в Комитет поступила следующая резолюция Николая I: «кол. ассесору Пущину дать очную ставку с теми матросами Гв. Экипажа, которые находятся у его имп. выс. вел. кн. Михаила Павловича». Комитет положил: «сию высочайшую резолюцию привести в исполнение, а прежде, нежели приступить к помянутой очной ставке, испросить позволения у е. и. высочества сделать допрос находящимся у его высочества матросам, могут ли они свидетельствовать слова Пущина, на которые ссылается Кюхельбекер». Очевидно, разрешение вел. кн. было получено, и вот под №№ 25, 26 и 27 в деле Кюхельбекера мы имеем допросы названных матросов, допросы, которые имеют характер подготовительных. Нетрудно заметить, что все эти допросы тождественны по своей форме; все показания матросов происходили в один и тот же день — 13 мая; все эти допросы, вследствие неграмотности допрашиваемых, написаны одним и тем же почерком, лишь только скреплены разными лицами. В протоколах Комитета мы не находим упоминания ни об этих допросах матросов, ни о следующих далее показаниях Кюхельбекера. Эти допросы матросов важны и в другом отношении: они являются как бы связующим пунктом между делом Кюхельбекера и делами Пущина и Цебрикова.
Если обратить внимание на общий характер отзывов Комитета по поводу показаний Кюхельбекера, то нельзя не заметить, что в этих отзывах Комитета звучит доля иронии, какой-то оттенок небрежности, обидного снисхождения; в этом виноват и сам Кюхельбекер: он пишет в Комитет гораздо чаще, чем сам Комитет обращается к нему, — в общем, Кюхельбекер около 10 раз во время следствия писал в Комитет разные свои дополнения и объяснения, иногда по самым ничтожным причинам, — тогда как Комитет только 4 раза направляет ему свои вопросы.
Следующей особенностью дела Кюхельбекера является наличие в нем письма (№ 33) А. И. Татищева от 2 июля 1826 г., направленного на имя кн. П. В. Лопухина. Этому письму А. И. Татищева, предшествовало другое, именно письмо ген. А. Я. Сукина, коменданта Петропавловской крепости, где был заключен Кюхельбекер, на имя А. И. Татищева. Так как письмо Сукина разъясняет следующие документы (в изд. No№ 33 и 34), то приводим его здесь: «На доклад мой государю императору о просьбе содержащегося во вверенной мне крепости кол. ас. Кюхельбекера позволить ему в дополнение его в Комиссии высочайше учрежденной для изыскания о злоумышленных Обществах написать припамятованное им ныне обстоятельство, которое по мнению его, Кюхельбекера, может облегчить участь двух лиц в деле сем участвующих, — е. им. вел. сего 1 июля высочайше повелеть мне соизволил позволить Кюхельбекеру писать»[309]. С этим письмом Сукин препроводил Татищеву и заявление Кюхельбекера (в изд. № 34). При письме А. И. Татищева было препровождено к кн. Лопухину последнее заявление Кюхельбекера, написанное им 1 июля 1826 г. Свое письмо Кюхельбекер направил в Комитет, но так как к этому времени последний уже не существовал, а на смену его был учрежден Верховный Уголовный Суд, под председательством кн. Лопухина, то к последнему и было направлено это письмо Кюхельбекера. В этом письме Кюхельбекер, между прочим, говорит о своем разговоре в казармах Московского полка в день 14 декабря с неизвестным ему офицером этого полка, при чем Кюхельбекер отрицает то, что будто бы этот офицер якобы «одобрял происходившее неустройство». Это показание, как говорит Кюхельбекер, данное им в заседании 9 февраля, произвело на членов Комитета неблагоприятное для этого офицера впечатление. Если сопоставить с этим то, что показал Кюхельбекер на запросы от 9 февраля, то оказывается, что там подходящего ничего не находится. Вероятно, Кюхельбекер здесь имеет в виду не свои письменные ответы, а свой изустный рассказ в Комитете, до нас не дошедший.
В деле Кюхельбекера находится: 2 л., нум. кар. (опись документов, входящих в дело), + 6 л., нум. каранд. («резюме»), + 96 л., нум. чернил., + 2 л., нум. каранд., как 97 и 98-й (самое дело) — т.-е. всего 106 л. «Выборка из показаний» включена в общий счет и занимает л. л. 95-й и 96-й. Что касается л. л. 97-го и 98-го, то следует заметить, что на них написано отношение Татищева к кн. П. В. Лопухину и последнее заявление Кюхельбекера (в изд. №№ 33, 34). Надо заметить, что следующ. чистые листы были помечены чернилами, как 97-й, 98-й и т. д., т.-е. первоначально №№ 33 и 34 не входили в дело и были присоединены несколько позже.
Далее л. л. с 1 по 67 носят двойную отметку: они пронумерованы как чернилами, так и карандашом за исключением некоторых листов, а именно при наличии чернильной пометки мы не находим отметкн карандашом на следующих листах: 1) л. 17 — свидетельство на имя Ивана Подмастеринкова (№ 4); 2) л. 34 — паспорт на имя Матвея Закревского (№ 10); 3) л. 35 — отпускная на имя Семена Балашова (№ 11); 4) л. л. 40—43 — дополнительные показания Кюхельбекера (№ 14); кроме того, в карандаши, счете мы находим ошибку: 2 листа одинаково помечены как 48 (по счету чернилами это листы 55 и 56). С листа 68 идет одна помета чернилами.
- ↑ Три последних строки написаны почерком Ивановского.
- ↑ И оригинале: «бучи».
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ И оригинале: «слѣдователь».
- ↑ Фамилия не разобрана.
- ↑ Далее приложена печать из красного сургуча, сильно растрескавшаяся. На поле выставлено: «№ 706».
- ↑ Все свидетельство написано собственноручно Глинкой.
- ↑ Начиная со слов. „онаго полка“ и т. д. вписано другим почерком.
- ↑ „Что вам угодно передать вашим братьям по Гвардейскому Экипажу“.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Подпись, со слов: „къ сему“ и т. д. собственноручная.
- ↑ Подписи каждого — собственноручные.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Документ № 4 в оригинале написан на л. 17.
- ↑ 4 строки заголовка представляют печатный текст.
- ↑ Подпись — собственноручная. На об. л. 26 и конце его написано чернилами: «№ 66-й».
- ↑ И оригинале: «остановивились».
- ↑ И оригинале: «одноко».
- ↑ Дальнейший текст писан почерками Лихачевскаго и Новеца.
- ↑ Последнее слово написано над строкой.
- ↑ Последнее слово написано над строкой.
- ↑ «Даже мнѣ» — над строкой.
- ↑ Далее зачеркнуто: «мнѣ, Г-на Рылѣева».
- ↑ Далее зачеркнуто: «Я».
- ↑ Далее зачеркнуто: «выводя».
- ↑ «Изъ оныхъ» написано над зачеркнутый: «полки».
- ↑ Зачеркнуто: «бы».
- ↑ Далее зачеркнуто: «Мы пошли».
- ↑ Зачеркнуто: «изъ».
- ↑ Последнее слово написано над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «упрек..».
- ↑ «О буйствѣ коего было уже имъ известно» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «ѣхать».
- ↑ Зачеркнуто: «дѣлается».
- ↑ Последняя фраза вписана между строк.
- ↑ Последнее слово над строкой.
- ↑ Последнее слово над строкой.
- ↑ Последнее слово над строкой.
- ↑ Далее зачеркнуто: «во фракахъ же и нѣкоторыхъ».
- ↑ «Изъ коихъ однаго» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «коихъ».
- ↑ Зачеркнуто: «имѣни не знаю».
- ↑ Зачеркнуто: «еще».
- ↑ Последнее слово над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «Великій князь».
- ↑ Зачеркнуто: «Всѣ».
- ↑ Далее зачеркнуто: «Ког».
- ↑ Слово «прислать» написано над строкой над зачеркнутый: «вызвать».
- ↑ Зачеркнуто: «меня».
- ↑ Слова: «вызвавъ… стоялъ» — над строкой.
- ↑ Далее зачеркнуты три буквы.
- ↑ И оригинале ошибочно: «опоту». Зачеркнуто: «не».
- ↑ Последнее слово над строкой.
- ↑ «Опять;по требованію Пущина» написано над строкой над зачеркнутый «предостерекъ».
- ↑ Над строкой вместо зачеркнутого: «и».
- ↑ Зачеркнуто: «домой».
- ↑ Зачеркнуто: «ему».
- ↑ Написано над строкой над зачеркнутый: «совѣтуя».
- ↑ Над строкой.
- ↑ Над строкой над зачеркнутый: «пошли».
- ↑ Последине два слова над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «дорогою».
- ↑ Над строкой над зачеркнутый: «не болѣе».
- ↑ Над строкой над зачеркнутый: «туда».
- ↑ Написано над зачеркнутый: «пашпортомъ».
- ↑ Последине два слова над строкой.
- ↑ Далее зачеркнуто: «мнѣ сестра».
- ↑ Последине шесть слов — над строкой.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Далее зачеркнуто: «Что».
- ↑ Все показание писано не самим Кюхельбекероы, который только скрепил его своею подписью.
- ↑ Ниже пометка другой рукой: «къ свѣденію».
- ↑ Последние пять слов — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «была».
- ↑ Написано собственноручно Кюхельбекером.
- ↑ Зачеркнуто: «разъ».
- ↑ И оригинале: «предовалась».
- ↑ Написано над зачеркнутый: «которые».
- ↑ Зачеркнуто: «принимались».
- ↑ Над зачеркнутый: «не».
- ↑ Над зачеркнутый: «никакому».
- ↑ Первоначально: «начальника».
- ↑ Зачеркнуто: «таковое».
- ↑ «Можетъ» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто «быть можетъ».
- ↑ Зачеркнуто: «другихъ какихъ при».
- ↑ Зачеркнуто: «чтобы».
- ↑ «Истинно» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «не смотря на то, что».
- ↑ Зачеркнуто: «не приписывать».
- ↑ Зачеркнуто: «прошу».
- ↑ «Самому» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «забылъ».
- ↑ Над зачеркнутый словом.
- ↑ Над зачеркнутый словом.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Первоначально: «Теперь же я».
- ↑ Зачеркнуто два слова.
- ↑ Зачеркнуто: «объ».
- ↑ Далее зачеркнуто: «истинно» и над ним: «точно».
- ↑ Над зачеркнутый: «оному».
- ↑ «До самаго 14. числа» — над строкой.
- ↑ «И не рѣшился бы» — над строкой.
- ↑ «Оное» над зачеркнутый: «оным».
- ↑ Над зачеркнутый: «одной».
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Зачеркнуто: «въ ж».
- ↑ Зачеркнуто: «насмѣшливую».
- ↑ Зачеркнуто: «моемъ».
- ↑ Над зачеркнутый: «тѣшился».
- ↑ Над строкой.
- ↑ Он, поскольку я слышал, находится под арестом в Гродно; имею смелость его рекомендовать доброте и милости е. и. в. вел. кн. Михаила Павловича. Пусть принадлежит он Вам, государь; удостойте принять его от руки недостойной и преступной, но которая Вам дарит весьма ценный подарок, а именно дарит верного слугу.
- ↑ Зачеркнуто: «болѣе».
- ↑ Написано над зачеркнутый: «возвращенія».
- ↑ Зачеркнуто: «Гор».
- ↑ Зачеркнуто: «тишины и».
- ↑ Последние два слова над строкой.
- ↑ «И» — над строкой.
- ↑ Слова «общества… нѣкоторымъ» — написаны другим почерком.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Слова: «и кто… дворцом» написаны другим почерком.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Начиная со слов: «былъ на мѣстѣ» и до конца вопроса — приписано позже тем же почерком.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Слова: «и что они … предпринять» — другим почерком.
- ↑ „Вы“ — над строкой.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Зачеркнуто: «что мною и учинено».
- ↑ «О чемъ я и просилъ» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «меня».
- ↑ Зачеркнуто: «испытаніемъ».
- ↑ «И» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «съ»
- ↑ И оригинале ошибочно: "Урежденному;
- ↑ „Вы“ — над строкой.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Зачеркнуто: "что мною и учинено.
- ↑ «О чемъ я и просилъ» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «меня».
- ↑ Зачеркнуто: «испытаніемъ».
- ↑ «И» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «и при томъ».
- ↑ Зачеркнуто: «съ»
- ↑ И оригинале ошибочно: «Урежденному
- ↑ Первоначально: „коего“.
- ↑ „Того“ — над строкой.
- ↑ Первоначально: „составляющихъ“.
- ↑ „Равномѣрно настоящее“ — над строкой над зачеркнутый словом: „прежнее“, наверху которого стоит также зачеркнутое слово: „или теперешнее“.
- ↑ Зачеркнуто: „тогдашнему“.
- ↑ Слово: „народѣ“ ошибочно написано дважды.
- ↑ и это для писателя не послѣднее.
- ↑ Слова: „въ послѣднее время“ — над строкой.
- ↑ Таковы на пр: не говоря уже о новѣйшихъ — Трагедія Княжнина Вадимъ, величайшая нелѣпица, которую я когда нибудь читалъ или Путешествіе Радищева, въ которомъ я мало что понялъ. Между тѣмъ ихъ переписываютъ съ жадностію и дорожатъ каждымъ дерзкимъ словцемъ, которое находятъ въ нихъ. Въ печати никто бы въ нихъ не заглянулъ.
- ↑ Зачеркнуто: „имя“.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Над строкой.
- ↑ «Уже» — над строкой.
- ↑ «Можетъ быть» — над строкой.
- ↑ Такъ думалъ я о присягѣ и въ продолженіи времени, непосредственно предшествовавшемъ 14.-ое Декабря. Ссылаюсь на Рылѣева.
- ↑ Зачеркнуто «то».
- ↑ Над строкой.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «Отойдти».
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Зачеркнуто: «его».
- ↑ Над строкой, над зачеркнутым: «его».
- ↑ Зачеркнуто: «въ землю».
- ↑ Зачеркнуто: «придя».
- ↑ Зачеркнуто: «бы».
- ↑ И оригинале ошибочно: «отвѣ — вѣчалъ»
- ↑ Умирают только раз.
- ↑ Зачеркнуто: «еще»
- ↑ Воодушевляйте.
- ↑ «Не» — под строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «это».
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Отвелъ и не болѣе; а то съ моими тогдашними чувствами и понятіями, я теперь вѣроятно уже находился бы предъ Судомъ Божіимъ: никакая сила не отвлекла бы меня отъ картечнаго огня, впрочемъ пистолетъ остался же у меня въ рукахъ и я даже не покинулъ Гвардейскаго Экипажа. Ужели между сими обстоятельствами и показаніемъ побившихъ меня будто бы солдатъ нѣтъ никакой несообразности?
- ↑ Предлог: «съ» и оригинале написан дважды.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «бы».
- ↑ Начиная со слов: «не употребилъ никакихъ… вовсе» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «инаго».
- ↑ И оригинале: «понадѣлся».
- ↑ Над строкой.
- ↑ И оригинале: «не безивѣстно».
- ↑ Нѣкоторыя доказательства я уже привелъ моему намѣренію испросить предстательство Его Императорскаго Высочества Цесаревича себѣ и своимъ несчастнымъ товарищамъ, а именно: мнѣ отправиться за границу было бы гораздо проще, короче и удобнѣе — въ Австрію или въ Швецію. Кромѣ того я неоднократно упоминалъ моему человѣку о надеждѣ, что Его Императорское Высочество будетъ за насъ ходотаемъ и что иду къ Нему. Даже проговаривался я о семъ моемъ намѣреніи уже у Лавровыхъ. Впрочемъ, признаюсь, меня волновали разныя въ разное время надежды и опасенія: когда помышлялъ о собственной безопасности, мнѣ казалось предпочтительнѣе бѣжать за границу; потомъ горькая мысль кончить жизнь на чужой сторонѣ заставляла меня думать о средствахъ остаться въ Россіи; потомъ Дои-Кишотское, можетъ быть, самоотверженіе и самонадѣянность побуждали меня идти испросить покровительство Его Императорскаго Высочества Цесаревича моимъ злополучнымъ товарищамъ: сіе послѣднее побужденіе восторжествовало и я пошелъ въ Варшаву.
- ↑ Написано Кюхельбекером собственноручно.
- ↑ Зачеркнуто: «лицемъ».
- ↑ Начиная со слов: «носъ у него былъ» и до конца фразы — между строк.
- ↑ Последние два слова — над строкой.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Первоначально: «упомянутыхъ».
- ↑ Зачеркнута целая строка.
- ↑ Зачеркнута целая строка.
- ↑ «Оное» — над зачеркнутый словом.
- ↑ Если Вам угодно, у меня есть сабля и то, что нужно.
- ↑ Зачеркнуто несколько слов.
- ↑ Зачеркнуто несколько слов.
- ↑ Зачеркнуто: «рѣшился».
- ↑ Написано над зачеркнутый: «счастіе».
- ↑ Над строкой.
- ↑ Число месяца вписано другим почерком.
- ↑ Подписано каждым собственноручно.
- ↑ Подписано каждым собственноручно.
- ↑ Написано над зачеркнутый: «engageons».
- ↑ Примемъ этого молодого воина.
- ↑ Первоначально: «мнѣ преступнику».
- ↑ Над строкой над зачеркнутым: «дозволить надѣяться».
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Посредине два слова — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «перваго».
- ↑ Слова: «при первомъ допросѣ» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «совершенію».
- ↑ Над зачеркнутым: «были».
- ↑ Зачеркнуто одно слово.
- ↑ Зачеркнуто одно слово.
- ↑ Зачеркнуто: «къ».
- ↑ Дата месяца, равно имя и фамилия свидетеля — вписаны другим почерком.
- ↑ Дата месяца, равно имя и фамилия свидетеля — вписаны другим почерком.
- ↑ Показание писано другой рукой; подпись и конце показания, принадлежащая писарю Степанову — третьим почерком.
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Над зачеркнутым словом.
- ↑ Над зачеркнутым: «голосъ что».
- ↑ Над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «руко».
- ↑ Так в оригинале.
- ↑ Так в оригинале.
- ↑ Дата месяца и имя вписаны другой рукой.
- ↑ Дата месяца и имя вписаны другой рукой.
- ↑ Показание написано другой рукой, подпись и конце показания — писаря Степанова — третьим почерком.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Над зачеркнутым: «трехъ».
- ↑ Над зачеркнутым: «трехъ».
- ↑ Зачеркнуто: «въ послѣдствіи».
- ↑ Дата месяца и имя вписаны другой рукой.
- ↑ Дата месяца и имя вписаны другой рукой.
- ↑ Показание написано другой рукой; подпись и конце показания писаря Гусеза — третьим почерком.
- ↑ Над зачеркнутым: «вышелъ».
- ↑ И оригинале: «палатьяхъ».
- ↑ «Почти» — над строкой.
- ↑ «Дорофѣевъ» надписано над зачеркнутым: «Андрѣевъ»
- ↑ Зачеркнуто: «опять».
- ↑ «Въ Генерала Войнова» — над строкой.
- ↑ Вверху л. 85 пометка: «16 Мая 1826».
- ↑ В оригинале: «знакому».
- ↑ Написаны Кюхельбекером собственноручно.
- ↑ Начиная со слова «султанъ»… и до конца фразы — между строк.
- ↑ NB. Несправедливость показанія Матросовъ на счетъ означенныхъ ими Офицеровъ явствуетъ еще изъ того, что изъ всѣхъ военныхъ бывшихъ на площади 14. Декабря, кромѣ Николая Бестужева I, брата моего и Одоевскаго никто не могъ мнѣ говорить: Ты. А я ни одного изъ нихъ тутъ не помню.
- ↑ Зачеркнуто: «сколько помню».
- ↑ Фраза и скобках вписана между строк.
- ↑ Последняя фраза вписана между строк.
- ↑ «Ни какъ» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «воспрепя».
- ↑ Зачеркнуто: «бы».
- ↑ Над строкой.
- ↑ Эта фраза — над строкой.
- ↑ Начиная со слов: «Именъ ихъ…» и т. д. до конца — между строк.
- ↑ Зачеркнуто: «не повторилъ».
- ↑ Над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «когда».
- ↑ Зачеркнуто: «инжер».
- ↑ Начиная со слов: «что я уже»… и т. д. — между строк.
- ↑ Над строкой над зачеркнутый: «именно».
- ↑ Вместо зачеркнутаго: «голосъ».
- ↑ «Именно слова» и т. д. — между строк.
- ↑ Зачеркнуто: «шопотомъ».
- ↑ Над строкой.
- ↑ NB. Это мое безпамятство не не пустая отговорка: любой изъ моихъ знакомыхъ я бы желалъ сказать: враговъ, можетъ засвидѣтельствовать, что это могло быть.
- ↑ Зачеркнуто: «уже».
- ↑ "Важномъ — над строкой.
- ↑ Были и другіе, но кто? не знаю.
- ↑ Зачеркнуто два слова.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Над зачеркнутый: «покусился».
- ↑ «Безъ всякой пользы для Одоевскаго» — над строкой.
- ↑ «И виновности Пущина» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «то».
- ↑ Первоначально: „я бы поступилъ съ большею совѣст.“.
- ↑ Дальнейшие слова и этой фразе написаны другим почерком.
- ↑ Написаны Кюхельбекером собственноручно.
- ↑ «И наукъ изящныхъ» — над строкой.
- ↑ Зачеркнуто: «когда».
- ↑ Зачеркнуто: «всѣ».
- ↑ Зачеркнуто: «при».
- ↑ «Во время» Над зачеркнутым: «въ».
- ↑ И оригинале здесь опущено слово: «Комитетъ».
- ↑ Зачеркнуто: «мою».
- ↑ Л. 95 чистый, на его обороте надпись: «Г. Коллежскому Ассесору Кюхельбекеру» и остатки черной сургучной печати.
- ↑ Так в оригинале.
- ↑ Так в оригинале.
- ↑ Так в оригинале.
- ↑ Зачеркнуто: «курокъ».
- ↑ В оригинале ошибочно: «Кюбекеру».
- ↑ Так и оригинале.
- ↑ Подпись сделана А. Татищевым собственноручно.
- ↑ Над строкой.
- ↑ Внизу пометы: карандашом: «№ 9»: чернилами: «№ 13. Читана 4. Іюня 1826.»
- ↑ Слова: «и сдѣлался къ выстрѣлу неспособнымъ» зачеркнуты карандашом.
- ↑ В оригинале: «обоихъ братьевъ», исправленное карандашом.
- ↑ Так в оригинале.
- ↑ Слова: «у котораго взялъ сей пистолетъ» написаны другим почерком и вставлены над строкой.
- ↑ Он был посажен закованным в № 12 Алексеевского равелина 25 января 1826 г. в 12 ч. ночи. I В № 34. л. 12; расковать его повелено было 26 янв. в 2 часа пополуночи. I В № 265. ч. III.
- ↑ Палеографическое значение бумажных водяных знаков. СПБ. 1899 г.
- ↑ Архив Октябрьской Революции, I В № 46 л. 1.