На прибрежьи, в ярком свете,
Подошла ко мне она,
Прямо, близко, как Весна,
Как подходят к детям дети, 5 Как скользит к волне волна,
Как проходит в нежном свете
Новолунняя Луна.
Подошла, и не спросила,
Не сказала ничего, 10 Но внушающая сила, —
Луч до сердца моего, —
Приходила, уходила,
И меня оповестила,
Что, слиянные огнём, 15 Вот мы оба вместе в нём.
«Как зовут тебя, скажи мне?»
Я доверчиво спросил.
И, горя во вспевном гимне,
Вал прибрежье оросил. 20 Как просыпанное просо,
Бисер, нитка жемчугов, —
Смех, смешинки, смех без слов,
И ответ на всклик вопроса,
Слово нежной, юной: «Тосо!» 25 Самоанское: «Вернись!»
Имя — облик, имя — жало.
Звёзды много раз зажглись,
Всё ж, как сердце задрожало,
Слыша имя юной, той, 30 По-июньски золотой,
Так дрожит оно доныне,
В этой срывчатой пустыне
Некончающихся дней,
И поёт, грустя о ней.
35 В волосах у юной ветка
С голубым была огнём,
Цветик с цветиком, как сетка
Синих пчёл, сплетённых сном.
Тосо ветку отдала мне, 40 Я колечко ей надел.
Шёл прилив, играл на камне,
Стаи рыб, как стаи стрел,
Уносились в свой предел.
Эта ветка голубая, — 45 Древо Грусти имя ей,
Там, где грусть лишь гостья дней,
Там, где Солнце, засыпая,
Не роняет на утёс
Бледных рос, и в душу слёз, 50 Там, где Бездна голубая
Золотым велела быть,
Чтобы солнечно любить.
К. Д. Бальмонт. Белый зодчий. — СПб: Издательство «Сирин», 1914