Душа и тело (Гумилёв)/ДО
| ← Слово | Душа и тѣло | Канцона первая → |
| Изъ сборника «Огненный столпъ». Источникъ: Николай Степановичъ Гумилёвъ. Огненный столпъ. — Петербургъ - Берлинъ: Petropolis, 1922. — С. 18—23. |
Надъ городомъ плыветъ ночная тишь
И каждый шорохъ дѣлается глуше,
А ты, душа, ты все-таки молчишь.
Помилуй, Боже, мраморныя души.
И отвѣчала мнѣ душа моя,
Какъ будто арфы дальнія пропѣли:
— Зачѣмъ открыла я для бытія
Глаза въ презрѣнномъ человѣчьемъ тѣлѣ.
— Безумная, я бросила мой домъ,
Къ иному устремясь великолѣпью.
И шаръ земной мнѣ сдѣлался ядромъ,
Къ какому каторжникъ прикованъ цѣпью.
— Ахъ, я возненавидѣла любовь,
Болѣзнь, которой всѣ у васъ подвластны,
Которая туманитъ вновь и вновь
Міръ мнѣ чужой, но стройный и прекрасный.
— И если что еще меня роднитъ
Съ былымъ мерцающимъ въ планетномъ хорѣ,
То это горе, мой надежный щитъ,
Холодное презрительное горе. —
Закатъ изъ золотого сталъ, какъ мѣдь,
Покрылись облака зеленой ржою
И тѣлу я сказалъ тогда: — Отвѣть
На все провозглашенное душою. —
И тѣло мнѣ отвѣтило мое,
Простое тѣло, но съ горячей кровью:
— Не знаю я, что значитъ бытіе,
Хотя и знаю, что зовутъ любовью.
— Люблю въ соленой плескаться волнѣ,
Прислушиваться къ крикамъ ястребинымъ,
Люблю на необъѣзженномъ конѣ
Нестись по лугу пахнущему тминомъ.
И женщину люблю… когда глаза
Ея потупленные я цѣлую,
Я пьяно, будто близится гроза,
Иль будто пью я воду ключевую.
— Но я за все что взяло и хочу,
За всѣ печали, радости и бредни,
Какъ подобаетъ мужу, заплачу
Непоправимой гибелью последней.
Когда же слово Бога съ высоты
Большой медвѣдицею заблестѣло,
Съ вопросомъ — кто же, вопрошатель, ты? —
Душа предстала предо мной и тѣло.
На нихъ я взоры медленно вознесъ
И милостиво дерзостнымъ отвѣтилъ:
— Скажите мнѣ, ужель разуменъ песъ,
Который воетъ, если мѣсяцъ свѣтелъ?
— Ужели вамъ допрашивать меня,
Меня, кому единое мгновенье
Весь срокъ отъ перваго земного дня
До огненнаго свѣтопреставленья?
— Меня, кто, словно древо Игдразиль,
Проросъ главою семью семь вселенныхъ,
И для очей котораго, какъ пыль,
Поля земныя и поля блаженныхъ?
— Я тотъ, кто спитъ, и кроетъ глубина
Его невыразимое прозванье:
А вы, вы только слабый отсвѣтъ сна,
Бѣгущаго на днѣ его сознанья!