Асинарии — ослопоклонники. Таковыми в известных кругах древности считались: 1) Евреи. По-видимому, средой, в которой возникла эта легенда, был александрийский антисемитизм (см.); по крайней мере, древнейшим пока свидетелем о ней является Мнасей из Патары (или Патр; около 200 г. до Р. X.), рассказ которого присвоил себе известный Апион (Иосиф, «Прот. Аниона», II, 112). Согласно этому рассказу, иудеи (евреи) некогда вели войну против «иудеев» (читай — идумеев) и их города «Доры» (читай — Адоры). Тогда из этого города пришел к иудеям некий поклонник Аполлона, по имени Забид, и обещал выдать им (а)дорийского Аполлона: бог-де придет в иудейский храм, когда все иудеи оттуда уйдут. Иудеи поверили и ушли из храма. Забид соорудил машину с тремя рядами движущихся фонарей и отправился к храму, вселяя во всех убеждение, что это движется сам бог в сопровождении звезд. Никем не тревожимый, он вошел в храм, похитил оттуда золотую ослиную голову и поспешно вернулся в (А)дору. — Иную легенду, более позднюю, о похищении этой золотой ослиной головы дает Апион в другом месте («Прот. Апиона», II, 80). «В этом святилище (т. е. иерусалимском храме), — говорит он, — иудеи поместили голову осла, которой они воздают почести и благоговейно поклоняются. Это обнаружилось, когда Антиох Епифан разграбил храм: он нашел в нем ту голову, сделанную из золота и стоящую очень много денег». Другую черту той же легенды находим y Тацита (Histor., V, 3 и сл.). Во время своего исхода из Египта евреи погибли бы от жажды, если бы стадо диких ослов (asinorum agrestium, онагров) не указало им пути к воде. И вот «образ того животного, по указанию которого они тогда спаслись от блуждания и от жажды, они поставили во внутренней части своего храма». — Приводимая Тацитом версия дает возможность составить себе представление о происхождении легенды. Рассказ историка об исходе израильтян, совершенно фантастический, восходит к первому известному нам антисемиту-теоретику, египтянину Манефону, современнику Птолемея Филадельфа (287—246). По его изложению, еврейский народ возник из тех 80.000 «нечистых», которых египетский царь Аменофис III поселил в «городе Тифона», Авариде. Между тем священным животным этого Тифона (по-египетски — Сета) был именно осел, и сам Тифон-Сет изображался под видом человека с ослиной головой. Конечно, может возникнуть вопрос, откуда сам Манефон взял этот вариант. Если верить Иосифу («Пр. Апиона» I, 105; 229), Анемон признавался в том, что он следовал тут не египетским грамотам, a «безыменным рассказам». Это опять затрудняет дело. Зарождается вопрос: потому ли евреям было приписано поклонение ослиной голове, что их производили от древних поклонников Тифона-Сета, или же оттого их производили от этих последних, что враждебная народная толпа считала их ослопоклонниками? Определенного ответа на этот вопрос дать невозможно. — Остальные свидетельства об А.-евреях особенного интереса не представляют. Сюда относятся: 1) приводимое Свидой свидетельство некоего Дамокрита, согласно которому евреи поклонялись ослиной голове и приносили ей в жертву каждые семь лет — по другому месту (Свида п. сл. Ίούδας), каждые три года — иностранца. Это — простая комбинация предания об ослиной голове с легендой о ритуальном убийстве. Свидетельство Дамокрита еще более обесценивается тем, что время его жизни совершенно неизвестно. Правда, Э. Шварц (y Pauly-Wissowa, Encycl., s. v.) onpeделенно утверждает, что он жил не раньше I в. до Р. X. и не позже 70 г. по Р. X., но доказательств он, к сожалению, не приводит никаких. — 2) Свидетельство Диодора (XXXIV, 3) со слов неизвестного нам автора (мнение Krauss’a, что им был Посидоний Апамейский, нуждается в доказательствах) рассказывает, что, когда Антиох Епифан вступил в иерусалимский храм, он нашел в нем каменную статую бородатого мужа с книгой в руке, сидящего верхом на осле. Предполагая, что статуя изображает Моисея, «основателя Иерусалима, установившего y иудеев их человеконенавистнические и беззаконные нравы», он велел заколоть в честь статуи большую свинью и обрызгать статую ее кровью. В этом свидетельстве можно, если угодно, видеть смягчение передаваемой Апионом традиции об ослиной голове; стоит оно одиноко и вряд ли может иметь какую-нибудь ценность для истории легенды об А. — 3) Плутарх в своих Quaestiones convivales, ΙV, 5, более прочих приближается к Тациту. Он вскользь говорит о почитании евреями осла в благодарность за указание им воды (§ 2) и прибавляет, что они не едят зайцев за то, что эти последние по виду напоминают ослов (§ 3; чтение здесь испорчено, но из следующего видно, что говорится именно об осле). Свидетельство Плутарха интересно тем, что доказывает популярность данной легенды y греков: он даже не считает нужным рассказывать ее, a лишь пользуется ею, предполагая ее общеизвестной, для дальнейших заключений. При этом Плутарх говорит не во враждебном, насмешливом тоне, a co спокойной любознательностью исследователя. — 4) Неизвестно, сюда ли относится загадочное место y Флора, III, 5, 30 (о входе Помпея в Иерусалим): et vidit illud grande impiae gentis arcanam pascus, sub aureo uti cello, т. e. «и он увидел обнаруженную великую тайну нечестивого народа»…; последние слова — sub aureo uti cello — безнадежно испорчены, но издатели (Ян, Гальм) принимают остроумную конъюнктуру Лемуана sub aurea vite cillura т. е. «осла под золотой виноградной лозой». Слово cillus-asinus из римской литературы неизвестно, но в своей греческой форме κίλλος оно засвидетельствовано Полидевком как слово дорическое и на этом основании дважды введено путем конъюнктуры в тексты римских поэтов; y Ювенала (XIV, 96 и сл.) — Quidam sortiti metuentem sabbata patrem nil praeter nubes et cilli numen adorant — «некие, коим достался на долю соблюдающий субботы отец (т. е. полупрозелит), ничему не поклоняются, кроме облаков и божества осла», и y Петрония (отр. ХХХХVII, Büchl.) Judaeus licet et porcinum numen adoret et cilli summas advocet auriculas… — «иудей, сколько бы он не поклонялся божеству свиньи и не призывал верхушек ушей осла…» Рукописи в обоих случаях дают caeli (т. е. «неба»), как и y Флора, каковое чтение удерживается современными издателями; y Ювенала это безусловно справедливо (как показывает предыдущее nubes), но y Петрония чтение cilli гораздо лучше подходит и к предыдущему porcinum numen, и к следующему auriculas и, на мой взгляд, должно быть принято в тексте. — Все же из сказанного видно, что Флор лишь с оговоркой может быть причислен к свидетелям об А.-евреях; если y него чтение cillum правильно, то придется допустить, что он перенес на Помпея то, что Апион рассказывал про Антиоха Епифана. — Дальнейшая судьба легенды об А. может быть прослежена уже не на еврейской, a на христианской почве.
2) А.-христиане. — Так как язычники считали на первых порах христианство отпрыском иудаизма, то естественно, что и легенда об А-ях была ими с евреев перенесена на христиан. О самом факте свидетельствуют уже первые римские апологеты, Минуций Феликс (Octavius IX; ХХVIII) и Тертуллиан (Ad nationes, I, 11, и Apol., 13). Последний указывает и причину факта, говоря, что клевета постигла христиан ut judaicae religionis propinquos. Bce же на христианской почве к легенде прибавились новые черты, очень интересные для ее этиологии. Одну сообщает тот же Тертуллиан. Он рассказывает, что некий карфагенянин, еврей по происхождению, бывший смотрителем назначенных для арены диких зверей, водил по городу для увеселения толпы изображение одетого в плащ ослоголового человека с книгой в руке и с надписью: deus christianorum, όνοκοίτης. Из того обстоятельства, что собственник изображения был еврей, некоторые (Herzog, Haugh) выводят заключение, что именно евреи перенесли на христиан направленное против них самих обвинение. Krauss возражает, полагая, что еврей-ренегат не может считаться представителем нации. По существу он прав, хотя ренегатство тертуллиановского еврея ничем не доказано: из свидетельства Минуция Феликса ясно, что обвинение имело более широкий и общий характер. Интересно слово όνοκοίτης. Буквально оно означает «ослоложник»; ясно, однако, что существо, описанное Тертуллианом — человек с ослиной головой — «ослоложником» называться не могло. Подобно тому, как быкоголовый Минотавр считался плодом инцеста критской царицы Пасифаи с быком, так точно и этот ослоголовец должен был считаться плодом инцеста женщины с ослом. Я думаю поэтому, что Krauss прав, толкуя загадочное слово, как ex concubitu asini et feminae procreatus. Такая легенда, как пародия на сказание о чудесном происхождении Иисуса, должна была логически возникнуть из того факта, что Иисус считался сыном (еврейского) бога, a еврейским богом y язычников считался осел. Но с этим объяснением новый вариант легенды об А. вводится совершенно определенный цикл пародических и потешных сказаний в (преимущественно александрийский) мим, т. е. фарс. Что в этом миме ослоголовец играет роль, доказывается глиняным черепком, найденным недавно в Италии и изданным Reich’ом; на этом черепке изображен ослоголовец среди других комических фигур. Пользуясь этой находкой, Рейх устанавливает преемственность фигуры ослоголовца в миме вплоть до «Сна в летнюю ночь» Шекспира. К сожалению, недостает очень многих посредствующих звеньев для полной убедительности конструкции; но главный факт — наличие ослоголовца в миме — вряд ли может быть оспариваем. Теперь следует припомнить, что мим, служивший увеселению невзыскательной народной толпы, естественно разделял ее вкусы и настроения; что он в Александрии был антисемитским, это мы должны бы были допустить a priori, даже если бы y нас не имелось положительных доказательств. Но доказательство это есть: александрийский мим действительно тешил публику всевозможными издевательствами над евреями. Теперь легко представить себе, каким благодарным сюжетом для такого мима должен был служить предполагаемый еврейский бог-осел или предполагаемый христианский бог όνοκοίτης. Что касается специально последнего, то мы находим его в знаменитом античном романе, сохраненном нам в «Лукии» Лукиана и в «Золотом осле» Апулея: concubitus осла и женщины здесь описывается подробно, a в последнем памятнике говорится даже о его всенародном представлении. Все это — разрозненные элементы, складывающиеся, однако, в очень цельную и убедительную картину. Общий же вывод тот, что как еврейские, так и христианские А. попали в мим и что благодаря миму в публике поддерживалось то настроение, при котором только и были возможны такие выходки, как описанная Тертуллианом картина карфагенского еврея. В совершенно другую область заводит нас самый знаменитый памятник об А.-христианах — тот палатинский graffito, в котором раньше видели пародию на распятие (см. рис.). Он представляет очень грубо и почти детской рукой изображенного ослоголовца, висящего на кресте; с левой стороны креста стоит человек в позе поклоняющегося (по греческому обряду), между обоими приписка: ΑΛΕΞΑΜΕΝΟC CEBETE (т. е. σέβεται), ΘΕΟΝ, т. е. «Алексамен поклоняется богу». Недопустимость пародического толкования изображения доказывается, как правильно замечает Wünsch, тем обстоятельством, что в том же Палатине был найден другой graffito того же времени и нацарапанный той же рукой, в котором тот же Алексамен назван fidelis — этим именем («верный») называли себя христиане. Если одна и та же рука называла Алексамена верным и изображала его поклоняющимся ослоголовому богу, то ясно, что это поклонение должно быть понимаемо в серьезном смысле. Возможность такого серьезного понимания доказал тот же Wünsch, сопоставив «палатинское распятие» с родом магических дощечек, принадлежащих руке возницы ипподрома 3 века по Рожд. Хр., дощечек, заключающих направленное против возниц-конкурентов заклинание. Эти заклинания адресованы изображенному на дощечке ослоголовому демону (см. рис.), которого, по данным самих дощечек и по другим свидетельствам, приходится отождествлять с египетским богом Тифоном-Сетом. Последний известен из мифов, как враг Осириса и представитель злого принципа; он — египетский Сатана. Как таковой, он — бог подземного ада; как враг Осириса, он — естественный покровитель врагов его почитателей-египтян, покровитель гиксов и ханаанитов. Культ этого ослоголового Тифона-Сета существовал еще в эпоху раннего христианства, когда возникла гностическая секта сифиян (от Сифа = Seth, сына Адама). Эта секта признавала Иисуса, как «сына человека», тождественным с Сифом, сыном Адама (так как Адам, אדם = человек). При тождественности же обоих имен, Сифа (Seth), сына Адама, и Сета (Seth) — Тифона, и представления должны были слиться: ослоголовый Сет-Тифон (см. рисун.) слился с Сифом, сыном Адама, a следовательно, и с Иисусом. На почве этого гностического верования секта сифиан и то изображение распятия, которое раньше считали пародическим, получают вполне серьезное, хотя и символическое значение: «верный» Алексамен совершенно искренно поклонялся своему богу в этом странном для нас виде. Сифианский характер палатинского распятия, в довершение всего, доказывается и загадочным знаком Y направо от головы ослоголовца. Этот знак (символ двух путей подземного царства) много раз встречается на сифианских магических дощечках. — Итак, в этом одном случае мы имеем действительно А.; когда же секта сифиан прекратила свое существование, то и А. отошли в область предания. — Ср.: F. S. Krauss, Das Spottcrucifix, Freiburg, 1872; Ed. Meyer, Set-Typhon, Leipzig, 1875; Roesch, Caput asininum в Tneolog. Studien und Kritiken, 1882, стр. 523 сл.; Wünsch, Sethianische Verfluchungstafeln aus Rom. Leipz., 1898; ст. S. Krauss’a, в J. E., II, 222 сл.; Reich, Der Mann mit dem Eselkopf, Weimar, 1904; Stähelin, Der Antisemitismus des Altertums, Basel, 1905. Ф. Зелинский.2.