Действующие лица:
Король Англии Энрике VIII.
Кардинал Булсео.
Карлос — французский посол.
Томас Болейно — старик.
Анна — его дочь.
Денис — слуга.
Пасквин — шут.
Капитан.
Королева Катерина.
Мария — её дочь.
Маргарита Поло — придворная дама.
Хуана Семейра — то же.
Солдаты, музыканты и прочие.
Акт первый.[править]
Король
(бредя)
Тень божественная, стой же!
Стой, небесное виденье!
Стой, угасшая звезда!
Как у Солнца ныне смеешь
Ты оспаривать сиянье?..
И к чему лишаешь ныне
Душу ты мою покоя!..
Анна Болейно.
Я за честь свою считаю
Всё, что пишешь, уничтожить.
(Уходит).
Король
(бредя)
Стой!.. Послушай!.. Погоди!..
Грёза дивная, помедли!
Дай лишь миг один вниманья!..
Кардинал.
Государь!..
Король
(просыпаясь)
Как! Уже ты здесь, отец?
Кардинал.
Всё вы хмуритесь?
Король.
Скажи мне,
Кто та женщина, что вышла
Ныне через эту дверь?
Кардинал.
Сон, наверно, полагаю,
Снился вам, а здесь же не был
До меня никто сегодня!..
Всё обман воображенья.
Что же вам, король, приснилось?
Король.
Послушай, и ты скорбь мою увидишь.
Я не хотел бы речь вести о том —
Ты знаешь, Восьмому — мне — Энрике,
По смерти брата, короля Артура
Скипетр и венец достались;
Из-за горькой той потери,
Я не только королём стал
Двух держав, но мужем той,
Что умом и красотою
Преизрядно обладает
Среди всех английских жён,
Со времён, когда испанский
Объявил себя народ
Истинной оплотом веры
И воинствующей церкви,
Среди тех, кто в мире этом
С добродетелями дружен,
Средь сияющих, как Солнце.
Став едва женой Артуру
Превратилась во вдову вдруг, —
Видно, слабое здоровье
Иль другое, став причиной,
Разлучили двух несчастных, —
И, едва вкусив от брака,
Выпало на долю ей
И девицей, и вдовой быть.
Две державы в тот же миг,
Крах своих надежд оплакав,
Что бы вновь скрепить союз свой,
Порешили с разрешенья
Всех вельмож и духовенства,
Что бы я вступил в тот брак,
Продолжая дело это.
И папа сам соизволенье
Своё охотно дал на то.
Ведь всё возможно князю церкви?..
Наш брак принёс свои плоды:
Дочь родилась моя, Мария,
Луч света в нашем тёмном царстве,
Что ради блага государства
Обязан вскоре засиять.
Мы скоро наречём принцессу
Земель французских королевой,
Наследницею полноправной
Обеих лучших из корон.
Об этом я сказал особо,
Что б показать, как англичане
Готовы с верой и смиреньем
Принять, что нам судьба даёт.
Народ же разрешенье папы
Всегда, как думаю, одобрит,
И знают все, с каким усердьем
Я веру защитить стремился
Своим талантом и оружьем.
Вот и теперь, как Марсу отдых
Стараньями масс предоставлен,
Я не сижу совсем без дела,
Наукою заняться мыслю,
Что б мненьям Лютера ответ дать
Достойный. Я теперь надеюсь
Унизить, плюнуть, осудить,
Низринуть, словом, то творенье,
Что озаглавлено «Плененьем
Или неволей вавилонской»,
Ту язву горьких наших дней.
Сидел я и писал об этом.
Отец, послушай, здесь есть тайна.
Представь, какой я здесь недавно
Священный ужас испытал!
Писал о браке я… И голова,
Уставшая от умственной работы
Наполнилась дремотой некой,
И скоро сном забылся я…
Как вдруг из этих вдруг дверей
Мне образ женщины явился,
И до сих пор воспоминанье
О том кровь в жилах холодит,
Язык немеет, голос дрогнет,
И волосы встают внезапно.
Она приблизилась ко мне
И до того мой дух смутила,
Что затруднился я писать…
Одна моя рука писала,
Другая же притом стирала
Всё враз написанное ею.
А облик женщины прекрасный
Я и теперь неплохо помню,
Теперь, когда я пробуждён
И успокоился немного,
Понять мне, как и прежде трудно,
Что это: сон иль всё же явь!
Кардинал.
Гоните эти мысли, государь,
Сны грёз полны несбыточных и ложных.
Пора настала для деяний сложных,
Вот письма вам, и к вам вошёл я с ними.
Взгляните!
Король.
На конверте киноварь!
Кто адресант?
Кардинал.
Прелат Леон X-ый.
Король.
Другого?
Кардинал.
Это Лютер сам проклятый,
Известный заблужденьями своими.
Король.
Коль было снам бы верить не греховно,
Увидел бы, Булсео, ты бесспорно,
Что эти две депеши есть мой сон
Осуществившийся: рукою правой,
Что я писал, — то истины ученье,
Которое стремлюсь я защищать:
И папским труд ответом подкреплён.
А левая рука, что беспрестанно
Слова зачёркивала или же стирала
Мои, то значит, видно, что немало
Я испытаю ужаса такого
Когда в смешенье будет правды слово
И ядовитой лжи. Как это странно!
Судьбу, однако, пересилим,
Письмо Леона я взмечу
Над головой, а то, другое,
От Лютера — ногой топчу,
Что писано коварным стилем.
Пускай падёт так и всё злое.
(Одну депешу поднимает над головой, другую бросает к ногам).
Рассмотрим папские посланья…
Но что я вижу? Боже правый!
О! Замешательство какое!
Какая путаница снова!..
То, что я поднял кверху, было
От Лютера письмом. Какое
Ошибка эта предвещает
Несчастье нам? Кровь застывает!
Какой беды нам новой ждать?
Кардинал.
Всё нынче вас тревожит, государь.
Иль видели комету вы какую,
Сиявшую на небе грозным блеском?
Гора ли в основании своём
Поколебалась? Луной ли бледной
Был помрачён свет огненного солнца?
Коль этого всего вы не видали,
Зачем же заключенье выводить
Ужасное такое? Ведь виной
Во всём была одна моя ошибка:
Не тот пакет был прежде подан мною.
Король.
Твои слова мне в душу льют покой,
И я теперь смотрю совсем иначе
На сделанное мной. Что это значит?
Ведь папа — основание святой
И правой церкви, потому в подножье
И был конверт его теперь положен, —
Он камень во главе угла, а я —
Стоящая на камне том колонна,
Которую поддерживает он.
Что б вихрем не был труд мой сокрушён,
Чудовище который вызывает,
Что яд свой разнося, везде летает.
Путь этих двух бумаг определён:
Одна к ногам упала, как опора,
Другая вверх взвилась, как дым с огнём.
Чтобы никто сегодня в эту дверь
Не смел входить! — Булсео, ты лишь можешь.
Хочу я к папе с Лютером писать.
Кардинал.
Мне позвольте ваши стопы,
О монарх, облобызать.
Король
(про себя)
А душа моя томится и волненьем, и тоской.
(Уходит).
Кардинал.
Для выходца без имени и рода,
Каким я был — возвысился я скоро,
И всё иду по лестнице я вверх.
Чтобы достичь до высоты величья
Одна ещё осталась мне ступень.
О, укрепляй мне душу, честолюбье!
О, помогай мне, вкрадчивая лесть!
Да, если вы мне будете опорой,
Когда-нибудь меня увидит мир,
Сидящего торжественно на троне,
Преемником апостола Петра…
Я бедный школьник был… Фома Булсео,
Сын бедного отца, — и звездочётом
Предсказано мне было, что, вступив
На службу королю, я очень скоро
Всех почестей достигну, и мои
До одного свершатся все желанья.
До сей поры я этого не вижу,
Хотя судьбой и возведён высоко:
Нет, всё томят желания меня,
И будут всё томить, пока тиары
Не возложу на голову мою.
Ещё одно предсказано мне было:
Что женщиной погублен буду я.
Но если все властители земные
Содействуют успеху моему,
Так повредить чем женщина мне может?
Давно и кардинал я, и легат,
И мне благоволит Восьмой Энрике,
И две знатные особы:
Пятый Карл с Франциском Первым
Моей дружбы жаждут сильно,
Потому что им с Энрике
Хочется союз иметь.
А на короля влиянье
У меня-то безгранично.
И я тому готов быть лучшим другом,
Кто ведёт к престолу папы.
(Уходит).
Сцена 2-ая.[править]
Пасквин.
Слепца я знал одного,
Что и средь солнца сиянья
Не различал очертанья
Собеседника своего.
Нынче я встретил его
(Было пасмурно, вечерело):
Он по улице шел несмело,
И, путь осветив незнакомый,
Немного стеблей соломы
В руках у него горело.
Кто-то спросил, проходя:
«На что тебе этот свет,
Раз в глазах твоих света нет»? —
И услышал под шум дождя:
«Коли света не вижу я,
То, увидев меня, другой
Избежит столкновенья со мной;
Так что свет, что увидел ты,
Не рассеяв моей темноты,
Осветит для людей меня».
Акт второй.[править]
Сцена 1-ая.[править]
Пасквин
(королю)
Подумай над этим примером:
Философ, что жил когда-то
На горе иль в долине (не важно
Для завязки, высоко иль низко),
Встретил однажды солдата,
Что шел по дороге мимо;
Философ заговорил с ним,
И, после беседы долгой,
Воин спросил: — Возможно ль,
Что ты никогда не видел
Великого Александра,
Кесаря, чье величье
Увенчано громкой славой
Властителя шара земного? —
И философ ему ответил:
— Не человек он разве?
Так почему важнее
Не тебя, а его мне видеть?
А коль я не прав, то внемли:
Чтоб отучиться от лести,
Цветок, что растет у канавы,
Сорви и снеси Александру,
И скажи, что его просил я
Сделать другой такой же.
И тогда ты увидишь, приятель,
Что трофеи, триумфы и лавры,
Что хвала, и величье, и слава
Не превышают предела
Человеческой сути, ибо
После стольких побед великих
Не сумеет твой Александр
Сделать цветка полевого,
Что растет у любой канавки.
Сцена 2-ая.
Зала во дворце.
Входит кардинал Булсео.[править]
Кардинал.
Во всех моих желаньях неудача,
Тщетно рок мне бранить. О Фортуна!
Колесо своё хоть на мгновенье
Не вращай!.. Мной посланник отпущен
Против правил всех наших дворцовых:
Без решенья монарха; — этим
Думал связь я меж ними упрочить.
Не сосватана если принцесса —
О, тогда бы умел поддержать я
В Карле V с Франциском надежду.
И мне б они тогда стали опорой.
Ну, а после… Что мне до их гнева!
Но Энрике посла уже принял
От владыки французского, — хуже, —
Как мне пишут: что будто Карл V-й,
Позабыв о своих обещаньях,
В пурпур может облечь Адриана,
Своего и клеврета, и друга.
Королева всему здесь виною.
Пусть погибнет за то, что и враг мне,
И родня властелину худому.
Но всё мало. Ещё отомщу я
Папе новому так же, поскольку
Власть заветную он дерзко вырвал
У меня, коей я сильно жаждал,
И за это впадут пусть здесь в ересь.
Но вот, кстати, и Анна Болейно.
Будто мысли мои угадала.
Что же, будем мы с ней похитрее
И посмотрим, способна помочь ли
Мне она в том задуманном деле.
На неё возлагаю надежды.
Ну, а после того прояснится,
Совершить как возможно отмщенье.
Кардинал
(идя к ней навстречу)
Я, вашего величества… Ах, что я?
Что я сказал? Сейчас лишь с королевой
Я говорил… Простите мне, сеньора,
Невольную ошибку!
Анна.
Но за что?
Вы меня «величеством» назвали
И за это просите простить?
Ну, какое оскорбленье, право?
Это женщине приятно слышать.
Будь вольна в своих желаньях,
Я б желала, что б другие
Так же мило ошибались…
Каждому судьба дарует
Свой определённый титул.
И готова я смириться
С моим новым положеньем,
Пусть оно сулит страданья.
И в чём же оскорбленье здесь?
Кардинал
(про себя)
Продвигаемся!
(Вслух).
Вы правы
Относительно тех слов,
И заметить я готов,
Так сказал не для забавы.
Но язык — мой враг. В молчанье
Лучше бы таить обмолвку:
И некстати, и неловко
Обсуждать такое дело.
Размышленье — не созрело.
Бог — судья вам! До свиданья!
(Как будто хочет уйти).
Анна.
Нет, нет; мы здесь одни, я не пущу вас;
Вы передать должны мне ваши мысли.
Кардинал.
Но… Женщина, вы тайну сохраните ль?
Анна.
Она уйдёт со мною в тёмный гроб.
Кардинал.
И самообладанья на то хватит?
Анна.
Клянусь вам, — всё найдёте вы во мне:
Отвагу и молчанье гробовое.
Кардинал.
Так будете моей вы королевой.
Надеюсь, что я Англии на вас
Корону возложу, но только клятву
Дадите вы: не быть неблагодарной.
Боюсь я, что от женщины погибну,
И потому ищу у женщин дружбы.
Власть мира — вся в руках благоразумья.
Анна.
О, если так, торжественно даю
Вам клятву: помогать всем вашим видам.
Кардинал.
Какую же?
Анна.
Послушайте.
Кардинал.
Я жду.
Анна.
Да внемлет ей Создатель всемогущий:
Пускай, когда неблагодарна буду,
Нося на голове моей корону,
Возложенную вами, — да, пускай
Величие мое, и честь, и слава
Покроются стыдом и обратятся
В терзания; — пускай моя судьба
Пошлёт мне все несчастья в этом мире!
И я умру в немилости супруга,
Казненная рукою палача.
Довольно ль этой клятвы, чтоб скрепить
Союз наш неразрывный.
Кардинал.
Да, довольно.
Теперь, чтоб вам уверенность внушить
И прямо уж идти к желанной цели,
Я вам скажу…
(Про себя).
Такой ехидны злой
Еще не озаряло солнце в мире.
(Громко).
Известно вам, что любит вас король;
От вашей красоты он умирает?
Вы знаете, что человек Энрике
С кипучими и сильными страстями,
Что если раз задумал он о чём.
Так нет ему преграды — он достигнет
Желаемой им цели. Потому
Вы знаете ль, какую роль должны вы
Разыгрывать? Должны вы, как и он
Влюбленной без ума в него казаться,
Но, вместе с тем, заметить дать ему,
Что ваша честь и стыд девичий вам
Внимать его исканьям запрещают;
Что наконец, ему вы не жена.
Потом я разожгу в нём пламя страсти, —
И скоро мы до цели все дойдём.
Анна.
Я думала услышать чудеса.
Меня ли, женщину и мисс Болейно
Притворству научать? Из ничего,
Как женщина, могу хитрить легко я,
Когда бы даже речь не шла о том,
Чтоб обрести мне титул королевы.
Кардинал.
Король идёт сюда.
(Уходит).
Анна.
Прости мне, Карлос,
Что я любовь меняю на корону,
Сиянием её ослеплена! —
Что, верная превратности закону,
Как женщина, к измене я склонна.
Король.
Недаром же сюда я был влечён
Предчувствием: любовь моя стремится
Как пламя, разгоревшееся к центру.
Дивись, дивись, о солнце красоты,
Что эта страсть своей могущей силой
В моей душе и волю, и мечты
Одной тебе внезапно покорило, —
Как будто в заговор против меня
Вступили все небесные светила.
И, побеждён, я пред тобой стою.
Позволь хоть миг один мне наслаждаться.
Хотя на миг дай руку мне свою.
Анна.
Прошу вас, государь, остановитесь!
Зачем все эти жалобы любви,
И странное такое униженье
И вашего величия, и сана?
Не потому я это говорю,
Чтоб чувства выражаемые вами
Не лестны были мне, — нет, государь,
Нет, одному известно только небу,
Как много передумано мной дум,
Как много перечувствовано мною,
И как сильна была моя борьба!
Но что ж из этого? Вы мой властитель,
Вы мой король, а я — я всё раба.
О, если бы угодно было Богу,
Чтоб родились вы бедным, в тёмном званье —
Да и каким достоинством умножить
Тогда б могли ваш скипетр и корона
Достоинства, которые в вас есть? —
Тогда б могла и слушать вас; тогда бы
Я вас могла любить, и вы бы дали
Названье мне супруги. Посмотрите,
Как странно положенье нас обоих:
Ваш царский сан как будто бы упрёком
Я вам должна послать. Но для чего
Все жалобы и эти излиянья?
Что в том, что я была бы вас достойна,
Когда б могла я королевой быть.
Нет, царствуйте, великий государь,
А я найду покой в моей могиле!
(Как будто хочет уйти).
Король.
Остановись! Молю, остановись!
Анна.
Мне исполнять легко бывает это.
Король.
Твоя краса мой дух животворит.
Анна.
Ваш царский сан мне сердце разрывает.
Король.
Но я хочу тебя боготворить.
Анна.
Энрике, нет, мне долг повелевает
Отречься от любви и вас забыть.
Король.
Но ты сейчас сказала, если б я
Рождён был бедным, в тёмном званье,
Тогда бы ты могла любить меня.
Анна.
Да, я тогда, мою унизив гордость,
Вас до себя возвысить бы могла
И равная б любовью вам была.
Король.
Но для чего же нужно униженье? —
Ты будешь мной возвышена; тебя
Осыплю почестями я и славой.
Анна.
Так нужно вам позора моего?
Отдаться мне мужчине, государь,
Не став его законною женою?
Мне быть его наложницей? О, нет,
Нет, никогда, хотя б он был король.
Не думайте склонить меня, и если
Любима я: прошу вас, государь,
Оставьте помышленье навсегда
Лишить меня и имени, и чести.
Король.
Не отвергай любви моей, — молю!
Когда б я был свободен и послали б
Мне небеса владычество над миром:
К твоим ногам пришёл бы я сложить
С любовью моё званье; но увы!
Я не могу… Ты знаешь: я женат.
Анна.
И это всё оправдывать должно
Пред вами, государь, мои поступки.
Король.
Ты смерть пошлешь мне… О, хоть на мгновенье
Дай руку мне свою.
Анна.
Нет, не могу…
Женаты вы, и долг мне запрещает
Любить вас. Да, мне должно удалиться,
Не то моё молчанье вам расскажет
О том, что скрыть так силятся уста.
Простите же, простите навсегда,
Великий государь и мой властитель!
Нет, не хочу ручьями слёз моих
Я растравлять сердечной вашей раны, —
Пускай одно лишь небо видит их!
(Уходит).
Из третьего акта.[править]
Романс Маргариты.[править]
Цветы полей, пускай ваш блеск узнает,
Какое расстоянье разделяет
От нынешнего дня вчерашний день!
Ещё вчера красой я расцветала,
А нынче красота моя увяла,
И от неё одна осталась тень!
1627 г.